Глава 16.

На следующий день после приезда Иван решил с утра сходить на ферму, с людьми повидаться, проверить как и что, не случилось ли каких неожиданностей и, конечно,

угостить привезенными из Новочеркасска гостинцами женский коллектив.

Он проснулся как обычно рано и был удивлен, что Катя в такую рань уже возится на кухне.

• Доброе утро! И чего это ты ни свет, ни заря поднялась?

• Давай умывайся и садись к столу. Я картошечки нажарила, чай вскипятила... Соскучилась за домашней едой.

• Ты вначале расскажи, что с тобой происходит. Ты что думаешь, я ничего не вижу, не замечаю? - с раздражением в голосе спросил Иван.

• Знаю, Ванечка, что все ты видишь, наблюдательный ты мой... Не хотела я раньше тебе рассказывать, пока сама все не обдумала. Теперь слушай.

Катя села напротив мужа, откинулась на спинку стула и начала свой рассказ. Рассказала о

о своих впечатлениях о городе, который, как оказалось, она почти не помнила, о

разочаровании от встреч с людьми на улицах города, о разговоре с владельцем палисадника и особенно подробно о посещении храма.

Она замолчала ненадолго, затем, подавшись от волнения немного вперед, сказала:

• Ваня, я хочу написать запросы на тебя и на меня о реабилитации. Откажут один раз, буду писать еще и еще. До тех пор, пока оба не добьемся положительного решения вопроса. Мне кажется, что времена постепенно меняются. Это будет «начало». Я не буду откладывать в долгий ящик и сегодня же напишу. Только по твоим обвинениям нам придется вместе поработать, я ведь не все точно могу изложить, а это может оказаться важным.

Иван внимательно посмотрел на жену. В его взгляде смешалось удивление и восхищение.

Он утвердительно кивнул.

Катя улыбнулась.

• Не задерживайся, приходи поскорее.

В конторе животноводческой фермы Иван появился часам к десяти утра . Все-таки сегодня он формально находился еще в отпуске и мог позволить себе расслабиться.

После минуты восторженных приветствий, все присутствующие как-то вдруг замолчали.

Ивану показалось, что они были чем-то озабочены.

• Давайте рассказывайте, что у вас тут произошло.

Женщины молча переглянулись. Наконец Таня, бригадир доярок, осмелела.

• Вчера Семцов приезжал. За последние два года впервые. Специально, наверное, выбрал время. Нас в тот момент только двое было, Федора Кузьминишна и я. Расспрашивал как у нас тут да что, да где остальные... Я говорю, мол, на работе все. Какие-то вопросы все задавал и посмеивался. А в конце пообещал, что скоро все иначе будет... С тем и уехал. Что же это будет, Иван Лукич?

• Пока не знаю. Вот съезжу на днях в район, может что-нибудь выясню, - ответил задумчиво Иван, а про себя подумал: «Наверное, разнюхал что-то, связанное с реорганизацией колхоза и подыскивает себе «теплое» место».

   

Однако Иван сразу отбросил эту мысль, поскольку «теплого» места, где можно отсиживаться, как сейчас в колхозе и при этом ничего не делать, Семцов просто не найдет.

• Что же привело его сюда? - не оставляла его другая мысль, которую как назойливую муху никак не удавалось прогнать.

Повседневная текучка так закрутила-завертела его, что Иван, несмотря на обещание что-то узнать о визите Семцова, так и не выбрался в район. Однако до него дошли слухи, подтверждающие косвенно его предположения.

Вскоре все прояснилось. В последних числах сентября состоялся расширенный партийно-хозяйственный актив, на котором осуждалось очередное решение Пленума ЦК «О мерах по дальнейшему развитию сельского хозяйства». Снова обсуждался вопрос об организации животноводческого совхоза. Проголосовали все единогласно.

Прошло недели две. В один из дней позвонил Николай Иванович, председатель колхоза им. 1Мая, заменивший на этом посту Борисыча.

• Иван Лукич, не мог бы ты приехать завтра с утра? Тут, понимаешь, такое дело... Колхоз делить собрались. На колхоз и совхоз. Делить хозяйство, земельные угодья и всякое такое. Ты не поможешь мне?

• Помогу чем смогу. Можешь на меня положиться.

• Спасибо тебе, Ваня.

Не успел Иван войти в Правление колхоза и поздороваться, как Семцов, увидев его, схватил за руку и буквально «затащил» в свой кабинет.

• Иван Лукич, я давно хотел с вами поговорить. На прошлой недели бюро райкома утвердило мою кандидатуру на должность директора животноводческого совхоза. Я бы просил вас быть моим заместителем. Я буду по начальству «мотаться», выбивать, что надо... Вы будете заниматься всей организацией. Я вас ни в чем не буду ограничивать. Люди вас там все знают...

Иван молчал. Он внимательно, изучающе посмотрел прямо в глаза Семцову.

• Спасибо за доверие, - с иронией в голосе ответил он, - но я не могу согласиться с вашим предложением. Я и ферму-то с трудом тяну, - слукавил Иван, - а тут совхоз...

• Ну, насчет фермы вы перегнули. Насколько я знаю, ваша ферма по показателям вышла на второе место в районе. Так что опыта вам не занимать. Да и руководство района мне вас рекомендовало как хорошего хозяйственника. Именно такого я хотел иметь заместителем. Так что соглашайтесь Иван Лукич.

• Я свое слово сказал, но помогать не отказываюсь.

• А на какую должность вы согласились бы? - с надеждой в голосе спросил Семцов.

• Меня вполне устроила бы должность учетчика.

• Вы что издеваетесь? - не выдержал Семцов, - вы..., вы...

Иван не ответил. Он поднялся и оставив Семцова в полной растерянности, попрощался кивком головы и вышел. В этот день он допоздна засиделся с Николаем, обсуждая предстоящую реорганизацию колхоза.

Прошла неделя, другая. Все шло своим чередом, как-будто и не было того разговора. Иван не замечал и в районе каких-либо изменений.

• Это все до поры, до времени, - думал он. - Если создание животноводческого совхоза предусмотрено в соответствии с последним Решением ЦК, то вскоре жди комиссию и, если она обнаружит, что ничего не делается, то могут и «головы полететь». Впрочем, это не мое дело...

Тут он немного кривил душой. В глубине души Иван хотел бы попробовать себя в роли руководителя совхоза и даже был почему-то уверен, что у него получится, но в то же время поступаться своими принципами он не собирался.

Более полугода, а точнее, по подсчетам Кати — 194 дня прошло со времени отправки запроса о ее реабилитации. Как говорится, ни ответа, ни привета. Иван, как мог утешал ее, пытаясь оправдать отсутствие ответа занятостью чиновников, которые должны «обработать» десятки, а то и сотни тысяч таких обращений. Катя то впадала в депрессию, то, вдруг, словно проснувшись от долгого сна с удвоенной энергией садилась вновь писать запрос.

Она пришла к собственному выводу, что писать запросы и обращения нужно чуть ли не ежедневно. С большим трудом Ивану удавалось удерживать ее от такого опрометчивого поступка.

• Сколько еще ждать? Неужели Бог не видит моих страданий? - задала однажды вопрос Катя, не внимая доводам Ивана.

• У Бога все вовремя! - ответил Иван. - Это не я придумал, это народная мудрость. Так что жди.

Долгожданное письмо пришло как раз в канун Нового года. Серенький невзрачный конверт.

Дрожащими от волнения пальцами Катя вскрыла конверт. Оттуда выпал желтоватого цвета, сложенный пополам листок, величиной с половину тетрадного формата.

- Ну что там? Читай! - попросил Иван.

Катя пробежала глазами текст письма, потом еще раз и … залилась слезами. Иван никогда раньше не видел, чтобы Катя так плакала. Навзрыд. Не переставая. Он подошел и нежно обнял ее за плечи. Катя пыталась что-то сказать, но не могла превозмочь рыдания. Наконец она, пытаясь взять себя в руки, все еще всхлипывая, тихо произнесла:

• «... за отсутствием состава преступления». Значит я не виновна, я ни в чем не виновна... За что же десять лет ссылки?

Катя снова заплакала. Нет, не заплакала. Она заревела - просто, громко, по-бабьи, в голос.

Она немного успокоилась только, когда подошла и прильнула к ней Аннушка. Она гладила ее, приговаривая:

• Ну не надо, мамочка... Успокойся... Ну, пожалуйста.

То ли соучастие дочери успокоило Катю, то ли сама по себе она стала отходить, только ее рыдания постепенно перешли в всхлипывания, а затем и вовсе прекратились. Катя затихла. Она сидела на стуле и как-то отрешенно смотрела в одну точку. Иван и Аннушка переглянулись. У девочки на глазах непроизвольно навернулись слезы.

• Совсем взрослая стала, - подумал Иван, глядя на дочь, - ростом почти догнала мать, стройная, такая же темноволосая, с тугой косой до пояса, красавица да и только.

Жалко, мало я ей внимания уделяю.

• Ладно, хватит, девчонки. Пора спать. Утро вечера мудренее. Да и на работу мне с утра.

• Вы ложитесь, а я еще немного сама побуду, - ответила Катя, не двигаясь с места.

Прошел январь, затем февраль...

Неожиданно в кабинете заведующего фермой раздался звонок.

• Добрый день, Иван Лукич! Узнаете или забыли уже?

• Здравствуйте Сергей Федорович! Узнал, узнал...

• Иван Лукич, не могли бы вы подъехать ко мне завтра? Скажем, часам к одиннадцати. Разговор есть, не телефонный, конечно. Сможете?

Иван замешкался. Пробежал глазами свой настольный календарь и, не найдя ничего неотложного, ответил:

• Да, смогу.

• Вот и ладно. До встречи.

• С чего бы это вдруг заведующий сельхозотделом райкома партии пригласил заведующего колхозной фермой на встречу. Не тот уровень. Неспроста это. Наверное уговаривать будет. Посмотрим, - подумал вслух Иван, все еще держа в руке телефонную трубку.

На незапланированную встречу Иван, несмотря на непогоду, прибыл без опоздания. После малозначащих, но обязательных в таких случаях вопросов о семье, о здоровье, Сергей Федорович перешел к главному.

• Помните то заседание бюро, когда вам предложили возглавить будущий совхоз? Тогда вы своим ответом многих поставили в тупик. Чисто по-человечески я вас понимал, но действий ваших не одобрял и сейчас бы не одобрил.

Но дело не в этом. Что прошло, то прошло. Сейчас время другое. Нам срочно нужно поднимать район. Мы почти самые отсталые в области. Району выделены определенные средства для приобретения техники, материалов, на развитие скотоводства и прочее. Главное - рационально освоить эти средства, а для этого нужны опытные хозяйственники.

Он замолчал, изучая реакцию Ивана на только что сказанное. Лицо Ивана казалось непроницаемым. Сергей Федорович продолжил.

• По рекомендации выездной комиссии из области директором будущего совхоза назначен Нестор Петрович Семцов. Он должен возглавить всю работу по созданию нового совхоза. Он же должен и подобрать себе соответствующих помощников. Я слышал, что вы отказались ему помогать. Это правда?

• Нет, это не так.

Иван пересказал почти слово в слово свой разговор с Семцовым. Сергей Федорович задумался.

• И еще, - добавил Иван, - ведь мой вопрос до сих пор так и не решен. Так что руководящие должности не для меня. А фермой я руковожу так, по инерции.

• Ну-ну, не прибедняйтесь. Ваша ферма одна из лучших в районе.

И еще. Я тут поинтересовался вашим делом. Интересная вещь получается. Проступки, за которые вы были осуждены не подпадают ни под политические, ни под уголовные статьи. Как утверждают наши юристы, это были административные правонарушения. Но шла война, разбираться было некогда, а может некоторые и не хотели утруждать себя...

• Значит я за «просто так» пять лет в ссылке отбыл?

• Похоже, что так.. Только вы от меня ничего не слышали. Договорились?

• Можете не сомневаться, Сергей Федорович. Я свое слово держу. Но все равно, заместителем я у «бездельника» не буду. Вы уж извините меня. Самое большое, на что я согласен, заняться в совхозе строительством.

• Согласен, а там посмотрим,- хитро улыбнулся Сергей Федорович, - а с Семцова спрос будет, как с члена партии. Не отвертится. А с вами, Иван Лукич, значит договорились, - сказал на прощанье хозяин кабинета и крепко пожал Ивану руку.

Только через два месяца Иван получил документ, подтверждающий его невиновность перед законом, без каких-либо извинений...

• Вот так-то, Ванечка. Отбарабанили мы с тобой в ссылке ни за что ни про что на двоих более пятнадцати лет. Что теперь делать будем?

Иван молчал, что-то обдумывая.

• А давай, Катюша, уедем отсюда. Куда? Да куда-нибудь.

• Только я в деревню больше не хочу.

• Вот ты сама и выбери место, куда тебе хочется. Только, cдается мне, не простое это дело. Не каждый город захочет принять ссыльных, хоть и бывших, хоть и признанных невиновными. Такие уж укоренившиеся убеждения у людей — сидел, значит было за что.

С того дня Катя начала писать письма-обращения. Самое первое письмо она написала в Ростов. Почему она выбрала именно этот город, Катя и сама не могла объяснить. Видимо довлело над ней подспудное желание быть поближе к местам своего детства.

Ответ пришел довольно быстро. О городе вообще ни слова. Предлагалось несколько станиц и хуторов, где требовались преподаватели школ. Катя молча отложила письмо в сторону.

Чем больше писем писала Катя, тем большие разочарования она испытывала. На большинство обращений даже не было ответов. Те ответы, которые все-таки приходили, были сухи и отрицательны.

Прошло полгода.

Катя уже стала терять всякую надежду на возможность выбраться из этой «дыры», как она называла свою деревню. От постоянных переживаний она снова и снова впадала в депрессию.

• Нельзя же так, Катюша. Ты себя изводишь. Посмотри, как Аннушка переживает. Она ведь уже большая, все видит, все понимает.

• Так я уже в столько городов обращалась, почти до западной границы добралась. И все ничего...

• А сколько километром до границы осталось? - пошутил Иван.

• Тебе бы все подсмеиваться...

• Значит так. Дойдешь до границы и, если никто не согласится, начнешь сначала, с менее крупных городов. А то, наверное, замахнулась на одни столицы союзных республик.

• Нет, не только, но ты,пожалуй, ты прав, Ваня. Подожду еще немного и начну сначала.

Иван пропадал на работе, как говорится, от темна до темна. Возвращался домой, когда совсем наступала ночь. Он был доволен. Все-таки, несмотря на задержки с приобретением материалов, отсутствия своего, совхозного транспорта, раскисшие донельзя дороги и проливные дожди, которым, казалось, не будет конца, строители успели привести в порядок один из коровников, на втором отремонтировали крышу.

• Теперь, - думал Иван, - ни морозы не страшны, ни снегопады. Все, что требовало складирования, можно было хранить внутри помещения, под крышей. Теперь главное — застеклить окна, сделать временное отопление, чтобы можно было полноценно работать внутри. Если не будет сбоя в поставках оборудования, то один коровник сможет уже к лету принять новых «постояльцев». А там и в отпуск можно. Поедем всей семьей куда-нибудь...

Катя тем временем не теряла даром времени. Она составила новый список городов, в которые следовало отправить запросы. Но она не торопилась начинать «все сначала». В душе она надеялась, что еще кто-нибудь ей ответит... Ведь более половины обращений остались до сих пор безответными.

Бывали дни, когда она по нескольку раз в день выходила проверять почтовый ящик. Но тщетно. Катя уже не переживала, как в первое время. Она только каждый раз разочаровано вздыхала. Она даже заподозрила, что не все письма с почтового отделения были отправлены.

Разные мысли лезли в голову...

Трудно описать удивление Кати, когда в один из дней она обнаружила в почтовом ящике сразу два письма. Одно из них было из Петрозаводска, другое из Таллинна. Не заходя домой, дрожа не столько от холода, сколько от волнения, Катя прямо во дворе вскрыла письма.

Не чувствуя леденящего ветра, она стояла опустив руки. Слезы заливали ее лицо, скатываясь тонкими струйками вниз по щекам и подбородку...

Катя насилу дождалась прихода Ивана. Она бросилась к нему на шею, но не могла вымолвить ни слова. Слезы словно душили ее.

• Ванечка, сегодня получила два сообщения. Два города согласны принять нас, Петрозаводск и Таллинн. Так что можем собираться. Бог услышал мои молитвы! Куда ты предлагаешь ехать? Только бы поскорее, побыстрее уехать отсюда.

Все это Катя проговорила сбивчиво, очень волнуясь, словно боялась, что что-то, какая-то неведомая сила может что-то изменить.

• Только вот со вторым городом не совсем ясно... Ты прочти сам, Ваня. Вроде пишут, что преподаватели со знанием иностранных языков им очень нужны, но тут же предлагают другой город, Тарту называется, поскольку «в Таллинн они, к сожалению, в данный момент принять нас не могут». И дальше расхваливают этот самый город Тарту. Я даже ничего о таком городе не слышала. Ведь это страшно, наверное, ехать в неизвестность?

• Ничего. Чем страшней, тем интересней, - отшутился Иван.

• Снова ты со своими шутками. А тут подумать надо.

Прошло несколько дней.

Супруги никак не могли решить, что выбрать, какому городу лучше отдать предпочтение...

Наконец решение было принято, они едут в Тарту.

Почему был сделан именно этот выбор, никто из них толком объяснить не смог бы.

Этот город для них был еще большей загадкой, чем Петрозаводск, о котором они знали лишь понаслышке. Тем не менее выбор был сделан.

Глава 17

Прохладный июньский день. К вечеру небо заволокло серыми густыми тучами. Вот-вот хлынет долгожданный в этом году дождь. Наконец под самое утро небо словно разверзлось и на спящую деревню нескончаемым потоком обрушился ливень. Через несколько минут грязные водяные потоки устремились вниз по улице в сторону пруда, увлекая за собой все, что попадалось на пути. Временами были слышны отдаленные раскаты грома...

Катя лежала с открытыми глазами, тесно прижавшись к мужу. За всю ночь ей так и не удалось сомкнуть глаз. Она высвободила из-под одеяла руку и нежно погладила Ивана по щеке.

• Ты не спишь? - спросил он.

• Нет. Все думаю, как примут нас там. Сумеем ли прижиться...

• Да уж как будет, так будет. В любом случае не пропадем. Давай спи, впереди путь долгий и утомительный.

Катя в ответ только тяжело вздохнула. Она еще долго ворочалась сбоку на бок пока не забылась тревожным сном.

• Вставай, соня! Пора ехать.

   

Катя открыла глаза. За окном было по-прежнему серое неприветливое небо, но дождь прекратился. Ветер рвал на части низко плывущие тучи и гнал их куда-то к югу...

Катя поежилась. Быстро одевшись, она пошла будить и собирать Аннушку. Та все еще не понимала зачем они уезжают не известно куда, почему ей нужно оставлять полюбившуюся ей школу, своих подружек...

На керогазе призывно засвистел чайник.

• Эй вы там, кумушки! - раздался шутливый голос Ивана, - пора завтракать. Машина вот-вот подойдет.

Вскоре где-то поблизости раздался сигнал клаксона и через минуту в дом не вошел, просто ввалился Михалыч, шофер председательского газика.

• Доброго утречка всем! Ну как, готовы?

Не дав опомнится, он схватил два чемодана, легко, словно они ничего не весили, поднял их и понес к машине. Катя взяла старый, еще мамин саквояж с едой и дорожными принадлежностями, оглянулась, взяла за руку Аннушку и, тяжело вздохнув, покинула ставший для нее уже почти родным, дом. Иван взял третий чемодан и не оглядываясь, вышел.

К его удивлению возле ворот собрались человек двадцать сельчан, пришедших их проводить. Иван был приятно удивлен увидев среди провожающих председателя колхоза и председателя сельсовета. Они тепло, по-мужски обнялись и распрощались.

• Если плохо примут, или еще чего, возвращайся, тебе всегда здесь рады. Успехов тебе на новом месте.

Потом подходили селяне... Каждый хотел что-то сказать в напутствие и что-нибудь дать на дорогу: кто каравай свежеиспеченного хлеба, кто сала кусок, аккуратно завернутого в чистую тряпицу, кто баночку варенья, кто пирожки с картошкой и капустой, которые, знали, очень любил Иван...

Прощально длинно прогудев, машина тронулась в путь. Железнодорожная станция Черлак, далее поездом до Омска, потом «на перекладных» до Москвы, а там до Таллина и Тарту, как придется. Иван еще сам не знал, как...

Как бы там ни было, к вечеру двадцать пятого июня уставшие, вконец обессиленные дальней и далеко не комфортной дорогой, они прибыли в Тарту.

Прошло несколько дней. Незнакомый язык, непонятные названия улиц, магазинов, парикмахерских и вообще всего, что окружало вновь прибывших, вызывало у них ощущение легкого шока. Некоторые прохожие, у которых они пытались что-то узнать, сначала останавливались с вежливой улыбкой на лице, затем, услышав русскую речь, выражение их лиц внезапно менялось и делалось каким-то непроницаемым. В ответ часто можно было услышать:

• Vabandust, ma ei saa aru (Извините, я не понимаю) или просто, Ma ei saa aru (Я не понимаю).

Действительно ли они не понимали или же просто не желали общаться на русском языке оставалось полной загадкой. Конечно, так отвечали далеко не все. Некоторые оказались более доброжелательными и охотно вступали в контакт с новоприбывшими, понимая, что эти люди нуждаются в их помощи. Правда, очень скоро Катя выяснила, что вполне может обходиться при общении немецким языком, которым, как оказалось, многие жители города достаточно хорошо владели.

Катя получила назначение в Hugo-Treffneri-Gymnasium, элитную школу, основанную еще в конце XIX века и получившую известность благодаря своим традициям. Должность учительницы немецкого языка в пятых-седьмых классах ее вполне устраивалa. Кроме того, Катя согласилась вести факультативные занятия по французскому языку.

У директора школы Катя получила следующее наставление:

• Для успеха в вашей работе и в ваших же интересах я рекомендую вам начать изучение

эстонского языка. Вы получите направление на бесплатные курсы. Дочь ваша после собеседования может быть зачислена в десятый класс. У нас, как вы знаете, одиннадцатилетнее образование и к окончанию школы она должна будет должным образом также овладеть эстонским языком, чтобы быть аттестованной по всем предметам. На этом пока все.

Прошло два месяца, в течение которых Катя усердно изучала основы эстонского языка. Некоторая сложность заключалась в том, что этот язык не имел ничего общего с языками, которыми владела Катя. Настало первое сентября и Катя была представлена учительскому коллективу. Нельзя сказать, что к ее появлению все отнеслись одинаково. Катя быстро поняла, что обращения и разговор на русском языке в обществе ее коллег не приветствуются. Тогда она приняла для себя решение обращаться к коллегам на немецком и это вскоре возымело действие.

На уроках было и того хуже. Войдя на первый урок в один из пятых классов Катя, как принято, поздоровалась:

• Здравствуйте! Guten Tag!

В ответ молчание. Лишь где-то на задней парте раздался смешок. Не обратив на это внимание, Катя продолжила:

• Мы с вами будем изучать немецкий язык. С этого дня на уроках должна будет звучать преимущественно немецкая речь. В противном случае вы язык никогда не освоите.

• Правда, что вы знаете несколько иностранных языков? - раздался чей-то голос справа.

• Я владею в совершенстве немецким, французским и, может быть, немного похуже, английским, - улыбнулась своей очаровательной улыбкой Катя.

• Так это же сколько времени ушло! Сначала немецкий, потом французский...

• Нет, все языки изучались в процессе обучения у нас в институте практически одновременно.

И Катя в нескольких словах привела, в качестве примера рассказ про двух классных дам, одна из которых была француженка, другая - немка, разговаривавших с воспитанницами института каждая на своем языке и требовавших соответствующего к себе обращения.

• А теперь приступим к занятиям.

Откровенно говоря рекомендованный учебник немецкого языка Кате не нравился.

С изложением грамматических правил еще можно было как-то согласиться. А вот рекомендуемый объем словарного запаса порядка 350 слов за весь учебный год представлялся ей крайне недостаточным, даже для начального общения. При таких темпах и методах изучения выпускники школы знать язык не будут. В этом Катя была уверена. Она решила применить свою методику, которую она в свое время проверила, когда обучала Аннушку.

Сначала шло все очень трудно. Ученики жаловались, что ничего не понимают, родители жаловались директору школы, директор вызывал два раза Катю для бесед, но Катя стояла на своем.

Время шло. Постепенно напряженность стала спадать. В конце первой четверти Кате предложили провести открытый урок. На уроке присутствовали представители Районо и преподаватель с кафедры немецкого языка Тартуского университета. По общему заключению уровень знаний немецкого языка в классах, где преподавала Катя был значительно выше, чем в других классах и в других школах. С тех пор отношение к Кате среди коллег-учителей изменились в лучшую сторону. Так продолжалось бы, наверное, и дальше, если бы Катя однажды не допустила оплошность. Заканчивалась вторая четверть, до Нового года оставалась неделя. Четвертные оценки были практически выставлены и Катя проводила последние уроки больше в познавательных целях, чем в учебных. На одном из уроков ей неожиданно кто-то из учеников задал вопрос:

• Когда вы учились в институте и жили заграницей, как вы праздновали Новый год?

• Мы праздновали его очень весело. Воспитанницы украшали классы. Елки у нас, правда, не было, так что наряжать было нечего. Был праздничный ужин, обязательно с большим пирогом. В предновогодний вечер нам разрешалось позже ложиться спать. Вообще, в Сербии, где находился наш институт, как и во всех западных странах, Новый год не отмечался как праздник. Самым главным праздником считалось Рождество. Наши классные дамы, обе были католички и они просто не могли понять, почему мы отмечаем Новый год и не празднуем Рождество. Они рассказывали нам, какой это замечательный праздник Рождество. Во-первых, в отличие от празднования нашего Нового года, Рождество это спокойный семейный праздник...

Катя замолчала. Затем, словно спохватившись:

• Теперь, давайте, вернемся к нашей последней теме и немного повторим.

• Расскажите еще, расскажите еще! - раздались голоса.

Катя улыбнулась.

• Хорошо. На Рождество перед праздничным ужином рассаживаются так, чтобы одно место за столом оставалось свободным. Кто бы ни пришел — он будет желанным гостем. Вот такая хорошая традиция. За ужином поют песни. Я неоднократно слышала эти песни. Мне почему-то все они казались очень грустными.

• А вы помните какую-нибудь из них?

• Ой, что вы!

• Спойте, пожалуйста...

Катя вдруг вспомнила, как девочки ее класса однажды упрашивали «немецкую» классную даму спеть... И Катя запела.

« Stille Nacht! Heilige Nacht!

Alles schläft...“

Тихая ночь! Святая ночь!

Всё спит...

Ее голос звучал трогательно и завораживающе... Неожиданно пение прервалось звонком, извещающем об окончании урока. Никто в классе не поднялся...

• Все ребята, урок закончен.

Назавтра Катя была вызвана для объяснения к директору школы. Этим, однако, не закончилось. Возымело свое действие анонимное письмо в адрес отдела образования при Горсовете. Катю не уволили, но строго предупредили...

Иван нашел работу довольно быстро. Специалистов в строительстве не хватало и его приняли мастером на участок строительства жилых домов Горстроя. Ему, можно сказать, повезло. Одна бригада рабочих у него была наполовину русскоязычная, во второй бригадиром был Якко Кекконен, финн, весьма сносно говоривший по-русски. Так что с самого начала проблем с общением и взаимопониманием не возникало. Как бы там ни было, но через несколько месяцев Иван кое-что начал понимать по-фински и, хоть коряво, но все-таки пытался говорить на ранее совершенно не знакомом ему языке.

Аннушка стала сама на себя не похожа. Она с головой окунулась в учебу, просиживая допоздна в библиотеке. Она буквально как губка впитывала в себя все новое, что ее окружало. В классе она, как говорится, пришлась «ко двору». Ей удалось добиться разрешения сдать экстерном немецкий язык по программе средней школы и все освободившееся время она могла теперь уделять изучению финского языка, который она решила освоить самостоятельно. Для этого Аня записалась на курсы при кафедре иностранных языков Тартуского университета. Эстонский же она осваивала на ходу, активно общаясь со сверстниками.

Так начиналась их новая жизнь на новом месте. Прошло немного времени. Катя и Иван все реже вспоминали далекое село, в котором они прожили столько лет в качестве ссыльных. Но прошлое нельзя просто вычеркнуть из памяти, просто взять и стереть. Очень трудно что-то вычеркнуть из воспоминаний, особенно, если от этого «что-то» остался глубокий след.

Особенно страдала Катя. Она не могла в душе смириться с несправедливостью, с теми унижениями, через которые им пришлось пройти и с неприятием их обществом в качестве равных. Да, такое не забывается!

Глава 18.

Двадцать пятого июня состоялся выпускной бал. На первую, торжественную часть были приглашены не только родители, но и все, кого пожелали видеть на своем торжестве выпускники. Ведь это одно из самых первых, ярких и значительных событий в жизни вчерашних школьников. Зал был празднично украшен, звучала музыка.

Взволнованная Аннушка то и дело подбегала к родителям поинтересоваться все ли у них в порядке и как они чувствуют себя в обществе по сути дела малознакомых им людей.

Иван смотрел на дочку и не переставал удивляться и восхищаться насколько она повзрослела и похорошела. Лицом и статью она была очень похожа на мать. Прямо точь в точь. Он вдруг обратил внимание, что Катя украдкой вытирает слезы. Он нежно обнял жену.

• Ну что ты, милая? Радоваться надо, а ты...

• Это я от радости. Посмотри, она у нас совсем взрослая стала.

В зале настала тишина. Началась торжественная часть сегодняшнего действа. Директор школы зачитала приказ, затем началось вручение аттестатов. В этом году среди выпускников было двенадцать медалистов. Обращало на себя внимание, что большинство были девочки, целых восемь. После медалистов первой в алфавитном порядке была приглашена Аня. О ней было сказано много хороших слов и особо подчеркивалось, что она за сравнительно короткое время, благодаря упорству и трудолюбию сумела не только наверстать отставание по ряду предметов, но и стать твердой «хорошисткой».

От гордости за дочь у Кати снова навернулись на глазах слезы. Она еле сдерживалась, чтобы не зарыдать. На нее помимо ее воли нагрянули воспоминания, в голове закрутились калейдоскопом обрывки событий тех далеких лет, когда она, совсем еще юная выпускница института, в бело-розовом платье была, как ей тогда казалось, в центре торжества, посвященному окончанию учебного заведения, ставшего для всех бывших воспитанниц родным домом. Она вспомнила, как готовились они к этому дню. Торжественная часть, включая постановки, заняла более трех часов. В постановках, скетчах и сольных выступлениях по традиции должны были участвовать все выпускницы.

После торжественной части начиналось самое главное — бал. По этому торжественному случаю были приглашены воспитанники старших классов Крымского кадетского корпуса. Как было все торжественно и красиво!

Неожиданно грянувшие музыкальные аккорды вернули Катю к действительности. Закончилась официальная часть вечера. Через некоторое время началось музыкально-художественное отделение. На сцене ученики младших, средних и старших классов ставили пьесу - «Школьные годы». Затем были групповые и сольные выступления вчерашних школьников.

После завершения этой части программы все выпускники отправились в кафе продолжать празднование окончания школы. Возбужденные, счастливые и радостные все разошлись по домам только к утру.

Прошло два месяца и Аннушка без особого труда, сдав вступительные экзамены на «четыре» и «пять», поступила на экономический факультет Тартуского университета.

Ивану неожиданно пришлось сменить работу. Все произошло как-то вдруг, нежданно-негаданно. На стройке, где на одном из участков «мастеровал» Иван, главным диспетчером была Зинаида Павловна Харитонова, которую, несмотря на положение, а, зачастую, и солидную разницу в возрасте, все называли просто Зина. Это была женщина с крутым нравом, «держащая» в своих руках, как говорится, всех и вся. Ее громкий и звучный, с командными нотками голос слышен был еще на подходе к диспетчерской. Небольшое помещение всегда было полно людей: прорабы, мастера, шофера, бригадиры, водители спецтехники, в общем, все, кому нужно было решать неотложные вопросы. Ивану самому приходилось неоднократно обращаться к ней и каждый раз все вопросы решались очень оперативно.

Справедливости ради, нужно сказать,что память у Зинаиды Павловны была, что называется, великолепной. Она помнила все: где в данный момент находится та или другая машина, кто стоит под погрузкой, кто, наоборот, разгружается; куда нужно подать раствор, а куда щебенку, где начались уже отделочные работы и туда требуется гипсокартон и алебастр и так далее. Единственным, пожалуй, серьезным недостатком в ее работе была бессистемность. Она упорно не признавала «каких-то там» графиков строительства объектов. Строительство шло, как утверждала Зинаида Павловна по ее «собственному» графику и плану.

Такое положение начальству было явно не по душе. Устроили общее собрание. Начальник строительства выступил с критикой диспетчерской службы.

• Вместо системной, плановой работы превратили диспетчерскую службу в сплошной кавардак...

Тут раздался голос Зинаиды Павловны:

• Веселый кавардак лучше любого скучного порядка.

В зале раздался смех. Эта ли фраза переполнила чашу терпения начальства или были какие-то другие причины, Иван не знал, но на следующий день начальник строительства пригласил Ивана к себе и предложил ему возглавить диспетчерскую службу.

Нельзя сказать, что Иван сильно обрадовался новому назначению. Он, конечно, имел представление, что такое диспетчерская служба, но одно дело иметь представление и совсем другое эту службу возглавлять. В этом он очень скоро убедился.

В тот же день главный инженер представил коллективу диспетчеров их нового начальника.

На следующий день после назначения Иван пришел на работу, как всегда, к половине восьмого. Помещение уже было полно людей. Диспетчерская напоминала растревоженный пчелиный улей. Казалось, представители всех строительных профессий в одночасье собрались в этом небольшом помещении, чтобы решить вдруг одновременно у всех возникшие вопросы. Два диспетчера, сидевшие за своими столами за невысокой перегородкой, уткнувшись каждый в какие-то бумаги на столах, делали вид, что происходящее их не касается.

Не успел Иван поздороваться, как со всех сторон наперебой посыпались вопросы, просьбы и даже требования.

• Ваня, мне раствор позарез нужен, на седьмой участок...

• Иван, второй участок остался по вине диспетчеров без кирпича. Если сегодня не получим, завтра вся бригада будет на простое. И все пойдет за твой счет...

• Ваня, помоги с лесом...

• Третий день ждем автокран к котловану на третьем, а все нету...

Несколько минут Иван молча стоял, оглядывая собравшихся и слушал. Голоса поутихли. Только сзади еще раздавались отдельные голоса, выражающих недовольство, что их не слышат.

• Значит так. Здесь больше нет ни Ваньки, ни Маньки. С панибратством давайте заканчивать. Второе, все, у кого есть вопросы по раствору, цементу и другим строительным материалам, обратитесь к Лидии Ивановне, диспетчеру. Вот она сидит справа. У кого вопросы по отделочным материалам и оборудованию помещений, пожалуйста, к Ирме Паулиновне, она сидит слева. У кого вопросы по транспортным или другим техническим средствам, давайте ко мне.

Представляя своих подчиненных по имени и отчеству, Иван понимал, что называть их будут все равно по имени. Во-первых, так привычнее и проще. Во-вторых, у эстонцев (и, вообще на Западе) принято обращаться только по имени или по фамилии.

• А когда Зинка была, она все сама..., - раздался чей-то недовольный голос.

• Я, по-моему, все ясно сказал. Если кто не понял, я повторю.

Через несколько минут помещение диспетчерской опустело. Только несколько человек сгрудились у столов диспетчеров для решения неотложных вопросов, да один мужчина, оказавшийся бригадиром, который жаловался на отсутствие автокрана, остался стоять у стола Ивана.

Разобравшись с ситуацией Иван обещал помочь. Видя, что что-то «не получается» у его подчиненных, Иван подошел к ним. Сообща, с помощью нескольких телефонных звонков, удалось довольно быстро, решить большую часть претензий и просьб. Остальные Иван пообещал решить в течение дня. Правда, это совершенно не означало, что через какое-то время не возникнет новых. Только покинул диспетчерскую «последний посетитель», как обе женщины в один голос затараторили:

• Раньше такого не было! Зина всю ответственность брала на себя, а вы нас заставляете...

• Скажите мне, пожалуйста, кто вы обе по должности? - прервал их Иван.

• Диспетчеры мы...

• Вот и работайте, как диспетчеры! Наша общая задача — обеспечение бесперебойного хода работ на стройке. Если возникают спорные вопросы или какие-нибудь неувязки мы их должны оперативно решать. Все. А теперь за работу! До конца дня нужно решить все оставшиеся вопросы.

   

В этот день Иван надолго задержался на работе. Он просмотрел недельные задания на все десять участков стройки. У него закралось подозрение, что многие, пользуясь «благожелательностью» Зинаиды Петровны, старались обеспечить продвижение более «выгодных» работ, что далеко не всегда соответствовало графику строительства и вносило некоторые элементы анархии.

По его мнению, задания, которые получали участки из производственного отдела, не всегда были основательно проработаны и, может быть, поэтому не были полностью обеспечены материальными ресурсами. Да и не только это...

• Нужно будет все проверить, - подумал он, - а на это нужно время. Да, и самому нужно подучиться... Не просто будет наладить работу диспетчерской службы!

Иван шел медленно домой и обдумывал итоги сегодняшнего дня. Даже нечего вспомнить, кроме того, что договорился с кем надо и завтра будет автокран на третьем участке.

Глава 19.

В последнее время Иван стал замечать, что с Катей что-то происходит. Ее состояние напоминало период глубокой депрессии, в которой она находилась перед поездкой в Новочеркасск. Его беспокойство усилилось, когда однажды ему сообщили из школы о временами странном поведении Кати. Иван пытался поговорить с ней, но Катя только отмалчивалась. К врачам обращаться она отказывалась напрочь. Прошло немного времени и с работой школе ей пришлось расстаться.

Однажды, когда Иван в очередной раз попытался серьезно поговорить с Катей, она неожиданно, совершенно четко и внятно произнесла:

• Ваня, я скоро умру. У меня та же болезнь, что была и моей мамы.

• Ну, что ты...

• Не перебивай меня, пожалуйста. Эта болезнь не лечится. Ты только пока не говори Аннушке. И еще. Ты должен выполнить одну мою просьбу. Одну-единственную...

Катя замолчала. Ее взгляд был устремлен куда-то поверх его головы, далеко-далеко...

• Уезжайте отсюда. Все равно когда-нибудь, в удобный момент вам напомнят, что вы бывшие ссыльные. Вы «помечены» на всю оставшуюся жизнь. Может быть, когда-нибудь что-то изменится... Очень хотелось бы в это верить, - и она тяжело вздохнула.

Иван задумался. Он не знал, что ответить.

• Обещай мне, Ванечка, - снова попросила Катя, - это моя последняя просьба.

• Обещаю...

• И еще. Не устраивайте мне пышных похорон. Только ты и Аннушка, которых я безумно люблю...

Прошло несколько дней. Никто из них не вспоминал о прошедшем разговоре. Словно и не было его. Однажды, перед ужином Катя вдруг оделась словно на прогулку собралась.

• Мама, ты куда? - удивилась Аня, - а ужинать? Сейчас папа придет...

• Аппетит чего-то пропал. Пройдусь немного...

Катя подошла к двери, остановилась, словно вспоминая, не забыла ли чего-нибудь. Затем обернулась:

• Я люблю вас. Очень, очень, - сказала она и вышла.

… Катю нашли утром следующего дня на окраине города, на берегу реки Эмайыги. На ее теле не было каких-либо следов насилия. Катя лежала на траве свернувшись калачиком, что создавало впечатление, что она шла-шла, устала и прилегла отдохнуть...

Похоронили ее на православном Успенском кладбище. Похороны прошли в полном соответствии со старыми христианскими канонами. Вот только провожали ее в последний путь лишь Иван и Аннушка. Таково было Катино желание.

Прошло три месяца. Наступила промозглая, с ветрами и бесконечными дождями, осень.

Аня с головой окунулась в учебу.

Только Иван не находил себе места.

Конечно немного притупилась острота сознания того, что Кати уже нет, но боль от невосполнимой утраты не проходила. Говорят, что время лечит. Нет, не лечит время, оно вынуждает привыкать.

За это время Иван так и не придумал, как, каким образом он сможет выполнить посмертную Катину просьбу. Что-то в глубине подсознания ему подсказывало, что в этом непростом вопросе мог помочь только один человек — Анникки. Жива ли она? Может быть она сменила место жительства и фамилию? Неожиданно у Ивана мелькнула шальная мысль:

• А что, если поговорить Якко? Помнится, его сестра жила в Финляндии. Может быть...

   

Дождавшись выходного, Иван отправился в западную часть города, где жил Якко Кекконен. Благодаря одному неприятному случаю, произошедшим однажды с Якко, они сблизились и даже подружились. Катя тогда еще была жива...

Однажды в пятницу вечером (Иван хорошо запомнил этот день!) к ним в квартиру постучали. Иван пошел открыть дверь и удивился, увидев на пороге Якко. Его одежда была выпачкана, на рубашке и пиджаке следы крови.

• Что случилось, Якко? - просил Иван, знаком приглашая Якко войти.

• Извини за мой вид, Лукич. Я попал в ужасную историю. Как обычно, я получил премиальные на всю бригаду и ехал, чтобы раздать деньги ребятам. Я никогда деньги с собой домой не беру. Я вышел из автобуса. До стройки, где меня ждали все члены бригады, оставалось метров двести. Вдруг, на меня сзади навалились двое, третий сорвал сумку с плеча и все бросились врассыпную. Я одного почти догнал, но он обернулся и ударил меня чем-то металлическим по голове. Я упал. Когда пришел в себя, никого и близко не было. Я пошел на стройку ребятам рассказать, так никто не поверил. Говорят, сам забрал. Так что, Лукич, меня теперь судить будут? - с дрожью в голосе произнес Якко.

• А денег-то много было?

• Не так уж много. Но у меня все равно столько нету, чтобы покрыть...

• Ладно, придумаем что-нибудь. А пока садись передохни. Жена тебе рану пока обработает.

• Нет, спасибо мне пора. Дома заждались... Просто мне не к кому было обратиться. Ты уж извини, Лукич...

Он поднялся и пошел медленно к двери.

• Ваня, возьми все наши сбережения и отдай ему. Надо выручать парня. А то неприятностей не оберется. И под суд отдать могут, если захотят..., - сочувственно произнесла Катя, как только за Якко закрылась дверь.

Утром Иван сразу направился в бригаду Якко. Сам бригадир на работу не вышел. Народ «бурлил». Похоже никто к работе не собирался приступать. С разных сторон раздались голоса:

• Так что же это, Иван Лукич, получается? Мы заработали премиальные, а Якко их присвоил! Значит, не видать нам наших кровных?

Иван обвел «митингующих» пристальным взглядом.

• Я вот что хочу у вас спросить: «Якко когда-нибудь подводил вас? Или, может быть, раньше были случаи, когда он утаивал от вас заработанные деньги? Стоило случиться с человеком беде, как все на него ополчились. Пусть это будет у каждого из вас на вашей совести. Но не забывайте, с каждым в жизни может что-то произойти... А сейчас принимайтесь за работу. Деньги, которые вам причитаются в качестве премиальных, вы обязательно получите. Только потерпите день-другой...».

На завтра, перед началом работы в конторку мастеров зашли трое.

• Вот, Иван Лукич, мы тут немного собрали... - и один из пришедших передал Ивану завернутую в газету пачку денег, - передайте это Якко, а за вчерашнее, извините. Нехорошо все как-то получилось.

В тот же день все деньги были возвращены в кассу. Якко отделался строгим выговором и переводом из бригадиров в рабочие сроком на три месяца.

Иван шел, обдумывая, как ему разговаривать с Якко. Открыться полностью? А вдруг...? Или говорить как-то иносказательно? Тогда рано или поздно разговор зайдет в тупик. Так ничего и не придумав, он подошел к дому, где жил Якко. Когда-то этот дом был построен его отцом, потом перешел по наследству сыну. Была у Якко еще сестра, старше его лет на десять, если не больше. В середине тридцатых она оставила отчий дом и переехала жить в Финляндию. Долгое время о ней ничего не было известно. Только перед финской войной пришло письмо, что у нее все хорошо, она замужем и у нее двое девочек. На том связь прекратилась.

Увидев издалека Ивана, Якко обрадовался. Они не виделись с дня похорон Кати.

• Иван Лукич! Какими судьбами?

• Вот шел мимо...

• Ладно, ладно. Давай выкладывай свою проблему.

«Проблема» было чуть ли не любимым словом Якко. Иван вспомнил, как он помог решить довольно сложную «проблему» - добиться места на кладбище для Кати. Вот и сейчас... Иван решил рассказать Якко все как есть.

• Я даже не знаю, Якко, с чего начать. Все вокруг напоминает глухую, непроницаемую стену.

• Да, это так. Но не может все, как есть, продолжаться вечно. Случайно или не случайно, но в этой стене может оказаться трещинка и это может быть той единственной возможностью, которую упустить будет непростительно. Нужно набраться терпения, но не просто ждать, а готовиться. Это может произойти не завтра, но обязательно этот момент наступит. Давай сделаем так. Для начала я постараюсь разыскать мою сестру.

Началась трудная, полная риска операция по поиску сестры Якко, восстановлению родственных связей и налаживанию переписки.