Литературное издательство
Главная » Произведения » Белова Лидия » Белова Лидия | [ Добавить произведение ] |
НАЧАЛО ЗДЕСЬ: http://nerlin.ru/publ....-0-6369
Говорит Илья
Когда Лена проснулась, было уже светло. Посмотрела на ручные часы: около семи. Вспомнила: она у Олега! Но лежит, как у себя дома, в аккуратно застеленной постели, только вот часы непривычно оставлены на руке и сияет чистым золотом кольцо… Да, конечно! – вспомнила и то, как Олег раздевал и укладывал ее. Едва проснувшись, она тогда сразу опять уснула… Накинула его красно-белый махровый халат, лежавший на стуле рядом с диваном, и заглянула в соседнюю комнату. Олег сидел у телеэкрана. Произнёс привычную для них всех, вечно возящихся с видеоаппаратурой, фразу: – Садись, смотри и слушай. На экране возникло лицо Ильи. Он жив?! Да нет, что я! – это картинка с видеокамеры, может быть даже и давняя… Лицо на экране поколебалось и исчезло. Его сменил общий вид студенческой комнаты. Опять лицо Ильи крупным планом. Он стал говорить, медленно и чётко: "Делаю эту запись на тот случай, если погибну, – чтобы помочь моим друзьям разобраться в происходящем. За последнее время дважды развинчивали колёса моей машины; после первого случая мне пришлось постоянно проверять все крепления, а в первый раз я только чудом остался жив. Мои сайты и почта периодически подвергаются атакам. Замечаю и другие "пустяки" и "мелочи", цель которых нетрудно понять: кто-то хочет заставить меня жить в постоянном страхе и нервозности. Этот кто-то пользуется поддержкой немалого числа людей, что более всего и настораживает. Видимо, у них два варианта: либо отправить меня на тот свет ("нет человека – нет проблемы" – их традиционный лозунг), либо закрепить за мной репутацию не совсем здорового человека, страдающего манией преследования. Думаю, второй вариант – ради того, чтобы впоследствии заявить: он не может занимать сколь-нибудь ответственный пост в сфере журналистики. Что особенно насторожило меня из мелких провокаций самого последнего времени? Предложение одного из подопечных Райса на пари пройтись по карнизу моего, 16-го, или его, 18-го, этажа. Я отказался, но меня заинтересовало: зачем? Я знаю, что такие игры затевают иногда юнцы с первых курсов, но чтобы этим занимались аспиранты! Абсурд… Пока могу уверенно сказать только одно: Николай Фёдорович Райс – враг современной России. Потомок эмигрантов "первой волны" (1917-го – 1920-х годов), он не простил революционерам и их потомкам разрушения России – "как аристократии, так и всего правящего класса, а также предпринимателей, крестьянства, великого множества тружеников, успешно создававших благосостояние страны" (почти точная цитата из его речей). Поначалу я периодически с ним соглашался, только никогда не принимал его выводов, и в результате мы с ним разошлись кардинально, непримиримо. Из его главной цели – заставить меня служить в его "летучей бригаде" разрушителей – ничего не вышло. Не добившись этого, он будет корчиться от страха, что, уехав, я стану абсолютно свободен да еще и, может быть, проинформирую официальные службы о его планах. Если мне не дадут уехать, я буду виноват в этом и сам: слишком сблизился с людьми, враждебными мне по духу. Я исповедую радость жизни, они – тяжелую, больную злобу, отравившую их самих и отравляющую всё вокруг. Меня не интересовали их секреты – они втягивали меня в них, надеясь успешно довести до конца "воспитательный процесс". Я считаю так: если построение истинного коммунизма или социализма оказалось делом безнадёжным, то в этом виноваты люди, а не сами идеалы справедливого, гуманного общества, общества граждан с равными правами и возможностями; стремиться к этим идеалам необходимо, только без социальных потрясений, революций и войн – мирным, созидательным, законодательным путём. А для Райса мирный путь неприемлем. Он, как и осуждаемые им большевики, хочет "весь мир разрушить" и только после этого созидать. Россию он желает поделить на множество мелких государств (создать нечто вроде суверенных княжеств) со своей местной элитой, которую считает необходимым заново формировать, выращивать, даже приучать к разным градациям высокого положения: "Ваше Величество", "Ваше Высочество", "Ваша Светлость"… Вот ради этих новых "величеств" и "высочеств" он и готов уничтожить всю страну. Порой Райс напоминает мне Гитлера, увлекавшегося древними символами и мистикой, но по сути – варвара-разрушителя. Как и Гитлер, Райс не просто мечтатель, а деятельный организатор. Умнейшие из его единомышленников понимают, что они в тупике, что у них нет будущего, и всё-таки поддерживают его. Я убеждён, что будущее принадлежит не шовинистам, а интернационалистам, патриотам единой многонациональной России. Я уже собрал и передал в надежное место достаточно материалов, изобличающих Райса и его сообщников. В дополнение к этому оставляю две скрытые видеокамеры, местонахождение которых известно только одному человеку. Друзья знают, кого я имею в виду. Он всегда был моим помощником, хотя порой и не очень умелым. Не обвиняйте его ни в чём. Если меня постигнет несчастье, не верьте в случайность".
Лицо Ильи исчезло с экрана. Лена во всю его речь глотала слёзы, стараясь не всхлипывать. Олег наконец увидел, сел рядом, обнял. Камера теперь стабильно фиксировала общий план комнаты, периодически заполняемой разными людьми. – Откуда столько народу? – вытирая слёзы отворотами халата, спросила Лена; голос ее прозвучал едва слышно. – Пустоты уже удалены, посетители "спрессованы во времени". Дать платок? – Давно бы пора, – попыталась она улыбнуться. – Хватит реветь. Драться надо, а не реветь. Держи платок. – А за какое время "спрессованы"? – За последние три дня. Илья шёл ва-банк: решил, что до своего отъезда обязан дать нам неопровержимый материал против того паука, который держит и дергает всю сеть, находясь в ее центре. Борьба между ними шла уже почти в открытую. – Так вы знали! И допустили его гибель. – Лена, он ведь не подчинялся нам! Он был – волонтёр, вольноопределяющийся. Его никто не "вербовал". Он сам выбрал свою дорогу, бок о бок с нами. Мы что, должны были оттолкнуть его? – Не оттолкнуть, а охранять. Создать надёжную защиту, плотную. – Для этого нужно согласие самого защищаемого. А он то и дело взрывался: "Вы мне мешаете! Вы не даете мне свободно маневрировать! Я перестаю понимать обстановку, теряю доверие тех, с кем назначаю встречи, – из-за вашей опеки!" Заставил Минаева слушаться своих распоряжений, а не наших. А когда Минаев стал настаивать на своем, отстранил его. Хорошо еще, что сказал ему, где спрятаны аппараты. – Так это он Юрку защищал перед гибелью: "не обидьте"? – Да, его. – А аппаратов было несколько? – Два. На обе комнаты Ильи. Свое выступление он записал сразу на оба. – Его убил Райс? – Не сам. Нашёл исполнителей. – А вы их нашли? – Нашли. – Я не спрашиваю, кто они, – ты ведь всё равно не скажешь. – Не скажу… Но ниточкой к Райсу остались материалы, собранные Ильёй. Именно благодаря ему участники группировки "За аристократию, против черни" уже не могут отрицать ни реальности этой группировки, ни знакомства с Райсом. Хотя по-прежнему отрицают свое участие в делах уголовного свойства. – А он?.. Этот мудрец, видимо, ни в одном уголовном деле непосредственно не замешан? И по-прежнему будет учить студентов философии, а заодно плести новую сеть взамен старой, раскрытой? – Нет. Если не для тюрьмы, то уж для отстранения от преподавательской деятельности материала против него более чем достаточно. – Я всё же не понимаю, Олег: чем вызвана такая ненависть Райса к Илье, чтобы хладнокровно планировать его убийство? – Ты не забывай, Райс – фанатик. Недаром Илья сравнил его с Гитлером. Таких людей называют "одержимыми". Ни один человек не представляет для них ценности, если не разделяет их убеждений… Об Илье Райс судил достаточно объективно – как о будущем весьма авторитетном политике; для Райса это означает: Илья – одно из существенных препятствий для реализации программы "мирового господства возрождённой аристократии". Об этой своей программе он не стесняется заявлять во всеуслышание, и даже возмущается: никто не может запретить ему мечтать! Уверяет, что он – именно и только мечтатель, "Манилов", то есть самый безобидный из всех персонажей Гоголя. Вот такая у него хитроумная позиция. А о средствах достижения его мечты знают только "доверенные лица"... Кстати, возрождение монархии – отнюдь не главная их цель; главная – раздробить Россию, с тем чтобы новые хозяева могли ею управлять... вернее, этими мелкими частями бывшей России управлять. – Самое обидное, что он поначалу задурил голову Илье своим исходным тезисом – об уничтожении большевиками всего порядочного, дельного в России. Да и не только ему задурил, раз мелкие пакости Илье устраивали самые разные люди. Кстати, Юрка однажды довольно подробно рассказал мне об убеждениях Райса – ну о том, что знал сам Юрка. Сейчас вспомню... Что возмущает Райса в современном обществе? Прежде всего бескультурье. Надо восстанавливать всё, до основанья разрушенное большевиками, и в первую очередь культуру, считает Райс. В Православной Церкви никогда не отказывались от иерархических титулов при обращении к священнослужителям: Владыка, Ваше Преподобие, Ваше Святейшество, Ваше Блаженство... Над последним, сказал Юрка, Райс, впрочем, посмеивается: "Такого титула не удостоивался даже Иисус Христос!" Но в принципе Райс одобряет иерархические титулы. И убеждён в необходимости возврата подобных же светских: Ваше Величество, Ваша Светлость, Ваше Преподобие, Милостивый Государь и прочее. Особенно возмущает его утрата самых обычных вежливых обращений людей друг к другу: сударь, сударыня, барышня... Еще молодой человек звучит иногда, но в основном: Мужчина! Женщина! "Это что за безобразие? – гневно восклицает Райс. – Когда подобным образом обращаются ко мне на улице, я становлюсь глухонемым иностранцем". – Вот такими речами он и привлекает к себе на первых порах. А дальше начинается: что со всем этим делать? И тогда здравомыслящие люди от него шарахаются. – Олег, а зачем Юрка перетряхивал, да еще в перчатках, содержимое моего книжного шкафа? – Кто тебе об этом сказал? – удивился Олег. – А-а, ты думаешь, секреты есть только у тебя?.. Сначала объясни, зачем, а тогда уж, так и быть, признаюсь, кто мне об этом сказал. – Я догадываюсь: сам Юрка, извиняясь перед тобой. Нет? Ну тогда остаётся недоумевать по поводу твоей осведомлённости… Минаев искал твои дневники по просьбе Райса. А поскольку у этих "аристократов" налажена взаимная слежка друг за другом, пришлось имитировать поиски. Но с нашим заданием: не найти. – Олег, а кто это – вы? Или, если не можешь ответить обо всех, то хотя бы так: ты – кто? –Я?.. Как бы это сказать?.. Волонтёр. "Научный консультант" по некоторым вопросам. Но в отличие от Ильи, тоже волонтёра, неукоснительно выполняю распоряжения профессионалов. Мой голос – только совещательный. – Не очень понятно, ну да ладно. Скажи: с какой стати Райса заинтересовали мои дневники? – До него дошёл слух о твоих "вещих картинках" и о том, что ты их записываешь. Видишь, насколько важно не откровенничать даже с подружками. И Райс испугался: мало ли какие "вещие картинки", связанные с участниками его "сети", ты могла записать! – Он явно преувеличивал их ценность. Я даже и сама иногда не понимаю их смысла. – Ты не понимаешь – понимают другие. И извлекают из этого и смысл, и толк. – Правда? – Лена слабо улыбнулась, боясь поверить. – Настолько правда, что дальше, если не возражаешь, будем с тобой сотрудничать. Ты и я. Для тебя даже полезно: не дам тебе переутомляться. Не будешь сутками думать об одном и том же. – Вот почему ты вдруг стал так откровенен… Может, и у твоего увлечения мною та же причина? – Та же была у Леонарда Трофимыча. Не приравнивай меня к нему, – устало и грустно сказал Олег, как будто не имея сил спорить еще и по этому поводу. – А ты не считаешь, что сей "охранник порядка" не менее вреден для страны, чем Райс? – Преувеличиваешь, малыш. Он тебя чем-то очень сильно обидел? – Дело не только во мне. Вот смотри: он сознательно, целенаправленно развращает молодёжь, учит ее цинизму, распутству, грубости, агрессивности. Заявляет, что на свете нет ничего святого и что любой подвиг – всего лишь случайность, стечение обстоятельств. Так разве это не враг страны? И даже враг всем нам – нормальным людям, которые хотят жить в светлой атмосфере, с верой в добро, в порядочность окружающих, а не купаться в нравственной грязи! – Всё так, Леночка. Но я давно знаю этого человека и могу заверить: это не "сознательное", "целенаправленное" развращение молодёжи, а просто выпендрёж, желание сказать что-то неординарное, привлечь к себе внимание. Мало света в его душе, это да. И плохое воспитание, отсутствие культуры. – Грустно, Олег. Грустно, что нам попадаются такие вот наставники – Райс, Леонард… Знаешь, я иногда думаю: может быть, за нами наблюдают из Космоса наши предки? Может, души действительно бессмертны? И тогда смешно думать, что нам позволят жить хорошо, беззаботно, – отправившим в двадцатом веке на тот свет чуть не половину самих себя, своего народа. – Лена, чувство вины перед людьми, уничтоженными революциями и войнами, отнюдь не однозначно по своим последствиям. На этом чувстве вырастают не только совестливые, честные труженики, творцы, правители страны, но и такие разрушители, как Райс. Нам это только что доказал Илья. Перестань страдать за давнее прошлое, живи будущим! Да и вообще, женщине вредно интеллектуальное напряжение, тем более – 17-летней девчонке. – Мне давно уже 18. – Да ну? Это в корне меняет дело, – весело сказал Олег. – А жить, моя радость, не просто грустно, а и грустно и весело, и горько и радостно, и великолепно и чертовски плохо. Это и есть полнокровная жизнь. Уверяю, если бы тебе подарили сплошное счастье лет эдак на 70 – например, плыть на облаке в ласковых лучах Солнца (что может быть лучше?), – ты бы запросила каких угодно, но перемен. Вот почему я не верю в сказки о Рае, где высокие души только и делают, что славят Бога. Наверняка и там душа трудится. Как именно трудится, мы не можем себе представить, но пока мы пребываем здесь, на Земле, не надо мечтать о том, чтобы "жить хорошо, беззаботно". Жить хорошо – это вовсе не "беззаботно", а умея со всеми заботами справляться без нытья. – Да это-то я знаю, – иронически парировала Лена. – Жизнь, она полосатая. Жизнь есть движение. Время – лучший врач. А лучший отдых – смена деятельности. Можно продолжать до бесконечности. Олег добродушно рассмеялся: – Теперь я понимаю одного моего приятеля: хотел, говорит, поухаживать за Арсеньевой, да больно она умна. Твой приятель кардинально ошибся: у меня вместо ума всегда включается сердце… Но я еще не договорила о "карме народа": мы, по-моему, занимаем первое место в мире по уничтожению своих гениев. Так что ждать благ от Небес не имеем права: не за что. Лена ничего не отвечала, она тихо плакала, сама не зная причины своих слёз. Когда Олегу наконец удалось ее успокоить, он предложил: – Давай-ка прогуляемся. Куда ты хочешь – в парк, в лес или в Город? – Давай – куда хочешь ты. Спасибо тебе за терпение. – Пожалуйста… И разреши напомнить, что если мы еще и не женаты, то уже обручены. – Он поднял Лену с дивана, притянул к себе, обвил руками. – Как теперь? Нравится жизнь? – О-очень… Но договорить это слово ей не удалось: повторилась ситуация лифта, с бесконечным поцелуем. Минуты через две он спросил: – А что значило "о-о"? – Ничего, – ответила Лена шёпотом, не открывая глаз. – Забыла…
* * *
От воспоминаний о прошлом лете вернула Лену к реальности слушательница ее сказки о моряке, лишённом моря, – аспирантка Оленька. Оленькой вслед за ее куратором звали эту барышню все: при весьма солидном весе Оленька на вид оставалась милой девочкой – благодаря совершенно детской мордашке и не модной, но чрезвычайно органичной для нее прическе – из мелко завитых кудряшек. Правда, друзья знали и об еще одной противоречивости ее натуры: "милая девочка" была взрывоопасна и груба, от чего больше всего страдал "ее доцент", на свою беду допустивший слишком близкие отношения с нею. Лена опасалась, что назревает конфликт: Оленька считала себя невестой "своего доцента", а он между тем обдумывал способы отдаления от нее. При этом он более всего опасался именно ее взрывоопасности: волны гнева и грубости могли накатить на Оленьку в любое время и в любом месте… "Милая девочка" прибежала от своего доцента вся в слезах, схватила с перил полотенце и убежала, ни словом не ответив на сочувственные вопросы Лены. Через пару минут послышался шум воды из душевой кабинки: видимо, Оленька кардинально смывала следы слёз. "Наверное, ни на одном этапе жизни с человеком не происходит столько всяческих событий, как в студенческие годы, – эмоционально ярких, светлых и эмоционально тяжёлых, непереносимых, – подумала Лена. – Одно время мне хотелось прекратить запись своих "озарений", связанных со студенческими годами. Но нет, надо продолжать! Во всяком случае, записывать самые значительные из них, иначе всё забудется. Можно даже кое-что публиковать – в виде научно-фантастических эссе, например. И взять для этого литературный псевдоним, чтобы не привлекать внимание Райсов… Да и чтобы друзья не надоедали с вопросами: как это у тебя получается?.." Псевдоним придумался легко: Светлана. Имя подруги, которая после замужества перевелась в Ташкентский университет; встречи с нею теперь если и будут случаться, то очень редко. А главное, Светлана всегда было любимым именем Лены. Однажды она даже задала укоризненный вопрос маме: "Зачем ты меня назвала этим избитым, "общеупотребительным" именем – Елена?" – "А каким бы ты хотела?" –"Светлана! Светлана – это свет, солнечный свет! Рассказывают, что Ванга ответила на вопрос, есть ли Бог и как он выглядит: "Бог – это свет". А я бы добавила: и дающее этот свет Солнце". Мама рассмеялась: "А ты уверена, что соответствуешь такому значению имени Светлана? Это ведь очень ответственно, при твоем-то толковании". На такой коварный вопрос ответить было нечего. А вот сейчас Лена решила: подписываться буду: Светлана… Светлана Сибирцева – по моей "малой родине". После этого решения Лена накинула сарафан, стянула с перил балкона огромное махровое полотенце и с нелёгким сердцем пошла в комнату: предстояло выдержать бурю негативных эмоций Оленьки, успокаивать ее, доказывая, что "неблагодарный доцент" – отнюдь не последняя ее любовь.
Лидия БЕЛОВА Январь 2016-го и январь 2018 года
| |
Просмотров: 7333 | Комментарии: 2
| Теги: |
Всего комментариев: 2 | |
| |