После сырой и промозглой весенней распутицы наступило потепление, что всегда бывало к началу мая. Шел 1945 год. Война шла уже на территории Германии. До Победы было совсем недалеко. Я заканчивал третий класс. В школе, где почти половина учеников были из числа эвакуированных, то и дело шли разговоры о том, что вскоре многие разъедутся.

Я как-то спросил у дедушки:

• Как ты думаешь, мы скоро поедем в Киев?

• Нам некуда ехать. Наш дом сгорел, - ответил он.

Я вдруг вспомнил высокий старой постройки дом и нашу квартиру на первом этаже с выходом прямо на улицу Красноармейскую. Трудно было себе представить, что такой огромный дом мог вот так запросто сгореть. Мне стало вдруг очень грустно. Тем более, что некоторые наши знакомые уже возвратились в Киев.

• Живут же они где-то? – задавал я себе наивный вопрос.

Вскоре я понял, что взрослые еще не решили: ехать в Киев сейчас или еще подождать.

Настал день 9 мая. Я собирался, как обычно, в школу. Вдруг слышу во дворе возгласы:

• Победа! Победа!

Я выскочил во двор: у крыльца стояла мама, обнявшись с Ирой, дочерью хозяев дома и обе плакали навзрыд. Сквозь слезы они что-то говорили, но я различал только одно слово – ПОБЕДА!.

Обе смеялись и одновременно рыдали. Это были слезы радости.

Я схватил свой портфель и бегом в школу – мне казалось, что я первым узнал об этом выдающемся событии. Несмотря на ранее время, на улицах было полно народу. Знакомые и незнакомые люди обнимались, целовались и поздравляли друг друга с Победой. Многие стояли обнявшись и плакали. Это была неподдельная, действительно искренняя «радость, со слезами на глазах». Я такого никогда больше не видел.

В школе как-то сами по себе «отменились» первые уроки. Настроение у всех приподнятое. Наконец все разошлись по своим классам, но уроки по расписанию так и не начались. Только и разговоров - о том, что наконец-то закончилась война, что мы победили и, что теперь наши папы вернутся домой...

Нужно ли говорить о том, что с того дня мы, мальчишки тайком от родителей бегали ежедневно на вокзал, узнать не прибыл ли поезд «с фронта».

Прошло три или четыре месяца. За это время я закончил третий класс и провел целую смену в пионерском лагере. С моим другом Давидкой мы давно не виделись и я решил его навестить. Каково же было мое удивление, когда я увидел у них дома какого-то военного в простой солдатской форме с орденами и медалями на груди.

• Вчера мой папа с войны вернулся! – воскликнул Давидка, увидев меня.

Я замер на месте. В сердце что-то защемило. У меня было желание немедленно уйти. Я не завидовал Давидке. Это, действительно, не была зависть. Это было что-то другое. Скорей всего это было подспудное чувство несправедливости, несправедливости по отношению к моему папе. Ведь он тоже мог быть живым и здоровым и тоже, может быть, при орденах и медалях. В этот момент я, кажется, не владел собой. Мне действительно нужно было уйти. Я медленно повернулся, все еще не решаясь уйти. Вывел меня из оцепенения тихий, даже какой-то ласковый голос Давидкиного папы:

• Ничего, дружок, не унывай. Будет и на твоей улице праздник.

Он посадил нас с Давидкой к себе на колени, так чтобы мы смогли хорошо рассмотреть его награды. Я еще слабо разбирался, где орден, а где медаль. Арон Михайлович (так звали Давидкиного папу) рассказал, что всю войну был связистом, был дважды легко ранен, но свою часть не покидал, что у него два ордена и четыре медали. Я постепенно успокоился. Вскоре я распрощался.

Я еще неоднократно приходил на вокзал, где встречали поезда с бывшими фронтовиками, но своего «праздника» так и не дождался.

9 мая 2017