Литературное издательство
| Главная » Произведения » Нерлин Игорь » Нерлин Игорь | [ Добавить произведение ] |
Тёмный разум - 3
| (третий отрывок) Старший писарь почтовой службы Комарницкий занимался перлюстрацией солдатских и даже офицерских писем в одном из неприметных домов на улице Ленина в городе Ташкенте. Ему приходилось работать за двоих, потому что лейтенант Куватов, его непосредственный начальник, вместо того, чтобы помогать ему принимать решения, и проверять письма хотя бы офицеров, почти постоянно был в непотребном состоянии. Пьянствовал и шлялся по ташкентским девкам. « Младший сержант Комарницкий!» – Любил говорить Куватов, когда изредка появлялся в заваленном мешками писем, складском полуподвальном помещении почты. – «Родина вам доверила своё самое драгоценное дело! Следить за честью наших военнослужащих! Ближайшие полтора года вы должны забыть о всяких личных делах и помыслах, и, как говорил великий Ленин, работать, работать и ещё раз работать!» И Комарницкий работал. Работал почти круглосуточно, даже за троих, спал здесь же, на импровизированном топчане, сделанном тоже из мешков с письмами. Жарил тушёнку из пайка на электрической плитке прямо в банке, варил чай и кофе со сгущёнкой в кастрюльке, потому что не было чайника, и ни на что не жаловался. Ведь это была «лафа». «Лафа» потому, что он, благодаря пропойце Куватову, был предоставлен самому себе. Он был освобождён от всех, привычных для любого советского призывника, обязанностей – строевой подготовки, кухонных нарядов, строительства кирпичных стен на дачах офицеров вместо сна, под палящим южным солнцем, истекая потом, полевых работ на приусадебных участках местных «бабаев», купивших у командира части подешёвке рабсилу. А, главное, он был освобождён от казармы. От этой вонючей бани с клопами, вшами и раскиданными всюду почерневшими портянками. Он был избавлен от уродов «дембелей» и «дедушек», неуёмных в своих фантазиях в деле издевательства над молодыми солдатами. В основном Комарницкому приходилось читать в письмах всякую любовную чушь с заголовками «Привет с афганской войны!», «Пишу из кабины горящего БТРа». Потому что суровые вояки-афганцы в своих письмах любимым девушкам и матерям превращались в ласковых и пушистых котят, гнали целые страницы «муси-пуси» и размусоливали розовые сопли. Чутьё подсказывало Комарницкому, что самые «пушистые» письма, очевидно, принадлежали самым отъявленным головорезам из десантуры, «косившим» мирное и немирное афганское население без разбора при любом удобном случае. Такие письма он, конечно, читал только по диагонали. Его опытный глаз был натренирован на определённые «якорные» слова, типа «Нато», «советское руководство», «коммунист», «партия», «комсомолец», «жалоба», «начальник», «воровство», «заложник», «людоедство», «наркомания», «пытки», «убийство» и т.д. Иногда Комарницкий «пропускал» целые мешки писем, почти не читая. Потому что нельзя было слишком захламлять помещение. Один раз даже вытащил пару мешков на помойку, усердно, для заметания следов, оттащив их за несколько кварталов от места своей дислокации. Куватов строго-настрого запретил Комарницкому покидать свой полуподвал, но надо же было как-то продвигать почтовый поток вперёд? Чутьё подсказывало Комарницкому, что именно в этих мешках был какой-то компромат на советскую власть, но прочесть их ему было не под силу. Элементарно не хватало времени и возможности. Бывали и жалобные письма на имя Министра обороны, Генштаба, и даже на имя Юрия Андропова. Где-то кого-то случайно убили не того, где-то деды забили насмерть молодого, нажравшись «кишмишовки», афганской самогонки, которую для советских солдат гнали в Афгане многие местные предприниматели, где-то изнасиловали местных, но не приняли меры по зачистке, полно всякой муры. Такие письма должен был оценивать лейтенант Куватов. Но, так как начальника никогда не было рядом, Комарницкий такие письма, следуя Куватовской инструкции, заботливо сжигал в, специально для этого устроенной, «буржуйке» в углу. Зачем отцам коммунистической Родины знать про всякие дурацкие нелепицы на местах, «лес рубят, щепки летят». Партия должна твёрдо следовать своим курсом, не отвлекаясь на немногочисленных моральных уродов. Распечатав следующее письмо, затянувшись очередной безфильтровой сигаретой «Памир» (дешёвые овальные сигареты выдавались в Афгане солдатне бесплатно, а Комарницкий, хоть и сидел в Ташкенте, но считался афганцем и получал положенный дополнительный паёк, Куватов ещё подколол его как-то раз – «Что за гадость ты куришь?»), то сразу не понял, в чём дело. Вроде бы всё ясно, очередной урод решил, что понимает больше остальных, слишком по идиотски читались следующие строки: «Генеральному секретарю ЦК КПСС, Юрию Владимировичу Андропову: Я, Фёдоров Олег Владимирович, 1962 года рождения, прописанный в городе Владимире, улица Лакина, дом 147, квартира 13, прохожу воинскую службу в мотострелковом полку N 180, в городе Кабуле, в Афганистане, начальником радиостанции малой мощности в роте связи, обращаюсь к вам, Юрий Владимирович, со своими нелёгкими мыслями. Прослужив полгода, я пришёл к выводу, что присутствие советских войск в ДРА не имеет смысла и приносит советскому народу одни бедствия. Любой порок, присущий военнослужащим в войсках на территории Союза, в Афганистане принимает самые извращённые формы. Например, дедовщина и воровство, бандитизм и сексуальные извращения, одним словом – происходит предательство самих основ коммунистического сознания. Несправедливая война в ДРА извращает сознание советских военнослужащих, потому что у них здесь нет ЦЕЛИ. К тому же, данная оккупация мусульманской республики стоит слишком дорого для нашей страны. Не лучше ли наполнить полки наших социалистических магазинов нормальными продуктами питания, мясом, колбасой, сыром, маслом? У нас в городе Владимире в магазинах на полках стоит только кабачковая икра, однообразным рядом во всю ширь витрин. А не растрачивать народные закрома на захватнические войны, позорящие нас в глазах мировой общественности? Даже мне, простому солдату, совершенно ясно, что мы в ДРА оккупанты. Мы не нужны афганскому народу. Мы здесь по ошибке! Я понимаю, что армии нужно воевать, чтобы не зачахнуть в казармах, надо на ком то испытывать новое вооружение типа вакуумных бомб, «Шилок» и «Градов», но, не забываем ли мы, что одна из коммунистических заповедей – гуманизм?! Что нельзя эти чудовищные средства уничтожения испытывать на живых людях? Даже, если эти люди не хотят строить у себя на родине социализм. Даже если существует опасность американского влияния на регион. Как истинный комсомолец, как сын коммуниста, прошу вас Юрий Владимирович, пересмотреть вопрос о присутствии советских войск в Афганистане и принять меры по их выводу из республики на родину, в Союз, на места постоянной дислокации. История, наши матери и отцы, наши невесты и жёны, наши будущие сыновья и дочери вас не забудут! С уважением, Фёдоров Олег.» У Комарницкого волосы встали дыбом. Такой наглости ему встречать ещё не приходилось. «В топку!». Он надорвал письмо, скомкал, и бросил в ведро для растопки буржуйки. «Надо будет обязательно сообщить об этом Фёдорове Куватову!» – Подумал он. – «Теперь заварить чайку и успокоиться.» Комарницкий вскочил со своей служебной табуретки и начал хлопотать над ужином, как вдруг зазвонил телефон. У «Комара» чуть ноги не подкосились от ужаса, и пробил холодный пот. Это звонил не просто телефон. Это звонила «вертушка» красного цвета с гербом на наборном диске. За всю свою годичную службу она не звонила ни разу, если не считать, что лейтенант Куватов несколько раз докладывал по ней в какую-то службу Генштаба статистику по почте из ДРА, количестве жалоб и доносов, процентном отношении склонных к суициду, самострелам, и списки выявленных неблагонадёжных лиц. – Я слушаю! – Подскочил он немедля к аппарату. Ведь именно для таких случаев Куватов разрешал ему здесь жить, «отмазал» от Афгана и казармы, сделал его службу легкой и безоблачной. – Говорит полковник Бозон, Комитет государственной безопасности! Кто у аппарата? – Бас звонившего неизвестного уничтожающе давил на барабанные перепонки Комарницкого, и был, почему то, совершенно невыносим. – Старший писарь Ташкентской гарнизонной станции фельдъегерско-почтовой связи, подотдел перлюстрации Комарницкий! Здравия желаю! – Очень хорошо! … Ты что же делаешь, сынок?! Зачем солдатскую корреспонденцию жжёшь? – Бас неведомого Бозона стал мягче и вкрадчивее. – Так я же п-приказ исполняю, лейтенанта Куватова! – В голове Комарницкого всё мгновенно перемешалось и спуталось. – Кар-роче! – Продолжил полковник Бозон, опять командирским тоном. – Письмо Фёдорова достань из ведра, подклей где надо, запечатай, и отправь по указанному адресу! Ты понял сынок? – Так точно, товарищ полковник! Будет сделано! – Я уверен, сынок, что будет сделано! Иначе закончится твоя райская житуха на солдатских слезах… в Афган поедешь, в Паншер, твою мать! Будешь у меня живым щитом впереди десантуры идти… Комарницкий готов был поклясться, что связь уже прервалась, поскольку в трубке пошли короткие гудки. Но вдруг опять возник голос Бозона: – Да! Ещё Куватову об этом инцинденте ничего не докладывай, а то яйца оторву! Вспотевший от напряжения Комарницкий тяжело дышал, вцепившись в телефонную трубку посреди полуподвального помещения в одном из домов по улице Ленина советского города Ташкента, неподалёку от Иосифо-Георгиевского собора и дворца Великого князя Николая Константиновича Романова на перекрестке улиц Карла Маркса и Ленина. Он понял, что ему доверили какую-то особо важную государственную тайну, которую даже Куватову знать не положено. Он сохранит её во что бы то ни стало… (конец третьего отрывка) Источник: http://proza.ru/2012/03/25/1701 | |
| Просмотров: 11795 | Комментарии: 26 | Теги: | Рейтинг: 4.9/118 |
| Всего комментариев: 26 | |||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||
подотдел очистки...
Захвалили не по деццки! Так тоже нельзя, но всё равно СПАСИБО! 
Неужели все так и было? Бедные наши солдатики... 