Говорит Илья

Когда Лена проснулась, было уже светло. Посмотрела на ручные часы: около семи. Вспомнила: она у Олега! Но лежит, как у себя дома, в аккуратно застеленной постели, только вот часы непривычно оставлены на руке и сияет чистым золотом кольцо… Да, конечно! – вспомнила и то, как Олег раздевал и укладывал ее. Едва проснувшись, она тогда сразу опять уснула…

Накинула его красно-белый махровый халат, лежавший на стуле рядом с диваном, и заглянула в соседнюю комнату. Олег сидел у телеэкрана. Произнёс привычную для них всех, вечно возящихся с видеоаппаратурой, фразу:

– Садись, смотри и слушай.

На экране возникло лицо Ильи. Он жив?! Да нет, что я! – это картинка с видеокамеры, может быть даже и давняя…

Лицо на экране поколебалось и исчезло. Его сменил общий вид студенческой комнаты. Опять лицо Ильи крупным планом. Он стал говорить, медленно и чётко:

"Делаю эту запись на тот случай, если погибну, – чтобы помочь моим друзьям разобраться в происходящем.

За последнее время дважды развинчивали колёса моей машины; после первого случая мне пришлось постоянно проверять все крепления, а в первый раз я только чудом остался жив. Мои сайты и почта периодически подвергаются атакам. Замечаю и другие "пустяки" и "мелочи", цель которых нетрудно понять: кто-то хочет заставить меня жить в постоянном страхе и нервозности. Этот кто-то пользуется поддержкой немалого числа людей, что более всего и настораживает. Видимо, у них два варианта: либо отправить меня на тот свет ("нет человека – нет проблемы" – их традиционный лозунг), либо закрепить за мной репутацию не совсем здорового человека, страдающего манией преследования. Думаю, второй вариант – ради того, чтобы впоследствии заявить: он не может занимать сколь-нибудь ответственный пост в сфере журналистики.

Что особенно насторожило меня из мелких провокаций самого последнего времени? Предложение одного из подопечных Райса на пари пройтись по карнизу моего, 16-го, или его, 18-го, этажа. Я отказался, но меня заинтересовало: зачем? Я знаю, что такие игры затевают иногда юнцы с первых курсов, но чтобы этим занимались аспиранты! Абсурд…

Пока могу уверенно сказать только одно: Николай Фёдорович Райс – враг современной России. Потомок эмигрантов "первой волны" (1917-го – 1920-х годов), он не простил революционерам и их потомкам разрушения России – "как аристократии, так и всего правящего класса, а также предпринимателей, крестьянства, великого множества тружеников, успешно создававших благосостояние страны" (почти точная цитата из его речей). Поначалу я периодически с ним соглашался, только никогда не принимал его выводов, и в результате мы с ним разошлись кардинально, непримиримо. Из его главной цели – заставить меня служить в его "летучей бригаде" разрушителей – ничего не вышло. Не добившись этого, он будет корчиться от страха, что, уехав, я стану абсолютно свободен да еще и, может быть, проинформирую официальные службы о его планах.

Если мне не дадут уехать, я буду виноват в этом и сам: слишком сблизился с людьми, враждебными мне по духу. Я исповедую радость жизни, они – тяжелую, больную злобу, отравившую их самих и отравляющую всё вокруг. Меня не интересовали их секреты – они втягивали меня в них, надеясь успешно довести до конца "воспитательный процесс".

Я считаю так: если построение истинного коммунизма или социализма оказалось делом безнадёжным, то в этом виноваты люди, а не сами идеалы справедливого, гуманного общества, общества граждан с равными правами и возможностями; стремиться к этим идеалам необходимо, только без социальных потрясений, революций и войн – мирным, созидательным, законодательным путём.

А для Райса мирный путь неприемлем. Он, как и осуждаемые им большевики, хочет "весь мир разрушить" и только после этого созидать. Россию он желает поделить на множество мелких государств (создать нечто вроде суверенных княжеств) со своей местной элитой, которую считает необходимым заново формировать, выращивать, даже приучать к разным градациям высокого положения: "Ваше Величество", "Ваше Высочество", "Ваша Светлость"… Вот ради этих новых "величеств" и "высочеств" он и готов уничтожить всю страну.

Порой Райс напоминает мне Гитлера, увлекавшегося древними символами и мистикой, но по сути – варвара-разрушителя. Как и Гитлер, Райс не просто мечтатель, а деятельный организатор. Умнейшие из его единомышленников понимают, что они в тупике, что у них нет будущего, и всё-таки поддерживают его.

Я убеждён, что будущее принадлежит не шовинистам, а интернационалистам, патриотам единой многонациональной России. Я уже собрал и передал в надежное место достаточно материалов, изобличающих Райса и его сообщников. В дополнение к этому оставляю две скрытые видеокамеры, местонахождение которых известно только одному человеку. Друзья знают, кого я имею в виду. Он всегда был моим помощником, хотя порой и не очень умелым. Не обвиняйте его ни в чём.

Если меня постигнет несчастье, не верьте в случайность".

Лицо Ильи исчезло с экрана.

Лена во всю его речь глотала слёзы, стараясь не всхлипывать. Олег наконец увидел, сел рядом, обнял.

Камера теперь стабильно фиксировала общий план комнаты, периодически заполняемой разными людьми.

– Откуда столько народу? – вытирая слёзы отворотами халата, спросила Лена; голос ее прозвучал едва слышно.

– Пустоты уже удалены, посетители "спрессованы во времени". Дать платок?

– Давно бы пора, – попыталась она улыбнуться.

– Хватит реветь. Драться надо, а не реветь. Держи платок.

– А за какое время "спрессованы"?

– За последние три дня. Илья шёл ва-банк: решил, что до своего отъезда обязан дать нам неопровержимый материал против того паука, который держит и дергает всю сеть, находясь в ее центре. Борьба между ними шла уже почти в открытую.

– Так вы знали! И допустили его гибель.

– Лена, он ведь не подчинялся нам! Он был – волонтёр, вольноопределяющийся. Его никто не "вербовал". Он сам выбрал свою дорогу, бок о бок с нами. Мы что, должны были оттолкнуть его?

– Не оттолкнуть, а охранять. Создать надёжную защиту, плотную.

– Для этого нужно согласие самого защищаемого. А он то и дело взрывался: "Вы мне мешаете! Вы не даете мне свободно маневрировать! Я перестаю понимать обстановку, теряю доверие тех, с кем назначаю встречи, – из-за вашей опеки!" Заставил Минаева слушаться своих распоряжений, а не наших. А когда Минаев стал настаивать на своем, отстранил его. Хорошо еще, что сказал ему, где спрятаны аппараты.

– Так это он Юрку защищал перед гибелью: "не обидьте"?

– Да, его.

– А аппаратов было несколько?

– Два. На обе комнаты Ильи. Свое выступление он записал сразу на оба.

– Его убил Райс?

– Не сам. Нашёл исполнителей.

– А вы их нашли?

– Нашли.

– Я не спрашиваю, кто они, – ты ведь всё равно не скажешь.

– Не скажу… Но ниточкой к Райсу остались материалы, собранные Ильёй. Именно благодаря ему участники группировки "За аристократию, против черни" уже не могут отрицать ни реальности этой группировки, ни знакомства с Райсом. Хотя по-прежнему отрицают свое участие в делах уголовного свойства.

– А он?.. Этот мудрец, видимо, ни в одном уголовном деле непосредственно не замешан? И по-прежнему будет учить студентов философии, а заодно плести новую сеть взамен старой, раскрытой?

– Нет. Если не для тюрьмы, то уж для отстранения от преподавательской деятельности материала против него более чем достаточно.

– Я всё же не понимаю, Олег: чем вызвана такая ненависть Райса к Илье, чтобы хладнокровно планировать его убийство?

– Ты не забывай, Райс – фанатик. Недаром Илья сравнил его с Гитлером. Таких людей называют "одержимыми". Ни один человек не представляет для них ценности, если не разделяет их убеждений… Об Илье Райс судил достаточно объективно – как о будущем весьма авторитетном политике; для Райса это означает: Илья – одно из существенных препятствий для реализации программы "мирового господства возрождённой аристократии". Об этой своей программе он не стесняется заявлять во всеуслышание, и даже возмущается: никто не может запретить ему мечтать! Уверяет, что он – именно и только мечтатель, "Манилов", то есть самый безобидный из всех персонажей Гоголя. Вот такая у него хитроумная позиция. А о средствах достижения его мечты знают только "доверенные лица"... Кстати, возрождение монархии – отнюдь не главная их цель; главная – раздробить Россию, с тем чтобы новые хозяева могли ею управлять... вернее, этими мелкими частями бывшей России управлять.

– Самое обидное, что он поначалу задурил голову Илье своим исходным тезисом – об уничтожении большевиками всего порядочного, дельного в России. Да и не только ему задурил, раз мелкие пакости Илье устраивали самые разные люди. Кстати, Юрка однажды довольно подробно рассказал мне об убеждениях Райса – ну о том, что знал сам Юрка. Сейчас вспомню... Что возмущает Райса в современном обществе? Прежде всего бескультурье. Надо восстанавливать всё, до основанья разрушенное большевиками, и в первую очередь культуру, считает Райс. В Православной Церкви никогда не отказывались от иерархических титулов при обращении к священнослужителям: Владыка, Ваше Преподобие, Ваше Святейшество, Ваше Блаженство... Над последним, сказал Юрка, Райс, впрочем, посмеивается: "Такого титула не удостоивался даже Иисус Христос!" Но в принципе Райс одобряет иерархические титулы. И убеждён в необходимости возврата подобных же светских: Ваше Величество, Ваша Светлость, Ваше Преподобие, Милостивый Государь и прочее. Особенно возмущает его утрата самых обычных вежливых обращений людей друг к другу: сударь, сударыня, барышня... Еще молодой человек звучит иногда, но в основном: Мужчина! Женщина! "Это что за безобразие? – гневно восклицает Райс. – Когда подобным образом обращаются ко мне на улице, я становлюсь глухонемым иностранцем".

– Вот такими речами он и привлекает к себе на первых порах. А дальше начинается: что со всем этим делать? И тогда здравомыслящие люди от него шарахаются.

– Олег, а зачем Юрка перетряхивал, да еще в перчатках, содержимое моего книжного шкафа?

– Кто тебе об этом сказал? – удивился Олег.

– А-а, ты думаешь, секреты есть только у тебя?.. Сначала объясни, зачем, а тогда уж, так и быть, признаюсь, кто мне об этом сказал.

– Я догадываюсь: сам Юрка, извиняясь перед тобой. Нет? Ну тогда остаётся недоумевать по поводу твоей осведомлённости… Минаев искал твои дневники по просьбе Райса. А поскольку у этих "аристократов" налажена взаимная слежка друг за другом, пришлось имитировать поиски. Но с нашим заданием: не найти.

– Олег, а кто это – вы? Или, если не можешь ответить обо всех, то хотя бы так: ты – кто?

–Я?.. Как бы это сказать?.. Волонтёр. "Научный консультант" по некоторым вопросам. Но в отличие от Ильи, тоже волонтёра, неукоснительно выполняю распоряжения профессионалов. Мой голос – только совещательный.

– Не очень понятно, ну да ладно. Скажи: с какой стати Райса заинтересовали мои дневники?

– До него дошёл слух о твоих "вещих картинках" и о том, что ты их записываешь. Видишь, насколько важно не откровенничать даже с подружками. И Райс испугался: мало ли какие "вещие картинки", связанные с участниками его "сети", ты могла записать!

– Он явно преувеличивал их ценность. Я даже и сама иногда не понимаю их смысла.

– Ты не понимаешь – понимают другие. И извлекают из этого и смысл, и толк.

– Правда? – Лена слабо улыбнулась, боясь поверить.

– Настолько правда, что дальше, если не возражаешь, будем с тобой сотрудничать. Ты и я. Для тебя даже полезно: не дам тебе переутомляться. Не будешь сутками думать об одном и том же.

– Вот почему ты вдруг стал так откровенен… Может, и у твоего увлечения мною та же причина?

– Та же была у Леонарда Трофимыча. Не приравнивай меня к нему, – устало и грустно сказал Олег, как будто не имея сил спорить еще и по этому поводу.

– А ты не считаешь, что сей "охранник порядка" не менее вреден для страны, чем Райс?

– Преувеличиваешь, малыш. Он тебя чем-то очень сильно обидел?

– Дело не только во мне. Вот смотри: он сознательно, целенаправленно развращает молодёжь, учит ее цинизму, распутству, грубости, агрессивности. Заявляет, что на свете нет ничего святого и что любой подвиг – всего лишь случайность, стечение обстоятельств. Так разве это не враг страны? И даже враг всем нам – нормальным людям, которые хотят жить в светлой атмосфере, с верой в добро, в порядочность окружающих, а не купаться в нравственной грязи!

– Всё так, Леночка. Но я давно знаю этого человека и могу заверить: это не "сознательное", "целенаправленное" развращение молодёжи, а просто выпендрёж, желание сказать что-то неординарное, привлечь к себе внимание. Мало света в его душе, это да. И плохое воспитание, отсутствие культуры.

– Грустно, Олег. Грустно, что нам попадаются такие вот наставники – Райс, Леонард… Знаешь, я иногда думаю: может быть, за нами наблюдают из Космоса наши предки? Может, души действительно бессмертны? И тогда смешно думать, что нам позволят жить хорошо, беззаботно, – отправившим в двадцатом веке на тот свет чуть не половину самих себя, своего народа.

– Лена, чувство вины перед людьми, уничтоженными революциями и войнами, отнюдь не однозначно по своим последствиям. На этом чувстве вырастают не только совестливые, честные труженики, творцы, правители страны, но и такие разрушители, как Райс. Нам это только что доказал Илья. Перестань страдать за давнее прошлое, живи будущим! Да и вообще, женщине вредно интеллектуальное напряжение, тем более – 17-летней девчонке.

– Мне давно уже 18.

– Да ну? Это в корне меняет дело, – весело сказал Олег. – А жить, моя радость, не просто грустно, а и грустно и весело, и горько и радостно, и великолепно и чертовски плохо. Это и есть полнокровная жизнь. Уверяю, если бы тебе подарили сплошное счастье лет эдак на 70 – например, плыть на облаке в ласковых лучах Солнца (что может быть лучше?), – ты бы запросила каких угодно, но перемен. Вот почему я не верю в сказки о Рае, где высокие души только и делают, что славят Бога. Наверняка и там душа трудится. Как именно трудится, мы не можем себе представить, но пока мы пребываем здесь, на Земле, не надо мечтать о том, чтобы "жить хорошо, беззаботно". Жить хорошо – это вовсе не "беззаботно", а умея со всеми заботами справляться без нытья.

– Да это-то я знаю, – иронически парировала Лена. – Жизнь, она полосатая. Жизнь есть движение. Время – лучший врач. А лучший отдых – смена деятельности. Можно продолжать до бесконечности.

Олег добродушно рассмеялся:

– Теперь я понимаю одного моего приятеля: хотел, говорит, поухаживать за Арсеньевой, да больно она умна.

Твой приятель кардинально ошибся: у меня вместо ума всегда включается сердце… Но я еще не договорила о "карме народа": мы, по-моему, занимаем первое место в мире по уничтожению своих гениев. Так что ждать благ от Небес не имеем права: не за что.
– Ну всё, всё, малыш, хватит! Мне Алина объяснила, почему у тебя часто такие печальные глаза: "Слишком много чужой боли взято на себя". Мы всё равно не изменим ход уже состоявшейся истории, так зачем бередить себе душу!

Лена ничего не отвечала, она тихо плакала, сама не зная причины своих слёз. Когда Олегу наконец удалось ее успокоить, он предложил:

– Давай-ка прогуляемся. Куда ты хочешь – в парк, в лес или в Город?

– Давай – куда хочешь ты. Спасибо тебе за терпение.

– Пожалуйста… И разреши напомнить, что если мы еще и не женаты, то уже обручены. – Он поднял Лену с дивана, притянул к себе, обвил руками. – Как теперь? Нравится жизнь?

– О-очень…

Но договорить это слово ей не удалось: повторилась ситуация лифта, с бесконечным поцелуем. Минуты через две он спросил:

– А что значило "о-о"?

– Ничего, – ответила Лена шёпотом, не открывая глаз. – Забыла…

* * *

От воспоминаний о прошлом лете вернула Лену к реальности слушательница ее сказки о моряке, лишённом моря, – аспирантка Оленька. Оленькой вслед за ее куратором звали эту барышню все: при весьма солидном весе Оленька на вид оставалась милой девочкой – благодаря совершенно детской мордашке и не модной, но чрезвычайно органичной для нее прическе – из мелко завитых кудряшек. Правда, друзья знали и об еще одной противоречивости ее натуры: "милая девочка" была взрывоопасна и груба, от чего больше всего страдал "ее доцент", на свою беду допустивший слишком близкие отношения с нею. Лена опасалась, что назревает конфликт: Оленька считала себя невестой "своего доцента", а он между тем обдумывал способы отдаления от нее. При этом он более всего опасался именно ее взрывоопасности: волны гнева и грубости могли накатить на Оленьку в любое время и в любом месте…

"Милая девочка" прибежала от своего доцента вся в слезах, схватила с перил полотенце и убежала, ни словом не ответив на сочувственные вопросы Лены. Через пару минут послышался шум воды из душевой кабинки: видимо, Оленька кардинально смывала следы слёз.

"Наверное, ни на одном этапе жизни с человеком не происходит столько всяческих событий, как в студенческие годы, – эмоционально ярких, светлых и эмоционально тяжёлых, непереносимых, – подумала Лена. – Одно время мне хотелось прекратить запись своих "озарений", связанных со студенческими годами. Но нет, надо продолжать! Во всяком случае, записывать самые значительные из них, иначе всё забудется. Можно даже кое-что публиковать – в виде научно-фантастических эссе, например. И взять для этого литературный псевдоним, чтобы не привлекать внимание Райсов… Да и чтобы друзья не надоедали с вопросами: как это у тебя получается?.."

Псевдоним придумался легко: Светлана. Имя подруги, которая после замужества перевелась в Ташкентский университет; встречи с нею теперь если и будут случаться, то очень редко. А главное, Светлана всегда было любимым именем Лены. Однажды она даже задала укоризненный вопрос маме: "Зачем ты меня назвала этим избитым, "общеупотребительным" именем – Елена?" – "А каким бы ты хотела?" –"Светлана! Светлана – это свет, солнечный свет! Рассказывают, что Ванга ответила на вопрос, есть ли Бог и как он выглядит: "Бог – это свет". А я бы добавила: и дающее этот свет Солнце". Мама рассмеялась: "А ты уверена, что соответствуешь такому значению имени Светлана? Это ведь очень ответственно, при твоем-то толковании". На такой коварный вопрос ответить было нечего.

А вот сейчас Лена решила: подписываться буду: Светлана… Светлана Сибирцева – по моей "малой родине".

После этого решения Лена накинула сарафан, стянула с перил балкона огромное махровое полотенце и с нелёгким сердцем пошла в комнату: предстояло выдержать бурю негативных эмоций Оленьки, успокаивать ее, доказывая, что "неблагодарный доцент" – отнюдь не последняя ее любовь.

Лидия БЕЛОВА

Январь 2016-го

и январь 2018 года