НАЧАЛО: https://nerlin.ru/publ....-0-8039

***

Когда Эриксант отпустил меня, я покраснев, спрятала свое лицо на его груди от устремленных на меня восторженных взоров. Он погладил меня по волосам и мягко шепнул на ухо.

— Скромняшка ты моя. Пойдем, дадим им время все обдумать и переварить.

Я осторожно кивнула, а капитан рассмеялся на мою нерешительность.

— Где же твоя храбрость? Ты так отчаянно сегодня защищалась. Я горжусь тобой!

— Спасибо! – тихо ответила я.

Его слова придали мне уверенности, взяв пример с Миллéнтии, я смело подняла голову и посмотрела на присутствующих. Они были рады, что все обошлось мирным путем и уже наверно обдумывали планы на свободное время.

Перед уходом Эриксант познакомил меня с остальными членами команды. Я не знала совсем немногих: Схантинúда со своим мужем Рузцéрионом занимались каким-то временным модулятором, Сувúгилан и Акейонáсья – электроникой, центральным процессором корабля и отвечали за правильное функционирование защитного экрана.  А Снезúльда, которую я уже знала, и Пхакúрия вместе со своими мужьями Этáхелисом и Герлúджином  участвовали в обороне Ксэлус-СИЭРа и по меткости не уступали мужчинам. Но при сильной необходимости каждый из них мог заменить любого из команды.

Когда мы попрощавшись со всеми подошли к лифту, Миллéнтия нас остановила.

— Эрик, я буду сегодня связываться с Фразентáулом. Ты знаешь, что это опасно, но он наш отец и должен знать обо всем, поэтому последнее слово будет за ним.

— Я принимаю твои условия сестренка, но только если ты преподашь ему новости с нормального ракурса, чтобы он понял то, что поняли сейчас все здесь присутствующие.

— Я прослежу за этим и буду ей помогать, – сказал Дэймéнтис.

— Спасибо! – признательно улыбнулся Эриксант другу. — Только ребята, давайте поосторожней. Не выдайте наше место расположение этим "зеленым уродам"! – подчеркнул он последние слова, а потом добавил: — И не подставьте отца!

— Постараемся! – подойдя, весело ответил Дэймéнтис и похлопал друга по плечу.

Я удивлялась снова и снова, ведь если бы не  ядовито рыжая шевелюра пришельцев, то все их жесты почти не отличались от земных. Было ощущение, что они вовсе не инопланетяне, а костюмированные актеры, и я принимаю участие в съемках фантастического фильма.

Мы вышли на улицу, где было уже почти темно, свежо и так тихо, что решили прогуляться до дома пешком по полю, в обход леса, растягивая время. Я стала переобуваться в кроссовки, которые так и не успела одеть, а пока я это делала, Эрик задал вопрос, и видимо хотел спросить об этом давно, но не решился при всех:

— Так значит ты считаешь, что мы оставили Розáллу испугавшись зогриáнцев?

Я не стала сразу отвечать, решив его немного помучить, поэтому специально медленно завязывала шнурки. Потом выпрямилась и, в ответ на очень серьезный взгляд красавчика, состроила такую же серьезную мину, но меня надолго не хватило. В итоге я рассмеялась.

— На что ты смеешься? Это нешуточное обвинение, – не унимался он.

— Нет, Эрик, я так не считаю, – сказала я успокоившись. – Я же знаю, что у вас не было другого выбора. И мы бы наверно поступили также, если б могли. Всякое в жизни бывает. Прости, я знаю, что это тебя задело, но надо же было как-то стронуть с мертвой точки твоих несговорчивых друзей.

Глаза парня повеселели.

— Неплохой тактический ход! Ты просто умница! – радостно сказал он, обнял меня и поцеловал, но я не разделила его веселья и настороженно спросила, раз уж он затронул эту тему.

— Ты поэтому решил вернуться на Розáллу?

— Отчасти, – сразу посерьезнев, признался он.

— А обо мне ты подумал? Что будет со мной если ты погибнешь? – строго спросила я

— Я бы постарался быть осторожным.

— Пообещай мне, что ты не будешь рисковать своей жизнью! – начала   я  требовательным  тоном,  но  потом  мой  голос  дрогнул: — Если я тебя потеряю, то не вынесу этого! – закончила я фразу и на глаза навернулись слезы.

— Обещаю! – даже не задумываясь ответил Эрик, услышав боль в моих словах, и, крепко прижав к себе, тихонько продолжил: — Посмотрим что скажет отец? Я думаю, он примет правильное решение, и мне кажется не за горами открытый контакт с вами. Будем наводить мосты, нарушая правила, но это лучше, чем если бы мы вообще не знали о существовании Земли, а зогриáнцы спокойно пополняли свое войско за счет вас.

Эти слова немного меня приободрили, но я задала еще один вопрос немного настороженно, боясь услышать ответ:

— А если твой отец решит также как и Миллéнтия?

— Нет, он не примет такого решения! – уверенно заверил меня Эрик. — Миллéнтия просто молодая и глупая трусиха, но очень хороший биолог и человек в общем тоже не плохой. Не злись на нее. Подожди, пообщаетесь подольше – она тебе еще понравится.

— Да я вроде и не злюсь, с чего ты взял?

— Значит мне показалось, – сказал он загадочно улыбаясь, видимо чуя подвох в моих словах.

— Ну, если только чуть-чуть, и то только за сегодняшнее ее решение, – призналась я.

— Ладно, пошли, а то уже совсем стемнело.

Мы двинулись к дому.

На небе не было ни луны, ни облачка, а многочисленные звезды рассыпались как бисер по всему небесному пространству. Воздух был теплый, свежий, и ни малейшего дуновения ветерка. В траве стрекотали кузнечики, пахло летними цветами, из близлежащего леса наносило запах елей. Эрик не стал прятаться, он молча шел, держа меня за руку, и был доволен тем, что смог донести до своих новый смысл в жизни. Я тоже молчала, наслаждаясь запахами природы, но больше всего присутствием моего  красавчика-инопланетянина – моего Ангела-хранителя.

«Сколько еще продлится это счастливое время: ночь, день, два? Потом ему придется улететь, а я буду его ждать и дождусь, чего бы мне это не стоило!» – настраивала я сама себя. Но у меня оставались еще вопросы, и пока любимый капитан был со мной, я хотела получить на них ответы, поэтому решила нарушить нашу молчаливую идиллию.

— Эрик?

— Да, – тут же отозвался он.

— Что это за временной модулятор, о котором ты сегодня говорил? Вы что, можете возвращаться в прошлое?

— Частично.

— Как это, частично?

— Благодаря этой хромосоме, – начал он издалека, — находясь в космосе функции клеток организма, причем каждой клеточки, снижаются в десять раз, продлевая тем самым ей жизнь,  но организм при этом остается в бодрствующем состоянии. Мы заметили такую реакцию у ретхáаров, когда брали с собой животных для исследований в космос. Однако на планете эта функция не действует. Мы даже пытались воссоздать все физические условия планеты: влажность воздуха, ультрафиолет, гравитацию и многое другое – бесполезно. Видимо для того, чтобы остановить влияние космоса на хромосому рептилии нужно больше факторов, но так и не смогли их найти. Аналогично тому, мы не смогли и на Розáлле продлить жизнь клетки содержащей эту хромосому. Поэтому те, кто живет на планете, причём любой, не важно: Розáлла это или Земля, или какая-то другая, стареют обычным способом, даже если они носят в себе хромосому Ретхáара.

— И сколько вы живете обычно?

— На пятнадцать – двадцать лет больше вашего.

— А в космосе?

— Все по-разному, в среднем жизненный цикл клеток увеличивается в десять раз. К примеру, если ты будешь жить на Земле год, то твой организм постареет всего на год, а если я буду находиться в космосе – я настолько постарею лет за десять.

— Ух ты, здорово!!!

— В этом вся и проблема. Когда поначалу наши ученые после десяти – пятнадцати летних исследований возвращались на Розáллу, столько всего менялось, порой до неузнаваемости, ведь работающие на планете ученые тоже не сидели на месте, они также изучали и творили, а самое важное – для нас очень быстро старели. Привыкать к таким новшествам было тяжело. Тогда наши ученые и создали временной модулятор. Я был еще совсем маленький, когда они начали этот проект, и на его создание ушло почти десять лет. Но для того чтобы не нарушать и сильно не вмешиваться в будущее планеты, и чтобы этим никто не злоупотреблял, так как соблазн был велик, его создали таким образом, чтобы он возвращал нас назад лишь настолько, насколько мы постарели находясь в космосе. То есть, пробыв в космосе десять лет и вернувшись домой, мы для всех отсутствовали только год. И мы не возвращались вперед в свое время, а начинали новые полеты оставляя жителям Розáллы свои открытия, а также всю заготовленную хромосому с других лабораторий. Но чтобы открытия тех ученых, находящихся на Розáлле, не пропали бесследно, перед возвратом мы связывались с ними, делали записи, потом использовали по необходимости. Если на другой лаборатории оставался незаконченный проект не сильно большой важности, то мы брали и их образцы исследований. Только после этого мы делали временной скачек.

— Как все сложно! – сказала я слегка запутавшись  в этой временной белиберде.

— Обычно лаборатории работали в одном ракурсе дублируя друг друга, поэтому все работы велись сообща, и у нас не было проблем с временными накладками. Да и перемещение во времени при возврате на Розáллу мы совершали всем персоналом. В очень редких случаях нам приходилось обходиться без временных скачков, это когда лаборатория параллельно вела еще один немаловажный проект, который нельзя было прерывать, и он был незакончен. Да и найдя свою половинку мы работали вместе, то есть пара находилась в космосе, либо возвращалась на планету и работала там так же вместе. Поэтому эти редкие случаи возвратов без временных скачков не сказывались на их разнице в возрасте из-за разных условий существования.

— И вы не боялись оставлять лабораторию без присмотра в космосе?

— До нападения зогриáнцев нет, там всегда кружили три патрульных корабля внушительной формы – в десятки раз крупнее моего. Один из них возвращался с нами как грузоперевозчик.

Я даже в уме не могла представить такую махину.

— Так сколько же тебе точно лет? – с любопытством спросила я.

— По земным меркам двадцать два, – сказал Эрик улыбаясь.

— Это ты настолько выглядишь! – укорила я его скрытность. — А живешь ты уже сколько?

Он замялся, видимо не желая меня пугать.

— Сколько? – настаивала я.

— Шестьдесят семь, – сказал парень опасливым тоном.

— В-а-у! – издала я возглас удивления. — Это наверно здорово – столько живешь и практически не стареешь, – а потом сопоставив слова инопланетянина, спросила: — Двадцать два ты говоришь, это по земным меркам, а по вашим по-другому что ли?

— У вас в году 365 дней и 12 месяцев, у нас 462 дня и 11 месяцев,  и  если  считать  нашими годами, то мне, – он посмеялся, — всего семнадцать с половиной.

— Что? Да ты младше меня что ли?

Эрик рассмеялся еще сильнее.

— Я бы так не сказал. Если сравнивать ваши и наши года, то у вас переходный возраст наступает в среднем в тринадцать – четырнадцать лет, а у нас в десять – одиннадцать, то есть ваши четырнадцать равны нашим одиннадцати. Только средняя продолжительность жизни у нас с вами разная. Если вы в среднем живете 80 – 85 лет, то мы по вашим годам 100 – 110 лет, но это только если жить на планете, а не бороздить космос. Я уже сбился со счета – сколько моему отцу лет, он практически прописался там, – сказал Эрик и шутливо ткнул пальцем в небо.

— Ну хоть приблизительно?

Мне было так интересно слушать о его семье, я хотела знать все.

— Лет двести ему точно есть, а выглядит всего на пятьдесят.

— Ничего себе!!! А твоя мама?

Дружек слегка напрягся и даже замедлил шаг, видимо я затронула неприятную тему.

— Если не хочешь, можешь не рассказывать, – попыталась я его успокоить.

— Нет. Как бы тяжело ни было вспоминать, я хочу, чтобы ты все обо мне знала, – Эрик крепко сжал мою кисть, видимо эта история причиняла ему сильную душевную боль, но он явно хотел выговориться. — Жизнь моей мамы оборвалась как и у Дэймéнтиса, только моя история более драматична. Дэйм даже не видел свою мать, меня же мама воспитывала пять лет. Я сразу перевожу в твои года, чтобы тебе было легче представлять. Родители познакомились когда отец в очередной раз вернулся на Розáллу с новыми открытиями, и столкнувшись с мамой в планетарной лаборатории, влюбился с первого взгляда. Она была красавицей, да ещё отличным биологом. Отец предложил ей работать вместе. На удивление всего персонала, мама сразу согласилась, ведь до их знакомства она отказывала всем, кто предлагал ей руку и сердце, а таких было не мало, ссылаясь на то, что ее интересуют только исследования. А работа в космосе парой, это своего рода предпосылка скорейшего создания нового семейного союза...

— Я заметила, – улыбаясь, перебила я.

— Это сложно не заметить. Только Милли и я не пара. Милли молодая совсем, а я, как говорится, ещё не успел, – посмеялся Эрик. — Лишь единицы одиночки по жизни, которые ничего не ценят, кроме своих достижений в области науки. До встречи с мамой отец как раз и был этим одиночкой. Видимо ее красота свела его с ума. Ладно. Не отвлекай. Слушай дальше:… Согласиться-то мама согласилась, но она не была заражена хромосомой, а работа в космосе подразумевала долгие и упорные исследования, однако принять хромосому все равно отказалась. Она этого не хотела, сказав, что пока не родит детей – никакой хромосомы, уверяя, что та влияет на их развитие, да и вообще, считала хромосому – порождением зла. Мама тогда конечно ошибалась, но ни кто не мог ее в этом разубедить. Поэтому, находясь в космосе, она старела быстрее всех. Отец прекрасно понимал, чем все это грозит, и уже через три года после их знакомства на свет появился я. Обычно наши пары обзаведшиеся детьми живут на планете до определения ребенка в школу на семь – восемь лет, где подрастающему поколению прививают любовь к исследовательским познаниям. После этого их родители потихоньку втягивались в работу в космосе, поначалу лишь в краткосрочных полетах, а полностью возвращались к своим постоянным рабочим местам, когда ребенок принимал хромосому и выбирал свой путь – планета или космос. В редких случаях дети росли и учились на космической лаборатории, и то только с четырех – пятилетнего возраста. Поэтому завести детей – серьезный шаг. Некоторые так и не решались, но это единичные случаи.  Отец же не мог себе позволить ни то ни другое. С одной стороны ему не давал статус, так как считался председателем космического исследовательского совета. Все открытия в космосе происходили с его участием или под его руководством. С другой стороны сокращалась продолжительность жизни его любимой женщины из-за ее условия. А растить меня на корабле, как Розалинтúну, он не имел права по закону: «Каждый родившийся ребёнок обязан, хотя бы до четырёх лет расти на Розáлле, видеть её красоты, дышать её воздухом». Это у Розалинтúны не было такой возможности.

Как только я родился, отец отправил нас на Розáллу. Однако он не хотел на долго оставаться без мамы и меня, желая наблюдать, как я расту, как делаю первые шаги, слова и т.д. Одновременно он не мог пропускать важные рабочие моменты, пока находился с нами, хоть и не долго. Поэтому решил притормозить все крупные проекты, ожидая, когда я чуток подрасту, а пока занимался в основном созданием хромосомы. Как только назревало что-то крупное и продолжительное, то конспектировал и откладывал. Отец просто разрывался между нами и работой, еще и недовольство соратников приходилось терпеть из-за простоя. Тогда то и возник вопрос по созданию временного модулятора. Днём он играл и гулял со мной. А ночами не спал, просчитывая временные формулы. Как только мне исполнилось четыре года, отец попросил маму вернуться, а она словно тянула время, и стала намекать на второго ребенка. Ей хотелось, чтобы у меня были брат или сестра, кровный друг, с которым бы мы делили все радости и невзгоды, поэтому говорила папе, что один ребенок в семье – это очень мало. Отец нервничал, торопил всех с временным проектом, а мама неугомонно настаивала на втором ребенке и становилась все старше. Он ее очень любил и, не в состоянии больше терпеть одиночество, все же согласился осчастливить еще раз, но при одном условии: «Если очень хочешь, то примешь хромосому!» Мама согласилась, однако в ответ поставила свое условие, что сделает это только через год после рождения второго ребёнка. Так родители сошлись на компромиссе, который в последствии привел к катастрофе. Роды оказались тяжелыми, и мама умерла, – сказал Эрик с болью в голосе, я же слушала с замиранием сердца. — Если бы она рожала будучи зараженной, организм быстро бы восстановился не позволив ей умереть. Отец долго корил себя за то, что пошел у нее на поводу. Миллéнтию назвали в честь мамы – она ее точная копия, и идет по ее  же стопам в биологии.

— Как я тебя понимаю, и твоего отца тоже, – поддержала я Эрика  — История и правда драматична, зато теперь мне более понятен ваш образ жизни.

— Это не все, дальше ещё хуже

— Хуже? – удивилась я.

— Я ненавидел сестру всем сердцем за то, что она отняла у меня дорогого мне человека! Убегал из дома. Отец больше не мог этого терпеть, и откладывать накопившиеся проекты тоже, поэтому, как только Милли сделала первые шаги, забрал нас с собой в космическую лабораторию, нарушив закон. Там нашим воспитанием занялась подруга и соратница мамы Эризáнта – мать Ульмúны. Ее муж погиб на Розáлле выполняя какой-то неудачный опыт, поэтому женщину на планете ничего больше не удерживало. Она напросилась к брату в космическую лабораторию, который работал в команде отца, заодно и мужу умершей подруги решила помочь с воспитанием его детей, особенно с маленькой Миллéнтией. Свою дочь она естественно взяла с собой, и та оказалась моей ровесницей. Мы росли и учились вместе под наблюдением отца и Эризáнты. Ульмúне очень нравилась Миллéнтия, и она пыталась заставить меня ни ненавидеть собственную сестру, я же был непоколебим. Отца тоже это беспокоило, но и он не знал как меня переубедить. Когда нам с Ульмúной исполнилось по одиннадцать лет, а по вашему четырнадцать, отец сделал из нас себе подобных.

— Заразил вас хромосомой?

— Да. Ему нужен был помощник, друг, соратник и правая рука. Вместе с Ульмúной мы прошли через этот ужас… – он запнулся на последнем слове.

— Ужас? – спросила  я не понимая.

— Это сплотило нас с Ульмúной еще больше… – словно не заметив моего вопроса продолжил Эрик.

— Какой ужас? – переспросила я, перебив его – интерес разбирал меня до мозга костей.

— Я не хочу об этом говорить.

— Но ты же обещал от меня ничего не скрывать? – напомнила я с неким укором.

— Это единственное, о чем я не хочу, чтобы ты знала, и тем более прошла через такое.

— Расскажи! Я хочу знать! – умоляюще попросила я.

— Нет! – резко отрезал он и строго спросил: — Ты будешь слушать или нет?!

— Да! – немного обиженно произнесла я, но Эрик снова сделал вид, что не заметил моего недовольства и продолжил рассказ. Я же поставила себе цель:

«Все равно ты мне про это расскажешь!»

— Произошедшее поначалу никак не повлияло на мое отношение к сестре. Я с головой ушел в учебу и исследования отца. Но когда пришел черед Миллéнтии принять хромосому, отец заставил меня ухаживать за сестрой, помогая ей обрести себя. Это был верный шаг с его стороны, потому что, видя ее мучения, мое сердце дрогнуло и растаяло. Теперь мы с ней не разлей вода. Бывает ссоримся иногда, но все-таки стараемся шагать нога в ногу. Потом пришел ее черед меня поддерживать и приводить в чувства... – он опять замолчал, наверное вспоминая то время, и я поняла о чем идет речь.

— Это когда погибла Ульмúна? – осторожно спросила я.

— Да. К тому времени я стал неплохим пилотом и за мной закрепили Ксэлус-СИЭР... – Эрик указал назад, намекая, на тот, что сейчас находится в нашем лесу, — ...с этой же командой, правда на месте Милли была Ульмúна, которая старалась не уступать мне в пилотских навыках, но все-таки считалась лишь помощницей. Перед нападением у нас было два дела: слетать на переговоры с соседней галактикой и доставить новое открытие отца на Розáллу. Поэтому мы решили обойтись без временных скачков, да и отец торопился воплотить в жизнь новую задумку – в его голове их столько много крутится. Однако я прекрасно знал, как ему не нравилось мое возвращение на планету без него, потому что я там пропадал и на долго. Заскакивая к себе домой, я часами сидел на наших с мамой излюбленных местах и вспоминал как мне было с ней хорошо. На этот раз я не захотел расстраивать отца и предложил Ульмúне слетать на Розáллу, заодно испытать себя без моей помощи. Для подстраховки с ней полетел Уúплорк – ее дядя. Мы уже возвращались обратно, когда я получил сигнал – "SOS" с ее корабля, и вернувшись передо мной встал выбор: спасать отца с Миллéнтией или Ульмúну. Посчитав, что Ксэлус-СИЭР более маневренный, у него был шанс еще продержаться, а лабораторию уже почти разгромили. Я успел спасти лишь мизерную часть ее персонала, в составе которых оказались: отец, Милли и Эризáнта, а вот корабль Ульмúны подбили на моих глазах... – Эрик снова замолчал.

Шокированная услышанным и поняв какая боль терзает душу любимого, я резко остановилась, повернулась к нему и воскликнула сожалеющим тоном:

— Боже, Эрик, ты винишь в этом себя?! Но ведь ты не всесильный! – я прижалась к нему, пытаясь тем самым его утешить.

— Все в порядке, – спокойно сказал он, нежно погладив меня по голове. — Я давно с этим свыкся и успокоился благодаря поддержке Милли, просто тяжело вспоминать. Мы сами еле ноги унесли, и придя в себя, я переключил все свое внимание к изучению этих „зеленых монстров”.

— На вид они вроде симпатичные, – шутя заявила я, пытаясь тем самым разрядить обстановку.

— Видимость обманчива, – холодно сказал Эрик, и было видно что он ненавидел их всем своим естеством – его можно было понять.

Мы тихонько двинулись дальше.

— А почему ты тогда не вернулся в прошлое – до нападения? – спросила я снова возвращаясь к теме о времени.

— Дело в том, что при посадке на планету временной модулятор обнуляется и вернуться в прошлое уже невозможно. Это специально заданная функция во время его создания, чтобы не было незапланированных временных скачков, пуская время вспять и в корне изменяя тем самым будущее. Мы с Ульмúной в тот момент свои обнулили, а два корабля, которые остались на лаборатории были разбиты, даже не успев взлететь.

— А на другом корабле ты мог вернуться в прошлое?

— Мог, но к тому моменту таких не осталось.

— Как это? – недоумевала я

— Не на всех кораблях стоит временной модулятор, а только на таких как мой, и то если они связаны с космическими миссиями. Для остальных он необязателен. На одной такой исследовательской станции располагалось по сорок оборонительных кораблей немного меньшей формы, и лишь по четыре как мой – с временным модулятором, а самих лабораторий было всего пять.

— Так это же двадцать кораблей?

— Да но в битве их осталось только три вместе с моим, и у тех временной модулятор оказался обнулен своими миссиями на другие планеты. Дело в том, что перемещение во времени это одновременный общий плановый процесс всех лабораторий для возвращения на Розáллу. Даже миссии на другие планеты мы тоже совершали сообща, создавая совет по обнулению модуляторов, потому что союз с другими мирными галактиками, это немаловажное достижение, чтоб потерять его возвращаясь в прошлое. Нападение было неожиданным, к нему ни кто не был готов, чтоб что-то предпринять со временем, нарушая выработанные годами плановые действия. В суматохе все Ксэлус-СИЭРы были задействованы в обороне, а большие звездолеты уводили другие лаборатории в безопасное место. Так что шансов все исправить у нас не осталось. С тех пор они разбросаны по Вселенной и тщательно охраняются, скрывая их место нахождение. Нам еще повезло что они напали только на одну лабораторию, где как раз находился наш отец.

— А создать новые временные модуляторы и, ради спасения планеты нарушить правило: "не пускать время вспять" вы можете?

— Нет. Он создавался на основе кристалла из недр Розáллы. Своего рода кристалл, это связь времени с биоматрицей нашей планеты. Достать его сейчас невозможно. Ты думаешь мы не пытались? – с досадой спросил Эрик.

Я поняла, что задала глупый вопрос. Ведь это их родина, и они точно не сидели сложа руки, наблюдая, как захватчики уничтожают их планету, их историю, их быт, их существование в целом. Мне стало жалко народ Розáллы, несмотря на то, что некоторые из них поначалу отнеслись к землянам враждебно, и сколько ещё таких будет – неизвестно.

— Все это очень грустно, но я единственное не могу понять, если вас так мало, зачем тогда столько хромосомы?

— Я бы не сказал что нас мало, – посмеялся Эрик. — Одна лаборатория это огромный космический комплекс с тысячью ученых и тысячами подсобных рабочих. На нем мой корабль может даже заблудиться. Да и проблема с количеством отпрысков для продления своего рода стояла лишь у работающих в космосе. На Розáлле такой проблемы нет, и некоторые семьи заводили и до пяти и даже до семи детей.

— Ого! А чем же занимаются остальные, те кто не связан с лабораторией?

— Все так или иначе связаны с нами, только они занимаются не исследованиями, а добычей полезных ископаемых на мертвых планетах.

— Ты же говорил что на планете вы стареете, зачем тогда им хромосома?

— Для силы и возможности существовать на такой планете, но не переживай у них там был свой график. Они работали группами по очереди и на планете находились не так уж и долго. Основное время уходило на доставку, так как груженый под завязку огромный космический трал не в состоянии развить скорость, чтобы уйти в гиперпространство и на их путь уходили годы. Поэтому они старались добраться до нас как раз к временному скачку, тем самым наверстать упущенное. Иногда они нас ждали, иногда мы их, если они были на подходе. Корабль зогриáнцев тоже огромен, поэтому они не могут передвигаться в гиперпространстве – это нас и спасает, но более мелкие их корабли могут.

— Так. Стоп. Вы возвращаетесь в прошлое все вместе, с лабораториями и такими, как ты говоришь: огромными тралами?

— Да.

— Твой корабль в состоянии вернуть в прошлое такую махину? – удивилась я, даже не осознавая о каких размерах идет речь, но явно не из маленьких.

— При желании и не одну.

— Что-то в это мало верится.

— Ты просто с таким не сталкивалась, вот тебе и кажется все необычным. Можно даже планету вернуть в прошлое насколько позволит модулятор. Конечно для этого ее поверхность придется покрыть электронно-магнитной сеткой с металлическим каркасом, но это пока теория. На деле мы такого еще не испытывали. Задумка пришла после трагедии.

— Как же это возможно, если на планете ваш временной модулятор обнуляется? – не понимала я этих временных дебрей.

— Я же говорю – это только теория. Надо сделать так, чтобы корабль с модулятором не приземлился на планету, и даже в ее слои атмосферы не вошел, а значит сетка должна располагаться на границе озонового слоя с космосом. При этом ещё колоннами контактировать с поверхностью планеты. На создание такой сетки может уйти не одно десятилетие, а может и больше.

— Тогда в чем смысл?

— Я же не говорю, что мы будем это делать. А вот на любом из наших кораблей есть такая сеть. К ней только надо подключить центральный процессор моего или другого такого же корабля и можно спокойно двигать в прошлое.

К концу истории мы уже были не далеко от дома. Я больше ни о чем не спрашивала, переваривая полученную информацию. Эрик тоже молчал, видимо пытался успокоить свои воспоминания. Когда мы почти приблизились к дому, мой инопланетянин вдруг исчез. Я испуганно огляделась и спросила:

— Ты где?

— «Здесь. Иди вперед только медленно, я сейчас вернусь», – зазвучал его голос опять в голове.

— Что случилось? – спросила я тихо и настороженно.

— «Около подъезда тусуются твои друзья вместе с Максом».

— С Максом?!

— «Видимо поджидают тебя. Иди, но не торопись, я появлюсь вовремя».

Слегка шокированная новостью, я двинулась вперед, обдумывая каждый свой шаг и надеялась, что подойдя к дому, никого там не застану, а самое главное, не очень-то хотелось встречаться с бывшим ухажером. Но нет! Ребята вовсе не собирались расходиться. Мне ничего не оставалось, как подойти.

Завидев долгожданную особу, компания из пяти человек: Макс, Алекс, Михан, Серый и Стас, хором заликовала:

— Опачки!

— Иришка!

— Вот и наша красавица! – ехидно сказал Максим и даже захлопал в ладони. — Мы как раз тебя ждём. Где же твой телохранитель? Как это он оставил такую красоту одну в столь поздний час?

Его тон был язвительным, от чего во мне начал закипать гнев, но я попыталась держать себя в руках, и даже пристыдила бывшего парня за ужасное поведение:

— Макс, ты ведешь себя как пятнадцатилетний подросток.

— А ты... как последняя дрянь! – выпалил он мне в лицо.

— Кто бы говорил! – спокойно ответила я, но желая отвесить негодяю оплеуху за оскорбление.

— Строила из себя, недотрогу, а сейчас во всю кувыркаешься с каким-то придурком! Давно надо было тебе крылышки обломать, может посговорчивей была бы! – напомнил он о своих гнусных приставаниях.

Я кинула осуждающий взгляд на молчаливо стоящего рядом Александра,  ведь это он растрепал своему другу, что Эрик был у меня дома. Решив дать парню почву для размышлений, я снова обратилась к вконец обнаглевшему Максиму:

— Ты уже пару раз пытался, что-то у тебя ничего не вышло! – мои слова прозвучали с некой издевкой.

— Да просто жалел тебя, дура!

Александр удивленно перевел взгляд с меня на приятеля, потом снова на меня – видимо догадался о чем шла речь, и уже хотел задать вопрос, но его перебил Сергей:

— Макс, да вон он! – довольно выкрикнул парень и помял кулаки в предвкушении долгожданной драки.

Я обернулась и увидела фигуру Эрика, приближающуюся со стороны гаражей. Он был в земной одежде, которую я спрятала в бардачке скутера, чтоб не тащить с собой вместе с грибами и не подставить себя этим.

«Что он задумал?» – с беспокойством спросила я саму себя.

Эрик медленно подошел и спокойно спросил беснующуюся молодежь:

— Ребята, какие-то проблемы?

— Ты наша проблема! – саркастически ответил Максим. — Хотим немного проучить, чтобы не зарился на чужих девчонок. А то некоторые совсем распоясались!

Максим шагнул вперёд, намереваясь нанести удар, но ни он и никто другой даже сделать ничего не успели. Эрик молниеносно схватил налетчика одной рукой за шею, приподняв его от земли, и хотя они с ним были одного роста, ноги Макса повисли в воздухе.

Было достаточно темно, только отдаленный свет от самого дальнего подъезда последнего дома слегка освещал присутствующих, скрывая тем самым в полумраке изменения происходящие  с кожей инопланетянина, но глаза его явно сверкали гневом на соперника. Все друзья, ошарашенные действиями моего парня, замерли на месте, не решаясь исполнить задуманное.

 — Если ты или твои дружки хоть на шаг подойдут к Ирине, я тебе голову оторву! Ты понял?! – зло процедил Эрик и наверно для убедительности усилил хватку, потому что Макс захрипел.

В интонации слов моего заступника чувствовалось столько яда и ненависти, что стало страшно, ведь в таком состоянии он мог натворить что-нибудь непоправимое.

— Эрик прекрати! – крикнула я от бессилия что-то изменить.

Опомнившись, инопланетянин швырнул Максима на землю, да так сильно, что тот шмякнулся об асфальт всем телом, издав глухой стон, но даже после такого не собирался сдаваться. Вставая на ноги бывший дружек бормотал под нос несвязанные ругательства, а выпрямившись злобно прохрипел, видимо из-за изрядно помятой шеи:

— Молись щенок!

Он хотел было снова ринуться на соперника, но Александр преградил ему путь. Все остальные не двигались, не желая связываться с таким серьезным противником.

— Макс, остынь! – потребовал Александр, положив руки на плечи разбушевавшегося друга.

— Ты что струсил? – зарычал тот в ответ, заподозрив неладное.

— Нет! Но этот парень тебе все равно не по зубам! Оставь их в покое.

— Ты рехнулся? – саркастически засмеялся неугомонный зачинщик.

— Ирина же явно дала тебе понять, что не хочет больше иметь с тобой ничего общего! Зачем унижаться? Смирись с этим!

Максим нервно откинул руки предателя, опустил голову и пошел восвояси, принимая свое поражение. Александр тут же кинулся вслед.

— Подожди! У меня к тебе есть несколько вопросов.

Остальные тоже молча последовали за своими подельниками, и когда ребята отдалились на приличное расстояние, Максим повернулся и ехидно крикнул:

— Мы еще встретимся!

Эрик не стал ничего ему отвечать. На данный момент его больше беспокоило мое шоковое состояние от произошедшего. Взял меня под руку и аккуратно завел в подъезд. Когда мы попали под неяркий свет включенного на площадке фонаря, я немного пришла в себя и заметила, что волосы Эрика стали на тон светлее в рыжую сторону. Видимо гнев выжигал  из них краску.

— Зачем весь этот спектакль? – спросила я строго, но тихо, стараясь не разбудить соседей. — Ты же мог просто телепортироваться вместе со мной прямо в дом, минуя неприятную встречу.

— Я догадался о его намерениях. Надо было немного проучить заносчивого недоумка! – несколько напряженно, но так же тихо, пояснил Эрик. — Тем более ты просила не применять никаких суперспособностей. Вот я и решил доказать, что не все решается скопом. Пусть знает, что со мной ему не тягаться.

— А где твой костюм? – вспомнила я. — Как ты теперь незаметно проберешься в мою комнату? Мы наверно всех разбудили.

Эрик хитро улыбнулся, поднял левую руку, показывая, что он держит в ней что-то прозрачное.

— Неплохая маскировка! – весело признала я.

— Твои все спят. Не веришь? Проверь, но я здесь не причем, – сразу предупредил он, чтобы у меня не закралось подозрений на его счет.

«Неужели мы никого не разбудили?» – удивилась я, ведь у подъезда было так шумно, да и форточка на кухне была открыта. Кинув на своего инопланетного красавчика недоверчивый взгляд, я тихонько отперла дверь и на цыпочках прошмыгнула в квартиру. Осторожно заглянула в каждую комнату, и убедившись, что все мирно спят, даже мой неугомонный братец-полуночник, поспешила пригласить Эрика в дом, но он уже открывал дверь в мою комнату.

«Боже! Даже без костюма он так незаметно и бесшумно передвигается!» – удивленно заметила я и направилась к входной двери, чтобы запереть квартиру изнутри, однако она оказалась уже заперта. И снова удивление, ведь звука запора замка я тоже не слышала.

«Как он это делает?!»

 Войдя к себе в комнату, там уже горел ночник, я увидела следующее: Эрик вразвалочку сидел на кровати в одних джинсах, а его свитер мирно покоился на спинке стула задвинутого под стол. Все выглядело идеально аккуратно. Джесси мирно спала, и судя по дерганию ее морды ей снился сон.

Я не стала задерживаться здесь. Быстро схватила в охапку домашние вещи и побежала принять душ после похода в лес. Вернувшись обратно в маленьком шелковом халатике на запах, я заперла за собой дверь и с улыбкой посмотрела на любимого, радуясь тому, что мы были вдвоем, у меня дома, в моей комнате, и больше никто нам не мешает и не учит как жить.

— Иди сюда! – хитрым шепотом позвал Эрик.

Я сделала шаг к нему, но вдруг вспомнила о том разговоре, когда мы возвращались домой, и поняла, что у меня появился шанс заставить его рассказать о своей ужасной тайне: про эту треклятую хромосому. Прекрасно понимая чего он ждет, я решила сделать  хитрый ход.

— Нет, – шутливо отказала я, помотав головой.

Глаза Эрика округлились от удивления, такого упрямства от меня сейчас он явно не ожидал и не понимал почему я так себя веду.

— Если ты мне не расскажешь, что скрываешь, то ничего не получишь! – пояснила я хитро улыбаясь, и демонстративно хотела отпереть дверь, чтобы выйти, но даже опомниться не успела, как в считанные секунды Эрик вскочил, захомутал меня в объятия и рухнул со мной на кровать. Затем он стал покрывать мое лицо нежными поцелуями, пытаясь заставить мои мысли течь в другом русле, я же была непоколебима и стала шутливо отбиваться:

— Нет, нет, нет! Пока ты не расскажешь... – я не закончила фразу, почувствовав, как ослабла его хватка.

— Ты шантажистка! – весело обозвал меня красавчик.

— Я просто хочу все знать! – настаивала я.

Игривость спала с его лица, поняв, что сломать мой настрой можно только прибегнув к внушению, чего он делать не собирался и, отстранившись, серьезно спросил:

— Зачем тебе это?

— Ты прошел через утаиваемый ужас, и все же остался неплохим человеком. Я хочу знать, что в нем ужасного? Вдруг мне тоже придется пройти через такое, чтобы быть с тобой там.

Я показала пальцем вверх. Дружек взглядом оценил направление моей руки, улыбнулся и перевел мои действия в шутку:

— На потолке это делать неудобно!

— Эрик, пожалуйста, расскажи мне все! – взмолилась я, состроив умоляющую гримасу.

— Уговорила! – сдался он. — Только потом не ной, что тебе страшно – я тебя предупредил.

— Не буду, – согласилась я, признав свою победу.

Инопланетянин устроился рядом, уткнувшись локтем в подушку, и положил голову на свою ладонь. Другой рукой взял мою кисть и стал нежно массировать ее пальцы. Наверное так он успокаивал нервы, рассказывая неприятные истории.

— Помнишь, я говорил тебе, что третья хромосома была выведена из рептилии Ретхáара и адаптирована к нашему организму?

Я кивнула.

— И все же она существует в нем как отдельная особь, с которой поначалу приходится бороться за свой разум. Когда внутривенно вводят хромосому, она с кровотоком разносится по всему организму, проникая в каждую клеточку: от кончиков пальцев на ногах до кончиков волос. Не затрагивает только органы размножения, даже если женщина беременна, но в плод при этом проникает. Получается в одном человеке формируется сразу четыре разума и каждый из них, кроме недоразвитого детского, пытается доминировать над другим. Итог плачевный.

Раньше я это уже слышала, но на этот раз у меня почему-то все внутри сжалось в комок, а свободная ладонь инстинктивно легла на низ живота. Эрик слегка улыбнулся на мои действия и продолжил:

— Этот феномен мы до сих пор изучаем, но так и не нашли точного ответа.

— Может потому что в яйцеклетках неполный набор хромосомы? – предложила я свою версию.

— Мы уже рассматривали такие факторы – возможно, но есть что-то еще. А ты неплохо разбираешься во всем этом!

— Вообще-то я учусь на ветеринарного врача, забыл?

— А ты забыла мне об этом рассказать, – укорил он меня улыбаясь.

— Я же не специально.

Эрик поцеловал мою руку и продолжил свой рассказ:

— Когда хромосома, делясь по пути, заполняет все закоулки организма, она начинает полную перестройку клеток, делая их менее податливыми окружающей среде, особенно это касается кожного покрова. Для того чтобы у организма была такая сила, функция клеток немного изменяется. Они начинают работать в усиленном режиме, при этом не изнашиваясь. Но благодаря ее повышенным функциям ты чувствуешь это… – сказал он страстно, и отпустив мою руку, медленно, еле касаясь кожи провел пальцем по моей шее, ключице и спустился на плечо. Я почувствовала легкую вибрацию от его прикосновения, но даже без нее,  действия Эрика вызвали дрожь во всем теле. Он снова улыбнулся видя мою ответную реакцию. — Это не опасно, так как повышение поверхностного заряда клетки незначительно. Однако и ты, и я в том числе, чувствуем его, и мне это нравится.

Эрик потянулся ко мне чтобы поцеловать. Тут я поняла, что он хочет уйти от ответа.

— Стоп! – сказала я, прижав пальцы к его устам, хотя на самом деле была не против поцелуя.

В этот момент я точно не знала, чего хотела больше – любопытство и желание уравновесились по разные стороны чашей весов. Эрик молча ждал моего решения, но промелькнувшая еле заметная хитринка в его страстном взгляде, и чаша весов перевесила в сторону любопытства.

— По-моему это еще не все? Где обещанный ужас?

— Это была только затравка.  Я надеялся что ты передумаешь, – сказал он игриво поцеловав мою ладонь, прижатую к его губам.

— Я так и поняла. Ты хитрый!

— Что ж, хочешь знать? Слушай, – сказал он иронично и снова взял мою ладонь в своею. — Во время перестройки клеток организм начинает ломать и лихорадить. Температура тела то повышается выше нормы, то снижается ниже допустимых пределов, вызывая болевые ощущения, и никакие обезболивающие не в силах унять пульсирующую боль. Такое состояние длится всего сутки, это не так страшно и можно пережить. Потом все стихает на час или два, давая организму прийти в себя, но то что начинается после, не сравнится ни с одним вашим фильмом ужасов. В организме начинают бороться два разума: хозяина и рептилии. Разум рептилии пытается взять верх над ничего не понимающим человеческим, и поначалу у нее это получается. Хозяин теряет свой человеческий облик и не может без страха не то что в зеркало посмотреть, а даже на свои руки.

Я машинально взглянула на свою ладонь. Сгибая и разгибая пальцы, пыталась представить в ней что-то ужасное, и Эрик помог мне в этом представлении:

— Кожа покрывается рептилоидной чешуей с неровной и зазубренной поверхностью, прочной как метал, но достаточно подвижной не сковывающей движения. Ногти становятся похожи на огромные острые когти вашего крупного медведя-гризли. Этими когтями, как тебе говорила Миллéнтия, можно разорвать обшивку космического корабля. Не везде конечно, а лишь на слабых незащищенных местах,  потому что металл сам по себе достаточно мягкий. Броню естественно голыми руками не возьмешь, а смесь металлической стружки с бетоном, мелкими камнями и стеклянной крошкой нам вообще не по зубам. Пока идет новое становление личности, зараженного держат взаперти в специальном боксе в течении двух – трех недель, у каждого по-разному.  В это время ему кажется, что он сходит с ума, кидается на стены, даже бегает по потолку пытаясь выбраться, и только поддержка близких или друзей заставляет вспомнить человеческие качества. Мозг начинает контролировать свои эмоции, которые поначалу зашкаливают до предела. Наступает процесс затухания. Организм учится урезонивать в себе хищного зверя, подстраивая его под себя, и чем дальше, тем лучше. В общей сложности на все уходит месяц – ужасный месяц.

На этом Эрик закончил, и стал внимательно изучать мою реакцию на данный момент. Я же пыталась сдерживать свои эмоции, но сердце, сжатое в груди, билось очень сильно, выдавая мое истинное состояние.

— Я тебя напугал? – тихо поинтересовался он.

— Немножко жутковато, особенно если представляешь себя на месте этого бедняжки.

— Мне не надо представлять – я через это прошел.

Я сожалеюще погладила его по щеке, глядя в глаза. Он стал наклоняться, чтобы меня поцеловать, но замер, снова услышав вопрос.

— А что если никого рядом не оказалось, никто не помог, не поддержал, он что, превратится в рептилию?

— Нет, – улыбнувшись ответил Эрик. — Человеческий разум все равно сильнее звериной сущности, только вот процесс затягивается месяца на два, иногда на три. Но правда потом психика такого человека очень неустойчива. Он часто выходит из себя, что как раз относится к зараженным нерролúнцам.

— И что же тогда вы с ним делаете? Он же становится опасным для окружающих.

— Его просто лучше не злить, и такие идут на передовую.

— Это как?

— Как первопроходцы новой неизвестной безлюдной планеты, на которой есть полезные ископаемые. Они сами рвутся туда. Там они могут реализовать себя по полной.

— Понятно. Теперь вернёмся чуть назад. Ты говоришь хромосома проникает в плод. Почему же она не проникает в плод после?

— При заражении хромосома изменяет клетки хозяина. Если женщина беременна в этот момент, она заражает обоих. А новый плод строится из незараженного генома органов размножения. Хоть ребенок и питается кровью матери, но клетки ее крови лишь питательная субстанция, а не новый объект для деления хромосомы и  заражения совершенно иного генома плода.

— А почему рептилия не распознает ребенка как что-то чужеродное?

— Ты прям умница. Логика твоя на ура! – признал инопланетянин. — Завести детей будучи уже зараженными, мы решались когда организм полностью подчинил себе звериную сущность. Поэтому все, что нравится хозяину, соседка принимает как свое и оберегает вместе с носителем.

Эта нота в разговоре немного успокоила меня, а Эрик в корне поменял тему:

— А знаешь что я понял, когда твой друг Алекс не дал Максу кинуться на меня?

— Что? – удивленно поинтересовалась я, не ожидая такого поворота.

— Он просто хотел заслужить твое доверие, поведя себя как джентльмен. Скажи мне, его действия хоть как-то тронули твое сердце?

И снова изучающий взгляд.

— Нет, я не обратила на это внимания. Я больше переживала за тебя. Их же было пятеро! Я боялась, что они причинят тебе вред.

Эрик засмеялся.

— Я тоже боялся причинить им вред, потому что на меня у них силенок не хватит, даже если бы они накинулись на меня впятером. Но одно я знал точно – ты моя и я никому не позволю отнять тебя у меня или даже просто обидеть.

— Все мужчины собственники, не важно с какой вы планеты.

Эрик попытался снова меня поцеловать, и было заметно, что у парня кончается терпение, но я опять его остановила, за что получила укорительный взгляд, ведь он выполнил мою просьбу, все рассказав. Я поспешила задать последний интересующий меня на сегодня вопрос, тем более это как раз касалось того, чего хочет он, да и я в том числе.

— Я тоже кое-что заметила, – сказала я ласково и увидела удивленный взгляд Эрика. Потом провела пальцем по его груди, копируя его недавние действия. — Твоя кожа немного теплее чем моя, это тоже из-за?..

— Да, это хромосома, то есть усиленная работа клеток выделяет больше тепла. У тебя в норме 36,6ºС, а у меня 37,5ºС. Тебя это беспокоит? – немного настороженно спросил он.

— Нет, ты теплый, это здорово! – сказала я, немного смутившись. — А  я,… я не кажусь тебе холодной?

Эрик расплылся в улыбке, понимая, что именно меня тревожит.

— Нет, ты теплая, слегка прохладнее меня, но все же теплая, и мне это тоже нравится.

Я хотела задать еще вопрос, но Эрик не дал этого сделать, страстно припав к моим губам, а его рука скользнула по бедру под халат, вызвав дрожь во всем теле. Все мои страхи и переживания улетучились, и я отдалась сдерживаемому ранее порыву, издавая тихие стоны под его нежными ласками и поцелуями...

Эта ночь, хоть и вторая, была самой счастливой ночью в моей жизни. Довольные и обессиленные от страсти мы оба заснули в объятиях друг друга...

ПРОДОЛЖЕНИЕ: https://nerlin.ru/publ....0-10052