Вступление

Седеет история вместе с веками,

Покинув во времени множество стран,

Столицы их скрыты надёжно песками,

Не каждой богами путь к вечности дан.

Но живы в сказаниях древних народов

Истории сгинувших царств и племён —

Из дивных баллад сладкозвучных рапсодов

Мы знаем немало достойных имён.

Предания можно подвергнуть сомненьям,

Однако без них нет дороги туда,

Где строили люди с большим устремленьем

И царства большие, и в них города…

Есть вольности автора в этой балладе,

Но это — не ложь ради блеска пера,

И добрый Читатель не будет внакладе,

За чтеньем стихов проводя вечера…

Начало

                          1

На севере Сирии, там, где отроги

Сдружились с потоками чистой воды,

Бывали нередко сирийские боги,

Порой оставляя на склонах следы.

Бессмертных там видели местные люди:

Охотники, пахари и пастухи,

И многие часто мечтали о чуде,

Богам посвящая с мольбою стихи.

                          2

А те отвечали на них неохотно,

Считая напрасною жизнь без борьбы —

Нельзя человечеству жить беззаботно

По воле богов и без нитей судьбы…

Однако влюблялись и те, и другие,

Считался достоинством смешанный брак,

Легко достигались так цели благие —

Божественный свет разгонял вечный мрак.

                          3

И людям давались богами уменья,

Каких не хватало созданьям иным,

Так белому свету являлись творенья,

Что чудом считались по меркам земным.

Божеств было много на дивной планете:

В морях и в лесах, на болотах, в горах.

Для них были люди, как малые дети,

Которым внушался бессмертными страх.

                          4

Но был и у страха соперник достойный,

Который веками мог жить средь людей —

От голода люди вели всюду войны,

Безжалостным был сей незримый злодей.

Повсюду искал человек пропитанье,

Попав от рожденья во власть живота,

Он щедрым богам выражал почитанье,

А боги творили добро неспроста.

                          5

…Однажды сириец, охотник умелый,

Забрёл на излучину тихой реки,

Где он обнажил загорелое тело

И в воду вошёл, обойдя тростники.

Его называли в селенье атлетом —

Он был и красив, и высок, и силён,

В леса уходил он из дома с рассветом,

Когда небосклон становился, как лён.

                          6

Охота в то утро была неудачной,

Не видели дичь голубые глаза,

И плавал он долго в пучине прозрачной,

О коей сказали б: чиста, как слеза.

Однако он не был в воде одиноким,

Хотя не тревожил красавца никто,

Но тайно следила за мужем высоким

Богиня текущей воды — Деркето́.

                          7

Пловец наслаждался рекой восхищённо,

Отдавшись всем телом прозрачной воде,

А юная дева взирала смущённо —

Она не видала такого нигде:

Красивые, стройные, сильные ноги,

Внушительно то, что внизу живота,

Как будто всё это содеяли боги —

Уж очень манящей была красота!

                          8

Внезапно увидев её на стремнине,

Сириец поплыл за богиней, как сом,

Он вмиг воспылал страстным чувством к фемине,

И та увлеклась синеглазым юнцом.

Она устремилась к песчаному брегу,

Юнец плыл ей вслед средь прибрежных камней,

О, как он мечтал впасть с богинею в негу,

Экстаз испытав в сладострастии с ней!

                          9

И это случилось под кроной платана:

Приятная нега и бурный экстаз,

А стрелы скучали в темнице колчана —

Охота пропала для них в этот раз.

Красавец забыл о привычном укладе,

Встречая с богиней чудесную ночь,

Готов здесь остаться он женщины ради,

Гоня от себя все сомнения прочь.

                          10

Луна наблюдала за парой влюблённых,

Как те веселились в спокойной воде,

И видела радость в телах оголённых,

Совсем не нуждавшихся в плотной еде:

«О, как же прекрасно — быть рядом с любимым,

И слышать признанья, как трель соловья,

Чтоб сердце пылало огнём негасимым

И душу не мучил вопрос бытия!

                          11

Печально, что жизнь человека — мгновенье,

Сгорает она, как звезда на лету,

А далее к смертным приходит забвенье,

Не помнят ни страсть, ни её красоту…»

Проникся любовью сириец к богине,

Да так, что хотел он до смерти жить с ней,

Запутавшись в чувствах, как шмель в паутине,

Но только судьба оказалась сильней…

                          12

Богиня тогда озадачилась планом,

Что станет красавцу законной женой,

Но призван был в войско он грозным тираном,

Который пошёл на соседа войной.

И стало прощанье возлюбленных кратким,

Успел он сказать ей: «Ты — в сердце моём!

И жить буду я вспоминанием сладким,

Затмила ты светом любви окоём!»

                          13

Печалью наполнилось сердце богини —

Сириец отправился в дальний поход.

«Ослабнет тоска о любимом мужчине!» —

Безмолвно вещал ей растущий живот.

…А дни протекали рекой полноводной,

К богине пришёл разрешения миг,

И вновь Деркето́ стала девой свободной,

Когда над рекой прозвучал детский крик.

                          14

Взглянула богиня на малое чадо,

Руками его подхватив из воды,

И молвила: «Есть между нами преграда —

Дитя и вода друг для друга чужды!

Я жизни не мыслю без водной стихии,

А девочка — дочерь земного отца,

Места́ здесь, я вижу, совсем не глухие,

Найдутся средь смертных благие сердца…

                          15

Оставлю её на холме возле ели,

Подальше от глаз кровожадных зверей,

Подвешу дитя на ветвях в колыбели —

Так люди её обнаружат скорей!»

С холма уходила красавица, плача,

Лишаясь плода сладострастной поры:

«Преследует даже богинь неудача,

Коварны судьбы неподкупной дары…»

                          16

Узрили ребёнка не звери, а птицы,

Весёлая стая простых голубей,

Заметив, что нет у реки роженицы,

А чадо кричало слабей и слабей.

И голуби взяли над ним попеченье:

Они приложили к малышке труды:

Носили теперь для неё угощенье

Из ягод и мёда, и чистой воды.

                          17

И стала малышка капризничать реже,

Смеялась, узрив голубей над собой,

Кусочки лепёшек всегда были свежи,

Дитя не страдала от них худобой.

Потом приносили ей добрые птицы

Из дальних селений и сыр с молоком,

Окрепли у девочки пальцы десницы,

Она научилась грозить кулачком!

                          18

А вскоре её колыбелька-плетёнка

Ей стала заметно ветха и тесна,

И вынули птицы оттуда ребёнка —

Под елью теперь возлежала она.

Потом полетела на пастбище стая,

И там позвала за собой пастуха,

Пред ликом его беспрерывно летая,

Вела волопаса к постельке из мха...

Глоссарий к главе:

    Деркето́  — мать царицы Семирамиды, прекрасная восточная богиня. Есть версия, что её имя является вариантом греческого произношения арамейского имени Астарты — Атаргата. Эта богиня почиталась у ассирийцев в Северной Сирии, и, отчасти у хананеев и финикиян. Считалось, что богиня Деркето покровительствует плодотворной влаге и рыболовству и может жить в водах рек. Во многих античных повествованиях подтверждается, что царица Семирамида являлась родной дочерью богини Деркето.

    Рапсо́ды («сшиватели песен» или «певцы с жезлом в руке») — профессиональные исполнители эпических поэм в классической Греции; странствующие певцы, декламировавшие поэмы с жезлом в руке (жезл — символ права выступать на собрании).

    Семирами́да, Семирамис (ассирийск. Шаммурамат) — царица Ассирии в конце IX  в. до  н.  э. С именем Семирамиды традиция связывает сооружение «висячих садов» в Вавилоне, которые считаются одним из семи чудес света.

    Си́рия — одна из самых древних земель, где появились цивилизованные сообщества. Тысячи лет назад там поселились люди, возделывающие хлеб и строящие города.  В состав Сирийского царства в лучшие его годы входили страны от Геллеспонта до Евфрата.

           Продолжение следует