НАЧАЛО: https://nerlin.ru/publ....-0-8039

***

 Наконец-то я покинула мрачные, серые и холодные стены. Пройдя по коридору, мы вышли в пустой центральный зал и направились в лабораторию, где тоже никого не было, словно корабль был покинут.

— А где все? – поинтересовалась я..

— Боятся попасться тебе на глаза, чтобы нечаянно не обидеть. Для нас ново твое поведение.

Тут вошел Дэймéнтис. Он видимо слышал последние слова и с интересом посмотрел на меня, я же смутилась, стыдясь своих недавних выходок.

— Это и будет вашей дальнейшей научной работой, и моей конечно тоже, – сказал он, будничным тоном, дружески похлопав капитана по плечу, и сразу направился к своему рабочему столу, заставленному различной лабораторной приблудой, мало чем отличающейся от земной, только с суперсовременной аппаратурой.

— Работой? – удивилась я.

— Мы почти сто лет бьемся над этой проблемой, а тут ты прошла все практически за пять дней. В шоке не только я с Эриксантáулом, но даже его отец.

— И он в курсе?! – опешила я.

— А как без него? Хромосома же его детище. Он жаждет с тобой познакомиться.

— Можно не сейчас?

— Ни кто тебя и не торопит. Сама скажешь, когда будешь готова.

Дэймéнтис разговаривал со мной спокойно и непринужденно, при этом что-то творил за лабораторным столом в квадратных высоких пробирках, словно все происходящее было в порядке вещей.

— Дэйм, у нас проблема, – обеспокоенно сообщил капитан другу.

Тот повернулся и посмотрел на нас невозмутимым взглядом,  ожидая продолжения.

— Она не ест то, что едим мы, и я не могу ее в этом переубедить.

— Очень жаль, – также спокойно ответил Дэймéнтис, словно не видел никакой проблемы. — Сырая пища более полезна, чем после термической обработки.

— Ты знал?! – удивился Эриксант.

— Можно было предположить. Мы привыкли есть сырую пищу с детства, а ее рецепторы к такому не привыкли. И если она захочет переучиться, если только захочет, в чем я сомневаюсь, то делать это нужно постепенно.

— А почему ты мне об этом не сказал?

— Извини дружище, из головы вылетело, я тоже как и ты был занят изучением поведения Ирины... Ты нас напугала, – уже более весело обратился он ко мне. — Твое поведение, это что-то! Я думал ты нам корабль разнесешь.

— Я?! Да я всеми силами сдерживала то, что во мне кипело.

— И при этом ломала и крошила бетон, – посмеялся Дэйм.

— Я так выпускала пар.

— Это интересно.

— Когда адреналин зашкаливает, его нужно сжечь. Вот я и давала себе такую разрядку, от чего мне становилось легче.

— Сначала ты кричала и ругалась, потом начала танцевать, а потом вырубилась на двое с половиной суток. И самое интересное, когда ты очнулась, мы вообще опешили, увидев тебя в нормальном состоянии. Когда это происходило со мной, я был напуган до ужаса, и лишь заботливый голос отца меня успокаивал. Ты же прогнала всех, борясь сама с собой без посторонней помощи, а когда Эриксант пытался тебе помочь, ты бесилась еще больше.

Я смущенно опустила глаза.

— Мне конечно было страшно, но не настолько, я просто не хотела, что бы кто-то видел меня такой.

— Оригинально, – признал Дэймéнтис.  — Эриксант, ты понял? Она не боялась, она нас стеснялась. Я поражен!

Капитан нежно прижал меня к себе и ласково произнес:

— Вообще она изначально была малость стеснительной – с первого дня нашего знакомства.

Я снова почувствовала, как кровь прилила к лицу, но никаких изменений на коже почему-то не возникло.

«Может мне и правда удалось подмять эту злобную рептилию под себя, как паршивую собаку? Кто знает?» – обрадовалась я, а потом спросила о своих предположениях:

— А когда вы шли на такое, вы были в курсе, как это происходит?

— Нет, ни кто не хотел травмировать психику раньше времени, да и кто же захочет пройти через такое добровольно?… – потом он немного замявшись понял суть моего вопроса: — А ты знала что ли? Эриксант, ты что, ей все рассказал?!

— Она меня шантажировала, – шутливо признался он.

Вспомнив как это было, я тоже улыбнулась и кинула смущенный взгляд на своего рыжеволосого красавчика.

— Не-е, ребята, вы точно оба ненормальные! – для него это показалось одновременно дико и смешно.

— Зато помогло. Наверно в этом весь ответ?

— Может быть, может быть, – задумчиво произнес Дэймéнтис.

— Так, что на счет того, чтобы покормить Ирину? – напомнил капитан основную проблему на данный момент.

— Сейчас чего-нибудь придумаем, – засуетился Дэйм по лаборатории, ища подходящую тару для приготовления.

— Нет. Сначала я хочу увидеть детей, потом все остальное. – остановила я заботливых друзей, и шутя пригрозила: — Если вы мне их не покажите, я вообще есть не буду и от злости устрою вам тут бардак!

— С характером! – засмеялся Дэймéнтис. — Хотя на сытый желудок со зверем справляться куда легче.

— Я в норме. – строго посмотрела я на несговорчивых мужчин.

— Все, все, идем, – сдался Эриксант, не желая ни спорить со мной, ни расстраивать, и подтолкнул к противоположной, относительно главного входа, двери. Скорей всего там был лазарет  для больных, или как в моем случае – для новорожденных.

Как только мы приблизились к двери, она сама перед нами распахнулась. За ней была вторая, уже стеклянная, для открытия которой требовалось набрать код на небольшом сенсорном мониторе справа от входа. Дверцы с легким шипением разошлись в стороны.

От предвкушения того, что должно предстать перед моим взором, сердце лихорадочно заколотилось в груди.  Глубоко вздохнув, я сделала неуверенный шаг вперед.

Внутри помещение с белоснежными стенами оказалось просторным, но сравнительно небольшим, примерно 6×4 метра. Слева, словно выдвинутые из стены на необходимую длину, располагались два стеклянных бокса. Над изголовьем каждого были включены черные семнадцати дюймовые мониторы, отображая на экране жизненные функции пациентов. Чуть ниже, на приборной панели, мерцало множество кнопок, издавая тихие пищащие звуки разной тональности. Всего таких мониторов по всему периметру лазарета я насчитала восемнадцать, шестнадцать из которых были выключены. А под ними вместо боксов были лишь углубления, за которые можно было вытянуть любой из них при необходимости.

С правой стороны ближайшего бокса сидела Миллéнтия и с милым любопытством  поглядывала внутрь стеклянного пространства. С другой его стороны, стоя ко мне спиной, Тсуона записывала показатели с монитора на полупрозрачный, тонкий как стекло, сенсорный планшет. Около второго бокса заботливо суетилась Нинатéрия, и по размеру человечка лежащего в нем, я догадалась, что это Розалинтúна – видимо приболела бедняжка.

Завидев меня, Миллéнтия встала на ноги. Тсуона тоже обернулась, а за ними и Нинатéрия. Вид у девушек был обеспокоенный. Я же при этом не только видела их испуганные глаза, но и чувствовала напряженность исходящую от них, причём каждая излучала ее с разной силой. Всех сильнее была напугана Миллéнтия. Присутствующих конечно же насторожило мое состояние, и вовсе не беспочвенно. В этот момент я ощущала дрожь в руках и ногах, поэтому остановилась. Одной рукой вцепилась в локоть любимого, который держался рядом, контролируя мое поведение. Другую руку я несколько раз сжала в кулак, и только почувствовав небольшое облегчение, медленно двинулась к первому боксу.

Увидев под стеклом два мирно спящих маленьких тельца, на вид весом всего по одному килограмму, эмоции снова охватили мой разум.

— Какие крошки! – прошептала я с навернувшимися на глаза слезами,  ведь обстоятельства тяжелых родов не позволили увидеть их раньше, даже на мгновение.

Я решила положить руку на стекло, но тут в мой мозг вклинился целый поток переживаний. Помимо троих инопланетянок, я еще ощутила эмоции сильного испуга неугомонного провожатого. Одной рукой он обвил меня за талию, другой схватил уже нависшую над стеклом руку.

— Убери лапы! – недовольно прошипела я.

Сейчас злить меня было опасно. Эриксант прекрасно это знал, поэтому немного ослабил хватку и сам аккуратно положил мою трясущуюся ладонь на стекло. Рисунок на коже так и пульсировал, местами даже с проявлением чешуек, пугая всех и меня саму. Я снова разозлилась на свою новую дикую соседку. Зажмурившись, я обратилась к ней с приказом тихим шепотом:

— Не смей!!! Это моё!!! Моё кровное! Где ты видишь от них агрессию, чтоб возникать?! Сиди смирно, пока я тебя не позову на помощь!

Открыв глаза и не шевелясь больше, я молча любовалась малышами. Окружающие же смотрели на меня изумлённо раскрыв рты. Спустя минуту дрожь в руках прекратилась, рисунок отступил, и я рискнула наклониться, чтобы разглядеть детей поближе. Они тут же распахнули свои глазки, словно почувствовали чье то присутствие. Я аж вздрогнула. Новая волна эмоций захлестнула меня, но на этот раз ни каких признаков черно-рыжего узора не проявилось. Видимо хромосома реагировала на новые ощущение, и запоминая не выступала снова, считая не опасным для организма, либо же она начала меня слушаться как Джесси.

«У меня получается!» – ликовала моя душа, а вслух я радостно, но тихо прошептала, боясь издать хоть один громкий звук, чтобы ненароком не напугать малышей:

— Эрик, у них твои глаза, такие же голубые и красивые!

Он наклонился надо мной и ласково произнес:

— Зато у девочки твои волосы, такие же темные, а мальчик напоминает мне меня в детстве.

От слов "мальчик" и "девочка" что-то защемило в груди.

— Ты придумал как их назвать?

— Нет, ждал тебя. Хочу услышать твои варианты.

— Девочку можно назвать в честь мамы – Веронúка... Нет. Лучше Верóника, – предложила я без особого веселья.

— Красивое имя, – признал папаша, но заметив нотки грусти в голосе, спросил: — А что случилось с твоей мамой, да и вообще со всеми? Когда я тебя искал, твоя квартира оказалась пустой, никого не было, даже твоей собаки. Только мебель и гробовая тишина – словно все вымерли.

— А они и вымерли, – сказала я с болью в сердце от вновь нахлынувших воспоминаний, но уже не теряя контроль над собой.

— Что случилось? – обеспокоено спросил Эриксант.

— Мои родители умерли, а мы с братом живем у сестры.

— Как это случилось, ведь они еще так молоды?

— Про мамино положение тебе известно, врачи это пророчили изначально, говоря, что у нее очень раздроблены тазовые кости и в один прекрасный момент какой-нибудь осколок сыграет решающую роль – так и произошло! А отец не смог перенести ее смерти и ушел следом через два месяца – сердце не выдержало ужасного горя.

— Ирина, мне так жаль!

В голосе дорогого мне человека было столько искреннего сожаления, от чего невольная слеза скатилась по щеке. Я помотала головой, гоня прочь мысли о пройденном тяжелом этапе моей жизни.

— Все нормально, я уже с этим свыклась.

— Я тоже не вынес если бы потерял тебя! – сказал Эриксант с болью и крепко прижал меня к себе. — И ведь оставались какие-то секунды, причем дважды. Сам удивляюсь, как мне так повезло. Я даже представить себе не могу, чтобы со мной было, опоздай я хоть на чуть-чуть – жизнь без тебя потеряла бы смысл.

— Так! Ну-ка, отставить эти упаднические настроения! – оборвала я унылые изречения. — Я здесь, и со мной все в порядке! Лучше придумай имя сыну, – решила я переключить внимание любимого опять на детей. — Правда хотелось, чтобы оно немного походило на земное.

— Я мало знаю земных имен, но думаю мы должны назвать его в честь твоего отца. Мой отец еще жив и надеюсь не обидится. В честь матери назвали Миллéнтию. По-моему, это будет справедливо. Как звали твоего отца, я что-то слегка подзабыл?

— Его звали Дима, полное имя Дмитрий.

— Дэмéтрий, – слегка изменил имя папаша.

— Пусть будет Дэмéтрий, чем-то смахивает на имя твоего друга. Не находишь? Я думаю он будет рад.

— Возможно.

— Но на Земле его будут звать Димкой, чтобы ни у кого не возникло никаких вопросов.

Капитан немного опешил от моих слов.

— Ты хочешь отправить детей на Землю?! Ирина это невозможно! – возмутился он.

Я пристально посмотрела ему в глаза, удивившись такому высказыванию.

— Почему?

— Мы не сможем жить на Земле – это опасно! О нас пока не должны знать земляне. Да и у меня другие планы.

— Ничего опасного там нет! – возразила я. — Не хочу, чтобы наши дети росли в космосе. Они должны ходить в садик, в школу, общаться со своими сверстниками, строить свое мировоззрение о жизни, а не путаться под ногами у кучки ученых, как Розалинтúна. – Я кинула сожалеющий взгляд на мирно спящую в своем боксе златовласую девочку. — Придет время, и мы все им расскажем. Потом они сами выберут свой путь – бороздить ли им просторы космоса или остаться на Земле и жить как обычные люди?

— А почему сразу на Земле? А на Нéрылин?

— Ты сам говоришь, что часто пропадаешь в космосе. Значит воспитание на мне. А мне проще детей учить в привычной для меня обстановке и образе жизни. Или наоборот. Я с Дэймом буду заниматься биологией, а ты на Нéрылин воспитывай детей. Сможешь? – предложила я шуткой, зная, что с таким он вряд ли согласится.

— Ты просишь невозможного! Земля и так в опасности. Мы не смогли полностью разгромить зогриáнцев. Они еще могут вернуться.

— Значит мы должны быть поблизости, чтобы помешать им сделать это снова. Заметь, что тебе самому однажды понравилось земное мировоззрение. Неужели ты хочешь лишить этого своих детей?

Мои слова ввергли капитана в замешательство. Он не сказав ни слова, задумчиво посмотрел на малышей, развернулся и пошел прочь из лазарета. Я растерялась таким его поведением, и бросив на Верóнику с Дэмéтрием нежный взгляд, ринулась за ним.

Пробегая по лаборатории за своим ненаглядным, я боковым зрением уловила недоумевающий взгляд Дэймéнтиса, устремленный в спину удаляющегося друга, но настигла его только у входа ведущего к пульту управления кораблем, двери которого уже открывались. Там в одном из пилотских кресел сидел Хасдзéрон и спокойно наблюдал за полетом. Заслышав шум, он повернулся к нам. Мне было плевать на то, что услышит сейчас механик. Я резко развернула капитана к себе лицом и строго спросила:

— Что ты задумал?

— Не знаю! Ты меня совсем запутала! Я уже не понимаю что правильно, а что нет! Сейчас посажу Ксэлус-СИЭР на Землю, и будь что будет!

Он хотел было продолжить начатое, но я преградила ему дорогу.

— Стой! Я же не говорю, что это должно произойти именно сейчас, завтра, или послезавтра. Они еще совсем маленькие. У нас предостаточно времени, чтобы все как следует взвесить и выбрать правильное решение. И если это все-таки будет Земля, то как сделать так, чтобы тайна не была раскрыта?

Обвив шею красавчика, я попыталась его поцеловать, но ростиком была не велика, чтоб, даже поднявшись на цыпочки, дотянуться до его губ. А он, словно специально не замечая этого, смотрел вперед, поверх меня, или же просто обдумывал варианты услышанного.

— А ты не изменился, – сказала я ласково, привлекая его внимание. — До сих пор рубишь все сгоряча.

После этих слов на лице красавчика промелькнула улыбка. Он крепко обнял меня, приподняв от пола, и страстно припал к моим губам.

Мы целовались достаточно долго, не замечая вокруг себя никого, очень соскучившись по таким отношениям из-за долгой разлуки и последних событий. Когда он меня отпустил, я услышала бурные аплодисменты со всех сторон, видимо к этому времени в зале собралась почти вся команда. Кто-то из них даже выкрикнул:

— Браво!!!

Я смущенно опустила глаза, а капитан жестом попросил всех успокоиться, и они тут же послушно затихли.

— Пойдем, тебе надо поесть, да и переодеться не мешает, а то твой балахон для беременных висит на тебе как мешок, – посмеялся он.

— Спасибо за комплемент. – Выказала я шутливую обиду. — Тогда я сначала хочу привести себя в порядок, а потом поем спокойно.

— Я поражаюсь твоей стойкости. Я бы давно все разнес от злости, если бы был так голоден.

— Во первых, вы мужчины всегда злые, когда голодные, а во вторых, мне кажется это связано с дрессировкой.

— В смысле?

— Как вы приручаете домашних животных? Есть ли у вас что-то подобное, как моя Джесси, чтоб животное было преданным другом?

— Нам нет надобности в этом. Достаточно внушить доверие и животное с тобой мило и послушно. С ретхáаром конечно совладать сложно, его мозговые волны сильны и агрессивны, но слегка и не надолго утихомирить его удавалось. Этого времени было достаточно, чтобы брать у рептилии анализы во время исследований. 

— А это животное будет по вам скучать в ваше отсутствие, и даже умирать от тоски если хозяин гибнет?

— Такого конечно у нас не было ни разу. И сняв внушение, животное свободно, как и ретхáар, но после перенесенного внедрения в его разум, он рвал и метал. Приходилось даже снотворное применять.

— Вот видишь. А моя собака без всякого внушения преданна мне. Но чтобы она меня слушалась, её приходилось дрессировать. И свою новую соседку по сознанию я как бы тоже дрессирую, порой резко и настойчиво. А вы просто сожительствуете с диким животным по принципу доминирования и привыкания друг к другу.

— Я тебя понял. Надо это Дэймéнтису рассказать, и отцу. Пошли ко мне. Акейонáсья и Сефралúнья сделали для тебя костюм. Сейчас я тебе все покажу, как и чем пользоваться, а сам займусь кораблем. Согласна?

Я кивнула, и мы в обнимку отправились в его каюту, не обращая внимания на восторженные провожающие взгляды присутствующих.