Одиннадцатая глава
Сергей Кириченко
Я не знаю о чем это и что из этого получится. Мой герой начинает проявлять характер, а это как минимум хорошо, хотя по правде сказать, просто отлично. Возможно, мне не хватает стимула, а на самом деле, всему виной обычная лень, я не могу закончить ни одно начатое произведение.

Ах да! Чуть не забыл. Пишу, начитавшись Кинга, наслушившись гр. Король и Шут и КняZz.))Выводы делайте сами.)

И так, начало. Рабочее название " Это был тёплый, осенний день ".

Это был теплый, осенний день. Я, сын и пес отправились загород.Ни что не предвещало беды. Совсем ни чего. Разве что было тихо. Слишком тихо. Даже смех сына и лай его мохнатого друга, терялись в этой густой, обволакивающей, беззвучной тревоге. Лес чего - то ждал.
- Бред, что может здесь случится?! – Успокаивал я себя. А потом зазвонил телефон. Звонили с работы. Я не дипломированный специалист, просто сам был работягой, пока не пригласили в строительную фирму на должность мастера. Мои подопечные занимались внутренней отделкой квартир. Надо признать спецы мне попались из ряда вон выходящие. Нет, конечно, среди них были и мастера своего дела, но пару человек не более.
Я уже не помню по поводу, чего они мне звонили. Связь ловила плохо, а не ответить я не мог. Себе дороже выйдет, если относится к ним не внимательно. Но кто - же знал, что звонок получится настолько дорогим!? Подняв телефон вверх, я тал искать сеть. Как показывал индикатор, прием улучшался в обратную от сына сторону. Когда прием стал более - менее внятным, сына я уже не видел, только слышал его смех и довольный лай пса.
Как я уже говорил, звонок был пустячным. Как и большинство из них. Я искренне полагал, что ребята больше прикидываются дураками, чем есть на самом деле, точнее сказать, надеялся. Разговор закончился, и я стал удалять смс-ки, возвещавшие о пропущенных звонках.
Именно в тот миг до меня донесся враждебный лай пса. Я сразу понял, что-то случилось.
- Максимка! Сынок ты где? Ау! – Кричал я пробираясь сквозь кусты и деревья. Не заметив уклона, я разогнался и, не успев затормозить, упал, споткнувшись о поваленное дерево. В падении поцарапал щеку о сломанную ветку. Чуть – чуть бы и в глаз!
Ну да черт с этой царапиной, не отряхиваясь, я побежал дальше. Вам покажется, что я ушел от сына слишком далеко, поверьте это не так. Несколько десятков метров не более того. Но когда я бежал, думал что это расстояние, ни когда не закончится.
Дорога появилась неожиданно. И тут я увидел своего мальчика. Точнее это была только его рука, сам он находился под машиной. Но я узнал свитер. Это был мой сын. Рядом жалобно скулил пес, заглядывая под четырех колесное исчадие ада, по бамперу которого стекала, густая темная кровь. Кровь моего мальчика понимаете!
Конечно, я ринулся туда к нему, но было уже поздно. Не нужно было иметь медицинского образования, что бы понять – он мертв. Все кончено.
Его голова треснула на несколько частей, и когда я доставал его из под машины, мозги просто выпали от туда. Маленькое личико было исцарапано и залито кровью, тело словно выкручено. Ощущение, что у него не осталось не одной целой косточки.
Я обернулся и увидел ее. Длинные светлые волосы, большие голубые глаза, розовая кофточка, светлая мини юбка, каблуки, одним словом типичная блондинка. Она стояла, зажав рот руками, по щекам текли слезы, а из головы моего сына текла кровь. Я держал еще теплое тельце, и задавался вопросом, за что? За что это светловолосая, симпатичная девушка забрала у меня сына. На вид ей было около тридцати, может больше, может меньше, в тот момент меня это совсем не интересовало.
Неожиданно меня словно током ударило. Как она похожа на мою жену! Мы развелись, она сбежала с каким – то богатеньким Буратино. На мое счастье, сын был для них обузой, и его без проблем оставили со мной.
- Простите меня! Я не хотела! Господи что теперь будет?! – Причитала убийца.
- А ни чего не будет. – Ответил я, чувствуя, как наваливается злость. – Артур, взять! – Скомандовал я псу, на что животное ответило непонимающем взглядом.
- Взять её! – Прокричал я, и, перепрыгнув через капот, пес устремился к блондинке.
- Нет! – Взвизгнула девушка. Не удачная попытка отпрыгнуть закончилась падением. все таки, шпильки не самая подходящая обувь для похода в лес. Хотя наверно она ехала в дачный поселок, находящийся в нескольких километрах. Инстинктивно блондинка пыталась закрыть лицо и шею. Этого Артуру было вполне достаточно. Одним разом он перекусил тонкую девичью кисть левой руки. На листья без шумно упали несколько пальцев, украшенных дорогим маникюром. Артур почувствовал вкус крови. Его еще можно было остановить, но я не хотел. Держа остывающее тело ребенка, продолжал наблюдать за мучениями красавицы. Она кричала что было сил, а пес продолжал уродовать ей руки. Кровь капала на лицо и смешивалась со слезами. Зрелище было ужасным, но, то, что она сделала, было не менее страшным.
Пес изгрыз руку и принялся за вторую, лишь на секунды прерываясь, что бы сплюнуть кольца.
Я вновь и вновь смотрел то на девушку, то на сына. Все ждал, что он откроет глаза. Глупо, знаю, но в тот момент мне так не казалось.
- Нет! Нет! Пожалуйста, не надо! Пожалуйста! – Кричала блондинка, лишившаяся уже обеих кистей рук. Пес вцепился в лицо, и одним движением сорвал почти всю кожу, после чего брезгливо отшвырнул лоскут в сторону.
- Да. Теперь тебе не один хирург не поможет, подумал я. Девушка пыталась закрыть изуродовано лицо ладонями, которых уже не было. Этим и воспользовался Артур. Впишись в шею, он плотно сжал челюсти. Из ее рта хлынула кровь, стекая на растрепанные светлые волосы. Короткая агония, и девушка затихла. Пес смотрел в мою сторону, слизывая кровь с морды. Листва вокруг девушки начинала багроветь.
Я ни когда не считал себя жестоким. Наверное, потому, что и не был таким. Это мир сделал меня таким, а я просто отплатил ему той же монетой. Да, пусть и не один раз, но и долг за ним был не маленьким. Он забрал у меня сына.
Мы сбежали от него, что бы он нас не достал. Уехали по дальше от опасного города. А попали прямиком в его ловушку. Ведь неспроста это гламурная бестолочь, оказалась на пустынной лесной дороге. Она ехала за моим сыном. Пусть теперь сама объяснит ему, за что лишила его жизни. Если конечно успеет, с ним встретится. Мой сан был безгрешен, а значит, отправится в рай, если такой конечно существует. Ей я от всей души желаю получить тепленькое местечко в аду. Уж он - то точно есть, во всяком случае, на Земле.

2
Когда начал проходить первый шок, тело мальчика уже совсем остыло. Кожа приобрела бледно-серый оттенок. В воздухе стоял запах крови. Все так же пели птицы, и тихо падали листья. Солнце медленно опускалось к земле. Все было прежним, только я стал другим.
Глядя на трупы, я поймал себя на мысли, что не хочу в тюрьму. Нет, не боюсь, не паникую, а просто не хочу. В конце концов, мне и Афганского плена хватило. Да и вины я за собой не ощущал, а значит, был не виновен. Вот когда в залитом солнцем ауле от моей гранаты мирный старик погиб, вот тогда я переживал. Чуть было не застрелился. Отговорили, списав все на войну. А я его и сейчас помню, прощения прошу. Теперь у меня прощения просить должны, вот только не кому, а значит, и прощать мне не кого. Что сын скажет, если меня посадят? Ему ведь сверху все видно. Нет, сесть значит предать его. Дело еще не завершено.
Когда –то эта дорога была основным путем в дачный поселок. Но, со временем накатали другую, теперь добраться туда можно в двое быстрее. Наверное, блондинка проморгала поворот и проехала дальше. Если бы она была чуть повнимательней, не лежала бы сейчас в луже собственной крови, без рук и лица, а куражилась в одном из шикарных особняков. А главное Максимка был бы жив! Мой сын бы смеялся, бегал, трепал Артура за уши. Так могло быть. Но, уже, ни когда не будет.
Я осторожно вернул тело сына под машину, стараясь уложить его как прежде. План родился в считанные минуты. Спрятать тело блондинки, убрать место, где она лежала, и вызвать полицию. Надо признать, что теория штука обманчивая. На первый взгляд все просто, а вот на деле, пришлось повозиться.
Когда мы с сыном выезжали, я кинул в багажник одеяло. Хотели устроить пикник. Не успели. Сначала я завернул в него тело девушки, после чего понес его вглубь леса. Я шел к глубокому оврагу на дне, которого протекал ручей. Пришлось спускаться до самого низа, что бы осторожно положить тело в ручей. Забрав одеяло, я вернулся на дорогу, и стал сгребать липкие листья. Никогда не занимался более дурацким делом. Когда я закончил уже совсем стемнело. И снова мне пришлось лезть в низ. В темноте это было особенно неудобно. Взамен убранных листьев, пришлось подложить сухие. К машине я вернулся, когда стало совсем темно. В прошлую нашу поездку мы попали под сильный дождь и здорово промокли. В этот раз я был предусмотрительнее и взял два комплекта одежды. Жаль, что воспользоваться пришлось только моим.
Переодевшись, я покидал в кучу одеяло и грязную одежду. Полил все это бензином и поджег. Осеннею тьму разогнал вспыхнувший огонь. Нет, это горели не вещи, не кровь на них. Это горела Жизнь.
А потом шел дождь. Точнее ливень. Холодный и густой, казалось, что дом не выдержит его напора, и серый поток, проломив крышу, хлынет внутрь. Сначала придавит меня к полу, а потом подхватит и вынесет наружу, похоронив под обломками сломанной мебели.
Но этого не случалось. И я продолжал сидя на грязном полу пить водку. Из горла, без стакана и закуски. Она была теплой и поэтому еще более отвратительной. Почему? Потому, что она обжигала внутренности, наполняла тело теплом, но совсем не влияла на мозг. Я был трезв. Трезв, до безумия. С каждым глотком, я вспоминал все новые подробности случившегося. Нет, это не водка, это что-то во мне. Я хотел заглушить боль, размыть память, нет, не стереть, а хотя бы снять напряжение. А получал обратный эффект.
Вновь и вновь перед глазами вставала картина, как Артур сдирал кожу с лица, той блондинки. Его тоже можно понять. Полу волк полу овчарка. Звериная половина взяла верх, да он и не особо сопротивлялся. Он сидел напротив и пристально смотрел мне в глаза. Мы оба вкусили крови, но ему это явно доставляло удовольствие. И он ждал, когда же я перестану сдерживать своего зверя.
В какой – то момент я понял, что смотрю в темноту, а пса уже нет на месте. С лева раздался не понятный звук. Из глубины комнаты вышел Артур, носом толкая перед самой игрушечную машинку. Миниатюрную модель гоночного балида. Максимка ни когда с ней расставался, а теперь потерял на всегда.
Я потрепал Артура за холку, откинув перед этим не допитую бутылку.

3
У меня появилась ненависть к солнечному свету. Да, и, наверное, к светлому времени суток вообще. Казалось, что ночь и дождь выходили из меня и обволакивали все вокруг. А с рассветом снова прятались во мне. Только ночью мне становилось легче. Днем все тело пронизывал холод, а душу омывали серые потоки дождя. Впрочем, это могли быть просто слезы. Видимо их было так много, что они казались мне дождем.
Мир просыпался. И одинокий солнечный луч, тихо пробирался, сквозь шторы.
- Надо будет заколотить окна. – Мрачно подумал я, и тут же усмехнулся собственной мысли. Я представил себя вампиром, живущим могильной темноте и выбирающимся на поверхность с наступлением ночи. Правда, романтический настрой прервали мысли об инквизиции. Костры, осиновые колья, святая вода, все – таки нелегко было вампирам в то время.
Осторожно клацая когтями, к пастели подошел Артур, окончательно напомнив мне, что я все - таки не вампир. Пес хотел, есть, а значит, нужно было встать, хотя бы ради него. Для себя я просто не находил поводов.
Наложив псу еды, я закурил. Мне совсем не хотелось есть. Может я действительно вампир? Решив проверить это, я открыл дверь. Солнце жадно ворвалось в темное нутро дома, обдав меня теплым ветром. Глаза больно резануло, но не более того. Признаться, я был даже немного расстроен. Мысль о вампиризме была весьма заманчива.
По небу плыли остатки туч, дорога была грязной, а это значило, что поселок отрезан от внешнего мира как минимум до вечера. Но я почему-то был уверен, в том, что безмятежно плывущие тучи, обязательно вернутся новым дождем. Осень – грязная, плаксивая леди, увешенная золотыми украшениями.
Власть солнца продлилась не долго. Ближе к обеду небо затянуло тучами. А потом пошел дождь.
Я пил кофе, когда в дверь постучали. Мне был удивителен сам факт, что кто – то мог ходить в такую погоду, но еще больше я удивился, когда эоткрыл дверь. На пороге стояла светловолосая девушка, одетая в джинсовый костюм, красный свитер и белые кроссовки.
Трудно было сказать, сколько ей лет, но в голове вертелась цифра двадцать шесть.
- Здравствуйте, простите, что я вас беспокою, но мне нужна помощь. Моя машина застряла неподалеку. – Голос девушки дрожал. Она была мокрая насквозь, и сильно волновалась.
Я настоял, что бы она вошла. Усадил ее за стол и налил чай. Я не слышал, что она говорила, точнее не слушал. Кажется, у нас был диалог, но о чем я не помню. Мозг словно затуманило, и я делал все автоматически. Помню только, как мы договорились, что я схожу посмотреть на машину, а она останется пока в тепле. Я взял ключи и пошел на то место, где она застряла.
Ее темно-зеленая шестерка стояла поперек дороги с включенными фарами. Видно машину снесло с пригорка, когда девушка хотела объехать огромную лужу. В салоне пахло чем – то сладким. Видно аромат духов смешался с запахом ароматизатора. Положение, конечно, было не удобным, но все - таки не плачевным. Потихоньку, в раскачку, мне удалось вытащить машину. В который раз я удивлялся женской глупости. О чем она только думала, когда собралась ехать в такую погоду, по грунтовке на классике. Нет, глупость это опасное качество. Не только для окружающих, но и для ее обладателя. А раз нет возможности это исправить, значит надо ее искоренить.
Это мысль казалось простой и легкой, она будоражила фантазию и холодила кровь. Я уже не сомневался в том, что убью красотку. Одна такая уже убила моего сына, кто знает, на что способна эта?
Я спрятал машину в низине. С дороги ее не видно как ночью, так и днем. Шлепая по грязи, я перебирал способы инквизиции. Мне было приятно осознавать, что я спасаю мир от сил зла, пусть и в лице блондинок. Сам Бог мне ее послал. Я не охотился за ней.
Мне хотелось наброситься на нее с порога, обхватить худую шею холодными руками, и сдавливать ее пока, предсмертные судороги не стихнут. Но чего - то здесь не хватало. Может не душить, а просто свернуть шею? Короткий звучный хруст и красивое девичье тело безвольно повисло в моих руках. Нет, ни то, все не то. Артур то же отпадает, свою кровь он получил, теперь моя очередь. Все должно быть по-честному. Нельзя все спихивать на друга.
Вдруг меня осенило. Во всех этих способах как раз не хватало крови. Не было не вида, ни запаха, ни вкуса. Что ж, ножей у меня хватает. Но опять же, куда всадить этот нож? В грудь, спину или перерезать горло? Нет, крови должно быть в меру, как бы много ее не хотелось.
За размышлениями, я не заметил, как пришел к дому. Практически не сомневаясь, что оружием убийства будет нож, я по-прежнему не знал как именно им воспользоваться.
Дождь, все еще шел, и я поспешил войти в дом. Девушка сидела за столом, спиной к двери, она услышала меня и обернулась. Было видно, что она согрелась. Лицо порозовело, мокрые волосы почти высохли. Только ладони сжимали бокал с горячим чаем, и то скорее от нервозности, чем от холода.
Я соврал, что машину вытащить нельзя. Сказал, что она может остаться у меня на ночь, а как только наступит утро, я провожу ее в поселок, и помогу найти помощь. Она расстроилась. Прикусив нижнюю губу, девушка искала возможный выход из положения, и видно не находила., от чего ее серые глаза стали еще печальнее.
Блондинка машинально кивнула, когда я предложил хлеб с вареньем, после чего я подошел к столу и выдвинул ящик. Там было с десяток ножей, различных размеров. Она сидела ко мне спиной и погруженная в мрачное раздумье, не могла видеть блеск в моих глазах. Я и сам его не видел, но чувствовал, что глаза не просто блестят, а светятся. Сердце забилось быстрее, гулко отстукивая в ушах. Перебирая ножи, я натолкнулся на топорик для разделки мясо. То, что нужно. Девушка сидела, слегка наклонив голову. Спутанные светлые волосы, небрежно спадали на плечи, и только розоватая полоса пробора, словно была готова принять холодный металл.
Я подумал, что не прощу себя, если не попаду точно в линию. Блондинка могла выйти из ступора в любой момент, а значит, ждать я не мог. Осторожно подняв оружие, я резко опустил его на голову ночной гостьи. Девушка выгнулась и чуть подалась в перед, опрокинув бокал, который все еще держала в руках. Тело дернулось несколько раз и застыло. Блондинка умерла. Толи размах был слишком большим, толи череп слишком хрупким, я не знаю. Но топорик вошел почти полностью. На поверхности осталось лишь узкая серая полоска и черная ручка. Темная струйка крови сочилась из пробитого черепа и медленно стекала по светлым волосам. Я не стал вытаскивать орудие убийства, чтоб не залить все вокруг кровь. Вместо этого, я сел напротив трупа. Ночь еще только начиналась, а мне еще надо было решить, что делать с телом.

4
Кровь багровым пятном растекалась по бежевой поверхности стола. Когда-то она была белой, но от времени пожелтела. Чего только не было на этом столе. В том числе и человеческая кровь, но не в таких количествах. Конечно, всякое случается, когда возишься на кухне. То хлеб не удачно порежешь, то разделывая мясо, и свою плоть ненароком чиркнешь. Но все это мелочи. Сейчас же, за этим стареньким столом сидела мертвая девушка. И убил ее я. Заманил хитростью, впрочем, она сама пришла. Я же не гонялся за ней по лесу с топором. Значит, все по-честному.
Я смотрел на тонкую струйку табачного дыма, когда мне в голову пришла мысль, как избавится от тела. Всего в паре километров, есть домик лесника. Сам он давно умер, а дом так и пустует. Взамен старого хозяина леса, нового не нашли, да и цивилизация к этим местам подобралась так близко, что вместо лесника пора бы появится участковому, да и того видимо тоже нет.
Дождь продолжался. Я откинул тело девушки на спинку стула. Ее голова безжизненно наклонилась в низ, на колени закапала кровь. Убрав со стола чистой простыней, я обмотал ею голову девушки, после чего поднял тело. Блондинка была легкой, казалось, в ней не было и пятидесяти килограмм. Легкая и стройная. А может я зря ее убил? Она была очень даже симпатичной. Красивой я ее назвать не могу, все портит ее ум. Точнее его отсутствие. Сидела бы сейчас в клубе, потягивала коктейль. Хотя, судя по машине, там она бывала не часто, или не бывала вовсе.
Я шел под тугими струями дождя, размышляя о прошлой жизни свой жертвы. Она медленно раскачивалась на правом плече. В левой руке я нес штыковую лопату. Я уже бывал в заброшенном доме, и точно знал, что в маленьком сарайчике пол был земляной, а значит, земля там должна быть более сухой, чем в лесу. Крыша сарая хоть и покосилась от старости, но все, же защищала от дождя.
Потом я просто копал. Казалось, я ни о чем не думаю. А может и не думал. Я просто слушал, как врезается лопата в мягкую землю. Приятный шуршащий звук действовал на меня гипнотически. Настолько, что я чуть было, не забыл, зачем все это делаю. Положил тело в сырую яму и закопал. Закапывать оказалось проще и быстрее. Я торопился. Фонарик светил тускло, и скоро должен был погаснуть. Идти под дождем в темноте не хотелось. Хватило и этого раза. Но он все - таки погас, однако я успел пройти большую часть пути. Один раз споткнулся, дважды подвернул ногу, но я не замечал этого, я был пьян. Пьян от запах крови, пьян, от чувства мести. А на душе было так хорошо. Как бы мне хотелось, что бы ночь и дождь не кончались. Скоро рассвет, а значит, вся сырость леса спрячется во мне. Ничего, когда знаешь, что тебя ждет, проще с этим смирится.

5

Я думал, солнце сведет меня с ума, но, ни чего подобного. В место этого появился прилив сил, от которого невозможно было усидеть на месте. Мой Форд Фокус уносил меня обратно в городскую суету, от которой мы с сыном хотели отдохнуть. Я даже включил музыку. Артур, восседая на заднем сидении, высунул язык, от чего казался очень довольным.

Не помню какая песня играла в тот момент, помню лишь, что подпевая не заметил кочку, от чего машину здорово тряхнуло. Мне подноги что-то упало. Пришлось останоаится, что бы посмотреть. Блокнот. Это был чертов блокнот, с прпкрепленной ручкой. Подарок моей не наглядной женушки. Дорогая вещица но обсалютно безполезная.
Я уж было хотел выкинуть сей призент в окно, но, что-то меня остановило. Мягкий кожаный переплет, запах свежих не исписанных страниц. Ручка, расходная единица, но как хороша! Да, что не говори, а у этой стервы есть вкус.
Вдруг, мне в голову пришла мысль. Абсолютно сумасшедшая и не вероятно привлекательная. А что если записать, то что я сделал. То, как умер мой мальчик, то как я мщу за него, да именно мщу, ведь дело еще не кончено. И, я начал писать. С начало медленно, не уверенно, потом все быстрее и быстрее. За письмом время пронеслось не вероятно быстро, поэтому в город я въехал глубокой ночью.
Нет, я не описал все за раз, от силы две, три страницы, но по ощущениям было похоже, словно я написал роман и ни как иначе. Я писал, злился, зачеркивал, и снова писал, даже не задумываясь, для чего мне это надо. Казалось, буквы ни как не хотели укладыватся в слова, это очень бесило.
Оставив Артура дома, я отправился в клуб. Я пил, долго. Но алкоголь меня не брал. В этом клубе мне все изестно, и меня знают многие. Наркотики. Я просто подашел к знакомому дилеру и сказал два слова: - Хочу забытся!
- Нет проблем! - Ответил высокий, световолосый парень и куда-то исчез. Он вернулся через пару минут, и вручил пкетик с колесами. Химия. Если она качестенная, все не так плохо. Но, толи я слишком много выпил, то ли этот тощий блондин мнеподсунул редкостную дрянь, все оказалось плохо. Очень плохо.
Все, кто находился в клубе, превратились в живых мертвецов. За столиком на против, сидело сине-черное, набухшее тело мужчины, вытавшееся втянуть дорожку кокса, полуотвалившимся носом. По бокам от него сидели два высыхших скелета, с длинными, редкими волосами, но идеально белыми зубкми. Они открывали рты и расскачивались в разные стороны, я понял, они так смеются. За барной стойкой, сидела молодая женщина и курила. Пока я не моргнул. Теперь это было разлагающееся тело, в полу истлевшем платье, а когда она затягивалась, дым выходил между ребер грудной клетки, сквозь лопнувшую кожу.Вдруг, тело нюховшее кокаин чихнуло, от чего у него вылетел правый глаз, а из пустой глазницы потекла струйка зеленого гноя. Зрелище и смешное, и отвратительное одновременно.
Я писал не только в блокноте, часто мне под руку попадались случайные бумаги, кое что приходилось вспоминать, но это, я не забуду ни когда.
Воздух в клубе начал наполнятся смрадных запахом разлагающихся тел. Я зажмурился, а когда открыл глаза, люди вновь стали людьми, закрыл и открыл снова, вернулись трупы. Меня начало мутить. Надо было выходить, а идти сквозь толпу живых трупов не очень то хотелось. Но я пошел. Я старался не моргать, в газа то и дело попадали лазеры цветомузыки. Я не мог не моргать. Липкие, вонючие тела касались меня со всех сторон. Казалось, что они не танцуют а бились в агонии.
И в тот момент, когда мертвецы вновь исчезли, какая то перепишая девушка, повисла на мне, от неожиданности я снова моргнул и вот на моей шее, не горячие женские руки, а серые кости покрытые липкой слизью. Он впилась остатками губ в мой рот, и я ощущая зловонье гниющей плоти, почувствовал как желеобразный язык устремляется в горло, а из носа идет пена.

6
Я очнулся сидя на тратуаре, голова кружилась, во рту горько - кислый вкус. Перед глазами всплыл уродский облик целующего меня мертвеца. Меня вывернуло. Несколько раз. Но не доконца. Осталось ощущение, что какой то комок не хотел выходить. Я подумал, что так и желудок можно выплюнуть. Меня тресло, тело покрылось холодным потом. Некий голос, ироническим тоном журил меня, за разгульный образ жизни, и за употребление наркотиков в частности. Подняв голову, я увидел охранника из клуба. Амбал скревился в презрительной улыбке и направился обратно в клуб, оставив меня сидеть на асфальте, в луже собственной блевотины.

7
Я брел по темной улице, пытася найти место, где можно посидеть. И вот удача, с права, во дворе, на полуразрушенной детской площадке, окруженная ореулом мусора, стояла желанная скамейка. Ступая по стеклам, банкам, окуркам, я надеялся, что те кто это оставил, не отлучились за пивом, и можно было спокойно отдахнуть.
Возможно, я заснул, или задумался, но я не заметил как на лавку села она. Молодая девочка. Да именно девочка, лет семнадтать, но уже все при ней. Сейчас подростки развиваются быстро. В тусклом свете фонаря нельзя было сказать точно, какого цвета ее волосы, но они точно были светлые. Она плакала. В руках бутылка пива, рядом еще одна, закрытая. Черная распахнутая куртка, едва прикрывающая талию, короткая юбка, сапожки на каблучке, словно она вернулась с не удачного свидания.
Мы разговорились, она угостила меня пивом. Я не спрашивал ее имени, да она и не настаивала. Пиво начало давать в голову, и я начал поонимать ее безсвязный рассказ. Оказывается, девушка сделала аборт. Ребенок был не желанным, по залету как она сказала. Они с парнем были пьяны, покурили спайс, и занялись сексом. Когда же она узнала, что беременна, пришла к отцу ребенку. Он послал ее, сказав что ребенок ему не нужен, да и она тоже не нужна. Побоявшись рассказать родителям о своей беременности, она обратилась к богатеньким подружкам. Заняла денег, ирешила проблему.
Девушка рыдала, и рассказывала. Я уже начал ее жалеть, как вдруг она все испортила. Она плакала не от жалости к ребенку или к себе. Это был страх. Как отдать деньги? Её не сколько не интересовало, сможет ли она иметь детей в будущем, могла ли она оставить того ребенка, которого убила. Она ведь даже не поговорила с родителями. Нет, я не жесткий противник абортов, но считаю это самым крайним методом.
Я оплакиваю сына, который умер от чужой руки, она даже не переживает за ребенка, которого убила сама. Мой сын, это ведь я сам, только маленький. Он, это моя вторая жизнь, которой никогда не будет. А она переживает из-за денег, сука.
Меня это взбесило. Злость вспыхнуло во мне, как молния во тьме. Я ударил бутылку об железную ножку скамьи, так чтоб розочка осталась как можно больше, благо в молодости приноровился, а опыт, как известно не пропьешь. Она даже не успела ни чего понять, только пьяные, серые глаза удивленно взглянули на меня. Я воткнул ей в шею осколок бутылки, кровь брызнула из разорванной артерии, тело завалилось назад. Все случилось быстро. Как в Афгане. Тело еще билось в судорогах, когда взгляд уже потускнел.
Взяв ее заподмышки, и волоком потащил в ближайшие кусты. Я хотел было оставить ее так, но в последний момент увидел чернеющий круг колодца. Не долго думая, сбросил тело туда. Громкий всплеск, и тишина.

8
Давно мне не было так хорошо. Наверное, я скурил сигарету за одну затяжку. Домой я летел. И не хотелось думать, чем вызвана эта радость. Радость, чистая, светлая, как у детей. О дети, милые, искренние существа. Мой мальчик был таким. Думаю он доволен.
Я почти бежал. Улыбался, разговаривал сам с собой. Энергия меня переполняла, и казалось остановившись я взорвусь в ту же секунду. Дома меня встретил Артур. Приветливо глядя в глаза, он завелял хвостом. Я потрепал его за холку, принялся раздеватся в коридоре, бросая одежду прямо на пол. Глаза Артура улыбались. Этот мохнатый прекрасно понимал причину моей радости. Я еще не успел, а он понимал. Животные, невероятные существа.
Вдруг, к моим ногам что то упало. Нагнувшись, я узнал пакетик из клуба, нем осталось еще три таблетки. Моим первым желанием было смыть его в унитаз, но голос внутри меня остановил. Более того, он начал перечислять причины, почему я не должен этого делать.
Я был почти трезв, а значит такой бурной реакции уже не будет, людей здесь кроме меня нет, то есть в зомби превращатся здесь не кому, да и черт возьми, это зелье стоит бешенных денег.
Три таблетки розового цвета, убойная доза для новичка, и в самый раз для бывалого. А ведь все начиналось с половины таблетки. Как давно это было.
Я закинулся таблетками, и залез в ванной. Теперь, когда возбуждение спало, наступила эйфария. Курил я медленно, наслаждаясь каждым мгновением. Комок в животе начал таять, наполняя тело, приятным, расслабляющим теплом. Оно растикалось внутри медленной волной. Остановилось возле шеи и замерло. Потом волна рванулась в голову. На какое то время я оглох, через закрытые веки перестал проникать свет, тело выгнулось дугой, дыхание прекратилось. Я не знаю останавливалось ли сердце, но когда сознание начало ко мне возвращатся, оно билось как сумасшедшее.
Когда я открыл глаза, потолок был выгнут, словно купол, стены вращались, то в одну, то в другую сторону, меняя краски. Я приподнялся и вскрикнул, ванная была заполнена густой, темно-красной кровь. Когда я дернулся, несколько капель упало на кафельный пол. Я моргал как ненормальный, но ведение не исчезало. Она..она была...настоящая.
Мир вздрагивал каждый раз, при мысли, что я лежу в луже настоящей крови. Я закричал, выскакивая из липкой, красной жидкости. Меня качнуло назад, и со всего размаха, мой затылок врезался в стену.
Последнее, что я помню, это звон в ушах, и приближающийся пол ванной. Потом наступила темнота. Свет пришел издалека, делаесь все ярче и ярче. Открав глаза, я увидел сына. Мой мальчик стоял на домной, склонив разбитую голову. У меня двоилось в глазах, но я узнал его.
- Сынок! - Я позмал мальчика, и протянул руку.
- Ты мне больше не папа. - Прошептал он отрешенным голосом. Боль пронзила голову, и я зажмурился, а когда открыл глаза, его уже не было.
Я выкрикнул его имя несколько раз, прежде чем потерял сознание.

9
Остывшая вода. И ни какой крови, ни в ванной, ни на кафеле, ни на теле. Хотя, пожалуй немного крови все таки было. На затылке. А так же здоровенная шишка. Не плохо я приложился.
Я был готов, что бы поверить, в то что, кровь в ванной, и мой мертвый мальчик, все это последствие наркотиков, галюцинации. Если бы не одно но. Следы. Следы на кафеле, где стоял сын. Грязь из леса, оставленная его кросовками. Я сам их покупал.
Мне не удалось найти объяснения всему что случилось, и я решил забыть все, как страшный сон. Но не мог забыть его слова, которые звучали в голове каждую секунду.
"- Ты мне больше не папа".
Я снова пил. Но это мало помогало. На вкус, водка напоминала землю, точнее она пахла как землей. Запах сырости и прошлогодных листьев, которые уже начали гнить. Как в том овраге, где теперь покоится тело первой блондинки. А может запах сукой, затхлой, как в сарае, где зарыта вторая. Запах грязи, по которой я тащил третью. Причудливая полоска из трех линий, оставленная ее ногами и попой, стала последней чертой. И нет мне возврата назад. Три линии. По одной за каждую. Нет мне возврата, и нет покоя. Моего мальчика тоже нет. Конечно, дальше что-то будет, но не так как могло, а как было, больше не будет. Логично. Чертова водка, чертова земля. Меня замутило. Что-то сухое ползло по пищеводу, карябая его и обжигая. Я не успел добежать до туалета, только закрыл глаза, что бы не видеть жуткого момента. Как выяснилось, ужас был потом. Это был не ужин, не водка, это была земля...

10
Я вышел на работу. Поправде сказать мне пришлось. Было просто не выносимо сходить с ума в одиночку. Да, конечно у меня был Артур, но даже ему становилось дурно, от моего состояния. Нет, ничего чудесного со мной не произошло. Я не исцелился, и уж конечно ни чего не забыл. Просто рядом с людьми было легче.
На работе все было как обычно. Суета, нервотрепка, объекты на разных концах города. Меня это начало затягивать, впрочем как и всегда. Я работал почти круглые сутки, не давая отдыха ни себе, ни людям.
В первое время, я совсем не чувствовал усталости, но потом она словно лавина обрушилась на меня. Но, нашелся выход. Один молодой узбек предложил мне травку. Он хороший парень, и отношения у нас были всегда ровные. Рабочий день близился к концу, народ начинал разбрядатся. Я шел, на ходу читая какие-то документы. Обычно я очень строго отношусь к соблюдению технике безопасности, и сам всегда стараюсь быть примером, но, видимо, все тажа усталость зделала свое дело. Я не одел каску. Не самый большой проступок, конечно, но и его хватило. Помню как из глаз посыпались искры, и звуки стройки на время умолкли. Документы выпали из рук, я опустился на пол держась руками за голову.
Швеллер. Не отрезанный кусок торчал из стены. Здание перестраивалось, и такие недоделки были по всюду. Левая рука была в крови, на выпавшие документы падали темные капли. Мне помогли поднятся. Конечно, ни о какой травке не могло быть и речи. Как и о ночной работе. Все вылетело из головы, в прямом и переносном смысле.
В больнице мне оказали помощь, но от госпитализации я отказался. Сославшись на свое якобы хорошее самочувствие, хотя на самом деле голова раскалывалась просто ужасно. Домой я попал глубокой ночь, после чего, почти сразу вырубился.
Ни чего сверхестественного не происходило. Голова болела, я был на больничном, дела вел по телефону. Но вот настал момент, когда нужно было срочно выйти на работу. Мне было уже лучше, и я рискнул. До работы добрался без проблем, вопросы порешал тоже быстро и уже было собрался уходить как вдруг, меня окликнули. Я обернулся, и увидел того самого молодого узбека, который предлогал мне дурь.
Он улыбался, и заговорчески указывал головой на дверной проем. После чего, в нем же и скрылся. Я подумал, что не плохо бы расслабится, и пошел следом. Мы курили и разговаривали. Почти в полной темноте, мелькал красный огонек косяка. Поначалу говорили о моем здоровье, потом о работе, а потом все поплыло. Тело обмякло и отказывалось подчинятся.
Сколько это продолжалось по времени я не знаю, но в себя я пришел не скоро. Было темно. Ни кого на объекте не было. Я осторожно пробирался по зданию, то и дело натыкаясь на строительные материалы и мусор. Все очень напоминало сон, пока не ожиданно не вспыхнул свет. Я зажмурился. Это был охранник. На больших объектах всегда есть охранник. Он узнал меня, начал было расспрашивать, но видимо понял, что ятне в духе отстал.
Я спросил, почему узбек меня не назбудил, правда пришлось объяснить, про кого я говорю. Охранник поежился, и посмотрел на меня как на идиота. Он рассказал, что этого парня, несколько дней назад убили в пьяной драке, к тому же врачи нашли в крови следы канапли.
- С кем же я курил? - Повис не мой вопрос. Мы смотрели друг на друга, стоя по середине развороченной комнаты, и меня не покидало ощущение дежавю. Казалось, эта ситуация уже была, и комната, и развалины, человек напротив, все это было. Но когда? Вчера? Или много лет назад?
И тут воспоминания начали подниматся из глубины души. С наружи доносились выстрелы и взрывы, в окна клубился черный дым, свистели мимо пролетавшие пули. Вот только передо мной стоял не охранник, а молодой солдат, однополчанин. Я не знал его имени, или не помнил. Но четко помню, как стоит он передо мной бледный, в форме на два размера больше, весь не расстрепанный не суразный, отстегивает рожок от автомата, и показывает мне. А он пустой. И такая обреченность в его глазах, такая боль и мука. И я вроде успокоить его хочу как-то взбодрить, а сам понимаю, что у меня то рожок тоже пустой, и дорога у нас с этого дома одна. Вот только вымолвить не могу ни слова, буд-то парализованый. Я к ниму только шаг сделал, рта открыть не успел, а он как дернется и отшатнулся, стоит белее белого, и я замечаю, что флома на груди у него краснеть начинает, я прыгаю, хочу поволить его на пол, но не успеваю. Вторая пуля пробивает его голову, и летит в мою. А потом свет гаснет.
Я ощущаю как меня трепят за руку. Это охранник. На лице решительность, в глазах беспокойство. Не очнись я сейчас, он бы начал лупить меня по щекам. Ноги устали, словно я простоял несколь дней.
Говорю охраннику, что все в порядке, притчин для беспокойства нет, а сам нахожусь в доме, где пуля вылетает из головы солдата. Ощущаю его кровь на своем лице. Тупую боль, от пули на излете, врезающейся в мой череп. А потом только больница. Пуля прошла по косательной. Чуть углубилась и вышла через пару сантиметров легко отделался. Трогую голову и вздрагиваю. Рана, в аккурат на том месте, где было ранение.
Выхожу из дома сам не свой. Чувствую запах дыма, это горит по помойка. Призраки, кругом одни призраки. Узбек, солдат, охранник, появившийся из неоткуда. Да я сам словно призрак, болтающийся между мирами. Вот только какой из них настоящий? Не отлечить. Ведь я же курил в той темной комнате, я падал на грязный пол, получив ранение. Мне было страшно. В любой момент, я мог перенестись в другую реальнось. Такую же настоящую как и эта.
Я повернулся, что бы поблагодарить охранника, пожать ему руку. Резкая боль пронзила голову, словно металлическая спица. Передомной стоял черный скелет, в форме охранника. Его кости были покрыты белой слизью. Он выглядел как люди из клуба. Ужасы вновь возвращались. Труп протягивал правую руку, стоя на против меня. С костлявой кисти падали сгустки гноя. И я пожал ее. Было противно до тошноты, но я сжимал метрвую плоть. Он был совсем как настоящий. Я понимал, что это обман зрения, расстройство психики или что-то еще. Стоило бы мне закричать или побежать, наверняка бы я оказался в психушке. Но я здержался.
Боль стихла, но не прошла совсем, охранник вернулся в прежнее состояние. Я уходил, а на руке чувствовался холодный гной...

12
Постоянные приступы боли, сопровождающиеся видениями. Каждый раз, когда голова начанала болеть, я видел трупы. Толпы ходячих мертвецов на улицах, в машинах и автобусах. Я чувстовал их запах, ощущал гниющую плоть. Это было без контрольно, но предсказуемо.
Боль накатывала медленно, так что я знал когда мир начнет менятся. Обычно, приступ продолжался в течении десяти минут, а повторялся через пять, шесть часов. В дальнейшем, продолжительность увеличивалась, а время перерывов уменьшалось. Во время приступов, старался уединится, что бы не видить всех ужасов, а если такой возможности не было, пытался не смотреть на тех, кто меня окружает. Это было тяжело, но я держался.
Я представлял, что нахожусь, на огромной съемочной площадке, где снимается фильм ужасов. Хороший фильм. Страшный. Казалось, я начинал привыкать к этому, пока не случилось следующее. Один строитель, прибывающий в виде гниющего трупа, сказал что я не важно выгляжу. Впервые за долгое время, меня одолел смех. Боже, как это здорово, просто смеятся. Я смотрел, в его набухшее, синее лицо и смеялся. Как же я хотел, что бы он, увидел себя таким, что бы он тогда сказал? Его глаза были безжизнеными, желтыми шариками на выкате, но я чувствовал, что они выражают удивление, непонимание.
Мне было не до этого, слишком много дел, что бы обращать внимания. Как обычно, дома я появился поздно. Что то перекусил и лег спать, не принимая душ. Просто не было сил. Мне снился сын. Его звонкий смех разносился по теплому, залитому солнечным светом лесу. Артур бегал вокруг него, приветливо вилял хвостом. Я наблюдал за ними, и ощущал невероятное, неземное счастье. Потом зазвонил телефон. Я хотел ответить, но услышал тревожный лай пса. Мальчика не было.
Было сложно отыскать его, в реале мне удалось это намного быстрее. Я блуждал по лесу, и никак не мог отыскать место, откуда доносился лай. Ветки больно хлистали по лицу, карябали руки, цеплялись за одежду. Я хотел обойти поваленное дерево, когда не ожиданно, вышел на ту дорогу.
Мой мальчик стоял в окружении трех девушек, убитых мной. Блуждая по лесу, я не заметил как небо заволокло тучами. Начался дождь, густой и холодный. Я побежал к сыну, но остановился, не веря своим глазам. Дождь смывал с них кожу, обножая смертельные травмы. Сверкнула молния, вокруг заскрипели кусты. Это трупы двигались к дороге. Не прошло и пяти минут как я оказался в плотном кольце. Затем, оно стало сжиматься. Удушающий смрад, не оставил и намека на чистый осенний воздух. Одно радует. Я не дождался когда они начнут меня разрывать на части. Потерял сознание.
Проснулся в холодном поту. За окном еще не рассвело. Очень хотелось пить, еще больше хотелось в душ. Пот был липкий, словно гной на костях мертвецов, которых я так часто вижу. Я подошел к зеркалу. Серый цвет кожи, синие круги под глазами, я почти не отличался от тех мертвецов, которых регулярно вижу. Все таки тот строитель был прав. Я действительно неважно выгляжу...

13
Руки. Почему я сам этого не замечал? Кожа стала серой, ногти пожелтели. Люди на улице обходили меня стороной. На работе все шло кувырком, ни кто нехотел приближатся ко мне. Дела встали. Начальства, узнав об этом отправило меня на больничный.
В больнице собрался целый консилиум. Я сдал множество анализов, прошел различные процедуры. Но ни кто мне так и не сказал, что со мной. Все как один уверяли, что это нервы, нужен отдых, желательно за городом. Домой вернулся злым и усталым. Резко открыл дверь и обомлел. Ворвавшийся в квартиру сквозняк, разметал ворох раскиданных бумаг. Первая мысль была, что меня ограбили, но она почти сразу отпала. Обычный холостяцкий беспорядок, не более того, а бумаги я узнал. Почти все исписаны от руки, хотя поподались и печатные страницы. Это был один большой дневник, свидетельство того, что случилось с сыном, и что происходит со мной.
Мятые, перепачканые, страницы хладнокровно рассказывали о случившимся. Да, я знал что начал писать после смерти мальчика, но не знал что в таких масштабах. Дрожащими руками я переберал страницы, пытаясь разобрать написанное. Кое что читалось очень даже хорошо, но чаще, я просто не узнавал свой подчерк. Наверное все зависило от моего состояния. Я не только писал, но еще и пил. Об этом тоже свидетельствовало не малое колличество пустых бутылок. Мне пришлось убить весь день, и часть ночи, что бы хоть как то отсортировать написанное. И я совершенно не знал, зачем мне это. Но удовольствие от завершенной работы не было. Стало только хуже.
Сознание словно раздвоилось. Точнее раздвоилась память. Одни страницы подтверждали, что мой сын погиб в лесу, другие напротив, уверяли, что он жив здоров и находится на отдыхе за границей. Я не находил себе место. Сигареты таяли одна за одной. Оба варианта мне казались вполне правдивыми. Но как? Как такое может быть? Я держал своего мертвого мальчика на руках, я видел его кровь, капающуюю с серебристого бампера тайоты. Да точно это была тайота. И убийцу его я тоже убил. Точнее это сделал Артур, но по моему приказу. Меня трясло, тело снова начало покрыватся липким холодным потом. Открыв холодильник, я обнаружил что он пуст, ното что мне было нужно, все таки нашел. Водка. Последняя бутылка. Запотевшая.
Стоя у открытой дверци, я ощущал, холод. Как в тот момент, когда закапывал тело в сарае. Это был особый холод, могильный. Отпил из бутылки и прислушался к ощущениям. Ничего. Нет, она обожгла полость рта, пищевод, ударила парами в нос, и словно расстаяла. Испарилась на пол пути в желудок. В голову тоже ни чего не дало. Я закурил. Когда искал сигареты, нашел еще кипу листов. Они были по всюду. В ящиках кухонных столов, в шкафах, даже в ванной и в туалете. Теперь среди них встречались рисунки. Искаженные гримассы мертвецов, лица людей, лесные пейзажы. Все выполнено карандашем или ручкой. Когда то в детстве, я ходил в художественную школу. Мне это нравилось. Вот только закончить ее не удалось. Помню, как мы с учителем разошлись во мнениях, я сломал кисточку на две части и один кусок воткнул ему в щеку. Какие у него были глаза. Этот лысый толстопуз всегда наровил преобнять кого нибудь из детей, когда показывал как надо творить.
Держешь в руках кисть или карандаш, а он подходит сзади, берет твою руку в свою и начинает водить по бумаге. И не нарокаом так, поглаживает по плечу или голове, стараясь прижаться к тебе своим толстым, потным телом. Дышит в лицо, и ты вдыхаешь запах жаренной картошки, съеденной на обед, запах пены для бритья, как правило подсохшей возле ушей. Особенно жутко было в понедельник, когда после обильных возлияний в выходные, он старался перебить мятной жвачкой, запах перегара. В тот раз был именно понедельник. Творец. Его любимое слово, точнее одно из нескольких, среди которых были так же творить, творчество, творцы и т.д.
Даже в тот момент когда я воткнул ему в лицо кусок кисти, единственное, что он вымолвил, так это:
"-Что ты творишь ?"- Расскрыл свои поросячьи глазки, открыл рот, и попятился назад. Уронил несколько мольбертов, запачкав пол краской, и выбежал прочь. Потом меня выгнали. На этом творчество мое и закончилось. Однако, надо отдать ему должное, кое чему он меня все же научил. Я держал в руках картинки, и не мог налюбоваться.
Душу одолевали сомненья. Утром, я решил съездить на дачу. Надо было во всем разобраться.
Проснувшись на рассвете, выпив крепкого кофе, я отправился в путь. Спускаясь по лестнице, разглядывал исписнные стены. Здесь тоже было изображенно несколько черепов. Маркером, но довольно не плохо. И мысли пошли о том, что бы со мной стало, закончи я художественную школу. Может стал бы известным художником, выставлял свои картины, продавал багатеям.
Выходя из подъеза, я не заметил припаркованную тайоту и чуть ли не расспластался на ее капоте. Это была та машина. Серебристая тайота. Я не помнил номера, но я узнал ее. Царапина на бампере, как раз в том месте где была кровь моего сына, диски, и маленькая розовая собачка болтающаяся на зеркале заднего вида.
У меня перехватило дыхание. Если машина здесь, возможно кто то нашел тело ее хозяйки, а значит и тело моего мальчика.
Я поймал себя на мысли, что не помню, звонил ли в полицию. Это глупо, но это так. Если звонил, то почему ко мне ни кто не пришел? А если не звонил, значит тело еще может находится там. Мой мальчик до сих пор не похоронен.
Открыв дверь машины я вздрогнул. Весь салон был завален бумагой. Все это были рукописи, но перечитывать мне их было некогда. Надо было спешить.
- Стоп! - Сказал я сам себе. Как я могу уехать без Артура? Он так любит лес. Но, где он был с утра? Я бегом вернулся в квартиру. Бегал по комнатам и звал Артура. Ни кто мне не ответил. Пса ни где не было. Только пустая миска. Я не помнил, где он и что с ним. Мной овладела паника. В голову пришла мысль, что я оставил его за городом.
Я гнал как сумасшедший. Дважды чуть не попал в аварию. Влетев в поселок, я чуть было не проехал мимо дома. Дрожащими руками, мне все же удалось открыть дверь. Дом был пуст. Артура там не было...

14
Мне хотелось выть. Что со мной происходит? Я точно помню что в город мы вернулись в месте, что же было потом? Нужно идти в лес, мой мальчик может быть все еще там. Теперь сон повторялся на яву. Я не мог отыскать место где он погиб. Незнаю сколько прошло времени, прежде чем я понял, что прохожу через это место. Дорога заросла до не узноваемости. Тела на ней не было.
Я побежал в низ, в овраг, где похоронил первое тело. Ворошил листья, поднимал ветки. Было уже холодно, но пот лил с меня градом. И все тщетно. От усталости, я опустился на мокрые листья и заплакал. Я схожу с ума. Мысль просто кричала во мне. Но я не сдавался. Продолжал уговаривать себя, что все это правда, что тела могли растащить животные, или их кто то нашел, и они числятся не опознаными.
Воодушевленный я вернулся к машине. Теперь надо проверить сарай. Я взял лопату из дома, и отправился на поиски. Старый, покосившийся сарайчик стоял на том же месте. Дверь скрипнула, как и в тот раз. Я воткнул лопату в землю. Это было трудно. Сил почти не осталось, но я продолжал копать. Я думал уже о чем то другом, по этому не заметил, что углубился слишком далеко. Мозг искал объяснений, но не находил их. Либо я ни кого не убивал, либо кто то выкрал тела. Но кому они нужны? Разве что сатанистам? Глупости.
Но ведь есть еще и третье тело. Я вышел из сарая уставший, перепачканный землей. Начинался дождь. Если я хочу проверить третье тело, надо поторапливатся. В грязь от сюда не выйдешь. Я не стал тратить время на помывку, поехал так.
Под ногами шелестела бумага, очень мучел вопрос, что же там написано. Но время тратить я не мог. В город я въехал, изовсех сил сдерживая желание надовить на газ.
Проезжая мимо клуба, я решил остановится. Здание я узнал, а вот вывески на нем не было. Войдя внутрь, я не поверил своим глазам. Ни какого намека на клуб. Голые облезшие стены. Судя по всему, здесь заканчивали ремонт.
Какой то работяга, в перепачканной спецовке, сонным голосом поинтересовался, что мне нужно.
Я объяснил ему, что ищу клуб. Он посмотрел на меня как на идиота, ответил, что ни какого клуба здесь и в помине нет и небыло, а помещение готовится для магазина. Извинившись, я удалился. Меня снова тресло. Может я ошибся, и клуб находится вовсе не здесь? Надо было найти детскую площадку, на котрой случилось третье убийство.
Площадка нашлась быстро. В отличие от клуба он совсем не изменилась. В ценре стояла скамья, окруженная ореолом мусора. Позади нее, в кустах, должен быть колодец, в который я скинул тело.
Мне хотелось побежать, но я не хотел привлекать к себе внимание. Когда я достиг кустов, колодца я там не нашел. Его просто не было. Сердце остановилось.
- Кажется мне нужен доктор. - Пронеслось в голове...

15
Я сидел за рулем пытаясь отдышаться. Мысль о сумасшествии уже была не такой призрачной. Она была реальной. Я боялся себя. Если все это выдумка, где же тогда мой сын?
У меня закончилась ручка, я открыл бардачек, что бы найти другую, когда от туда выпала визитка. На темно-зеленом фоне, желтым цветом было напечатано " Психиатр." Там был указан адрес, но без телефона. Я был на грани, и посчитал это проявлением судьбы, даже не задумавшись как эта визитка оказалась в моем бардачке.
Я отправился по адресу. Мысли ссеняли друг друга с огромной скоростью. Но одна крутилась чаще других. Глава. В моем дневнике не хватало главы. Кажется одинадцатой. Найти мне ее так и не удалось. Мне не давали покоя листы в машине, но читать их было опять негде.
Вот он адрес. Набравшись смелости я вошел. Доктором оказался пожилой мужчина. Волосы, усы и борода, были пепельного цвета. Даже глаза, и те были серыми.
Я болтал без остановки, пытаясь не упустить ничего. Он лишь кивал, сочувственно глядя мимо меня. А все говорил. Доктор начал задавать мне вопросы, и вот тут мое сознание помутилось. Больше, я ни чего не помню...

16
Как только, пациент уснул, доктор потянулся к телефону. Он говорил размеренно, как и подобает человеку его професси. Женский голос на другом конце провода звучал возбужденно. Поговорив еще немного, они попрощались.
Спустя какое то время, в кобинет вошла молодая, светловолосая женщина.
- Что с ним? - Спросила она, глядя на спящего в кресле мужчину.
- Он спит. - Спокойно ответил доктор.
- Скажите, он точно ни чего не вспоснит?
- Но ведь после двух раз не вспомнил. Что может случится в третий? - Мужчина иронично взглянул на нее поверх очков.
- Да, вы правы. Сейчас его книги очень популярны.
- Да, я знаю.
Они помолчали некоторое время.
- Скажите, это точно безопасно? - Женщина снова посмотрела на спящего.
- Абсолютно. Он станет прежним, когда пожелаете.
- Хорошо, наш уговор в силе? Расчет, после гонорара?
Доктор одобрительно кивнул. Женщина собралась уходить, когда седоволосый остановил ее.

- Это было в его машине. - Он открыл ящик стола и достал несколько помятых бумаг. - Здесь, все что пригодно к чтению. Утеренная одинадцатая глава. Все остальное безсвязный бред.
Женщина взяла бумаги, и спрятала в сумочку.
- За него не беспокойтесь, он будет дома через пару часов. - Улыбнулся доктор.
Блондинка вышла, а доктор закурил. Откинувшись на спинку стула, он лениво извлек из открытого ящика толстую тетрадь. "Влияние гипноза, на творческую деятельность", гласила надпись на обложке. Докурив, доктор начал делать записи.

Из тетради психиатора:

" В этот раз, все чудь было не сорвалось. Воспоминания от предидущих программ, накладывались друг на друга. Пациент был близок к суициду. Надо что то менять в методике гипноза.
Я ни чего не сказал его жене, но я ведь и не соврал. Пусть она издаст книгу, а я получу деньги. А потом дадим нашему писателю немного отдахнуть. Кто знает, прочти он одиннадцатую главу, вспомнил бы он что то? Незнаю. Навсякий случай, я снял копию, вдруг прегодится."

Одиннадцатая глава

Мне приснился удивительный сон. Я журналист, а может писатель. Что пишу на компьютере. В дальней комнате, брат жены рисует страшные картинки. Мой сын живой и здоровый, крутится вокруг него и смеется. Он любит ужастики. Жена что то хлопочет на кухне.
Потом мне снится война. Кровь, стоны, взрывы, повсюду дым. Но все это не всерьез, не поправде. Какие то люди меня поздравляют, жмут руки. Я стою окруженный совершенно не знакомыми людьмии улыбаюсь им в ответ. Среди них я узнаю жену и сына, они тоже счастливы.
Картинка меняется и вот я в музее. Это выставка. Хорошие картины, хорошие люди. Все меня узнают, здороваются, но в центре внимания другой человек. Не высокого роста, практически лысый, с большим жевотом. Круглое лицо покрыто испариной, он заметно нервничает. На левой щеке не большой, и некрасивый шрам темного цвета. Я знаю, что с ним связана какая то старая и неприятная история, но не помню какая именно.
И снова скачек. Теперь я среди книг. Меня фотографируют, я улыбаюсь. А потом тихий домашний ужин.
Аэропорт. Я провожаю жену и сына. Мы улыбаимся, что то говорим друг другу. Во сне такое бывает. Невозможно разобрать слова. Кажется они улетают на отдых я не против. Я знаю, они вернутся. Они обязательно вернутся....

© Copyright: Сергей Кириченко, 2013
Свидетельство о публикации №213121300684