Алена Ковалева.
Маленькая повесть.
Не покидай меня!

Когда Инга училась на четвертом курсе заштатного института, с невообразимым названием «Институт Землеустройства», она жила в общежитии, деля комнату с какой-то тихой, пугливой скромной девочкой. Она и не помнила, откуда взялся Алик, но именно тогда он начал наведываться к ним в гости. Алик был высоким, широкоплечим, красивым горцем с орлиным носом и яркими голубыми глазами, которые так контрастировали с его строгой рубленной красотой, что невольно привлекали внимание и врезались в душу. Инга не сразу заметила, что её робкая соседка, Олечка украдкой вздыхает, глядя в спину Алику, и густо краснеет, когда он обращает к ней свои небесные очи. Инга сначала немного подтрунивала над ней, но потом просто пожалела её и стала исчезать из комнаты под разными предлогами, когда появлялся Алик, чтобы не мешать соседке попытаться устроить своё счастье. К концу семестра у Инги сложилось твёрдое ощущение, что Алик ходит в их комнату ради Оли, и она его так и воспринимала, как Олиного парня.
Когда пришло время разъезжаться по домам на каникулы, Алик пообещал проводить каждую на свой поезд. Ольга уезжала днём, а Инга вечером того же дня. Алик появился в общежитии сначала в первой половине дня, забрал Олины сумки и, подхватив её под руку, повёл к стоянке такси. Вечером он вернулся за Ингой. Поезд отправлялся довольно поздно, что-то около одиннадцати, или двенадцати ночи. Алик привёз Ингу на вокзал, дождался вместе с ней посадки и занёс её сумку в вагон, внимательно всмотревшись в соседей по купе. Попутно он успел помочь втиснуть чьи-то чемоданы на верхнюю полку и спустить вниз всем матрацы. Выйдя с Ингой снова на перрон, он сказал, что соседи нормальные, она может не волноваться, спокойно ехать. Потом попрощался, поцеловал её куда-то в ухо и ушёл. Инга вернулась в вагон, и почти сразу поезд плавно тронулся с места. Началась обычная суета, проверка билетов проводником, выдача постельного белья и возня пассажиров, переодевающихся и устраивающихся на своих местах.
У Инги выдалась очень трудная сессия, она умудрилась простыть во время экзаменов и сдавать специальность с высокой температурой, получив «двойку». Потом бегать, пересдавать свой «хвост», уже перед самым отъездом домой. И сидя в поезде, она, до конца так и не оправившись после болезни, все ещё находилась под впечатлением своей «двойки». Инга хорошо всегда училась, поэтому обычная для кого-то «пара» её потрясла, она очень сильно переживала, дни и ночи напролёт зубря весь учебник по специальности, что бы пересдать злополучный предмет. Она не сразу вынырнула из своих мыслей, когда услышала вопрос, обращённый явно к ней, и увидела две пары глаз, ожидающих её ответа.
- Что, простите, - переспросила Инга, до конца ещё не включившись.
- Этот молодой человек, что вас провожал на вокзале – ваш муж? – немолодая полная женщина, сидящая напротив, терпеливо повторила свой вопрос.
Инга сначала машинально кивнула, только потом до неё дошёл смысл самого вопроса. Что? Кто? Алик – муж?! Инга испуганно глянула на своих попутчиц, но женщина, только что спрашивавшая её об Алике, уже тарахтела дальше:
- Такой приятный мужчина! Заботливый такой! И сумку занёс, поставил её на полку, сняв всем матрацы, и вежливый, - мне тоже помог мою сумку втащить наверх.
Инга только ошарашено слушала её, сидя в полумраке вагона, откинувшись к стене, в тени и молча рассматривала эту тётку. Интересно, что бы сказал Алик, если бы узнал, что Ингу из-за её случайного невольного вранья, с ним уже поженили её попутчицы.
Дальше – больше. Наутро тетка, возвращавшаяся из гостей от родственников, и молодая девушка, немного старше Инги, уже успели познакомиться и мило болтали, коротая время в пути. Инга попыталась читать, лёжа на своей верхней полке. Но их болтовня ей здорово мешала. Тогда Инга слезла со своей полки и вышла в коридор купейного вагона. Через какое-то время к ней присоединилась её молодая соседка – Ирина. Немного поговорив ни о чём, Ирина вдруг снова начала расспрашивать Ингу про Алика. И Инге пришлось, вдохновенно врать, на ходу выдумывая историю их головокружительного, захватывающего, немного трагического романа. Она даже сама не знала почему, что это вдруг на неё нашло, но только Ингу посетила Муза Лжи, коварно нашёптывающая в ухо нужные слова, обильно сдабривая их фактами вперемежку с выдумкой. Ирина только восхищенно слушала, широко распахнув глаза, и завистливо удивлялась: «Ну, надо же?! Здорово!»
И где-то через пару часов, Ирина уже знала «всё» об Инге и её любимом Алике. О том, что они вместе учатся в одном институте, но на разных факультетах. О том, как Алик, по уши втрескавшись в Ингу, стал часто приходить к ним в комнату в общежитии. А потом, когда его сильно избили, она самоотверженно дежурила у его койки в больнице, прислушиваясь к тяжелому дыханию, трепетно стерегла его сон. И потом долго проведывала Алика в той больнице, приносила ему куриный бульон и поила его из ложечки, так как есть ему было больно и нельзя – челюсть сломана.
Это, кстати, была почти правда – про сломанную челюсть и мясные бульоны. Алика на самом деле сильно избили в конце зимы, и он почти месяц провалялся в больнице. Только Инга его не проведывала. Они с Олей не знали о том, что он попал в беду, а то на самом деле пришли и пожалели бы его. Просто по-человечески, принесли бы фруктов и чего-нибудь вкусного, как и полагается в таких случаях. Потом, уже выписавшись из больницы, Алик приходил к ним с перевязанной челюстью, не разговаривая, потому что ему не только есть, но даже говорить было нельзя тогда. Придёт и сидит молча. А они занимаются своими делами, а он сидит и молча смотрит на них. Посидит, посидит и уходит. Но он часто ходил к ним почему-то.
Ирине Инга это всё иначе рассказала. Как Алик ради неё ходил, чтобы просто побыть рядом, увидеть её, молча пообщаться глазами. И что сама Инга очень сильно жалела его, готовила ему супчики и жидкое пюре, уговаривая поесть, заботилась о нём. Так они и полюбили друг друга – она из жалости, а он – из благодарности. Потом, когда ему сняли повязку и разрешили говорить, первое, что он сказал ей – это было объяснение в любви!
Ирина растроганно слушала, не перебивая. Но в этом месте ей захотелось узнать поподробнее, как именно всё это было. И Ингу понесло на крыльях воображения, придумывая душещипательные монологи и романтические сцены.
Только ночью, засыпая, Инга удивилась своему безудержному вранью и порадовалась, что главный герой её такого замечательного романа никогда об этом не узнает, впрочем, как и Ирина - никогда не узнает, что это просто ложь. Она ещё долго ворочалась на полке, под стук колес, прокручивая собственную выдумку, в полудрёме примеряя на себя невольно созданную роль жены Алика. Так и провалилась в сон, посмеиваясь в полу-удивлении.
Но, шагнув на платформу, родного города, Инга моментально забыла о своей выдумке, бросившись на шеи встречающим родителям и сестре. Она бы так больше никогда и не вспомнила об этом инциденте, но недели две спустя, когда она одна сидела дома днём, раздался телефонный звонок.
- Алло.
- Инга, здравствуй, это Алик.
У Инги от удивления даже дух перехватило, и она растерянно уставилась на телефон, словно он мог подтвердить или опровергнуть услышанное.
- Инга, алло, ты где там?
- Я здесь, - пролепетала она, всё ещё не веря своим ушам, - Алик, это ты?
Он засмеялся низким голосом, с хрипотцой:
-Да, Ингочка, это я.
- Но как ты узнал этот номер?
- А я Оле позвонил, попросил её дать твой номер телефона.
- Зачем? - глупо спросила Инга, не понимая, что происходит.
- Я очень соскучился по тебе, захотелось услышать твой голос.
Инга снова уставилась на телефонный аппарат, не веря своим ушам.
- Но… Мне казалось, что у вас с Олей всё хорошо, - нерешительно начала Инга, но Алик её сразу перебил:
- У нас и так хорошо – просто дружба. Хорошая, добрая дружба. И всё. А ты что-то другое думала про нас?
Инга совсем растерялась, не зная, что ответить, только глупо переспросила:
- А ты разве не из-за Оли ходил?
- Я ходил из-за тебя. Даже когда я плохо себя чувствовал, говорить было нельзя, я просто приходил, что бы побыть рядом с тобой, посмотреть на тебя. Мне так хорошо сразу становилось возле тебя. Как-то спокойно и уютно.
У Инги тут же всплыли в голове её рассказы в поезде случайной попутчице о романтической любви, внезапно материализовавшейся в этот голос в трубке. А Алик стал просить её побыстрее вернуться в Москву, к нему.
Потом начался новый учебный год, Инга приехала в общежитие, не зная, как себя вести при встрече с Олей, влюблённой в Алика, да и что делать, когда появится сам Алик. Но ситуация разрешилась как-то сама собой. Алик просто, без утаиваний, сообщил Инге в присутствии Ольги, что очень соскучился, еле дождался, когда же Инга вернётся. Ольга только молча вздохнула, безнадёжно уставившись в его спину, и покорно отошла в сторону, без лишних выяснений и упрёков.
А у Инги с Аликом начался самый настоящий бурный роман. Алик даже снял квартиру и они стали вместе жить. Теперь их отношения превратились уже в самые настоящие семейные. От быта до постели.
Он уже окончил их институт и работал в какой-то строительной компании геодезистом. Алик зарабатывал не плохие деньги, приносил их в дом, щедро тратя на продукты и на Ингу, одевая её и балуя. Она с удовольствием пользовалась вместе с ним всеми представившимися возможностями, ставшими доступными благодаря деньгам. Одевалась в модных приличных магазинах, выбирая смелые красивые наряды. Они ходили по ресторанам и ужинали там, чтобы Инга не возилась дома, на кухне, не портила свой маникюр. Алик дарил ей подарки и водил на концерты, в театры и на дискотеки, в ночные клубы. Инга была очень счастлива.
Но очень скоро Инга стала ревновать Алика. Его задерживания на работе теперь ей казались все сплошь его тайными свиданиями и адюльтером. Она часто представляла себе, как он сидит вечером в каком-нибудь ресторане и очаровывает новую барышню, или уже едет к ней в гости. И там, со всеми вытекающими последствиями, продолжает начатое так удачно романтическое свидание. Ей становилась невыносимо унизительной сама мысль о его измене, и сам Алик теперь казался грязным, нечистоплотным и чужим. Она часто закатывала скандалы, и истерики с громкими разборками и даже битьем посуды. Хоть Алик и старался всеми силами опровергнуть ее подозрения и упреки. Но она все равно сомневалась в нем и начала упорно избегать близости. И Инга впала в депрессию.
Убедив саму себя в его неверности, Инга ушла от Алика и вернулась в убогую общагу, ставшую теперь ненавистной. Алик долго пытался ее вернуть, просил не покидать его. Но Инга оставалась непреклонной. Деньги, оставшиеся еще от совместного проживания с Аликом, закончились очень быстро, потому что за это время, она совсем разучилась экономить, и теперь остатки валюты растаяли, как песок, просочившись между пальцами. То-ли от нахлынувшего финансового потрясения, то-ли от навалившихся разом проблем, в том числе и в институте – откуда-то появились огромные «хвосты» и ей стало грозить отчисление на пятом курсе! Инга вдруг почувствовала себя совсем одинокой. Никому больше не нужной. Ей казалось, что весь мир от неё отвернулся. Девчонки в общаге стали какими-то чужими, сторонились её и больше не звали ни в гости, ни в свои компании, по-видимому, обижаясь, что она про них забыла, когда у неё всё было хорошо, ни разу ни в гости не приехала, и не помогла никому ничем. Инга одна слонялась целыми днями по городу, тупо разглядывая витрины магазинов, ставшие теперь для неё недоступными из-за своей дороговизны. В институт ей ходить не хотелось, работать – тоже. Она просто плыла по течению, не поднимая головы и не глядя вперёд, куда её может вынести это течение.
И течение вынесло к обрыву, грубо швырнув её с большой высоты, на самое дно, накрыв с головой. Была ежегодная совершенно рядовая, плановая диагностика студентов, которая случайно выявила сбой в анализах у Инги и ее направили на УЗИ щитовидки. А оттуда, как всегда, ничего не объясняя, почему-то направили на рентген и биопсию. Сначала сделали биопсию, потом пришлось долго ждать результата. Затем снимок.
Когда врач вернула снимок и аккуратно поправила карточку на своем столе, Инга сразу насторожилась.
Врач устало подняла на неё глаза и сообщила ровным, будничным голосом, словно объясняла ситуацию на дороге, где сейчас пробки, или пересказывала прогноз погоды.
- Рак в правой доле щитовидки, нужна операция.
У Инги сразу потемнело в глазах. Мир раскололся пополам от такого странного, нереального диагноза. Ну как же так?! Этого не может быть! Только не с ней!!! У неё даже ничего не болит! Так не бывает! Она уже не слышала, что продолжала говорить ей врач. Мозг лихорадочно искал ответы, как, когда, и почему именно с ней это все случилось! Может, это просто какая-то ошибка? – вдруг закралась робкая надежда, и Инга даже качнулась в сторону врача, спросила, перебив ее на полуслове:
- А, может, все обойдется? Может, это не то, что вы думаете?
Но врач только грустно покачала головой.
- К сожалению, это именно рак – и на снимке уплотнение характерное и анализы ваши говорят однозначно об онкологии. Увы.
- Я теперь умру? – тихо спросила Инга, и голос ее предательски дрогнул. В носу сразу защипало. Стало очень жалко саму себя. Такую еще молодую, только-только начавшую жить!
- Нет, почему же? Мы регулярно делаем такие операции и после них люди живут нормально. С хорошими прогнозами.
Но Инга ее не слышала. Она старалась глубоко дышать и задерживать дыхание, чтобы побороть накатившие так некстати слезы. В голове монотонно гудел приговор – РАК, большими, яркими буквами высвечиваясь на темном фоне окружившей ее вечности… Ей теперь казалось, что вся ее такая недолгая жизнь теперь начнет вянуть и стремительно гаснуть, так и не успев как следует развиться, и оформиться в большую и счастливую взрослую жизнь. В ее 22 года умирать кажется – еще так рано…
- Инга, вы меня слышите? – пробился как сквозь вату голос доктора, и Инга подняла на неё испуганные глаза.
- Не надо отчаиваться. У вас еще не та стадия, когда любые вмешательства уже бесполезны. Вы обратились вовремя. Очень вовремя! И мы обязательно вам поможем. Всё будет ХОРОШО!
Она сидела, не слушая, что говорит врач, не веря в ее заверения и стандартные обещания. Простая плановая проверка одним махом разрушила всю ее жизнь, любовь. И вот теперь на голову ничего не подозревающей Инги, обрушили такой страшный диагноз. Она и к врачу отправилась просто потому, что так полагается – сделала снимок – надо узнать о результате. Молодые разве же болеют? У них и так все хорошо само по себе, оттого, что молодость и жизнь еще только началась, весь организм еще работает, как часы. А тут… Сбой. И такой…
Инга молча кивнула, собираясь с мыслями и пытаясь хоть как-то взять себя в руки. Но мысли так и рассыпались под внезапно свалившимся на Ингу приговором и отчаянно цеплялись за соломинку сомнения ошибки в диагнозе.
- Может, мне все-таки еще раз сдать анализы? – как маленькая, попыталась уговорить врача Инга, все еще не веря в реальность происходящего.
- Можете, конечно. Но это ничего не даст, - ответила доктор и положила руку Инге на ладонь. - Надо учиться принимать правду такой, какая она есть. И учиться с этим жить.
Инга механически попрощалась и вышла из кабинета.
«Надо учиться с этим жить», - легко сказать, но как???
Инга присела на скамейку в сквере по пути к остановке. Вокруг плескалась весна, яркой зеленью горели солнечные лужайки с веселыми желтыми россыпями одуванчиков. На деревьях бесперебойно прыгали и громко перекликались воробьи. По трассе проносились потоки машин и по той стороне улицы, по тротуару спешили прохожие. Все куда-то шли, ехали и торопились по своим важным и нужным делам. Одна только Инга сидела на лавочке и рассеянно смотрела на пробегающую, проезжающую и проносящуюся мимо жизнь и чувствовала себя уже не у дел. Самым ужасным было осознавать, что всё так и останется – яркое солнце, нарядные клумбы и воробьи на ветках, и люди спешащие, машины, летящие по дороге, вот только самой Инги уже не будет. Никогда. Её не будет, а мир от этого никак не изменится. Всё останется по-прежнему, даже после неё. А как это – смерть? Умереть и больше ничего не чувствовать? А правда – там люди ничего не чувствуют? А вдруг – чувствуют? Вдруг священники не врут и на том свете что-то есть? Что тогда? Надо успеть, хотя бы научиться молиться…
Инга поднялась, повинуясь внезапному порыву, и побрела в храм.
Служба уже давно закончилась. В зале был полумрак, пахло ладаном и воском и в тишине пустующего собора гулко отдавались неуверенные Ингины шаги. Она долго стояла перед распятием, потом осторожно, стараясь не производить лишнего шума, обошла по периметру весь зал, рассматривая каждую икону. Богородице и Николаю угоднику поставила свечи. Как молиться, она не знала, просто попыталась молча поговорить с образом, путаясь и сбиваясь, рассказать о себе. И о постигшем ее известии. Спросить совета, как ей дальше жить. Как научиться с этим жить?
А выйдя из церкви, вдруг почувствовала себя лучше. На душе стало как-то светлее и новость, объявленная врачом, уже не так пугала. То ли правда, храм Божий помог привести хоть немного свои мысли и чувства в порядок, то ли просто уже время какое-то прошло, чтобы несколько свыкнуться с новым положением. Инга даже задумалась, что если бы она еще была с Аликом, стала бы рассказывать ему о своем диагнозе?
Алик… Она впервые за последние два часа подумала об Алике. Словно вспомнила о нём. Даже невольно остановилась от такого открытия – она умудрилась забыть о том, что у неё когда-то был любимый молодой человек! Стоило врачу обрушить на неё известие о страшном диагнозе, как вся жизнь Ингина раскололась, разбилась о приговор. И Инга принялась себя жалеть и скорбеть о непрожитой жизни, чувствовать себя бесконечно одинокой и несчастной в этом огромном и здоровом, живом мире. Она в одиночку переживала свой страх и обиду на судьбу за несправедливость и не заслуженность такого рокового заболевания. А вдруг что-то пойдет не так? Вдруг врачи не справятся и она умрет?
Она вернулась к храму, в церковной лавке попросила, чтобы ей продали что-нибудь, где можно почитать, как правильно молиться и сами молитвы. Служительница внимательно ее выслушала, подобрала пару книг и объяснила, что и как читать, когда и где произносятся те или иные просьбы. Даже объяснила, какие надо читать при болезнях и какому святому молиться.
Удовлетворенная, Инга отправилась в общежитие.
Дальше она пробовала продолжать жить, как раньше, учиться, заниматься повседневными делами и одновременно готовиться к операции. С большим трудом ей удавалось контролировать себя, не впадать в уныние и не плакать. По крайней мере, при людях, и особенно у себя в комнате, в общежитии.
Она прошла все необходимые тесты, сдала повторные анализы и ее включили в лист ожидания. В середине апреля ей назначили день операции и предложили с понедельника лечь в клинику. Тогда ей пришлось пойти в деканат и сообщить о своей болезни.
А потом она легла в стационар. Никогда раньше Инга не лежала в больнице. Было как-то непривычно и странно оказаться в палате, где кроме неё еще три женщины ждали свои операции и переживали, боялись и сами себя уговаривали, что «всё будет хорошо». Только Инге казалось, что из её жизни что-то очень важное ушло. Словно из неё выкачали воздух, но она ещё продолжала почему-то болтаться и путаться под ногами, не сдуваясь окончательно и не надуваясь заново.
Накануне назначенного дня она очень боялась, с ужасом думая, что проживает последние сутки в своей жизни. И хотелось, чтобы этот день прошел как-то особенно. Но как? В больнице? Где все вокруг – такие же, товарищи по несчастью, все с удушающими диагнозами, где рак отличался только местом своей дислокации и еще какими-то непонятными, чисто врачебными подразделениями – фолликулярный, папиллярный или медуллярный рак.
Утром к ней в палату пришла медсестра, сделала укол. Ингу бросило в жар от страха. Медсестра велела раздеться и перелечь на каталку, накрыла Ингу по горло простынёй. Ей стало сразу очень холодно, так холодно, что застучали зубы от страха. Но медсестра погладила ее по руке, уговаривая, что сейчас подействует реланиум и ей полегчает. Но легче никак не становилось. Пришла ещё одна сестричка. Вдвоем они вывезли Ингу на каталке из палаты и покатили по длинному коридору к лифту. В непривычном положении, снизу она разглядывала мелькающие двери и перила вдоль всего коридора, и сознание ее нервно фиксировало все неровности и шершавости длинного деревянного поручня. Почему-то именно сейчас стало очень важно следить за сменяющимися интерьерами и людьми в однотонных светлых робах.
Ингу подвезли к какому-то входу и оставили в коридоре. Мозг ее уже начал тонуть в вязком сиропе сознания, размазывая страхи, как глину по бетону нависшего над ней настоящего. Она отстранённо думала о предстоящей операции и об Алике. Судя по всему, реланиум уже действовал, потому что тревога и ужас сменились холодным спокойным созерцанием того, что с ней дальше делали. А ее ввезли в операционную и переложили на стол. Большой многоламповый светильник расположенный прямо над ней, отражал ее распятое бледное тело.
В какой-то момент Инга обнаружила, что кроме неё в операционной никого нет. И она даже начала продумывать пути побега. Вот если сейчас острожно встать и на цыпочках, пока никто не хватился, скрыться за соседней дверью – может, удастся избежать саму операцию? Хотя, как идти, она же совсем голая! А там – люди… Наверное, поэтому всех сначала догола раздевают – чтобы пациенты не сбегали с операций. Эта догадка отбила все упоительные желания укрыться и спастись. Потом снова появились люди и начали суетиться вокруг впавшей в меланхолию Инги. К ней начали подключать какие-то провода, вводить в вены катетеры и ставить капельницы. Сознание закачалось и медленно поплыло. Голос склонившегося над ней анестезиолога размеренно и спокойно стал объяснять, что с ней будет, просил ее считать, и Инга даже послушно принялась перечислять цифры. Но сознание провалилось в водоворот и понесло стремительно и необратимо в новую, цветную и другую реальность.
Вынырнув из яркого и ирреального мира, Инга увидела странные однообразные лица, спрятанные в масках по самые глаза и сверху увенчанные шапочками. Только узкие полоски без ткани отличались друг от друга разными парами глаз. Все эти пары глаз внимательно смотрели на Ингу и кто-то даже с ней разговаривал. Только до неё не сразу дошел смысл этих слов. Тут она заметила, что ей сильно мешает трубка, торчащая из ее горла. Но чьи-то руки очень ловко и быстро выудили эту трубку из раскрытого Ингиного рта, и ей сразу стало легче дышать. Только сильно заболели челюсти. И гортань стала саднить. Врач ее успокоил, что это быстро пройдет. Несколько вопросов – ответов и ее снова переложили на каталку и повезли из операционной. Она с удивлением осознала, что она - жива! И у неё даже ничего не болит! Радость и покой разлились по всему Ингиному телу и она, наконец, перестала бояться и волноваться.
Каким-то образом, Алик узнал об этой операции. И когда Ингу вернули в палату, бледный, осунувшийся и такой родной Алик уже ждал ее, испуганно вглядываясь в Ингины глаза. «Не покидай меня!» - тихо попросил он, и взял ее за холодную руку. У неё болело горло, и кружилась голова. Но она не могла оторвать глаз от его лица. Как же она соскучилась! До боли знакомые и родные черты – нос, губы, волевой подбородок и светлые, бездонные глаза! Алик стиснул ее руку и хрипло пообещал, что больше он ее никуда не отпустит. Никогда.
Он остался ночевать у ее койки, боясь за Ингу и переживая за неё, прислушиваясь к ее дыханию и подскакивая при каждом ее движении. Алик долго расспрашивал врача про послеоперационный период и последующие предстоящие курсы лечения. И потом, в другие дни он старательно учился ухаживать за онкобольной, слушая какие нужно соблюдать ограничения и какие сдавать анализы в последствии. Инга с трудом верила в то, что он и правда здесь. Ей порой казалось, что это просто сон. Что стоит ей проснуться, как она опять окажется одна, совершенно одинокая, предоставленная самой себе и выброшенная за борт жизни трудным диагнозом. Но Алик никуда не исчезал и был абсолютно реальным и материальным, Инга даже протягивала к нему руку и острожно трогала его, желая убедиться в его существовании наяву.
Пережитое потрясение и вынужденное безделье заставили по-иному оценить собственное существование. Провезти ревизию всех своих замыслов и начинаний и оценить результаты исполненных и незавершенных дел. Очень странными показались и отношения с Аликом. Он продолжал ее проведывать, но она до сих пор так и не решила для себя, что же дальше делать. Продолжать прерванные отношения, или ставить точку и искать чего-то нового?
После выписки из больницы Инга вернулась в общежитие и в институт. Там, почему-то к ней отнеслись по-человечески, жалея, что она перенесла рак. Её не выгнали, а разрешили сдавать все задолженности постепенно, когда она поправится. И Инга начала снова ходить на преддипломные лекции и семинары, старательно ведя конспекты и выполняя все задания. Алик продолжал её навещать, приезжая по вечерам в общежитие и как раньше, подолгу засиживался в ее комнате. Только Инга так и не приняла окончательного решения – нужны ли ей перемены в ее личной жизни.
Потом был долгий период восстановления. Первая эйфория удачного операционного вмешательства сменилась затяжной слабостью и апатией. Оказалось, что операция сильно выбила ее из колеи. Потребовалось ещё пройти курс радионуклидной терапии йодом-131. Который оказался тяжелым и сложно переносимым. Её на несколько дней снова положили в клинику в отдельную стерильную палату в изолированном специализированном отделении. Там ей провели изотопное лечение, взяв подписку о добровольном согласии на ограничения в период нахождения в стационаре. Алик даже снял для неё отдельную квартиру, чтобы Инга могла спокойно приходить в себя после выписки из отделения радиойодтерапии. Он регулярно давал ей деньги на жизнь, несмотря на ее протесты. Но в период лечения у неё даже сил не было сопротивляться или спорить с ним, отказываясь от его помощи. В дни процедур она почему-то особенно ненавидела Алика и ей мерещилась его бурная личная жизнь, в стороне от нее. Но Алик все равно очень много времени проводил с ней, мужественно терпел ее плохое настроение и жалобы. Инга мучительно долго выздоравливала. Казалось, что прежние силы и энергия покинули ее навсегда.
Но постепенно и это прошло. Организм окреп, вернулся аппетит и ее снова стали интересовать нормальные человеческие радости. Жизнь потихоньку вернулась и уверенно заполнила собой все клеточки ее тела.
Кое-как она окончила институт, получила диплом и стала называться инженером-технологом дренажных систем. Началась какая-то другая, новая жизнь. Которая потребовала и от Инги внутренних перемен.
Возвращаться в родной город к родителям не хотелось, чтобы не расстраивать маму и не пугать отца. Можно было бы уже пойти работать, но ей так не хотелось выходить из дома и общаться с людьми! Тем более что коллеги сразу начнут расспрашивать о ее жизни, а врать или рассказывать правду не было никакого желания. Ей казалось, что все равно никто ее не поймет и не сможет даже представить себе масштабы ее кризиса. Она отвыкла от общения и от большого скопления людей. Так и сидела целыми днями дома, заперевшись в четырех стенах и жалея себя.
В один из этих тоскливых дней к ней приехал Алик. Он заявил, что у него есть для неё отличное средство, которое ей сейчас очень нужно, и почти силой заставил Ингу переодеться и поехать с ним.
Через час они вошли в квартиру к молодому парню с креативной стрижкой в брендовых джинсах и яркой майке.
- Знакомься, Дима, это – Инга. Покажи ей, что она красавица. А то она совсем перестала верить в себя. – Потом, обернувшись к Инге, представил парня: - Инга, это Дима, он – высококлассный стилист. Доверься ему.
- Привет, Инга, - и Дима ослепительно улыбнулся.
- Здрасьте, - смущенно выдавила Инга и покосилась на Алика, сердясь, что он ее сюда притащил. Но Дима уже взял ее за руку и повел в глубь квартиры, бросив на ходу ее спутнику:
- Ты можешь ехать, мы тут сами. Возвращайся часа через три.
- Как через три? – Инга оглянулась на Алика. Но Дима улыбнулся и как маленькой, спокойно объяснил:
- А ты думаешь, это быстро – создать новый образ и вернуть веру в себя?
- А вы думаете… получится… вернуть веру? - неуверенно спросила Инга, заглядывая Диме в глаза.
- Не «выкай» мне, Инга. Мы все всегда говорим друзьям «ты». А ты теперь тоже станешь моим другом, так что можешь сразу быть на равных, - и он снова открыто улыбнулся
Потом он усадил ее в кресло, торчащее на середине кухни, и долго задумчиво рассматривал Ингины волосы. Он то трогал пряди, то крутил ее в кресле, изучая со всех сторон, словно примерял к ней разные облики. Наконец-то он принял решение и приступил к действию. Он два с половиной часа колдовал над Ингиной головой. Красил общую массу волос, старательно выделяя отдельные пряди и нанося на них другой состав. Затем долго, в несколько этапов смывал краску, равномерно распределяя ее по всей длине и нанося фиксирующие составы, питательные маски и бальзам. Потом была еще сложная стрижка с последующей укладкой. И только когда он полностью закончил, тогда разрешил Инге взглянуть на себя в зеркало.
Из сияющего зазеркалья на неё смотрела стильная, красивая девушка с пышной копной пшеничных волос с выгоревшими на солнце светлыми прядками, небрежно обрамлявшими овал лица и мерцающими по всему объему. Она стала блондинкой! Из обычной серой мышки со светло-русыми невзрачными волосами превратилась в яркую, бросающуюся в глаза девушку. Стилист еще научил ее делать правильный макияж, соответствующий ее новой внешности. И даже устроил ей самую настоящую фотосессию. И только когда она увидела эти новые снимки на маленьком экране фотоаппарата, тогда она вдруг поверила в себя и в свою привлекательность. Инга увидала себя со стороны, как молодую, привлекательную женщину, достойную мужского внимания и даже любви.
Когда за ней приехал Алик, он был восхищен Ингиным преображением и долго хвалил Диму за удачно подобранный образ. Дима только улыбался и давал напутствия как дальше ухаживать за новой прической и когда в следующий раз приехать обновить стрижку и покраску.
Следующим этапом был поход по магазинам. Инга даже решилась сам на этот шаг. Стилист посоветовал ей сменить имидж и отказаться от бесформенных толстовок и джинсов, а перейти на платье. Но первый же бутик вызвал у нее чувство смятения и паники перед разнообразием представленных моделей. Она послонялась вдоль вешалок, перебирая наряды и мучаясь от непонимания, что именно ей нужно выбрать и, как и с чем это все носить. Выбравшись на свободу, подальше от этого обилия модных вещей, она не удержалась и позвонила Диме, спросить его совета. Он с готовностью принялся объяснять какое именно платье ей стоит купить в первую очередь. И в подробностях рассказал, как должно выглядеть это «базовое маленькое черное платье». Успокоившись, Инга вернулась в торговый центр и снова отправилась по магазинам на поиски нужного ей наряда. К концу дня она стала счастливой обладательницей строго облегающего платья по фигуре с коротким рукавом. Помимо него она по совету стилиста приобрела ещё юбку-карандаш и яркую блузку. Очень довольная обновками, отправилась домой.
Начав с одной перемены, уже не могла остановиться и принялась менять все вокруг. Хотелось продолжения. И она все-таки стала подыскивать себе работу. Но работу для неё нашел Алик. У какого его знакомого в офисе освободилась должность менеджера в рекламном агентстве. Её взяли на эту вакансию. И вопреки опасениям Инги, в ее обязанности не входил непосредственный поиск клиентов. Она должна была отслеживать точность исполнения заказа. В ее обязанности входил контроль выполнения всех потребностей клиентов и отстаивание корпоративных интересов в сложных ситуациях. Реклама Ингу очень увлекла. Это оказалось очень интересная и всегда разная, работа. Весь процесс от первоначальной задумки самой идеи подачи товара, до составления слогана и печатной продукции очень увлекли Ингу. Она сама с большим воодушевлением принимала участие в мозговых штурмах и пыталась рифмовать короткие и емкие определения или выискивать удачные цитаты из классики.
С устройством на новую работу к Инге вернулось хорошее настроение.
Однажды днём, после встречи с заказчиком и передачи ему готового макета, Инга возвращалась в офис. Она рассеянно брела в шумной толпе в центре города, преодолевая расстояние от метро до здания, где располагалась их контора. И случайно взгляд зацепился за мелькнувший в людском потоке знакомый профиль. Сердце ёкнуло, словно встрепенувшаяся птаха забилось крыльями о грудную клетку. Инга бросилась следом за стремительно удаляющимся в толпе мужчиной. До боли родной силуэт, широченные плечи и тонкий стан, то выныривали между прохожими, то снова пропадали, перекрытые другими фигурами. Инга мчалась сквозь спешащих куда-то недовольных людей, старалась догнать и остановить того, кто в этот момент ей стал так невыразимо дорог. Все мысли разом растаяли, и осталась только одна единственная: его нельзя упустить! «Не покидай меня!», как заклинание твердила Инга, с мольбою глядя в удаляющуюся спину. Она с трепетом и волнением добралась до перехода, когда загорелся красный светофор и все замерли на краю тротуара, пережидая помчавшийся поток машин. Как жаль, что она не успела! Мужчина, так разволновавший ее, еще на мигающий зеленый пересек трассу и теперь все дальше и дальше отдалялся от Инги, с ужасом следившей за его теряющимся силуэтом в толпе. Когда, наконец, снова зажегся зеленый, Инга бегом рванула через дорогу, стремясь догнать исчезающего мужчину, наверстать упущенное время. Ей в этот миг казалось, что если она его не догонит, то уже никогда и ничего хорошего в ее жизни просто не будет. И теперь было просто необходимо ухватить и удержать своё ускользающее счастье.
И она его догнала. Даже протянула руку и коснулась плеча, из-за чего мужчина сразу вздрогнул и обернулся. Инга моментально застыла, в недоумении разглядывая совершенно чужое лицо незнакомца. Он тоже остановился и вопросительно уставился на Ингу:
- Вы что-то хотели?
- Нет… Извините… Я обозналась, - разочарованно залепетала Инга и поплелась от него прочь.
- Жаль, - мужчина пожал плечами и еще долго смотрел в след удаляющейся девушки.
Инга вдруг отчетливо поняла, что она гналась за призраком Алика… Это именно его образ так встрепенул и разволновал ее душу, подняв с самого дна давно позабытые чувства и дорогие сердцу воспоминания. Это ее болезнь все обесцветила и свела на нет не только отношения, а даже само понятие любви. Она за длительным и мучительным лечением успела позабыть как это здорово, когда кровь горячей волной пульсирует в жилах и сердце то несется в бешенном ритме, то замирает от волнения и страха быть не любимым, не желанным, не нужным… И как это здорово – просто жить и любить! Ждать и радоваться встречам с одним единственным, дорогим и близким душой и телом, самым лучшим мужчиной на свете! И как давно у неё всего этого не было!!!
Инга сидела на низкой оградке газона, отделявшей тротуар от ревущего потока машин. Мимо так же неслись прохожие впереди неё, а сзади, за разделительной полосой травы с равномерным гулом пролетали автомобили. Только Инга сидела и с удивлением переживала открывшееся ей новое чувство. Её душа не выгорела вместе с раковыми клетками, не распалась, а снова проросла робким неуверенным побегом новой любви. Любовь новая, а любимый – старый…
И Инга полезла в сумочку за телефоном. Всё так же задумчиво, прислушиваясь к своим ощущениям, она набрала знакомый номер и стала слушать гудки в трубке, ожидая ответа. Ей показалось, что прошла целая вечность, пока наконец он ответил.
- Алло. Инга? Что-то случилось? – разом встревожился Алик. Ведь она ему так давно сама не звонила!
- Да, случилось, - немного помолчав, согласилась Инга. – Я тебя люблю.
- Правда?! Ты где??? Я еду!!!

Оказалось, что тогда, в период их совместного проживания, Алик действительно много работал, хватаясь за любые предложения, чтобы накопить денег на первый взнос в ипотеку. Он так мечтал о собственной квартире, куда он сможет привести молодую жену Ингу, и где они смогут рожать и растить своих детей… А она скандалила она с ним из-за сбоя гормонов в больной щитовидке. После устранения проблемы к Инге вернулся ее обычный хороший характер и доброжелательность.
Через два с половиной года Алик с Ингой праздновали рождение их первенца в собственной новой квартире. А еще через пять лет у них родилась дочка.