Литературное издательство
| Главная » Произведения » Пиголицына (Гамазина) Фаина Васильевна » Пиголицына (Гамазина) Фаина Васильевна | [ Добавить произведение ] |
... теперь - ЛАНСКАЯ. Глава 3
| А в столице еженедельно заседал Опекунский совет над детьми и имуществом Пушкина. Сначала описали недвижимое имущество покойного. Оно «состояло из домашних малоценных и повседневно употребляемых вещей и платья». Решено было оставить это семейству. Записали, что часть имущества вдова уже раздала служителям и друзьям Пушкина. Постановили подробно описать большую библиотеку поэта. Потом приступили к изучению долгов Пушкина. Строганов добился, чтобы сначала были погашены казенные долги. Потом принялись за частные. Весть о том, что Опека над имуществом Пушкина будет расплачиваться с долгами поэта, и царь дал уже на это 92 тысячи из своего кармана, моментально разлетелась по Петербургу и породила новые слухи. Судачили: - С чего бы это император так расщедрился?! Вдова, конечно, осталась с одними долгами, помочь надо, но долги-то, говорят, огромные... Кредиторы стали осаждать Опекунский совет. Счета, закладные, долговые тетради и многочисленные расписки Пушкина несли портные, книгопродавцы, зеленщики, булочники, часовые мастера, молочницы, хлебники, каретные мастера, извозчики, типографские служащие и просто дворовые люди и крестьяне Пушкиных. А вдова умершего подполковника Шишкина предъявила счет на 12000 по закладной, тот часто выручал Пушкина. А в последний раз Александр Сергеевич снес ему по закладной все имеющиеся у них драгоценности, две, белую и красную турецкие шали Натальи Николаевны, «три нитки ориентального жемчугу», 94 и 172 зерна, два пуда восемнадцать фунтов серебра Александры Николаевны и друга Пушкина Соболевского. Опека тщательно рассматривала все долговые бумаги Пушкина и решала, возвращать долг или нет. Более трех тысяч Пушкин задолжал за книги, почти 500 - за дрова, камердинеру Павлу- 100, слуге Петру - 48, извозчику Ивану Савельеву 650 рублей. После смерти поэта остались непроданными 109 экземпляров издаваемого им журнала «Современник» и 1775 экземпляров «Истории Пугачевского бунта» в 2-х частях. Опека решила продавать их в пользу семейства Пушкина. Раздавала их книготорговцам. «Современник». вроде, пошел в продаже. Опека даже поблагодарила продавцов за помощь. А вот «История Пугачева» не продавалась. Тома возвращали в Опеку. А потом вдруг Смирдин, известный книготорговец, всегда охотно продающий пушкинские книга, решил взять все оставшиеся тома «Пугачева» по 2 рубля за экземпляр. Цена небольшая, но все-таки - деньги. Опека согласилась.515 Параллельно Опека обсуждала вопрос об издании полного собрания сочинений поэта. Об этом распорядился сам император издать сочинения за счет казны в пользу семейства Пушкина. Сначала решали, каким тиражом печатать. Остановились на 13 тысячах, 3 тысячи выпустить на дорогой веленевой бумаге и 10 ... на дешевой, в шести частях. Министерство финансов главного казначейства выделяло на издание сочинений Пушкина 50 000 рублей. Обсудила Опека и вопрос о выплате назначенного Наталье Николаевне и детям пансиона. Строганов ездил по этому вопросу в Москву, встречался с вдовой. Договорились, что ее годовой пансион в пять тысяч казначейство будет выплачивать ей напрямую по «третям» а детский пансион по полторы тысячи на ребенка, а всего шесть тысяч'в год - через приходно-расходную книгу Опеки. Наташа каждый день ходила в гончаровскую церковь Спаса Нерукотворного, которая стояла недалеко от главного дома. В воскресенье водила в храм и детей. А по пятницам, в день смерти Пушкина, говела, не участвовала ни I в каких развлечениях и старалась подольше быть одна, а точнее быть с Пушкиным и Богом и много молилась. Весь год после смерти мужа носила траур. Ранними зимними вечерами все усаживались в гостиной у камина. Часто Азя играла на фортепьяно, она уже занималась музыкой с детьми| Наташи, читали вслух сказки для детей. Наташа привезла с собой всего Пушкина, хотела перечитывать. Но скоро поняла, что пока не может. Книжные слова звучали для нее живым голосом мужа, и она начинала плакать и пытать себя, в чем ви-| но вата перед ним. Виновата, точно, считала она. Даже если не виновата. Виновата в том, что была рядом и не доглядела, просмотрела эту глупую дуэль. Виновата втом, что не заметила, как Пушкин, всегда откровенный с нею, ушел в себя. Заметила только его смятенное состояние в последние месяцы. Следила за ним, старалась помочь. Но только как помочь, если он замкнулся?! Избегал разговоров с ней, на весь день исчезал из дома. К Вревской убегал», - опять кольнуло ревнивое чувство. «Но я, значит, виновата, что он убегал со своим смятением в душе к другой женщине», - корила она себя. Всякий раз, как она принималась читать Пушкина, он будто вставал рядом, и Наташа чувствовала и понимала теперь своего мужа больше, чем раньше. Может, потому что повзрослела, а. может, теперь стало много времени для раздумий. Но всякое воспоминание о Пушкине очень волновало ее. И она решила отложить его книги до лучших времен. Только детям читала его сказки, так что Маша уже скоро выучила их наизусть.В конце ноября Дмитрий получил письмо из Сульца от старшей сестры Катерины. У нее с Жоржем, бывшим Дантесом, родилась дочь Матильда. Жизнь продолжалась. Детей водили на горку кататься на санках. Они были счастливы. Но у них теперь были и уроки. Сестры обучали малышей тому, что умели сами.. Зима отступала. и теперь стали подолгу гулять в парках. Детям все было интересно: одни мужики чистят проруби, из которых берут воду, рубят лед на прудах и набивают льдом и снегом погреба, другие - возят на волах навоз в парники. Деревенские мальчишки тащат из леса сучья, из которых вяжут щиты, плотники чинят сарай. Однажды отправились всем семейством в оранжереи. Зашли сначала в ближние оранжереи Красного сада, он назывался так по Красному дому, в котором они жили. Дети ахали. Там в сорока двух кадках росли лимонные деревья, в парниках еще сорок саженцев апельсиновых, абрикосовых, персиковых деревьев, жасмина, лаврового дерева. А в простенках - десятки саженцев груш, слив, вишен. Гончаровы выращивали саженцы не только для себя, а и для продажи. В Большом саду были еше оранжереи с апельсиновыми деревьями прямо в грунте, персиковыми — в кадках и горшках, с виноградом, сливами и вишнями - в простенках. Еще плодовые деревья росли в грунте в сарае, в светлицах у стены против скотного двора. А всего оранжерей было почти на сто рам. теплиц на два десятка и парников почти на сто пятьдесят рам. Наташа обожала все это оранжерейное хозяйство. И когда живала в Полотняном, часто сюда наведывалась. От сегодняшней экскурсии по оранжереям и парникам у нее поднялось настроение. Дети же были в восторге. Крестьяне гончаровских деревень были на оброке и ходили в господский дом на барщину. Еженедельно управляющий расписывал, какая деревня сколько и на какие работы должна вьделить мужиков и баб. На фабриках изготовляли писчую бумагу разных сортов, полотно. Еще занимались выращиванием и продажей овощей. Сдавали в наем землю. Оброк крестьяне платили хозяевам маслом, молоком, сеном, овощами. Огромное хозяйство требовало много усилий и вложений. Одновременно приходилось выплачивать доставшиеся от деда долги и проиенгы по ним, делали заготовки казенного хлеба. Необходимо было содержать большой московский дом на Никитской, в котором жил один отец с многочисленной дворней. Здесь дворовых тоже было полно. Всех нало было кормить, одевать, да еше платить им жалованье. Управляющие воровали, присваивали, проверять их не хватало времени. Дмитрий 517 постоянно жаловался сестрам, что хвост вытащит, голова утопнет, и наоборот. Наташа вела свое хозяйство отдельно от семьи Дмитрия. Сестра Александра присоединилась к ней. Опека уже прислала в Полотняный деньги, вырученные от продажи «Современника», и часть пансиона, назначенного вдове царем. Но им пока хватало и Наташиного пособия, не надо было платить за квартиру, продукты стоили здесь дешевле. Гувернанток пока бьшо мало, только для Маши и Сашки. И Наташа начала копить деньги для будущих расходов на обучение детей. Елизавета Егоровна разрешилась девочкой, но малышка прожила всего две недели и скончалась. Это был первенец у Дмитрия, поэтому супруги тяжело переживали смерть ребенка. А в конце апреля братья и сестры Гончаровы отправились в Ярополец к матери. Там должно было состояться венчание Ивана Николаевича Гончарова с княжной Марией Ивановной Мещерской. У княгини Марии Мещерской к Гончаровым были «долговые претензии» на «многотысячную сумму, а равно и перезалог московского дома». Наталья Ивановна и задумала женить сына на Мещерской и, таким образом, убить сразу двух зайцев: и сына устроить, и с долгами расквитаться. Она и рассказала Ивану Николаевичу о княгине-невесте. Ивану княгиня понравилась, он стал ухаживать за ней, посватался, и княгиня не отказала. Но она все же не хотела так просто списывать большой долг Гончаровых. Пришлось отдать ей деревню Ильцыно в Рязанской губернии с 520 крестьянскими душами, самую большую в майорате Гончаровых. Но майорат был неделимым наследством, поэтому выделение Ильцына Ивану Николаевичу официально не оформлялось. Такая получилась несобственная собственность. И вот теперь Наташа всем семейством и с няньками отправились в Ярополец. Отпраздновав свадьбу брата, Наташа с сестрой задержались в Яропольце. "Собирались пожить у матери подольше, но заболел Гришка. И Наташа повезла его в Москву. Из Москвы писала Дмитрию в Полотняный «Ты будешь удивлен, увидев на моем письме московский штемпель, - я здесь уже несколько дней из-за здоровья Гриши, и как только консультации закончатся, снова вернусь в Ярополец. Дорогой Дмитрий, не забудь если в этом месяце получишь 3000 рублей, что из них ты должен заплатить Чишихину, а остальное незамедлительно прислать мне в Ярополец. У меня к тебе еще одна просьба. Я хотела бы уехать от матери 1 июня, а мой экипаж еще не будет готов к этому времени. Не можете ли вы, ты и твоя жена, оказать мне услугу и прислать мне свою коляску? Если не сможете, то поскорее ответь мне, чтобы я соответственно уладила это дело, не забудь также, мой славный братец, прислать, как ты мне обещал, лошадей; разумеется, не на всю дорогу, а как в прошлый раз". Приехав в Москву, Наташа известила о своем приезде Нащокиных И Павел Воинович тут же примчался. Успокаивал Наташу, что ничего страшного у Гришки нет. Но обследоваться надо. Как судебные дела у Дмитрия Николаевича?- спросил Нащокин. Дмитрий уже несколько лет пытался призвать к порядку своего бывшего управляющего фабриками. - Плохо. Не двигается дело, - посетовала Наталья Николаевна. - Надо ему с князем Василием Ивановичем Мещерским посоветоваться. У него есть родственник, большой делец и охотник заниматься процессными делами. Он сейчас в Петербург уехал по делам. А когда пернется, пусть Дмитрий Николаевич в Москву приезжает, я их сведу. - Спасибо, Павел Воинович. Хорошо бы так. В мае опять чуть ли не ежедневно отмечали дни рождения. И всякий раз к обеду подавали для взрослых вино из гончаровских погребов, а дети лакомились пирожными, засахаренными фруктами и цитрусовыми. Машино пятилетие отмечали особенно. Пять лет - это чуть ли не юбилей. Наташа с портнихой сшили девочке новое красивое платье, и Маша очень важничала. Наташа так и не собралась еще съездить к свекру в Москву и писала Сергею Львовичу в ответ на извещение, что он с потеплением намерен приехать в Полотняный. Он спрашивал, не собирается ли Дмитрий в Москву, чтобы захватить его на обратном пути. "Простите, батюшка, что так долго вам не писала, но признаюсь вам, я не могла решиться поздравить вас с праздником Пасхи, он был таким печальным для нас. Роды моей невестки также в какой-то степени быш причиной моего молчания. Тысячу раз благодарю вас, что вы так добры и хотите приехать повидать меня в Заводы. Я никогда не осмелилась бы просить вас быть столь снисходительным, но принимаю ваше намерение с благодарностью, тем болee, что я могла бы привезти к вам только двух старших детей, так как у одного из младших режутся зубки, а другую только что отняли от груди, и я боялась бы подвергнуть их опасности дальнего пути. Брат мой в бшжайшее время не собирается в Москву, но я надеюсь, мой добрый батюшка, что это не помешает вам осуществить ваше намерение. Вы не сомневайтесь , я уверена, в нетерпении, с которым я вас жду! Как только вы получите вести о том, что Ольга разрешилась, прошу Вас, сообщите мне об этом, и осмелюсь вас просить напомнить ей обо мне в первый же раз, как вы будете ей писать. Маминька поручила мне поблагодарить вас за память и засвидетельствовала вам своё почтение, также и Александрина. Стало быть, до свидания, батюшка, нежно целую ваши руки Н.Пушкина». У матери прожили до июня. Лето в Полотняном волшебное. Цвели огромные заросли сирени разных цветов и оттенков. Благоухал жасмин. Вдоль дорожек и на полянках - множество цветов. Наташа сама командовала высадкой цветочной рассады вокруг Красного дома. Она даже сама сократила время занятий для Маши и Сашки, чтобы они как можно дольше были на свежем воздухе. И сами они с сестрой Александрой совершали длительные поездки верхом по окрестностям Заводов. А в июле приехал в Полотняный отец Пушкина Сергей Львович. Целуя невестку и внуков, он прослезился. Слезы теперь всегда были у него рядом. - Старею,- оправдывался он. Внуки порадовали его. - Маша-то уже - барышня, - говорил он, угощая девочку гостинцами. - Все больше становится похожа на Александра. - И умница в него, - поддакивала Наташа. Отчего Машка, смущенно счастливая, опускала глаза. Наталья Николаевна радовалась застенчивости дочери. Свекру это тоже понравилось, он сказал: - Правильно воспитываешь девочку. Сашку Сергей Львович проэкзаменовал по счету. Мальчик похвалился, что считает уже до тысячи, вот дед и проверил. Мальчик не опозорился, но мать сделала ему шепотком замечание, что хвастаться - неприлично. Слово "неприлично" накладывало полный запрет на поступок. Знал это слово уже и двухлетний Гришка. Натку Сергей Львович видел впервые. Малышка сразу заулыбалась старику, чем очень порадовала, и он опять прослезился. - Вот только отец не увидит больше своих красавцев. Жить бы ему да жить, а он... Поступок сына не удивил его. Бестолковых дуэлей в жизни его старшего сына было полно. Экстравагантных поступков - еше больше. Они с женой давно считали Александра непутевым и несерьезным. Но надеялись, что брак с разумной женщиной успокоит его, ан - нет... Сергей Львович был удивлен тем, что невестка курит пахитоски. Хоть и слышал об этой столичной моде, но в душе все-таки осудил.Пахитоски вошли в моду сначала в Европе. Это были папироски из соломинок или листов кукурузы, в которые набивался табак. Мода эта пришла в столицу уже давно. Привезла ее графиня Фикельмон, жена австрийского посланника. И многие дамы, посещающие салон Фикельмон, закурили уже давно, и Александра Россет-Смирнова, и Софья Карамзина. У Фикельмон курили сигареты. Закурила и Александра Гончарова... Софья Карамзина с Наташиной сестрой Александрой, видя в каком отчаянии находилась вдова в январские трагические дни, посоветовали ей снять напряжение пахитоской. Наташе было все равно, как уменьшить жуткую душевную боль, она попробовала и теперь продолжала курить. Этому способствовали все обстоятельства. Так они теперь с Алек- сандрой и отводили душу, покуривая пахитоски. Сергей Львович прогостил в Полотняном десять дней и уехал довольный внуками. Прощаясь со всеми, опять прослезился. Наташа заверила свекра, что всякий раз, бывая в Москве с детьми, будет навещать его. Сергей Львович подробно описал Вяземскому свое пребывание Полотняном: «Нужды нет описывать вам наше свидание. Я простился нею, как с дочерью любимою, без надежды еще ее увидеть, или лучше сказать в неизвестности, когда и где я ее увижу». Он собирался ехать в Михайловское, чтобы навестить могилу сына. Только отбыл из Полотняного Сергей Львович, приехал навестить вдову друга Павел Воинович Нащокин, лучший друг поэта, который первым из друзей давно понял, что Пушкин - гений, всячески оберегал его, не раз ссужал деньгами. У Нащокина Пушкин останавливался, бывая в Москве. Нащокин фактически первый начал создавать музей Пушкина еще при его жизни. Много лет и большие деньги потратил, сооружая копию своего дома со всеми внутренностями, именно, как место частого пребывания в нем поэта. Павел Воинович приехал на денек с женой Верой Александровной. Наташа была рада им. Она полюбила этого друга Пушкина с первою знакомства. Он стал крестным отцом их Сашки. Нащокин был в Полотняном Заводе впервые. Наташа показала гостям все хозяйство, и Нащокины только ахали да охали от удивления: сколько парков, прудов, садов и оранжерей, конный завод, скотные дворы, фабрики. И очень удивлялись они, что при таком огромном хозяйстве Гончаровы едва сводили концы с концами. -Тут может быть только две причины, - говорил Павел Воинович жене на обратном пути, - или полное нежелание заниматься хозяйством, когда все доверяется управляющим, а они, как водится, обворовывают хозяев, либо полная неспособность заниматься каким 0ы то ни было делом. Потом приехал Василий Андреевич Жуковский. Наташа очень радовалась ему. Это был прекрасный, душевный человек, который добился царской милости, пособий для нее и детей. Он не отходил от Пушкина в те трагические дни. Взялся за разбор архива поэта, оберегая его от жандармов, и вернул Наталье Николаевны из уже опечатанного жандармами кабинета Пушкина письма ее к мужу. Жуковский привез Наташе устное письмо от великой княгини Елены Павловны, почитавшей Пушкина. Передайте Наталье Николаевне просила великая княгиня, мои соболезнования. И скажите, что мы потеряли прекрасную славу нашего отечества: «Я так глубоко этим огорчена, 521 что мне кажется, что во мне соединяются сожаления и его друзей и поклонников его гения...» - Я уезжаю с наследником путешествовать по России, - говорил Жуковский. - Цесаревич Александр намерен проехать всю Россию вплоть до Сибири и Дальнего Востока. И я надеюсь, что это путешествие станет шлифованием нравственных качеств, которые я десять лет старательно прививал своему воспитаннику. Вяземские, живя зиму в Петербурге, лето проводили в своем подмосковном Остафьеве. И тоже навестили Наталью Николаевну. Князь Петр Андреевич и жена его Вера Федоровна были давними друзьями Пушкина. А в Наташу Вяземский сразу влюбился с первого взгзляда. И будучи близким другом Пушкина все-таки попытался ухаживать за нею. Навещал чуть ли не ежедневно молодую жену друга и когда Пушкина не было дома. Говорил ей комплименты. Она рассказана об этом мужу, и Пушкин, усмехнувшись: - Ах, этот старый развратник! - велел жене не принимать в его отсутствии даже самых близких друзей, что Наташа и делала в дальнейшем. Видно, и с князем Пушкин поговорил тогда, потому что Вяземский чуть усмирил свой пыл, но остался открыто страстным ее поклонником. Конечно, его жене Вере Федоровне доносили об этом, и увлечение мужа молодой женщиной ей не нравилось. Оставаясь близким другом Пушкина, она стала холодно относиться к Наталье Николаевне. Так и в этот раз Вера Федоровна ревниво следила за тем, как муж нежно целовал Наташе руку не только при встрече, а и тогда, когда это вовсе не требовалось, что-то нашептывал ей, а на обратном пути устроила мужу сцену ревности. Вяземский привез сестрам заказанные ранее книги Бальзака и роман Жоржа Санда «Индиана». Сказал: - Автор - женщина. Вся столица читает роман этой дамочки, говорят. она ходит в мужском костюме, курит, как вы. сигареты и борется за равные права с мужчинами. - Теперь зимой будет что читать. - радовалась Александра. - Василий Андреевич Жуковский знакомит наследника с Россией. - Мы знаем, - сказала Наташа. - Он только что перед вами был здесь. - Ах. так. А слышали, как народ восторженно встречает наследника? Говорят, в Костроме и в Ярославле люди часами стояли по пояс в воде, ожидая водный водный кортеж цесаревича, для того, чтобы лучше рассмотреть будущего царя. Много надежд на него не только у народа. Итак лето уже заканчивалось, а одиночества, к которому Наташа стремилась, так и не было. Хотя Дмитрий писал сестре Катерине в Сульц, где она поселилась с мужем: "Ты спрашиваешь меня, как поживают сестры и что делают: живут очень неподвижно, проводят время, как могут... Натали чаще грустна, чем весела, прихварывает, иногда целыми неделями не выходит из своих комнат, и не обедает со мной..." Свои двадцать пять лет и Натальин день Наташа решила отметить вместе с матерью Натальей Ивановной и в середине августа отправилась в Ярополец, взяв с собой троих старших детей. Натку оставили с няньками и гувернанткой под присмотром брата. Александра тоже ехала к матери. Даже на таком расстоянии от столицы за каждым шагом Наташи следили сплетники. Одни говорили, что Натали по-прежнему подавлена, даже на своем юбилее в Яропольце. Другие говорили, что печаль ее от скуки в деревне, что тоскует она по столичной жизни, по балам. Ярополец - родовая усадьба Загряжских в трех десятках верст от Волоколамска - недалеко от Иосифо-Волоколамского монастыря - досталась матери Наташи Наталье Ивановне по наследству, то есть находилась в полной ее собственности. Это был настоящий дворец, изысканно нарядный в стиле русского барокко: тёмнокрасные стены и белоснежный декор, с огромным парком, спускающимся к реке Ламе. Всю эту роскошь окружала замечательной красоты ажурная решетка с чугунными воротами и готическими башнями. Наталья Ивановна, вырастив детей, поселилась здесь навсегда, возложив управление гончаровскнм майоратом на мужа и старшего сына Дмитрия. Наблюдала за всем издалека. Жила на небольшие доходы со своего имения, закрутив роман с управляющим, которого старательно скрывала от детей, но они все давно знали об этом. Сначала возмущались, потому что мать совсем не помогала даже дочерям, а, погрузившись в мистицизм, тратила деньги на всяких приживалок, да на своего возлюбленного. Поэтому Наталья Ивановна и детей к себе не приглашала, особенно дочерей, с которыми из-за их грубостей и претензий давно не ладила. Постоянно встречалась только с Дмитрием, иногда с другими сыновьями. Когда же появились внуки. Наталья Ивановна будто проснулась от равнодушия к наследникам, старалась почаше видеть внуков, скучала по ним. Вот и на именины звала Наташу с детьми». Александра увязалась с ними, хотя желания видеться с матерью у неё не было. В день именин обе Натальи отстояли литургию в Екатерининской церкви, потом съездили помолиться в Иосифо-Волоколамский монастырь.Наташа с Александрой прогостили в Яропольце у матери целый месяц. Оказалось, что сестрам, избегающим ранее долгого общения с матерью, теперь было уютнее с нею, чем с окружением в Полотняном Заводе. И только маленькая Hатка, вернее тоска по ней, потянула Наташу обратно в Полотняный. В семейном кругу встретили новый 1838 год. Получила Наташа много поздравлений. Друзья Пушкина не забывали ее, писали - Вяэемский, Нащокин, Жуковский и Плетнев, Так как никуда не выезжали, то все вечера теперь, когда дети засыпали, были свободны, и сестры много читали. Переворошили всю дедушкину библиотеку. Наташу огорчало то, что их пребывание в Полотняном приносит неприятности Дмитрию, вносит разлад в его семью, и она думала о том, чтобы никого не обременять, никому не досаждать, жить овершенно самостоятельно и так, как самой хочется. Тогда ей, наверняка, полегчает. Хотелось быть полной хозяйкой. В это время вступали в наследство после смерти Пушкина Наташа с семейством, брат Пушкина Лев. сестра Ольга и отец Сергей Львович. Все они в разных долях получали Михайловское. -Вот бы нам выкупить Михайловское и уезжать туда на все лето. - говорила Наташа сестре. - Поставить там памятник на могиле Пушкину. Бродить по его любимым местам. Растить детей в местах, которые он так обожал. - Ты думаешь, что это невозможно? - Конечно. В Михайловском все Пушкины постоянно живут летом, хотя еще сам Пушкин мечтал выкупить у них эту деревню. И мне кажется, что я теперь должна осуществить его мечту. А как бы хорошо было детям летом в деревне, да и зимой можно бы там пожить, пока дет маленькие. Я чувствую, это Пушкину это понравилось бы. Но мне всё это не по силам -А я думаю. что это вполне возможно - выкупить доли у наследников. - Это, конечно, было бы замечательно, но я не смогу это сделать, у меня просто не хватит умен сил вести эти долгие процессы. - А тебе и не надо этим заниматься. У тебя есть Опека. Вот она и займется выкупом долей в пользу детей Пушкина. А тебе только надо обратиться в эту Опеку. Наташа обрадовалась: 524 - Неужели это возможно?! Я была бы счастлива - жить в Михайловском даже зимой. Это большое счастье - быть полной хозяйкой и доме. В начале апреля в Полотняный неожиданно явился Никита Козлов, бывший дядька Пушкина. Он теперь служил в Опеке рассыльным. Он и доставил из Опеки «безденежно» Наталье Николаевне комплект изданных сочинений поэта на веленевой бумаге. - Как бы порадовался этому Пушкин, - говорила со слезами радости и грусти Наташа, рассматривая сочинения. -Да, - поддержала сестру Александра, - он так мечтал об издании собрания сочинений. Наталья Николаевна не жаловалась на жизнь в Полотняном Заводе, а Александра подробно и красочно описывала их жизнь тетушке, Екатерине Ивановне. И та в каждом письме звала племянниц обратно, в Петербург, обещала устроить Александру фрейлиной к императрице, говорила, что обсуждала уже этот вопрос с Александрой Федоровной, и та не возражает. Наташа 22 мая отправила письмо члену Опеки Вильегорскому; «Ваше сиятельство граф Михаил Юрьевич. Вам угодно было почтить память моего покойного мужа принятием ни себя трудной обязанности пещись об несчастном его семействе. Ны сделали для нас много, слишком много; мои дети никогда не забудут имена своих благодетелей, и кому они обязаны обеспечением будущей своей участи; я со своей стороны совершенно уверена в Вашей благородной готовности делать для нас и впредь то, что может принести нам пользу, что может облегчить нашу судьбу, успокоить нас. Вот почему я обращаюсь к Вам теперь смело с моею искреннею и вместе убедительною просьбой. Оставаясь полтора года с четырьмя детьми в имении брата моего среди многочисленного семейства, или лучше сказать многих семейств, быв принуждена входить в сношения с лицами посторонними, я нахожусь в положении, слишком стеснительном для меня, даже тягостном и неприятном, несмотря на все усердие и дружбу моих родных. Мне необходим свой угол, мне необходимо быть одной, с своими детьми. Всего более же-лала бы я поселиться в той деревне, в которой жил несколько лет покойный муж мой, которую любил он особенно, близ которой погребен и прах его. Я говорю о ceлe Михайловском, находящемся по смерти его матери н общем владении - моих детей, их дяди и тетки. Я надеюсь, что сии последние примут с удовольствием всякое предложение попечительства согласятся уступить нам свое право, согласятся доставить спокойный приют семейству их брата, дадут мне возможность водить моих сирот на могилу их отца и утверждать в юных сердцах их свяшенную его память. Меня спрашивают о доходах с этого имения, о цене его. Цены ему нет для меня и для детей моих. Оно для нас драгоиеннее всего на свете. О других доходах я не имею никакого понятия, а само попечительство может собрать всего удобнее нужные сведения. Впрочем, и в етом отношении, что содержание нашего семейства заменит с избытком проценты заплаченной суммы. И так н прошу Попечителей войти немедленно в сношение с прочими владельцами села Михайловского, спросить об их условиях, на коих согласятся они предоставить оное детям своего брата , выплатить им, есть ли возможно,следующие деньги, и довершить, таким образом, свои благодеяния семейству Пушкина... Наталья Пушкина Сего 22майя 1838 года». 2 июня у брата Сергея, живущего в Москве, родилась дочь Мария а 13 июля у Дмитрия - сын, которого назвали в честь отца Дмитрием. Наталья Ивановна приехала в Полотняный на именины внука. А Елизавета Егоровна после родов хворала, целый месяц не вставала с постели. И все это время Наталья Ивановна ухаживала за невесткой'. И отправилась в свой Ярополец только после Натальина дня. когда Дмитрий с женой и сыном уехали на месяц в Калугу. Сестры радовались отъезду снохи-княжны. Не заладились их отношения. Александра с первого дня пребывания в Полотняном, сразу послe знакомства с невесткой поняла, что жить в родном гнезде ей теперь не по плечу. Невзлюбила жену Дмитрия, упрекала брата, что он выбрал в жены никчемную, ничтожную дуру да еще деспота. Дмитрий обижался на сестру, понимал, что Александра права, но в душе тоже стал тяготиться пребыванием сестер в Полотняном. Конечна не говорил им об этом. Но Наталья Николаевна видела, как Дмитрий страдает. И Александра теперь уговаривала сестру решиться на переезд. Наташа понимала, что ей никогда не простят смерть Пушкина, боялась упреков. Она глубоко страдала от всех выпадов в свой адрес, но надеялась, что может время смягчит гнев «судей», внимание к ней остынет, пересуды забудутся. И все-таки она оттягивала возвращение в столицу, no-тихоньку готовила себя к тому обидному, что ожидает ее там. Наталья Николаевна хлопотала о встрече с художником Уткиным, который обещал еще живому Пушкину повторить гравюру с портрета Кипренского, Пушкнн просил это сделать для своего собрания сочинений. Теперь Haташa хотела иметь эту гравюру для себя. Уткин выполнил свое обещание поэту, доставил гравюру его семейству. И вдовa закрепила гравюру на крышке шкатулки, в которой хранила письма Пушкина. И вдругтот Нащокина приехал в Полотняный шведский художник Шарль Петер Мазер и сказал, что Павел Воннович прислал его для того, чтобы написать портрет прекрасной жены Пушкина. - Я не против, - говорила, смущаясь, Наташа, - только не знаю, сможем ли мы заплатить вам за портрет. - О! Об этом не беспокойтесь. Павел Воинович обещал все оплатить. И, если вы не возражаете, то сегодня и начнем. И начали. Художнику отвели комнату в большом доме, он с утра садился за мольберт, поднимая спозаранку Наташу и написал портрет очень быстро. Мазер был в восторге от красоты Натальи Николаевны и рассказывал потом Нащокину: - Бог мой, как она хороша и к тому же обладает в высшей степени целомудренными и умиротворяющими свойствами, которые привлекают взгляд и пробуждают в сердце мысли почти религиозные. Жать, что она очень серьезна, улыбка лишь иногда мелькает на ее лице, и тогда лицо выражает трогательную доброжелательность и грусть, а голос ее такой нежный, с жатобными оттенками, что делает эту женщину по-настоящему волшебницей. Нащокин только улыбался. Он давно восхищался не только красотой Наташи, а и ее удивительно добрым сердцем. | |
| Просмотров: 311 | Комментарии: 1 | Теги: | Рейтинг: 5.0/9 |
| Всего комментариев: 1 | |
|
| |
0
