Посмотрев на лицо Бердникова, Иван сразу понял, что случилось что-то страшное. Пока они шли по дороге, Сашка возбужденно рассказывал о случившемся и размахивал сжатыми кулаками. Его ноздри раздувались, тонкие нервные черты лица исказила злоба. В такие минуты он всегда напоминал бешеного хорька. 
- Анька от Ленки, своей подружки  возвращалась. Она живет от нас четыре дома через проулок. Так он… даже же человеком не могу назвать - какая-то мразь подбежала к ней и вырвала телефон из рук, а её - восьмилетнего ребенка ударила по виску!
 - Жива?! – взволнованно оборвал Иван. 
 - Жива! Потеряла сознание, не знаю сколько пролежала на земле… говорит - вроде не долго. Слава богу, он ее больше не тронул. Она очнулась, прибежала перепуганная, кричит, ревет, заикается. Я кое-как разобрал, что случилось. 
 - Милицию вызвал? 
 - Да какую милицию? Дождешься от них помощи! Сейчас Славка Медников еще подойдет, надо прочесать все улицы. Она и запомнила только, что он светловолос и одет в черную футболку. 
 Еще один друг из их компании Слава, уже ожидал их возле дома Бердникова. 
 - Давайте, распределимся. Ты, Слав, начинай искать по Крылова. А ты, Вань, по Шумиловской. Телефон сотовый есть? 
 - Нет, - ответил Иван. 
 - Ясно, мог бы и не спрашивать. Если что, кого найдешь подозрительного – сразу тащи ко мне. 
 - Понял! 
 Искали больше двух часов, уже стало почти темно. Солнца весь день не было, только к вечеру чуть прояснилось и сейчас оно спряталось, оставив на небе маленький кусочек малинового заката. Проверили все проулки, но никого похожего на того человека не нашли. Пришлось возвращаться обратно. И тут Иван увидел на своей остановке парня. По приметам все сходилось: светловолосый, в черных спортивных штанах с лампасами и в такой же черной футболке с надписью на английском языке. Чтобы не вспугнуть, Иван осторожно подошел к нему. Тот даже не отреагировал на появившегося перед ним человека. Парень, опустив глаза, что-то поднимал с земли невидимое и аккуратно складывал на скамейку. Иван сразу понял - парень явно «под кайфом». Обшарив его, сотового не нашел. Решил все же привести его к Бердникову. Парень шел послушно, ему было все равно куда его ведут. 
 Бердников провел его в дом. Попытались с ним поговорить, орали на него, трясли, били по щекам, но он ничего вразумительного не отвечал. Сашка зашел в комнату и стал упрашивать Аню посмотреть на парня. 
 - Анечка, доченька, ну ты только посмотри – он это или нет? 
 Девочка билась в истерике, закрыв глаза ладонями. Смотреть на него отказывалась. Боялась наверно. 
 - Сань! – потребовал Медников. – Прекрати! Не мучай ребенка, не видишь что ли - у нее шок! Вызывай скорую и милицию, пусть разберутся. Если это он - его накажут. 
 - Да если это та гнида, то я у себя на огороде его закопаю! – бесился Бердников. 
 Милиция приезжала. Парня продержали в отделе почти сутки, но ничего предъявить не смогли. Да кто признается? Аню с тех пор одну никуда не выпускали, да она и сама никуда без родителей не хотела выходить… 

 «Дальневосточная, конечная! Не забывайте свои вещи в салоне!» - словно пропела вагоновожатая. 
 Девочка с мамой подошла к передней двери и помахала рукой Ивану. Надя ладошкой провела себя по одной, потом по второй щеке и сердито показала ему кулак. Иван, глупо улыбаясь, покивал головой. 

 - Что этот товарищ у нас не выходит? Сидит и сидит с самого утра, - поинтересовалась вагоновожатая, прикуривая сигарету. 
 Кондукторша Татьяна Георгиевна в этот момент, отставив в сторону тяжелую сумку с мелочью, растирала шею. Немного подумала и ответила: 
 - А… этот-то? Так он же у нас участник всех воин, заслуженный труженик тыла, ликвидатор Чернобыльской аварии, почетный гражданин города! Награжден пожизненным правом не покидать этот трамвай! – ответила Егоровна. 
 - Вот оно как? – засмеялась водитель. 
 - Хочу и сижу, право имею! – огрызнулся Иван. 
 - Да сиди, сиди… первый лагерный… 
 Иван хотел тоже в ответ ляпнуть что-нибудь обидное, но предпочел промолчать. 
 - Хоть бы на работу куда-нибудь устроился. Здоровый мужик – пахать на тебе можно вместо трактора. Я вот помню тебя лет пятнадцать назад: как ты ехал на свой последний школьный звонок. Такой красавец, вот думаю: какой-то девке крупно повезет с тобой, а вот заблуждалась. Мне порой кажется, что это ты отца в могилу преждевременно загнал, - продолжала увещевать Татьяна Георгиевна. 
 Иван слушал с видом человека, жующего кислую капусту. Чего прицепилась? Какое её дело, он живет как хочет. Да была у него жена, не повезло с ней – уж больно строптивой оказалась. Всего один раз пьяный ударил её, так собрала вещи и больше не появлялась. Поначалу расстроился, потом показалось наоборот хорошо – свобода! А насчет отца? Ну, ругались с ним, это еще ничего не значит. 

 Трамвай остановился. Опять этот сгоревший дом перед глазами. Тот самый, что сгорел наполовину. В него больше никто не возвращался, да скорее и не вернется. Многие не хотят покупать дома погорельцев, особенно если там погибли люди. Это все равно, что купить веревку после повешенного. Он так и будет стоять, пока полностью не разрушится или не растащат на дрова. 

 Через неделю после инцидента с Аней вечером к Маркелову пришел Бердников. Достал из пакета литровую бутылку водки, закуску. Расставил все на круглом столе и сказал: 
 - Разговор будет долгий и очень важный. Зажги свет. 
 - Да нет его у меня. 
 - Забыл, ну свечу тогда. 
Парафиновая свеча горела слабенько и слегка потрескивала. Бердников некоторое время смотрел на язычок пламени, что-то вспомнил и засмеялся: 
 - Помнишь, как мы с тобой и с другими пацанами недалеко от реки блиндаж старый нашли? При свечах там ночевали и самокрутки из листьев курили. 
 - Это когда в разведчиков играли? Помню. Как пороли всех потом, тоже помню. Ты же как всегда всех нас подбил на это. 
 Бердников не торопился. Наливал в стаканы, подкладывал в тарелку Ивану колбасу и сало. Пока половину бутылки не осушили, он не начинал свой важный разговор.
 - Скажи, Маркел, вот тебе не обидно с той историей в трамвае? Знаю, ты не хочешь отвечать: неприятно. А давай скажу, что братья Гончаровы про тебя говорят? 
 - Не надо… 
 Братья Гончаровы Андрей и Виталий, Федоров Костя и еще несколько молодых парней с другого конца улицы называли себя гордо и несколько странно: «шанхайским комитетом». Непонятно чем занимались, но всегда были при деньгах. Местные жители их очень побаивались. 
 - Потому что ты догадываешься, что они могут про тебя сказать. Раньше нас вся улица боялась. А сейчас свежая поросль подросла…. 
 - Загнул… кто нас боялся? Да мы хулиганами-то, честно говоря, никогда не были. Так… обыкновенными ребятами, - не согласился Маркелов. 
 - Обыкновенными? Ты так не говори! - Бердников отрицательно помахал пальцем. – Как в Еловку и Сокурово драться ходили, забыл? Это когда они наших пацанов обидели на речке. После этого нас все уважали! Между прочим, не забывай, что это я тебя драться научил. А теперь подумай: с чего все это на нашей улице началось? 
 - А что тут думать? Понаехали цыгане, живут здесь, наркотой торгуют. Это ты и без меня знаешь. 
 - Знаю. Они весь район непонятно во что превратили. Весь сброд городской прется сюда, как крысы на помойку. К этим двум цыганским домам без конца подъезжают такси, машины, мотоциклы. На трамвае вечером страшно ехать. У меня дочь растет, я боюсь за нее. Ты думаешь, что случаи с теми девочками и моей дочкой единичные? Артамонов, который рядом с цыганами живет, с двустволкой в обнимку спал, так мотоплуг все равно у него увели. Цыгане, между прочим, не ханкой какой-нибудь торгуют, а героином. Уже кирпич красный завезли себе – отстраиваться решили. А «Шанхайцы» стригут деньги со всех: с нариков, с таксистов, да и с самих цыган. И прикрывают на тот случай если милиция приезжает. Заправляет всем этим делом старший Гончаров. Он отсидел уже, вышел. Самый отмороженный среди них, – рассказывал Сашка, положив одну руку на плечо Ивану. 
 - Ну что мы можем сделать? Такая жизнь пошла. 
 - Можем! У меня план есть, Ваня. Я не хочу больше жить в вечном страхе. Скажи ты пойдешь со мной? 
 - Не знаю, а что ты задумал? 
 - Сожгу эти цыганские дома к чертовой матери! – с яростью сказал Сашка. 
 - Ты что рехнулся?! – оторопел Иван. Он знал решительный характер Бердникова, но не до такой степени. 
 - Нет, не рехнулся! Если не пойдешь, я тогда пойду один. Не будет этих домов – все исчезнет! Как ты не можешь понять, улица снова станет тихой! Тебе все равно, потому что тебе кроме бутылки ничего не нужно, но учти: доберутся до вас эти раскольниковы-наркоманы и тюкнут топориком за пару рублей бабку Александру, да и тебя в придачу. 
 Иван занервничал. Не знал то ли отказаться сразу, то ли все же поддержать друга. 
 - А вдруг поймают? 
 - Не поймают! Чисто сделаем! Как они догадаются? 
 - Ну, а вдруг? Ну, допустим… - Иван призадумался на минуту. – Ну, допустим, ту же собаку пустят по следу и найдут! Элементарно! У них много способов! Те же Гончарики будут искать поджигателей! 
 - Гончарики? Ну их к черту - этих я меньше всего боюсь! А вот про собаку?.. Я продумаю это момент… - озадачился Сашка. 
 - А если люди погибнут? 
 - Не погибнут. Будем дома поджигать с крыши или с задней стены. Успеют. 
 Они еще долго, почти до самого утра обсуждали план, иногда спорили до хрипоты. В какой-то момент они даже забыли про стоящую на столе бутылку. Иван, в конце концов, сдался, дал согласие и предложил даже поклясться на крови, как в далеком детстве, что если кого-то поймают, то и под пытками ни в чем не признается. Уже собирались порезать слегка себе запястья. Но Сашка забеспокоился, что раны не зарастут и они могут оставить капли крови. Ограничились устно. 

 Наступил назначенный день операции. С трудом дождались когда полностью стемнеет. Ночь стояла тихая и звездная. Встретились в два часа у ручья, что протекает за поселком. Переоделись, одежду заранее нашли в одном из заброшенных домов поселка. Ручей совсем мелкий, самая большая глубина по колено. Не выходя ни разу на берег, дошли по руслу до требуемой точки. У каждого в карманах приготовлены по две бутылки зажигательной смеси. 

 До первого «логова зла» шли не спеша. Нужный дом находился через проселочную дорогу и трамвайные пути. Озираясь, друзья вышли и перебежали опасный участок. На свое счастье они никого на пути не встретили. И вот она первая цель. В боковых окнах дома света нет, горит только на кухне. «Кидаем!» - тихо приказал Сашка. Зажигалкой подпалили мокрые тряпичные фитиля и одновременно кинули по бутылке. Раздалось два хлопка. Но они уже не видели, как за спиной разгоралось пламя. Мчались окраинами поселка к следующему дому. Вторая цель была далеко, несколько раз переходили на шаг, чтобы отдышаться. В одном из переулков опять перебежали дорогу. 
 Еще даже не добрались до места назначения, а уже услышали и потом увидели, как, освещая стены домов синими мигалками, несутся с воем пожарные машины. Решили немного обождать. Пожарный расчет проскочил, но как назло на вой сирен начали из своих дворов  выбегать жители. Пришлось ждать еще полчаса. 
 Из-за уличного шума цыганская семья в этом доме тоже проснулась, кто-то даже вышел на улицу. Свет горел во всех окнах. 
 - Рискнем? – шепнул Бердников. Иван утвердительно кивнул. 
 - Давай тогда с разных сторон! - предложил Бердников. Размахнулись, бросили бутылки, и тут же рванули назад к ручью в спасительную темноту…. 
 - У меня бутылка не загорелась, упала и потухла, - расстроено сообщил Бердников, когда уже брели по воде. 
 - А моя не долетела до крыши, точно прямо в окно попала. Думаю и одной теперь хватит. Главное дать понять, что теперь им здесь не сладко придется… 
 Вернувшись на то место откуда пришли, переоделись в свою одежду. Старую запихали в мешок и закинули в кустарники. Помылись в Сашкиной бане, между собой даже не разговаривали. Иван в этот день остался ночевать у него. Утром от Нади узнали о трагедии со старухой. Иван схватился за голову, Александр воспринял это более спокойно. 

 Всё ожидали, что приедет милиция, начнет бродить от дома к дому опрашивать всех жителей. Но как ни странно, цыганские семьи уехали в неизвестном направлении, а милиции как оказалось, до этого совсем нет дела. «Шанхайский комитет» оставшись без работы, тоже больше не появлялся на горизонте. 

 Иван, не выдержав нервного напряжения, запил в «чёрную» и Бердников переживал, как бы тот не проболтался… 
 А улица и вправду стала тихой…