Литературное издательство
| Главная » Произведения » Нерлин Игорь » Нерлин Игорь | [ Добавить произведение ] |
Я, и тот, кто назвался сыном
Я почти не помню Геленджик, потому что был все время пьян. И тот, кто называл себя моим сыном, может это подтвердить. Когда я показываю его фото кому-нибудь, то, где он спит, и где я высыпал на него пачку сигарет "Кент"-суперлайт, где воткнул несколько сигарет ему в уши, и в волосы, и в... ну сами понимаете, куда, то люди обычно смотрят на меня неодобрительно. Но, когда я объясняю, что это "сюр", то они успокаиваются и начинают интеллигентно хихикать. И все как-то устаканивается и нужный уровень светской гламурности вечеринки-попойки сохраняется в незыбленности.
Мы в Геленджик приехали в автобусе из Москвы. Как собирались - не помню, ласты каким-то образом не забыл взять. У того, кто называл себя сыном, денег не было в помине. Просто пили пиво накануне и я хвалился, что у меня отпуск начался, и что у меня бабла немеряно. Ну знаете, как по пьяни бывает, и пять копеек покажутся миллионом. Вобщем, прямо ночью начали сумки и рюкзак собирать, очнулись с больными головами, собранными и на автовокзале. Дальше - понятно. Взяли пивка и поехали дальше. Уже неважно было, что на автобусы все билеты раскуплены, слова мужские надо выполнять. Взяли имеющиеся билеты до Ставрополя, чтобы сделать пересадку в Ростове, и прошатались в окрестностях вокзала почти бесцельно целый день. Направление и цель были соблюдены. Лицо мы не потеряли.
Плохо еще, что после вчерашнего пиво ну ни в какую не лезло. Жуткий отходняк. Слава богу, что на меня запасливость еще напала, начали по рынку привокзальному шататься и я стал закупать и затаривать в рюкзак продукты, хлеб, соль, украинскую копченую колбасу, сгущенное молоко, конфеты. Когда я пью каждый день подряд, мне денег совсем нельзя доверять, все время на меня нападают какие-то вывихи разума. Потом, конечно, половину закупленных продуктов пришлость выкинуть, потому что они испортились.
Все затекло. Ноги. Руки. Ехали целые сутки, но мне показалось, что часа три. Потому что все время был пьян. На кратковременных остановках я тоже чего-то покупал постоянно. Типа джин-тоника или сто грамм поддельного коньяка. Откуда в придорожных кафешках было взяться настоящему коньяку?
Приехали через сутки после отъезда, сняли номер в небольшой гостиничке рядом с набережной, и я отоспался немного. Хотя мое отсыпание не шло ни в какое сравнение с тем, как отсыпался тот, кто называл себя моим сыном. Вот уж он-то спать был горазд. Именно на следующий день вечером я и сделал ту самую фотографию с рассыпанными сигаретами. Я проспал двенадцать часов, и уже хотел куда-нибудь идти и что-нибудь посмотреть. Геленджик, пляж, море, обстановку, девчонок, наконец. Но этот гад и не думал просыпаться! Рассыпанные по нему сигареты не помогли. Тряска тоже. Он был похож на больного щенка, который постоянно то ли спит, то ли умер уже.
Какой же я отец? Я сам, как подросток... и мне девчонки нравятся те же самые, что и ему! Что-то тут не сходится. Не пойму никак. Что есть отец, и что есть сын? Не думаю, что я прямо уж какой-нибудь урод, и что где-то существуют настоящие отцы. Вот своего отца я вообще не помню, я его никогда и не видел. Хотя знаю, где он живет. И даже был пару лет назад совсем рядом, но не искал с ним встречи. Что это? Как правильно? Кто знает?
В конце концов, я накричал на того, кто назвался моим сыном, и пошел гулять один. Забегая вперед, сразу скажу, что когда я вернулся, тот, кто называл себя моим сыном, еще спал. И проснулись мы вместе уже только на следующее утро. Просто нет слов. Неужели люди умеют так жизнь прожигать, сутками спать и все! Полнейшее безобразие!
Та, которая называет себя моей мамой, сказала как-то, что тот, кто называет себя моим сыном, таким образом, защищается от подлости жизни (суточным и полуторасуточным сном). Не знаю. Помню, я в юности тоже чудил, но все мои причуды были связаны, наоборот, с недосыпанием. Другой он какой-то! И наверняка врет, что мой сын.
И еще надо сделать отступление. Мой сын - дебил. Мало того, что у него комплекс Павлика Морозова, так еще он и игроман в свои девятнадцать. Не работает, не учится, только играет. Играл сначала в "Старкрафт", потом в "Старкрафт-Брудвар", потом в "Варкрафт-3", теперь не знаю, во что играет. Кажется, скоро должен выйти "Старкрафт-2".
Когда-то я сражался с ним в "Старкрафт" по сети и все время выигрывал (когда тоже был маленьким), потом я вырос и перестал играть. И теперь уже, изредка, участвуя в сетевых сражениях, я начал проигрывать. Сказывается отсутствие тренировок. Это делает его счастливым.
Но факт - остается фактом. Я стал развиваться по жизни дальше, а он остановился на достигнутом. Продолжил развиваться в узкой специализации, в качестве бесплатного приложения для джойстика. Что из него теперь получится - не знаю. По "Нэшнл Географикс" я видел передачку о том, что игроманов берут на работу для дистанционного управления глубоководными аппаратами. Там тоже джойстик, тоже экран монитора. Не знаю. Таких работ, наверное, мало. А дебилов-игроманов, наверное, пруд пруди.
Веселая возникает картинка в голове. Дебилы-игроманы дергают джойстиком, управляя подводным аппаратом по ремонту глубоководного цифрового кабеля, лежащего на дне океана, связывающего два главных континента. Они это делают для того, чтобы другие дебилы-игроманы смогли продолжить свои онлайн-игры, дергая своими джойстиками. Круг дебилов замыкается, круговорот веществ в природе. Всеобщая дебилизация. К чему мы придем?
Но тем летом я откровенно парил. Дело в том, что в Геленджике буквально на каждом шагу продается вино местного разлива в пластиковых полуторалитровых бутылках. Помню я подсел на полынное полусладкое светлое вино градусов этак под шестнадцать, если только не наврали милые южные продавщицы. Стоило оно очень дешево по московским меркам, и вкус имело действительно полыни. Ну как было не подсесть, скажу я Вам!
Хотя у меня и только начался отпуск, я не собирался торчать долго на южном побережье. Если сказать честно, то вообще не планировал ездить в том году на море. Но что теперь делать-то было? Пришлось несколько разозлиться на жестокую судьбу, которая закинула меня в Геленджик. Нужно было держать слово перед тем, кто называл себя моим сыном. В ту ночь я выиграл его пару раз в шахматы, мы пива напились. Я сказал в угаре, что хоть утром можем поехать кутить на юга. Тот, кто называл себя сыном - вообще бездельник, как фанера над Парижем, свободный. Ему, наверное, захотелось проверить, каков я на слово мужское. И я показал. Сказал - отрубил! Все! Кутить, так кутить!
При таком раскладе, надо сказать, проблески ума и педантичности во мне все же оставались в некоторой мере. Потому что после суточного отсыпания в прибрежном отельчике с полноватой хозяйкой-абхазкой, посматривающей на нас с недовольным видом, изрядно накачавшись полынной дребедени, я повел того, кто называет себя моим сыном куда-то далеко в крутую гору, к автовокзалу. Чтобы загодя закупить обратные билеты в Москву. Деловитость перла буквально из каждой моей щели. Как же! Ответственность за все безобразия лежала только на мне. Тот, кто называл себя моим сыном, был еще, как бы, неполностью совершеннолетним.
Спасали банки. В основном коктейль "Черный русский". Какая падла его изобрела? Берешь пару поллитровых банок, одну вскрываешь и сразу делаешь несколько жадных глотков. Вторую банку кладешь в пакет и тащишь с собой. Знаете! Сразу пропадает на время чувство одиночества и несовершенности жизни. Легче становится, гораздо легче...
ТЕМ УТРОМ я проснулся с чувством вины. У вас так не бывает? Вроде, все в порядке. Все, как обычно. Ну проснулся и проснулся, может быть не с той ноги встал. Однако непонятное чувство тревоги "что-то не так" не проходило до тех пор, пока я не выпил первый утренний бокал крепкого растворимого кофе. Наверное, истина с утра видится легче всего, пока жизненные привычки и штампы не положат все в знакомое, накатанное русло. Если хочешь произвести революцию, то запиши свои мысли сразу, как только проснешься, они самые свежие.
Вот, например. Жизнь такая добрая штука, она всегда дает то, что попросишь. Только не сразу дает, а тогда, когда это тебе уже не нужно. Это такой прикольный природный баланс. Нельзя сразу много, а то сердце может не выдержать. Впрочем, бывает, что сразу все дает, но тогда потом обязательно за это наказывает. Если тебе нужно наказание, то бери сразу все. Если хочешь жить ровно и сбалансировано, то и потребляй сбалансировано. Не влюбляйся сразу и бесповоротно, а то потом точно будет трагедия. Не бери сразу много, потому что это станет привычкой, а бери в меру, столько, сколько унесешь, не сгибаясь от тяжести. И влюбляйся, конечно. Надо влюбляться. Но не до конца влюбляйся. Оставляй место для маневра. Вдруг разлюбится, вдруг обманется, а у тебя еще останется что-то свое, независимое и только твое. Именно с ним ты и протянешь трудное время.
Вот представь, стоишь на краю грязной дороги, дождь, слякоть. Мимо проезжает машина и тебя всего обдает грязной водой. Что ты делаешь? Правильно! Смеешься и хохочешь. Одна девушка однажды сказала мне, что я несчастлив. Ну и правильно! Я скорее несчастлив, чем счастлив. Но я часто бываю счастливым, даже когда меня обдает грязной волной. Жизнь, как пунктирная линия, хорошее состояние сменяется плохим. Не бывает все время ровно. Блаженно счастливы постоянно только идиоты.
Жизнь наказывает и проигравших, и победивших. Победивших наказывает сильнее. Но это не значит, что не надо играть. Надо просто учиться держать удар. Надо уметь и выигрывать, и проигрывать.
О чем это я?
По вечерам в Геленджике мы оба были обычно изрядно навеселе. Мне, конечно, да и тому, кто называл себя моим сыном, наверняка, приключения виделись в виде каких-нибудь задорных веселых девчонок. Но на нас лежала некая печать. Между нами и девушками, прогуливающимися толпами по набережной, лежала некая пропасть. Они нас не видели. Мы их видели, а они от нас шарахались. Да, я именно так бы и сказал - шарахались! Я иногда становлюсь очень чувствительным, таким чувствительным, что могу даже заплакать.
Хотя, бывали и исключения. Покадрились с одной девушкой, продающей квас. Мне удалось удачно блеснуть своей эрудицией и проницательностью. Мы подошли к ней спросить, где может быть баня в округе (мы ее искали, конечно, со смыслом).
Она сказала, что нездешняя, и не знает.
- Я знаю, что вы из Красногорска! - Засмеялся я.
- Откуда знаете? - Изумилась она. И прониклась ко мне всеобъемлющим уважением.
Девушка нам понравилась. Пришлось выпить ее квас, и поесть ее мороженое. Она никак не хотела верить, что я вот так запросто мог угадать город ее проживания. А ведь, скажу я вам, это было проще пареной репы. В летнее время вся молодежь из близлежащих городов съезжается в курортные места на заработки. И ткнув пальцем в небо, легко можно попасть в точку. Вообще-то, была у меня позапрошлогодняя история с одной девчонкой из Красногорска, когда я отдыхал в Лазаревском. Поэтому и назвал от фонаря этот городок.
- Бьюсь об заклад, что ей хочется, чтобы ты при ней промыл свою крайнюю плоть! - Заржал я, обращаясь к тому, кто называл себя моим сыном.
- Но внутри мы белые и пушистые! - Ответил мне тот, поддерживая мой гомерический хохот, поскольку тоже был в люльку уже пьян.
Грязь к нам действительно не пристает, наверное, не к чему ей приставать. Порода такая. Говорим плохое, а думаем только о хорошем.
Вот так, шатаясь бесцельно по набережной, вторым, или третьим вечером, мы и наткнулись на Витька-бильярдиста.
Я сразу его раскусил, что он банальный курортный кидала, а тот, кто называл себя моим сыном, все не верил.
Я заплатил за бильярдный стол, поскольку делать ну вообще нечего было. И кидала-Витек, конечно, сразу нарисовался. Слово за слово, он хитростью вклинился в наше катание шаров, и мы уже играли не с как бы сыном вдвоем, а, как бы, втроем. Баночки наши делали свое дело. Алкоголь разжижал наши мозги, и я уже не помню, как получилось, что Витек играл со мной партию, и даже на пари. Пари небольшое - бутылка коньяка. Я сразу дал ему понять, что кидалам на большее меня не раскрутить. Это его очень злило, но виду он не подавал. Очевидно, в тот вечер на черноморском побережье Геленджика для кидал было безрыбье, или Витек был неопытным кидалой, потому что залип на нас, лохов.
Вот во время партии с Витьком, как-то постепенно, когда закончились и первая и вторая баночки, и начала вырисовываться главная цель нашего неожиданного путешествия на юг. Каким то чудесным образом, объявилась идея, что надо бы того, кто называет себя моим сыном, посвятить в мужчины. Он такой, я бы сказал, чмошноватый на вид, как многие подростки сейчас. Ну кто ему даст? А мы с Витьком посчитали, что главное вовремя получить то, что очень хочется. Иначе потом могут возникнуть всякие болезни ума, навроде маньячества и извращенства. Лучше сразу оглоушить молодого человека сексом, чтобы думать некогда было, и фантазировать чего-нибудь не то.
Короче, решено было найти где-нибудь хорошую проститутку, чтобы она посвятила того, кто назвался моим сыном, в мужчины. Отдалась чтобы по-хорошему, не кобенилась, как какая-нибудь озабоченная деваха, и обучила его всяким начальным премудростям. "Навроде промывания крайней плоти!" - Мы опять с несыном некрасиво заржали. Ему эта идея понравилась, почему то, сразу. И впоследствии он не строил мне никаких препятствий.
Оставалась одна проблема. Ну как в этом долбанном Геленджике найти проститутку?
Витек вежливо объяснил мне, что в Геленджике проституток нет и быть не может. Это курортный городок, здесь менты "все вычистили", и что если здесь что и найдется, то очень дорого и в неафишируемых закрытых заведениях, типа номеров в гостиницах, или в саунах. И чтобы найти девочек легкого поведения за разумную цену, то надо ехать в соседний город Новороссийск на портовую улицу. "Логично!" - Подумали мы с как бы сыном. - "Морской порт, большие заморские корабли, пьяные матросы, проститутки".
Витек, основательно раздобревший, поклялся организовать нам с как бы сыном что-то типа мальчишника в Новороссийске. Нанять "чистых, серьезных" девушек (хотя, что это такое - непонятно), подготовить место встречи и все остальные нюансы. На том и постановили.
Я подслушал однажды очень интересный разговор. Разговаривал один, очень умный, молодой человек, не в пример мне. Очень понравилось, как он рассуждал, доказывая одной девушке, что женщины сами виноваты, что сейчас совсем не осталось настоящих мужчин. И на самом деле, чего жаловаться-то? Ведь будущих мужчин воспитывают, практически, одни только женщины. Если скажете, что бывают мужчины-воспитатели, то я вам скажу, что вы фильмов насмотрелись и книг начитались. Я не видел таких мужчин, которые бы нормально могли детей воспитывать, не считая, конечно, каких-нибудь маньяков-извращенцев, или откровенных идиотов, которым и заняться нечем. Так что, дорогие женщины, чего навоспитывали, то и получайте! Генетики уже точно установили, что все люди на земле произошли от одной женщины. Я думаю, что многовековой спор о курице и яйце закончен. Как только первая женщина начала воспитывать первого Адама, так сразу начали проявляться первые огрехи воспитания.
А теперь вообще уже полнейшее безобразие! Женщины воспитываются, как мужчины, а мужчины лелеются, как женщины. Приближаются Содом и Гоморра, наверное!
Однако в тот вечер с Витьком у нас ничего не вышло. Никаких "грандиозных" идей. Мы банально налюлюкались в стельку от моего проигранного коньяка, даже с трудом смогли проводить его домой в Новороссийск, посадив с четвертой попытки на самый последний автобус. Тот, кто называет себя моим сыном, сбегал в привокзальный буфет, нашел там, сволочь, конечно, самый дорогой коньяк рублей за пятьсот и притащил его нам с такой сногсшибательно-довольной миной, вот, дескать, какой я, оказывается, очень нужный парень!
Короче, назад в гостиницу, с автовокзала тот, кто называл меня сыном, почти тащил меня, или оба мы тащили друг друга. Помню только, что пару раз мимо нас проезжала патрульная милицейская "Волга", но менты, почему-то, не обращали на нас никакого внимания. Московские бы точно обшарили, и если бы денег не нашли, то отвезли бы в обезьянник до утра. Крепка культура жизни в Геленджике! Какого черта я зажал деньги на тачку в ту ночь, ума не приложу. Когда перепью, то становлюсь сильно жмотливым.
На следующий день, конечно, все пошло наперекосяк. Однако, почувствовал это не сразу. Пришлось с утра поправляться полынным вином. Сразу развезло дальше некуда. Стало очень хорошо и спокойно, как будто и не было ничего накануне.
Ну и помните как!? Напьешься, так сразу тянет в номера! Вот и меня вывернуло в ту же сторону. Сразу вспомнилась благородная идея - сделать из сына мужика. Убийственная смесь первопричин для грехопадения. Поскольку про Витька я, после вчерашнего перепоя, совершенно забыл, и о наших договоренностях с ним, то мне пришла в голову идея непременно ехать в центр Геленджика, на какой-то там "пятачок", что ли, на тачке, и там нам непременно должны попасться на глаза какие-нибудь шлюхи. Что мы и сделали!
Подвернувшийся моментально "шеф", на жигуленке удивительно быстро подкинул нас в нужное место. И что же!? Ну, был там небольшой магазинчик, соки, воды, бухло конечно, рядом пару лавочек, бордюр, газон, и никаких женщин легкого поведения. Не то, чтобы даже легкого, а вообще никаких женщин, и никакого поведения.
Поскольку я в тот день принял уже достаточно, мне стоило больших усилий продолжить свои умственные изыскания насчет такого простого дела для обыкновенного русского человека, как поиск места дислокации девочек легкого поведения. Я напряженно думал. Что же тут не так!? Я никак не мог понять. Мы уже исколесили весь центр города и нигде не увидели даже намека на искомое. Создавалось впечатление, что вопреки всей моей необъятной Родине, в Геленджике все же удалось построить коммунизм. Только, почему-то, никто об этом не знал. И это даже, каким-то образом, скрывалось в средствах массовой информации. Типа "Геленджик там - город-герой!". И нету тама ничего такого, о чем бы вы могли бы подумать! Во как!
Вчерашние откровения Витька о том, что Геленджик - вычищенный город, после попойки, трансформировались в сокровенное знание внутри моей головы, неведомо откуда там взявшееся, но благоприобретенное. Надо было как-то использовать этот артефакт. И я придумал как.
На бордюре сидел очень небольшого роста паренек и курил. По тому, какое у него было немного тоскливое выражение лица (и еще он очень часто звонил по мобильному телефону), я как то сразу понял, что он местный, и ему явно не хватает бабла для счастливой жизни. Меня кольнуло: - " Вот человек, который мне нужен! У меня есть деньги на бухло и девочек, а у этого, явно местного человека, нет денег на бухло. Но он наверняка знает здешние порядки и обычаи.
Костя, непонятно как, но очень быстро въехал, что ему сегодня выпал счастливый билет в виде приезжего мудака, отвязного отдыхающего, у которого бабло жжет карман для того, чтобы сотворить чего-нибудь эдакого.
Первые несколько минут он вел себя настороженно, но после того, как я купил ему, по его просьбе, две бутылки "Эфес-пильснер", все встало на рельсы взаимопонимания с полуслова.
Как человек, Костя, конечно, сразу показался мне гниловатым пареньком, маленьким, злобным, завистливым и ничтожным. Но в тот вечер он мне был нужен, и ему некуда было от этого деться. Хотя мозг мой и был сильно затуманенным, я чувствовал, как локатором, его ненависть ко мне и полное неприятие. "Потерпишь сегодня, дружок. Ведь я за все плачу!" - Благостно размышлял я про себя.
Костик, разумеется, наверняка никогда не смотрел и не читал "Калину красную", но, как любой обыкновенный русский человек, понимал толк в разврате. Откуда ни возьмись, появился его дружок на тачке, типа пятого вишневого жигуленка, который сразу начал волноваться, что ему не заплатят. Пришлось всучить и тому небольшой задаток в виде пятихатки.
Сразу поехали в Новороссийск. Куда ж еще? Порт ведь там. И стемнело уже. Антураж, что надо! А про Витька я совсем забыл. Немудрено при таком образе жизни.
Смотря на скалы, мелькающие за окном машины, я подумал о предстоящем событии несколько в другом свете. Мое пьяное ассоциативное мышление, странным образом, вернуло меня в пору моей юности. Я вспомнил о таджике Гаджиеве, старшем сержанте. И о преимуществе мусульманского кутака перед русским членом. Я тогда проходил действительную воинскую службу в Ашхабаде. Очевидно, эти воспоминания накатили на меня по поводу знаменательного события, которое нам предстояло совершить с тем, кто называл себя моим сыном. Мне подумалось о вопросе, с кем женщинам, все-таки, больше нравится заниматься сексом. С мусульманином, или с русским (учитывая, конечно, то, что многие из них, вообще-то, и не особо любят заниматься сексом).
"Ваши русские женщины любят мусульманский кутак. Знаешь почему?" - Гаджиев улыбался своей широкой таджикской хитрой улыбкой. Он обожал развращать меня такими разговорами, в то время совершенно невинного худенького субтильного мальчика, сорванного в азиатский ад прямо со студенческой скамьи в центре России. - "Потому что на обрезанном кутаке плоть остается загрубленным бугорком. От этого бугорка при трахании бабы и тащатся!"
Я чувствовал, что такими словами ему хотелось принизить значение русской нации в моих глазах. Но ответить мне было нечем. Я еще ничего не знал о жизни. У меня, если честно сказать, на тот момент и женщины-то еще никакой ни разу не было. Я был дух бесплотный, опущенный ниже плинтуса, истощенный пустой несоленой солдатской перловкой. Куда мне было рыпаться в то время, при такой дедовщине, и с таким гладким кутаком? Авторитет кровных предков, серьезно подорванный в моих глазах самим фактом существования мусульманского обрезания, надавил на меня тогда тяжелой плитой непонимания обыденной действительности. Тем более, сколько я видел смолоду соседских несчастливых семей. Всю жизнь нашим женщинам чего-то не хватает, все чего-то дергаются, ищут. А мусульманок не видно почти на улицах восточных городов. Вроде как, довольны всем, прячутся по своим дворам, не шастают по мужикам.
Я помнил, что та, которая называет себя моей матерью, каким-то образом, сумела внушить мне, что надо промывать регулярно крайнюю плоть из соображений гигиены, а то могут быть какие-нибудь болезни. Какими словами она это объяснила, история умалчивает. Она сама, наверное, забыла. Поскольку всегда считала, что смогла заменить мне отца, от которого сбежала. Ведь у нас европейская культура, женщины свободны в своих желаниях. Чуть что, они сбегают от мужей. И все чаще воспитывают сыновей в одиночестве. Воспитывают таких мужчин, которыми потом будут недовольны.
И кто теперь объяснит тому, кто называет себя моим сыном, как промывать крайнюю плоть!? Я ужаснулся. Жена развелась со мной, значит она должна каким-то образом обучить сына мужской гигиене. Но она этого не сделает. Я в этом уверен. Я должен рассказать. Объяснить различия между мусульманским обрезанием и православным ничегонеделанием. Пусть даже тому, кто называет себя моим сыном, и почти восемнадцать, все равно я должен еще успеть его научить. Хотя я и не Баранкин, инстинкты меня выкручивают как-то не так. И, вообще, возможно ли стать человеком?
Меня иногда это достает, почему я не могу воспринимать сына, как сына? Что не так? И это во мне, или в нем? Пусть он "Павлик Морозов". Все, наверное, по-своему, предатели. Но что еще? Отцовское чувство вообще возможно, или нет? Может быть, оно возможно, но только не в отношении предателей? Наверное, меня надо посадить в психушку. Вот как начинаю над этим думать, так сразу и заканчиваю. Мозги, наверное, не справляются. А что делать, если все пошло не так еще с предыдущих поколений. Предки много пили и много страдали, и искали сложность там, где ее нет. И надумывали трагедию на пустом месте!
Короче, не буду зарываться! Я буду легким. И, не в пример мусульманскому кутаку, я не буду загрублять свою православную крайнюю плоть!
Сын! С бабами вечная беда! Они всегда с кем-нибудь трахаются. И ни одна нас с тобой дождаться не может! Дуры! Они думают, что поступают умно! А я так считаю: - "Природа дала мужчине полигамность, ему положено гулять налево. Ну а если женщине неймется, и она меняет мужиков, как перчатки, то у нее что-то с мозгами не так, или извращена она не в меру, распущена и потеряна для общества!" Например, как Светка из Краматорска, которую мы, наконец, надыбали на Портовой улице поздней ночью в Новороссийске.
Еще Костя Дзю потом меня подначивал, уже в Геленджике: - "Ты чего светленькую с косичками не взял?" Я посмотрел на него тогда потерянным взглядом и, подумав про себя, ответил нехотя: - "Чего же действительно я светленькую не взял, да еще и с косичками? Да потому что пьян уже был в стельку! Как уперся взглядом в первую попавшуюся, так и успокоился!"
- Я, дорогой, взял черненькую хохлушку потому, что выбирал ее не по причине красоты, или гламурности, а чтоб надежная была для моего как бы сына, чтоб самой ей радостно было. Чтобы сделала все, как надо, в первый раз для того, кто назвался моим сыном. - Ну и молодец!
- Ответил тот. Уважаю. Вот бы у меня был такой отец!
Он говорил льстивые слова, но я чувствовал, что чем больше он завидует, тем больше ненавидит. А еще он злился оттого, что я всем нам по проститутке не нанял. И даже сам себе девочку не взял. Извините, что прилепил к нему табличку "Костя Дзю", это совершенно от фонаря. На самом деле он никакой не "Дзю", а просто маленький закомплексованный Костик из Геленджика.
Я вылез из машины, но не распрямился во весь рост, а резко прыгнул вправо, под ноги водителя тачки. Тот был крупным и накачанным, поэтому в первую очередь надо было вывести из строя его. Мне удалось уронить его с ног в придорожную грязь. Но я потратил секунды, и теперь Костя Дзю несся на меня со всей скоростью своего, не очень большого, но, все же, веса. Я отринул от удивленного лица водилы, вставать не стал, а откатился в сторону. Костик промахнулся, проскочил мимо меня, потому что слишком разогнался, и споткнулся, соответственно, об водилу, застыл балансируя между мной и машиной.
Мне этого было достаточно. Пружинисто вскочив на ноги, я впаял носком ботинка Костику прямо в пах. Тот взвыл от боли, и ударился головой о борт машины. Я же, тем временем, нанес свой коронный удар правой прямо в челюсть лежащего, опешившего водилы. Все произошло очень быстро, в какие-то доли секунды. Враги повержены. Победа!
Тачку сильно тряхнуло, и я проснулся. Понял, что задремал.
- Подъезжаем! - Засмеялся Костя Дзю прямо мне в лицо с переднего сиденья. - Хватит спать!
Я не почувствовал его смрадного дыхания только потому, что у меня, после кратковременного сна, у самого кошки во рту наделали. Надо было что-то срочно сотворить, и я пшикнул крышку у новой банки коктейля "Черный русский".
Мы, кажется, на самом деле подъезжали. За окном Жигуленка замелькали какие-то темные улочки. Новороссийск оказался довольно большим. Хотя машин на дорогах почти никаких и не было, мы проплутали по ночным улочкам, между, в основном, деревянных хибар, минут двадцать, пока не выехали на большое, скудно освещенное, пространство с темными громадами по краям. Я не сразу сообразил, что это большие океанские корабли в темноте, стоящие у причала.
Посреди сцены стояла большая черная машина, типа "Мерседес", и две разрозненные толпы людей, среди которых преобладали девушки. Антураж, что надо, но я был слишком пьян, чтобы западать на портовые изыски. Я понял, что мы на месте. На самом том месте.
Мы вышли из машины и двинулись навстречу небольшой группке девушек, стоящей невдалеке от черной машины. Мой взгляд рыскал недолго. Я был уверен на все сто, что не ошибусь. Увидел ее сразу, и уже больше не рассматривал других девушек. Черненькая, лет тридцать, миловидная, с мягкими чертами лица. Я бы с ней замутил. Но предстояло отдать ей на поругание самое дорогое. То, что называет себя моим сыном. Или недорогое, но предстояло. Неважно. И я уже понял для себя, что в эту ночь больше никаких развлечений не будет. Устал. Да и надо было теперь серьезно контролировать ситуацию.
Подошли, поинтересовались. Сколько? Две пятьсот (тогда столько стоили сто долларов). "Даю три тысячи рублей!" - Сказал важно я, отводя Свету из Краматорска в сторонку.
- Мне нужны особые услуги!
- Сказал я, как можно более таинственным голосом. - Говори! - Насторожилась она. - Мне нужно из сына сделать мужчину. И первый раз у него должен был такой, чтобы ему понравилось дальше некуда. Ты меня понимаешь?
- Понимаю! - Улыбнулась она.
Я увидел, как у нее отлегло от сердца. Ей сразу стало понятно, что я не какой-нибудь извращенец, а просто пьяный любящий отец. И еще я понял, что Света действительно ничего не напортит тому, кто назвался сыном.
Однако выяснилось, что оставалась еще одна проблема. Вроде как не положено одной девушке легкого поведения садиться в машину с четырьмя нетрезвыми приезжими мужиками тяжелого поведения. Света подошла к черной машине с братками и немного посовещалась с ними через окно. Очевидно, наши пьяные рожи не вызвали особого подозрения у "блюстителей нравственности", и Светка быстро зашмыгнула с нами в тачку.
Амон Ра, Аменхотеп IV, в сопровождении потаскушки Клеопатры, клянусь Нефертити, они пришли ко мне, словно из тумана, в золотых погонах. И, хотя молился об их приходе не тот, что называет себя моим сыном, а дура Клеопатра, он все равно банально сдал меня на милость богов. Он и Тутмос II сидели на кухне тэт-а-тэт. И легко было догадаться о том, о чем они говорят.
"Он случайно разбил зеркало, или специально? Он часто обижает Вас? Он часто пьет вино?"
Аменхотеп IV увидел, как я, собираясь на выезд, вытаскиваю из кармана джинсов флэшку. Строго сказал:
- Зачем выкладываешь? Оставь!
- Помилуйте! - Возмутился я. - Зачем же мне в верхнем царстве флэшка?
Ему пришлось согласиться.
- Вы знаете! Вы, наверное, не совсем были правы, насаждая людям религию солнечного диска Атона! - Сказал я ему. - История показала, что Амон Ра более близок народу, чем диск Атон. И ваш сын Тутанхатон сменил позднее имя на Тутанхамон.
Аменхотеп IV поморщился от того, что ответить было нечего. "Ну ты получишь, пьянь, когда приедем в отделение!" - Подумал он про себя.
"Держи карман шире!" - Подумал про себя я. - "С этой драной овцы ты ничего не получишь!"
Знаешь сын, я все время так серьезно относился к женщинам и ухаживанию за ними, что они шарахались от меня, как от чумного. Веди себя естественно! Будь наглым, циничным и грубым. Бабы все равно будут от тебя шарахаться, но без секса ты не останешься, это точно. Их тянет отдаваться именно грубым животным. Всеми хорошими качествами обладают они сами, им не нужно хороших качеств от тебя, им становится скучно от этого.
Не влюбляйся никогда! Влюбленные неприглядны и тусклы. Знаешь, сын! Бе-е-е, блевать тянет, глядя на них. Это так некрасиво - быть влюбленным. Стоит, хотя бы, вспомнить о том, что это всего лишь прелюдия для банальной случки. Это гормоны нами руководят, подавляют личность, когда мы влюблены. Фу, как примитивно. Надо же стараться сопротивляться химии, и тогда, может быть, ты будешь доволен жизнью.
Все женщины, так или иначе, продаются. Даже когда думают, что по уши влюблены. Так устроен мир, сынок. Им больше ничего не остается, у них есть то, чего нам нужно, и им приходится выбирать из нас лучших, чтобы отдаться. Можно писать стихи, куртуазные письма, романы в стихах, можно бесконечно приукрашивать этот процесс, можно философствовать и возводить случку в высокий нравственный ранг, но, с точки зрения Вселенной, это все равно выглядит очень банально и тупо. Поэтому не надо ничего стесняться.
Итак, мы поехали. Трое пьяных мужиков, жадный до денег водила, и хрупкая украинская красивая девушка. "Все-таки, смелый народ женщины!" - Подумал я. Я бы ни за что не поехал в такой ситуации. А если бы знал, что надо еще что-то делать своим телом, а еще того ужаснее, с посторонним телом - боже упаси! Свои бы деньги все отдал, чтобы только отстали. В этом свете становится ясной путеводная нить развития нашей горестной цивилизации от кошмарного прошлого к светлому призрачному будущему. И это наше странное будущее вряд ли смогли описать в своих многотомных книжках доморощенные фэнтезийщики типа Пулянской. Потому что куда нас вывернет в следующие годы, неизвестно даже господу богу.
Несмотря на все такие дела, я сделал правильный выбор девушки. Светка уже в машине начала хвалиться по мобильнику подружке, что будет сейчас с невинным мальчиком. "Все замечательно!" - Решил я. И, наверное, на моем лице появилась блаженная улыбка.
Мы ехали на какую-то "хату", к какой-то "бабке". Дело было уже наполовину сделано, деньги заплачены, недовольных чем-то, кроме Костика, поблизости не наблюдалось. Я умудрился замутить историйку в городе первой советской "Пепси-колы"! И никто уже не мог остановить это действо!
Теперь, самое главное, нельзя было напортачить ничего. Под контролем надо было все держать. Чтобы ничего не случилось, не напились, не подрались, на ментов не налетели бы. Все ж таки, как бы сыну еще не исполнилось восемнадцати лет. И, в принципе, мы все запросто могли угодить за решетку по статье о совращении малолетних. Ну не умел я тогда еще по-настоящему отрываться. Боялся всего, тормозил. И только алкоголь временно расправлял мне крылья. Я пшикнул новой банкой.
Светка с как бы сыном зашли в деревянный дом где-то на окраине Новороссийска, дверь не хлопнула, все было спокойно и тихо. Можно было немножко расслабиться.
- Поехали в ресторан! - Заканючил Костик.
- Ты обещал! - Поехали! - Ответил я обреченно.
И тут чувство непроходимой безмоглости и тупости происходящего охватило меня. Зачем я должен был сейчас ехать в кабак и поить и кормить двоих южных отморозков, мне было непонятно. Но слова надо было выполнять. Что-то наехало. Надо срочно было выпить водки, чтобы вернуться в нормальную колею, и не задавать себе более ненужных вопросов.
Пока бухали в какой-то неприглядной ночной кафешке, несмотря на пьянство, я постоянно возвращался мыслью к тому деревянному домику, в который зашел тот, кто назвался сыном. Я казнил себя за то, что, вообще-то, надо было бы зайти в него и осмотреть все внимательно. И с бабулькой познакомиться. А вдруг там душа нет! Вдруг резинок не хватит? Вдруг некультурно как-то? Дело-то серьезное, а я пустил все на самотек! Не дотянул до папаши из "Дикой орхидеи-2". Не так все красиво, как хотелось бы! Да и Светка не похожа на актрису Семашко из того фильма. Да и тот, кто назвался сыном... тоже не тот!
Костик, видя мое беспокойство, успокаивал меня:
- Не беспокойся! Все будет нормально! Сегодня будет твой сын мужиком!
"Сам-то ты был хоть раз мужиком?" - Подумал я про себя. И сказал вслух:
- Я слежу за всем! И если что пойдет не так, то все будет исправлено за пять секунд!
- Э-э! Да ты пьян уже не в меру! - Сказал водила настороженно. - Не забудь, что мне еще не заплачено!
Костик тоже посмотрел на меня неодобрительно. Видно почуствовал, что мое настроение изменилось.
- Я драться не буду! - Безапелляционно заявил водила.
- Я думаю, все обойдется! - Сказал я как можно более спокойным, убийственным голосом. - Ведь все будет в порядке, не так ли?
Водилы можно было не опасаться. А вот от Костика, явно неудовлетворенного своей жизнью, можно было ожидать какой-нибудь подлянки. Ну, типа, он мог сдать меня, как сильно пьяного, ментам. Или даже сдать нас обоих за совращение малолетнего, и тем самым потрафить своей мелочной неудовлетворенности.
Подержав паузу пару минут за нашим кафешным столиком, я налил себе и Костику водки, и поднял тост за "милое южное знакомство". Надо было разряжать ситуацию, и мы старательно раздавили на двоих поллитра какой-то недешевой водки. Водила честно не пил, но попросил эксклюзив - местный фирменный дорогой салат с крабами и какие-то особенные чебуреки. А я, с огорчением, отметил про себя, что никакого веселья мне не будет. Алкоголь шел не туда. Легче не становилось, бесшабашность не возвращалась, нервозность и настороженность нарастали. Гадко становилось на душе. Меня эти люди начали тяготить. Теперь непонятно было вообще, зачем я с ними связался. В Новороссийск можно было доехать и без них. Взять тачку и доехать. Язык до Киева доведет. Нашли бы и Портовую улицу.
Вот так мы втроем терпели друг друга и пили водку, ели шашлыки. Они мне были уже не нужны. Но я им был еще нужен. Костика обещал напоить и накормить, водиле денег еще не дал. О чем говорили, вообще не запомнил ничего. Ненужные какие-то разговоры были. Поэтому налегали на водку. Но она никак не шла. Бестолковая водка, дорогая.
Поскольку я помнил за собой такое свойство, как нападание философствования в самый неподходящий для этого момент, то решил держать себя в руках, и никак не проявлять этого снаружи. Романтичное южное приключение, действующие лица и исполнители веселого и бесшабашного спектакля постепенно превращались для меня в экзекуцию с особо извращенным подтекстом.
Надо было что-то делать.
- А не пора ли нам сына забирать? - Заявил я, имея в виду как бы моего сына.
Оба моих спутника ошарашенно посмотрели на меня. Им никак не могло зайти в голову, что такая лафа за счет московских придурков может когда-нибудь закончиться.
- Ты что!? Рано еще! - Обиженно заявил Костик. - Дай людям поразвлекаться! Полтора часа только прошло.
- А сколько должно пройти? - Подумал я и сказал вслух. Смотря на, подавившегося чебуреком от моей несказанной наглости, водилу, я подумал, сколько же, на самом деле нужно Светке времени, чтобы сделать из как бы сына мужика. Вопрос, конечно, интересный! Но у меня в воображении, при всем, даже самом фантастическом раскладе, никак более пяти минут не получалось.
- Ну... часа два! - Сказал Костик. - Заплачено ведь!
"Логично!" - Подумалось мне. - Поехали!
Властно отрезав, я встал из-за стола и направился к выходу из кафешки, поскольку все было уже давно оплачено и обкурено. Оба моих спутника нехотя поплелись за мной.
"Они-то надеялись, что я нажрусь, как свинья, и упаду под стол. А они очистят мои карманы от бабла, дорогого мобильника и документов, сдадут ментам, и потом долго будут вспоминать в своем долбанном Геленджике о том, как обули и опустили одного заезжего лоха-москвича! Одного не учли! Я не просто так пью, а со смыслом. И, чтобы свалиться под стол в эту ночь, мне надо выпить НУ ОЧЕНЬ МНОГО! Чего, разумеется, произойти никак не может!"
А, может быть, мне и показалось все это.
По крайней мере, закончилось все благополучно. Подъехали за сыном, позвонили по мобильнику, через минут десять оба счастливчика, Света и как бы мой сын, вышли, усталые, как говорится, и довольные. "В шахматы, что ли, играли?!" - Еще подумал я. Дернули из пластмассовых стаканчиков на багажнике жигуленка, в честь свершившегося, водки, отвезли Светку назад на Портовую (трудовые будни нахлынули), и вернулись в Геленджик.
Помню счастливое выражение лица нашего водилы, когда я переплатил ему выше оговоренного. Помню кисло-сладкую физиономию Костика (от осознания чего-то несвершившегося, может быть), с двумя баклашками пива под мышками, заботливо подаренными мною ему на прощание. Помню Светкину нежную улыбку при расставании и обещание помнить меня всю жизнь под ником "Папа-сын" (мы обменялись мобильными номерами). Короче, более гламурных соплей редко где еще можно раздобыть.
Эта часть истории закончилась вполне прилично, несмотря на все мои старания сообразить чего-нибудь эдакое.
На следующий день, примерно числа шестого июля я проснулся в нашей конурке с твердым ощущением, что чего-то упустил. Полынная настойка была на месте, странно. Стакан вина сразу же привел меня в порядок. Я осмотрел нашу комнатенку с, раскиданными по всем углам, вещами, вечно спящим как бы сыном и старый антикварный хозяйский комод с плетеной белоснежной салфеткой. И тут меня осенило! Осенило так, что мурашки пробежали от самой макушки головы до самых пяток. Тело обмякло, я сник и отчаянно выругался. Хотя всем было наплевать. Я понял, что билеты на обратный автобус в Москву мы уже проспали и прочухали. Все бы ничего, да только денег уже было йок (то ли туркменское, то ли узбекское "нет", почерпнутое мною из того самого Ашхабадского воспоминания)!
Мгновенно вспотев от ужаса, я машинально начал подсчитывать все наши с как бы сыном идиотские денежные траты. Одних стейков семги нам хватило бы на обратные билеты домой! Я вспомнил, как нас двоих, в стельку пьяных, пасла официантка в кафе на набережной. Мы лопали стейки семги один за другим, весело так, с прибаутками, с прибамбасами, анекдоты похабные травили. Ну куда нам было такие дорогие продукты запихивать в нашу отравленную плоть!? Все равно никакой пользы организму наверняка не было, что мы до одурения лопали эту красную рыбу.
Видок у нас был еще тот, не зря нас сторожили. Единственная польза была от триумфа, когда я вытащил из лопатника (кошелька) пару штук (тысячных купюр) для расплаты, и у официантки и бармена отлегло от сердца (им не верилось, что у нас могут быть такие деньги). Я с ненавистью вспомнил свою пьяную рожу в тот вечер. "Вот гад!" - Подумал я про себя. - "Теперь будешь землю жрать вместо колбасы, и пешком домой топать до самой Москвы, или по электричкам зайцем шнырять!"
Я раздраженно растолкал того, кто называл себя моим сыном. В такой день никак непозволительно было ему спать до вечера. Впрочем, вино уже оказало свое воздействие, и когда как бы сын недовольно начал чего-то вякать мне в ответ, я был уже довольно навеселе. Я уже улыбался.
Тот, кто называл себя моим сыном, тоже не знал, какой сегодня был день. Шестое, или седьмое июля. На моем мобильнике было седьмое июля, и если это была правда, то наш автобус был уже давно ту-ту где-то под Ростовым. Мы вдвоем начали напряженно вспоминать, каким же образом на моем мобильнике могло оказаться седьмое июля, когда по всем признакам должно было быть еще только шестое (кстати, окончательно происхождение этого чуда так и не было установлено). Тяпнули полынного вина, и нам стало еще интереснее!
В конце концов, договорились до того, что нам все-таки придется выползти из своей конуры и спросить у кого-нибудь, какое сегодня число.
Мы наскоро умылись, привели себя в южный порядок (мятые светлые шорты а-ля "бермуды", цветастые рубашки, кое-где обкапанные кетчупом, и чмошного вида застиранные панамки), высыпали на гостиничную деревянную терраску. Нам сразу же встретилась абхазка-хозяйка, которая развешивала сушиться какие-то коврики, или надувные матрасы. Вот убейте - не могу вспомнить, как ее звали. "Вы не подскажете, какое сегодня число?" - Спросил я ее как можно более вежливо, демонстрируя всем своим видом полное отпускное южно-купальное безразличие. "Не знаю, сейчас спрошу у мужа!" - Почему то испуганно ответила она и сразу испарилась.
- Ну, дела! - Весело сказал я тому, кто называл себя моим сыном. - Я же не спросил у нее, в какой стране мы сейчас находимся, и в каком веке!
- Мы, наверное, такое впечатление на людей производим, что ставим их в тупик даже самыми простыми вопросами. - Ответил мне тот.
Он тоже был уже совершенно пьян, потому что на его лице плавала совершенно идиотская ухмылка.
Хозяйка вернулась быстро. Выражение ее лица было немного озабоченным. Похоже, что она была не совсем уверена в чем-то, то ли в календарном числе, то ли в нас с как бы сыном.
- Сегодня шестое число. - Сказала она. - Огромное спасибо!
- Расплылся я в улыбке. - А мы с сыном, стало быть, вдруг решили, что прозевали число нашего отъезда!
Странно, но озабоченное выражение лица не сходило с лица хозяйки, несмотря на, казалось бы, некоторую комичность ситуации. Мне было уже совершенно наплевать на наш с как бы сыном имидж. Мы с хозяйкой немного порасшаркивались и мило разошлись в разные стороны. И так все было понятно.
Однако твердой уверенности в календарном числе все-таки не возникло. Слишком неуверенным был голос хозяйки. Решили срочно идти позавтракать, скорее, пообедать, в ближайшую кафешку и уточнить сегодняшнюю дату у официанта. Что и сделали.
Официант тоже несколько удивился на наш вопрос, но твердого ответа тоже не дал, из чего мы с как бы сыном сделали вывод, что на черноморском побережье Кавказа вообще население относится к календарным датам как-то недоверчиво и с сомнением. Хотя это и понятно! Счастливые часов не наблюдают! Это мы, москвичи, все по будильнику живем, вечно в спешке, в метро, в автобусе. А в Геленджике, например, местные люди совсем другие. Зачем им куда-то торопиться? И дни считать? Да и куда им особо ездить-то на метро и в автобусе? Море никуда не убегает, да и надоело до тошноты. Хозяйка вот пожаловалась недавно, что в море уже не купается совсем. И правда! Чего купаться в этих нечистотах то? Душ есть - и ладно!
Через пару минут после того, как мы с как бы сыном заказали официанту два комплексных обеда, тот все-таки притащил нам свой дешевенький мобильник с, написанной на его небольшом черно-белом экране, датой - "6 июля". Финиш! От сердца окончательно отлегло. Это называется: - "Не найден файл "Config.sys"", система будет перезагружена!"
Мы успокоились, расслабились, и нормально отобедали. Безо всяких наворотов. Строго комплексный обед. Знаете, ко мне твердо пришло ощущение, что пить больше нельзя. Да и рано утром следующего дня надо уже на вокзал идти, не проспать бы! Да и юг этот уже в печенках сидел. Начало резко тянуть на свой домашний диван. Соскучился по родной плазменной панели сорок два дюйма, малютке-диванчику, сайту "Самиздат" и охлажденной баклашке пива из холодильника.
Если б я знал, что сосредоточиться на этих родных и близких понятиях мне в тот вечер не удастся! Полежав чуть-чуть в номере после обеда, мы начали собираться на свой, уже вошедший в традицию, послеобеденный променад по набережной, как вдруг зазвонил мой мобильник. Это был Витек. И голос у него был весьма настороженный. У меня захолонуло в груди. Я все забыл со своим пьянством! У меня же был договор с Витьком насчет сабантуйства с проститутками!
- Я все приготовил! - Методично рассказывал мне тот в трубку. - Заплатил деньги, нанял девочек и обо всем договорился!
Я вспотел от ужаса. Бабки-то закончились. Загул прекратился еще вчера вечером. Я уже обо всем забыл. Я уже был одной ногой на своем московском диванчике с охлажденной баклашкой в одной руке и пультом от плазменного чуда в другой. А тут, оказывается, еще только все начиналось!
Надо было что-то срочно предпринимать! Потому что Витек был по натуре игрок и пляжный разводила. А я ему засунул спьяну и сдуру в пасть такой жирный кусок наживки, что, проглотив ее, трудно ему было теперь от нас с как бы сыном отстать по-хорошему. Мне вдруг представилось, как мы с тем, кто называет себя моим сыном, бежим какими-то пустынными горными тропами, прижимая к груди свои жалкие пожитки, крадемся незаметно к автовокзалу, чтобы юркнуть незамеченными в свой московский автобус. Эта картинка, наверное, навеялась мне из очень известного сериала, где Андрей Миронов, игравший Остапа Бендера, и Анатолий Папанов, игравший Кису Воробьянинова, смывались из Васюков.
Витек, очевидно почувствовавший на другом конце провода мою неуверенность в голосе безапелляционно заявил:
- Встречаемся сегодня в восемнадцать ноль-ноль на нашем месте! - Его "наше место" не вызывало никаких сомнений. Это была та самая некрытая бильярдная на набережной, в которой мы с ним встретились пару дней назад.
- Заметано! - Ответил я обреченным голосом, но на том конце провода Витек уже бросил трубку.
В нашей гостиничной комнатенке повисла зловещая тишина.
Как я мог угодить в такую нелепую ситуацию, уму непостижимо! "Надо меньше пить!" - Сказал я себе в голове и налил еще стакан вина. С Витьком надо было как то развязываться, потому что вариант с горными тропами мне откровенно не "катил".
- Как ты думаешь!? - спросил я ухмыляющегося как бы сына. - Стоит нам идти на встречу с Витьком, или нет?
- Не знаю! - Все так же по-идиотски ухмыляясь, ответил он.
Безответственности у него было полный карман. Теперь, когда он, вдобавок, еще и стал как бы мужчиной, в его глазах появился какой-то оттенок дополнительной беспринципности. Он откровенно начал меня раздражать.
Вдобавок, мне стало плохо от очередного выпитого стакана вина. Я прилег на свою кровать и, состроив страдальческое выражение лица, сказал:
- Наверное, пришел мой срок. Мне плохо!
- Прекращай пить! - Ответил безучастно как бы сын.
Подрастающее поколение цинично и вульгарно до невозможности.
- Ты не понимаешь! Я имею в виду, что вообще подходит мой срок! Меня врачи предупреждали, что мне недолго осталось!
Пьяная ухмылка нехотя сползла с лица как бы сына. Заметно было, что мои слова произвели на него впечатление. "Конечно!" - Подумал я. - "Должно же быть у него что-то святое! Я умру, а ему достанется моя плазма сорок два дюйма и ободранная комнатка в общаге!"
Поскольку к восемнадцати ноль-ноль я уже был совершенно трезвый и пил только молоко (загул закончился, я решил твердо), то мы с как бы сыном проявили некоторую конспирацию. Зашли с тыла к летнему открытому бильярдному комплексу на набережной, и рассмотрели сначала обстановку внимательно из толпы.
Надо было выяснить, не привел ли Витек с собой еще кого-нибудь для более бурных выяснений отношений.
Пошатавшись минут пять вокруг, да около, мы с как бы сыном не заметили ничего подозрительного. Витек был уже на месте и, судя по всему, настроение у него было хорошее. Он даже на наших глазах немного покадрился с девушкой-работницей этого самого заведения. Очевидно, он здесь был всем очень хорошо знаком.
- Привет! - Сказал я, тронув его за плечо сзади.
- А-а! Привет! - Вскочил на ноги Витек. - Пошли поговорим!
И, почему-то, повел нас с как бы сыном на пляж, через все немыслимые загородки и барьеры на пути к нему (в Геленджике, как и везде на курортах, пляжи все кем-то давно приватизированы). Смотря на его, поигрывающую мускулами, спортивную фигуру, ловко перепрыгивающую через парапет заграждения, я подумал: - "Сейчас нас будут бить! Вернее меня одного будут бить, потому что от как бы сына наверняка не будет никакого толка. Ну почему я не похож на Остапа Бендера и не воспользовался политикой "утекания"!?"
Я нехотя и коряво перетащил свое обмякшее, обрюзгшее вмиг, запахшее трусостью, тело через те же заграждения на пути к морским волнам. Шум прибоя которых, очевидно предназначался для сокрытия моих криков о помощи от прогуливающихся по набережной отдыхающих. Вся беда была еще в том, что я и сам чувствовал свою вину перед Витьком.
Наконец он остановился у самых волн и внимательно и грозно посмотрел мне в глаза. В моих глазах было написано: - "Ну и что теперь делать!? Ты что, не видел, в каком состоянии мы расстались позавчера вечером? Разумеется, я утром уже ни о чем не помнил! Надо было позвонить, подтвердить договор!"
- Я не знаю, как у вас там, у москвичей, а у нас если говорят слово, то потом его выполняют! - Витек начал катить грозовую волну.
- Причем здесь москвичи! Везде так полагается! После пьяного разговора на следующий день все договоренности надо подтверждать! - Я твердо решил в ответ катить как бы дурку, и не отступать ни на йоту.
- Я, понимаешь, денег заплатил уже девчонкам и нужным людям, с хатой договорился! - Выгнулся дугой Витек.
- Да лан тебе! - Прищурил я глаз. - Чего ты гонишь! Ничего ты не станешь никогда вперед платить, тем более, после пьяного базара.
Тут он замолчал, видно дыхание перехватило от моей несказанной наглости. И окончательно все понял. Понял, что зря с нами связался. Сразу обмяк. Бить нас с как бы сыном, очевидно, передумал. Понял, что с нас, придурков, взять нечего. Что цирковая сцена с выпячиванием груди и распушением хвоста не пройдет. Что понятие шулерской дешевой чести нам недоступно.
- Коньяк, хотя бы, тот самый, остался, который мы тогда не допили? - Выдавил он из себя после минуты молчания. В его голосе появились некоторые обиженные нотки.
- Конечно! - Обрадовался я, одновременно огорчаясь от того, что, скорее всего, придется бросить сегодня пить одно молоко.
- Тебе надо зашить как-нибудь папаньку! - Теперь уже оправдывался Витек за свой непомерно раздутый разбег перед как бы моим сыном. - А то попадет случайно под машину пьяным!
Я задумался. Ведь, наверное, он был прав, несмотря на то, что был ужасно разозлен на нас. Ведь мы его откровенно прокатили с халявным пьяным загулом и девками. И решил молчать в ответ, чтобы не злить его лишний раз. Витек внимательно посмотрел на того, кто называл себя моим сыном:
- Действительно все было нормально?
- Да! - Ответил тот. Они немного пошушукались о нашей с как бы сыном поездке в Новороссийск, отвернувшись от меня. Со стороны это выглядело как то стремно.
Они шушукались как девчонки о сокровенном. Но я решил не давать этому определения. И так уже облажался по всем программам, вроде.
- Бутылка пятизвездочного и вы сегодня в моем прикрытии в бильярдном клубе! - Торжественно объявил Витек, и все как то сразу поняли, что уж на это-то он имеет абсолютное право после всех наших с как бы сыном, в основном, конечно, моих, грязных, нечестных и немужских проделок.
Я кивнул.
- Думаю, что это мы сможем обеспечить!
| |
| Просмотров: 14311 | Комментарии: 27 | Рейтинг: 4.9/134 |
| Всего комментариев: 27 | ||||||||||||
| ||||||||||||
