Я живу в корабле. Если вы подумали, что в том, который плавает по воде, то не поняли меня. В Питере «кораблями» называют старые советские девятиэтажки самой дешёвой модификации. Лилипутские кухни и комнаты с «картонными» стенами, сквозь которые слышен любой соседский шорох, а кашель соседа по ночам подобен запуску реактивного двигателя на Байконуре. Нинель мне объяснила, что «корабли» назвали «кораблями» из-за узких сплошных рядов окон по стенам, чем-то напоминающих иллюминаторы на океанских лайнерах.
Мне повезло. В моей комнатке, «четырнашке», окна нормальные, большие, но в соседней лилипутской кухне уже окна-иллюминаторы. А ещё есть соседи по трёхкомнатной квартире – алкоголичка-мать, тридцатилетний сын-тунеядец-наркоман и, приходящая иногда, его, такая же, «жена». «Повезло!»
Каким образом я из нормальной просторной светлой квартиры в Москве попал в «конуру» в Питере, отдельный разговор. Но моя история начинается именно в северной столице.
В то время Макс ещё не соорудил свой первый испытательный прибор подключения к тёмной массе вселенной, и не вывел первые постулаты своего знаменитого закона. Поэтому цепь, последовавших за этим, таинственных, так до конца мною и не понятых, событий, могла присниться мне, разве что, в страшном сне.

– Слышал о тёмной материи? – Макс посмотрел мне в глаза настолько пронзительно, сколько смог после полбутылки водки.
– Это то, что в ЦЕРНЕ ищут, типа бозона Хиггса? – Прищурился я.
Вопросительная пьяная рожа Макса сменилась на удивлённую интеллигентскую:
– Признаться, Алексей, я думал о вас гораздо хуже, чем до нашего сегодняшнего разговора. – Лёха – Дай пять!
Мы обнялись по-родственному и абсолютно целомудренно. Макс – мой коллега по работе. Мы с ним развозим корма для домашних животных по Питеру. Типа доставщики пиццы для кошечек и собачек. Работа непыльная, много свободного времени. Я вот культурно люблю отдыхать с водочкой, а Макс всё время чего-нибудь выдумывает, характер такой.
В тот день мы с ним получили премию от интернет-магазина, на который трудимся, ну и, как обычно, решили отметить это в моей комнатушке.
– Лёх! Ты мне нужен для экспериментов! – Макс тем вечером, когда мы «случайно» нажрались «Смирновки № 21», был дьявольски циничен. – Да, да, типа хомячка для опытов!
Я не был шокирован. Потому что Макс обратился по адресу. По жизни я всегда был человеком несколько авантюрным и, даже, в чём-то, отчаянным. Если бы знал тогда, во что вляпываюсь.
– Значит, я буду типа спасителем человечества? – Спросил я Макса с маской наива на лице.
– Ну-у. – Он немного задумался и замычал. – Если и не спасителем, то героем точно.
«Йес!» – Подумал я. Вот оно! То, что я ждал все свои долгие, бесцельно прожитые, годы! Я всегда чувствовал, что создан для чего-то такого, грандиозного, что для чего-то нужен госпоже истории!
Макс начал излагать суть своего открытия. Но, так как он был слишком пьян, то я не буду вам приводить здесь его рассказ полностью. Расскажу вкратце только суть, опуская ненужные заумные научные выкладки, густо сдобренные алкогольным отравлением и приближением всё того же самого Бозона Хиггса.
– Ты понимаешь, Алекс, мы сейчас все темпорально замаскированы в кармане времени, только этого пока ещё никто не заметил. Заметил только я.
– Это как? – Промычал я в ответ, разливая прозрачную, почти маслянистую жидкость по стопкам на своём раскладном туристском столике посреди комнаты. – Что, разве конец света уже произошёл?
– Нет, просто мир раздвоился, наш родной застыл, а мы теперь живём не в нашем, а в, зародившемся в результате первого полноценного запуска андронного коллайдера в Швейцарии, ответвлении. И живём теперь как бы в сторону от основного пути.
После этой фразы мы с ним хлопнули ещё по стопочке, и его понесло. Привожу частично его пьяный бред:
– То, что ОНИ открывают в ЦЕРНЕ, мною уже давно открыто, Лёх! Блин! Ёпрст! Столько денег зазря тратят, уроды. Чего тут открывать, элементарно, Ватсон, скрытая масса вселенной. Понимаешь, ОН препятствует распространению электромагнитных волн, но создаёт гравитацию.
– Кто он? – Вклинился я.
– Кто, кто! Бозон Хиггса! Тебе с ним ещё предстоит встретиться! – И тут он на меня посмотрел уже совсем безумными глазами. Я даже подумал, что оставшиесясто грамм Смирновки уже не стоит с ним допивать. Допью лучше сам, когда он уйдёт.
– Я не дурак! – Решил выпендриться я. – Все говорят, что Бозон Хиггса это частица Бога.
– Ты Лёх, всё-таки, дурак! – Перебил меня Макс. – Если бы ты знал, что это за частица! Эйнштейн тогда отбросил свой член… дополнительный из уравнения и, как всегда, ошибся. Жизнь – это сама Вселенная. Дураки те, которые ищут жизнь в аминокислотных нуклеиновых цепочках! Жизнь начинается гораздо раньше. Когда Бозон Хиггса «пялит» тёмную материю! Параллельно возрастанию в человеке разумности шла и эволюция тёмного разума, скрытого разума, или, как я это называю, отключенного разума. Почему об этом до сих пор никто не догадался, понятия не имею. Я ж понимаю, что не гений какой-то. Сознание надо отключать, но не до конца… чтобы видеть тёмную материю.

Меня всё это начинало забавлять. Я же знал, что у Макса, по определению, белочки пока быть не может. Я ему ещё не совсем поверил тогда, подумал, что на него просто так Смирновка действует. И ещё. Меня всё время почему-то забавляли все эти маленькие невидимые штучки, протоны, нейтроны, кварки, нейтрино.
В общем, если учесть, что это была моя любимая тема, вы меня легко поймёте, что я согласился. Тем более Макс слишком многого и не просил. Снял со своего запястья часы, обыкновенные кварцевые, сделанные под «LOUIS EDWARD» из Парижа, и привезённые из Таиланда, где были куплены им рублей за триста в переводе на наши деньги.
– Я их немного переделал! – Сказал он. – Ты всё равно не поймёшь как. Но теперь эти часы вроде компаса, и указывают на присутствие тёмной массы, или тёмной энергии.
– А зачем они нам? – Вскрикнул я заворожённо с усмешкой.
– Вот! Вот! – Макс совсем распалился. – Они нам нужны для того, чтобы вернуть ход истории в нужное русло.
– А может быть наше новое русло лучше, чем старое? – Ну, должен же я был хоть чуть-чуть изобразить из себя умного.
Макс застыл с выпученными глазами, и просидел так целую минуту.
– А жена твоя где? – Спросил он неожиданно спустя минуту.
– Мы это, разбежались. Не беспокойся, она не помешает.
– Да дело не в этом. – Макс сказал это очень зловеще. – Дело в том, что ты можешь погибнуть, а родственники в этом деле, как отягощающее звено. Я не знаю, как среагирует тёмная масса на твоё прикосновение. Вдруг ты испаришься?
– А ЕГО я увижу?
– Кого ЕГО? – Непонимающе уставился на меня Макс.
– Как КОГО?! БОГА конечно!
– Откуда я знаю? Это неважно! Мы же все когда-нибудь его увидим.
Короче, дело состояло в том, что мне периодически надо будет отправляться в наше застывшее русло, и, своим присутствием в нём продвигать его вперёд, оживлять, расшатывать. Чтобы, наконец, оно заработало, и вновь стало основным.
Да уж! Макс никогда со мной не церемонился…

(конец первого отрывка)