За окном моросил мелкий дождик и словно приглашал прогуляться в лес за грибами. А я сидела в кабинете напротив Данилова без всякой надежды вырваться отсюда пораньше. Неплохо и в самом деле на выходном выбраться в лес, если Мария согласится поехать. Заодно с мамой моей познакомится. Думаю, два преподавателя быстро найдут общий язык. Мои мысли прервал звонок служебного телефона. Друг Виталька неожиданно позвонил в рабочее время и решил поинтересоваться, как идут дела. Пожаловался, что отец совсем плох. Рассказал, как он на руках носит отца в ванну, и там они вдвоем с матерью моют его. Я ему искренне посочувствовала. Работой Виталик не очень доволен, рано или поздно перейдет в адвокаты. Система предъявляет свои требования, а это его тяготит. Иногда мне кажется, что наша система – безжалостный монстр с тысячами щупалец. К кому прикоснется, тот и погибает: либо морально, либо физически. Виталик предложил сходить как-нибудь вечером в кафе. Я согласилась при условии, что мы пойдем туда в воскресный день. Напоследок он заметил, что по телефону у меня голос как у пятнадцатилетней девушки и повесил трубку, не дав возможности возразить. Вот же обязательно надо брякнуть гадость…
    Телефон зазвонил снова. Я прокашлялась для придания голосу солидности и подняла трубку.
– Участковая Лилия Сергеевна Касаткина вас слушает.
Я всегда так представляюсь по телефону. Возмущенная женщина на другом конце провода пожаловалась, что ее достал сосед, включающий музыку в четыре утра. Я записала фамилию, адрес в журнал, пообещала скоро приехать и разобраться. Предупредила Данилова, что еду на задание и отправилась на улицу Транспортную.
    Я нашла нужный дом и поднялась в восемнадцатую квартиру. Дверь мне открыла интеллигентная и миловидная женщина средних лет в очках. Внешне она напоминала школьную учительницу.    
– Здравствуйте, гражданка Кушелевская. Я помощница участкового Лилия Сергеевна Касаткина. Вы к нам обращались с жалобой на соседей?  – поинтересовалась я и показала свое удостоверение.
    – Конечно, обращалась! Сил моих нет уже – которое утро придурок из девятнадцатой нашей семье выспаться не дает! – моментально зашлась она от возмущения.
    – Понятно, будем разбираться, – сказала я и постучалась несколько раз в девятнадцатую квартиру.
    Послышались быстрые шаги, дверь отворилась, и на пороге возник молодой мужчина лет тридцати пяти. Увидев соседку Кушелевскую в сопровождении незнакомого человека в форме полиции, он скорчил недовольную гримасу.
    – Что вы хотели от меня? – спросил он раздраженно, очевидно догадавшись, зачем я пришла.
    – Хотели узнать, почему пытаете жильцов громкой музыкой по ночам, – ответила я.
    Кушелевская, спрятавшись за мою спину, выкрикнула:
    – Да, я на вас пожаловалась! Я, между прочим, хирургом работаю и на операции обязательно должна приходить выспавшаяся!
    Молодой человек встал в позу и заявил:
    – Включал и буду включать! Я тоже просыпаюсь в четыре утра и не могу выспаться, потому что бабка из двадцатой свой телевизор на всю катушку врубает! Сто раз говорил ей, а она ничего не понимает.
«Да… замкнутый круг», – подумала я и надавила на кнопку звонка двадцатой квартиры. 
Никто не отозвался. Подождав немного, я решила постучать. Наконец перед нами появилась бабуля «божий одуванчик» лет восьмидесяти.
– Здравствуйте, бабушка, – поздоровалась я, – почему вы телевизор с громким звуком по ночам смотрите?
– Так сериал «Клон» же показывают в это время, – ответила она ангельским голосочком.
– Да смотрите ваш «Клон» сколько угодно, но потише разве нельзя сделать?
– У меня всего-навсего восьмерочка! – обиженно возмутилась бабуся.
– Какая восьмерочка? – не понял никто.
Она сделала приглашающий жест, и мы втроем зашли к ней в квартиру. Престарелая любительница сериалов взяла пульт и включила телевизор. Затем нажала кнопку громкости и на экране показалась графическая шкала из шестнадцати кубиков.
– Вот на восьмой и ставлю, – объяснила она нам непонятливым.
Судя по громкому звуку  – бабуля глухая. Надо принимать какое-то решение.
– Бабушка, может вы ночью будете в наушниках свой «Клон» смотреть? Телевизор действительно орет на весь дом, а людям спать надо. Уважайте их хоть немного. Иначе придется протокол составить и штраф вам выписать.
– А в них хорошо будет слышно? – засомневалась она.
– Хорошо, очень хорошо, – кивая головой, уверил сосед.
– Так у меня нет их. Пенсию получу, тогда куплю. Только не знаю какие.
Я повернулась к молодому человеку и попросила его:
– Мужчина, не пожалейте трехсот рублей, купите соседке наушники. Покой и мир сразу воцарятся в вашем доме.
– А почему я должен деньги тратить? – не согласился он и зачем-то спрятал руки за спину, как будто купюры лежали у него в ладонях.
– Лилия Сергеевна, я куплю, – произнесла Кушелевская и метнула в сторону соседа презрительный взгляд.
Многие мужчины боятся показаться женщинам мелкими и ничтожными. Вот и сосед после слов Кушелевской спохватился и принялся предлагать свои услуги:
– Не нужно, я прямо сейчас сбегаю в магазин. Выберу самые прочные и удобные, а то вдруг возьмете некачественные. И бабушку научу ими пользоваться.
Глобальный конфликт исчерпан, жильцы вроде довольны. У меня поднялось настроение: хорошо, когда все получается. Обычно редко удается решить проблему сразу. Кстати, жалобы по поводу шума соседей у нас на первом месте по количеству среди остальных.

А на следующий день произошло очень неприятное событие. Утром меня вызвали на улицу Песчаную составлять протокол на скончавшуюся старушку. В дальнейшем сведения о покойниках поступают в единую базу данных МВД  и обновляются. Мы должны убедиться, что человек умер естественной смертью. Если возникали сомнения, то свидетельство о смерти выдавали лишь после вскрытия. Только я захлопнула папку с заполненным протоколом, как из сумочки запищал сотовый. Мелодия подсказала, что звонил Данилов. Я установила разную музыку для ключевых вызовов, чтобы не путаться.
– Лиля, ты где находишься? – обратился он несколько возбужденно.
– У покойника на Песчаной.
– У нас ЧП, срочно приезжай на Чкалова 2. Это там, где баба Лиза живет, только третий подъезд.
Данилов быстро отключился, и я ничего не успела спросить. Пока я раздумывала, держа телефон в руке, он снова зазвонил. На сей раз звучала группа Queen, а значит – Меркушева. 
– Лиля, у нас ЧП. Надо ехать на Чкалова. Ты где? – спросила Маша.
– Про ЧП доложили несколько секунд назад. Я на Песчаной нахожусь.
–  А я на Вокзальной, забери меня отсюда, а то автобусы в этом районе плохо ходят.
– Жди…
     Я приехала к нужной остановке. Издалека высокая и стройная Мария эффектно выглядела в форме. Она залезла в машину и сказала:
    – Давненько у нас ЧП не происходили, а что там случилось, я по телефону не поняла.
 
Через десять минут мы въехали во двор на улице Чкалова. Возле третьего подъезда сгрудилось несколько машин: три патрульные «девятки», «уазик» и две «десятки». Явно произошло что-то неординарное. Я припарковалась чуть поодаль от них. Мы с Марией почти одновременно вышли из машины и захлопнули двери. К нам тут же подбежал Данилов. 
– Что произошло, Андрей? – с ходу спросила Мария.
– Пропала маленькая девочка, три годика, зовут Люба. Вышла из дома и через пять-десять минут исчезла, – ввел он нас в курс дела. – Бежевое платье, синие сандалики, волосы короткие, русые. Фотография у майора Мельникова.
До нас донесся плач. Я повернулась в сторону звука и увидела на лавке возле подъезда молодую женщину. Судя по рыданиям, она и есть мама пропавшей девочки. Незнакомый майор сидел рядом и пытался успокоить ее, но безуспешно.
– Я что-то не пойму, объясните подробно, как такой маленький ребенок оказался на улице один? – попросила я Данилова.
– Они собирались в поликлинику на прививку. Дочка вышла из квартиры первой, а мама не увидела ключ в дверях и кинулась искать его в комнатах. Она всегда оставляла ключ в замочной скважине, поэтому не могла сразу сообразить, куда тот подевался. Не найдя, она подумала, что ребенок, возможно, прихватил его с собой. Она быстро выскочила на улицу, но дочь словно испарилась. Пришлось звонить в полицию. Одна из наших машин сразу приехала, буквально через каких-то две минуты. А следом и другие подтянулись. Но уже час прошел, а девочки нигде не видно.
– Странно как-то… – произнесла я. – Может ее похитили? Выкуп потом затребуют.
– Пока нет информации о похищении, мы должны ее искать, – объяснила Мария.
В этот момент из подвального помещения вышли Юля Самойлова, Гена Приходько и еще один незнакомый сержант. В руках они держали фонари, а их одежда была перепачкана пылью. 
– Везде обыскали, нет нигде, – сообщила Самойлова.
– Ищите на чердаках, обойдите подвалы ближайших домов, – приказал им какой-то капитан.
– Чердаки на замках, операцию «Антитеррор» же проводили, – пожаловался сержант.
– Сейчас в ЖЭУ позвоню, откроют,– пообещал Данилов.
– Нам-то чем заниматься, Андрей Леонидович? – спросила я.
– Идите по домам, опрашивайте: кто что видел. Если разрешат зайти, то проверьте все досконально. Заглядывайте в шкафы, на балконы, под кровати. Кто не разрешит, записывайте на листочках номера квартир; кого нет дома или не открыл, тоже помечайте, после разберемся.
– Мы за сутки весь двор не обойдем: шесть домов по периметру, в одном вообще сто двадцать квартир, – сказала я. 
Данилов покрутил головой по сторонам, выхватил взглядом Юлю и крикнул официальным тоном:
– Сержант Самойлова! Я направляю вас в качестве помощи этим сотрудникам. Командира вашего предупрежу. Ответственной назначаю лейтенанта Касаткину. Она организует вам работу. Ясно?
– Ясно! – ответили мы.
Признаться, я от неожиданности растерялась. Почему он выбрал меня? Ведь Мария старше по званию, по идее она должна быть главной. Я в опорном без году неделю работаю да еще и стажер… Приказы, как известно, не обсуждают. Назначил – значит доверяет. 
Мой мозг заработал с удвоенной скоростью. Я достала из сумки планшет, включила его и оформила таблицу в программе «Эксель» на шестьдесят строчек.
– Что ты делаешь, Лиля? – спросила Мария удивленно.
– Каждая из вас возьмет несколько листов и ручку. После проверки запишете номера и фамилии владельцев. Информацию о подозрительных предметах тоже зафиксируйте. А я потом систематизирую данные и обработаю. Особое внимание к тем квартирам, где окна выходят во двор.
– Ну ты даешь! – произнесла она с уважением. – И голос-то какой стал… властный как у полковника Корягина.
Я ничего не ответила на это. Мы разделились: Мария пошла в первый подъезд, я во второй, а Юля в третий, где жила Любочка. К моему удивлению люди отнеслись с пониманием, никто не вредничал, несмотря на то, что я заглядывала даже под кровати и в платяные шкафы. Некоторые стеснялись беспорядка, царящего в комнатах. Не подготовились. Я обошла первый этаж и поднялась на второй. Постучалась к бабе Лизе, но там тишина. В двух следующих тоже никого не было, может на работе или вообще не живут. Вот квартира знакомого по школе то ли Балакова, то ли Балашова. Игорь оказался дома. Опершись рукой на косяк, он вопросительно уставился на меня.
– Здравствуйте, я ваша участковая. Примерно около часа назад пропал ребенок, девочка трех лет. Хотелось бы узнать, может вы из окна или с балкона что-нибудь видели?
– Нет, я не подходил к окну. Мои отпрыски ушли примерно час назад, я их проводил и за телевизор уселся.
– То есть вы проводили их до какого-то места, а потом вернулись домой?
– Вы меня неправильно поняли – проводил до дверей. Они же не малыши, самостоятельно дойдут куда надо.
– Ясно. А можно вашу квартиру осмотреть? Сами понимаете…
– Да, пожалуйста, проходите, – утвердительно кивнул он. – Конечно, понимаю – ребенок дело серьезное. Как вообще родители умудрились ее потерять?
Я вкратце рассказала, и он в ответ горячо возмутился:
– И  чем эти непутевые мамаши думают?! Задницей что ли? То идут по пешеходному переходу и по телефону болтают, а ребенок из санок на проезжую часть выпадет, а они шагают и хоть бы хны. То выскочат вперед, а ребенка в лифте оставят, а тот не знает, как выйти.… Дебилизм сплошной, бабье тупое блин… Бесят они меня иногда!
В другое время я бы ему ответила на этот отвратительный выплеск в адрес женщин, но сейчас дорога каждая секунда. Я обошла три комнаты, заглянула на балкон, на кухню, в туалет. По моей просьбе Игорь раскрыл платяные шкафы. Ничего подозрительного.
– Извините за беспокойство, – сказала я и записала его фамилию. Игорь Балаков оказывается.
– А  не скажете, кто проживает в двадцать шестой и двадцать седьмой? Достучаться не могу, – спросила я.
– В двадцать седьмой Милованов Сашка с женой и сыном. Но они сейчас на работе. Сын тоже работает, взрослый. После пяти появятся. А здесь бабка Иванцова, она всегда дома, редко когда выходит.
– Почему же она не открывает? – удивилась я.
– Стучаться не умеете, глухая она, – ответил Игорь и несколько раз сильно ударил кулаком по двери. «Бах-бах» пронеслось по подъезду.
 – Иду… иду… – послышался из глубины квартиры ее голос, затем шарканье приближающихся старческих ног.
Потом началось: «А?!. Что?!. Не слышу!». Все горло свое содрала. Игорь, скрестив руки на груди, стоял рядом и посмеивался над моими стараниями докричаться до бабуси. Я зашла к ней домой и огляделась. Балкон у бабки, похоже, не открывался со времен царя Гороха. Я не стала его проверять. Подозрительных мест больше и не было. Скудная обстановка, даже спрятаться негде. Я попрощалась и вышла, а бабуля закрыла за мной дверь. Я облегченно вздохнула. Столько времени зря потеряла, но хоть не придется теперь кричать. Я еще раз позвонила к бабе Лизе. Со стороны послышался шорох и лязг замка. Неугомонный сосед Балаков опять появился на лестничной площадке.
– Бесполезно, она у дочери в деревне и приедет обратно не раньше чем через две-три недели, – сказал он. – Пенсию получит и сразу назад умотает.
Черт, не повезло, так не повезло. Ведь баба Лиза никогда не пропустит, что у нее во дворе делается: ни один мужик в кепке или без оной не укроется от ее любопытного взгляда. А тут, как всегда – закон подлости – укатила отдыхать…
– Когда она уехала? – расстроено спросила я.
Игорь наморщил лоб, пытаясь вспомнить.
– Три или четыре дня назад. Как-то не присматривался.
– Ясно. Всего доброго! – вежливо поблагодарила я.
Я поднялась на третий этаж, а Игорь ушел к себе. В двадцать девятой меня встретил худощавый мужчина лет шестидесяти с беспокойным и бегающим взглядом. Услышав, что я хочу пройти внутрь, он скривился, но все же уступил. Двухкомнатная квартира, окна выходят во двор, балконная дверь распахнута. Может, он что-нибудь приметил? Он ответил, что выходил на балкон недавно и видел полицейские машины, а больше ничего. Я тщательно осмотрела его жилище. Даже заглянула под кровать и в старый большой ящик в кладовке. В нем лежали столярные и плотницкие инструменты. Во время обыска мужчина находился в довольно нервозном состоянии и ходил за мной по пятам. Я обратила внимание на самодельную антресоль в коридоре.
– Открывайте, – строго приказала я ему.
– Там ничего нет, честно вам говорю. Только банки…
Я почувствовала, по какой-то причине ему не хочется, чтобы туда заглядывали. С угрожающим видом я сделала шаг назад и потянула руку к кобуре, которую позаимствовала у Данилова. Мужчина не знал, что у меня там спрятан батончик «Сникерса» и тут же сдался, принес маленькую стремянку и распахнул дверцы. Следя за ним краем глаза, я влезла по ступенькам и осмотрела полки. Пыль махом забила нос, и я начала чихать. На антресолях лежали: ружье охотничье в чехле, стеклянные банки и рыболовная сеть.
– Документы на ружье есть? – спросила я, чихнув еще раз.
– Сейчас покажу… секундочку… – засуетился он, побежал к серванту, раскрыл дверцу и принялся рыться в бумагах.
– Я позже составлю акт и передам в административную комиссию. За нарушение правил хранения огнестрельного оружия. Ружье должно быть в сейфе. Получите штраф.
– Зачем нужен сейф? Я один живу, – недоумевал он. – Участковый Данилов знает про ружье, он приходил как-то и никаких замечаний ко мне не было. 
– Я вам не Данилов, а порядок один для всех, – произнесла я металлическим голосом и сама удивилась, откуда он у меня появился? Наверное, от ответственности. А может я из тех людей, кому давать власть категорически противопоказано?
Я слезла с лесенки, и мужчина протянул разрешение на охотничье ружье. Его рука подрагивала.
– Что у вас руки так трясутся? – еще строже спросила я. – Вы нервничаете?
– Я сердечник, а это дрожание – тремор называется, врач так объяснила. Давно он у меня, лет десять точно, работу пришлось даже из-за этого поменять. Я и охотился тысячу лет назад. Ружье держу на всякий случай, – оправдывался он, а руки стали трястись еще сильнее.
Я записала на всякий случай его данные – Николай Иванович Холодов – и ушла. В следующей квартире обитал пузатый дяденька в очках. По-видимому, я оторвала его от обеда. Хрустя во рту огурцом, он равнодушно выслушал мое вступление, потом спросил: 
– Ордер на обыск есть?
– Нет, но мы надеемся на… – попыталась я сказать.
    – Будет – приходите, – недослушав, он захлопнул дверь. Так, помечаем…
    На пятом этаже в двух квартирах на стук никто не ответил, в третьей пожилая женщина безропотно пропустила меня для досмотра, но она тоже не видела, что произошло на улице. Оставалось проверить последнюю. Я позвонила. Открыла молодая девушка на вид чуть старше меня. Внимательно выслушала и пригласила войти. Помимо нее в квартире находились муж и ребенок лет семи. Они без лишних разговоров показали шкафы, балкон, а сынишка услужливо распахнул дверь кладовки. Попутно я заметила наличие компьютеров во всех комнатах и двух ноутбуков на кухне. Я тоже люблю эти вещи, они меня приводят в экстаз. Как только появились смартфоны, я сразу отдала свой сенсорный телефон последней модели маме, а себе приобрела новинку цифровой техники.
    – Маленькая девочка, ужас! –  искренне и эмоционально сокрушалась девушка. – У нас окна на другую сторону, не знаем, чем помочь вам. 
    – Я знаю, что делать! – заявил ее муж. – Сейчас через социальные сети привлечем волонтеров. Вы согласны? Мы с Ритой все организуем.
    О волонтерских движениях я слышала не раз, но лично ни разу не участвовала. Решила по телефону выяснить у Данилова – надо или нет?
    – Не люблю эти стада баранов, порой только мешают работе. С другой стороны, сил у нас мало, а результатов нет никаких… – ответил мне Данилов. Потом, подумав несколько секунд и перемолвившись с кем-то из сотрудников, он сказал: – Черт с ними, майор Мельников согласен. 
    Получив разрешение, парень с девушкой уткнулись в компьютеры, а я спустилась вниз. На улице стояла только Мария, а Юли нигде нет.
    – Давно закончила? – спросила я.
    – Только вышла.
    – Что-нибудь подозрительное заметила?
    – Нет, хотя многие жильцы нервничали. Сама посуди – как бы ты себя чувствовала, если бы кто-то пришел к тебе домой и начал заглядывать во все углы? Квартиры я досконально осмотрела. В четырнадцатой самогонный аппарат в кладовке приметила, но не стала шум поднимать. Не до этого сегодня.
    Мария отдала листок с результатами, и я быстро начала вносить в колонки данные, не забывая отмечать подозрительное поведение жителей. На планшете вводить информацию неудобно, и я вспомнила о лежащем в моей машине служебном ноутбуке. Сбегала за ним, запустила, перекинула файл и быстро закончила работу с первыми результатами проверки. Тут появилась Юля, но не из того подъезда, куда ее посылали, а из первого подъезда примыкающего соседнего дома.
    – Девки, офицеры, блин, вы что там? Спите что ли? Я уж два подъезда закончила! – недовольно воскликнула она. 
    Мне стало неловко за собственную нерасторопность. К нам подошел Данилов, и я показала результаты проверок. Он забрал листочки и отправился к тем, кто не пустил нас в квартиру. Неожиданно к Юле подбежал командир роты ППС и начал орать:
    – Самойлова, что ты себе позволяешь?! Почему люди на тебя жалуются?
    – А что они ордера просят? Я показала им дубинку и спросила: «Вам сейчас выписать или позже?».
Мы с Машей украдкой переглянулись и улыбнулись. Пока они ругались, я перекинула Юлины результаты в таблицу. У нее в списках действительно не оказалось тех, кто не разрешил ей пройти в квартиру без ордера. Мария наклонилась к моему уху и прошептала: «Вот тебе и Сейлор Юпитер готовая». Я неопределенно пожала плечами. Макото Кино выглядит по-другому. У нее вьющиеся каштановые волосы собраны в высокий хвост и перехвачены резинкой с зелеными шариками. Понимаю, конечно, что настоящая Макото живет в придуманном аниме, а здесь реальность…
Мария кое-что вспомнила и толкнула меня легонько в плечо:
– Я как-то маленькая в три годика взяла куклу в руки, вышла из дома одна и отправилась к тетке. Далеко, за три километра пешком. Захотелось с двоюродной сестренкой поиграть. Мама сразу в милицию позвонила. Задержала меня пожилая продавщица кваса. Ей показалось подозрительным, что такая маленькая пигалица без родителей уверенно топает по проспекту. Она тут же тормознула меня и сообщила в дежурную часть. Надо узнать, не пустился ли ребенок в самостоятельное путешествие, как я в детстве?
Мы подошли к родителям Любочки. Измученная мама уже не плакала и сидела бледная с искаженным тревогой лицом. Рядом с мрачным видом ее муж в форме охранника какой-то фирмы.
– Звонила я… сразу… ни к кому она не приходила, – ответила она, тяжело вздыхая.
– Это не важно, ребенок мог перепутать подъезд, –  не согласилась я.
 Под диктовку я записала адреса родственников и знакомых, у которых они были в гостях за последние две недели, и отдала листочек ППСникам, отправив их на поиски. Не исключено, что Любочка просто не помнит в какой подъезд нужно попасть и ждет во дворе. Позже отчитались – безрезультатно.

 Через два часа, обследовав очередной подъезд, я вышла во двор и увидела там беседку со столиком внутри. Вокруг нее был обмотан транспарант, изготовленный из рулона обоев с надписью «Штаб по поиску Любы Стрельниковой». Понемногу к ней подходили неравнодушные люди самых разных возрастов: от подростков до довольно пожилых мужчин и женщин. На столике стоял ноутбук, за которым сидела знакомая мне пара – девушка Рита с мужем. Там же майор Мельников объяснял добровольцам, что следует предпринять и где искать. Несколько человек, выслушав его, отправились в рощу за домом.
Прошло полдня, и наша троица порядком устала. Юля по-прежнему опережала нас по количеству осмотренных квартир.
– Как у тебя так получается? – поинтересовалась я.
– Очень просто. Стучусь. Когда мне открывают, я, пошлепывая дубинкой по ладони, захожу в прихожую. Люди испуганно пятятся. Я прохожу дальше и оказываюсь на середине комнаты, окидываю ее взглядом и объясняю хозяевам, зачем пришла.
– Юля, это неправильно. Нужно завоевать доверие сначала, а то вдруг тебе не расскажут, если заметили что-то подозрительное, – сделала замечание Мария.
– Эх, офицеры, офицеры… – тихонечко напела Юля. – Все я правильно делаю. Я произношу волшебные слова: «Трехлетняя девочка – маленькая такая, совсем маленькая – пропала. Мама плачет. Отец за сердце хватается». Люди сразу приходят в себя от испуга и начинают помогать.
– И чем помогли? – недоверчиво спросила Мария.
– Одна гражданка сообщила, мол, видела мужчину – шел через двор и за руку вел девочку. Ребенок капризничал и не хотел идти…
– Почему ты не сообщила нам об этом?! – мгновенно возмутилась я до глубины души.
– Да потому что у той девочки волосы черные до плеч и красная панамка на голове, а у Любочки коротенькие и шапочки на ней не было. Та девочка одета в розовое платье, а Любочка в бежевое. Нашлась еще пара свидетелей на разных этажах, они это подтвердили, да и девочка старше трех лет выглядела. Так что не надо наезжать, я работаю правильно.
Не знаю почему, но мне опять стало стыдно. Юле вон трое рассказали о девочке, пусть не о Любочке, но хоть какой-то сдвиг с мертвой точки,  а у меня ноль…
 Спустился вечер, потихоньку стали загораться огни в окнах. К волонтерам присоединились люди из квартир, которые я проверяла. Игорь Балаков тоже подошел и расспрашивал у руководителя поисков, куда надо идти. Мне он показался уж больно высокомерным, никак не думала, что он выйдет помогать. Пузатый дяденька, требовавший от меня ордер, сидел на лавке с безучастным видом и щелкал семечки. Ни шум, ни снующие туда-сюда люди ему нисколько не мешали. Данилов как-то сумел надавить на него и проникнуть в квартиру. Пригрозил наверно чем-то… 
Я заметила, как к волонтерскому штабу некоторые подошли с собаками. Собаки – друзья человека! Они помогут! Я бросилась к беседке и обратилась к Мельникову:
– Товарищ майор! Пусть собаки по следу найдут девочку, тут же есть наверно ищейки?
– Лейтенант! Вы считаете себя умнее других? – раздраженно ответил майор, смерив меня презрительным взглядом. – Кинологи проверяли еще днем, пока вы по квартирам ходили. След обрывается у первого подъезда.
Значит, она прошла от третьего до первого, а там либо похититель проезжал мимо на машине, либо он вышел из другого дома, углового. Я высказала эту мысль вслух, но майор скривился, будто наелся лимонов, и ответил еще более раздраженно:
– Лейтенант, я мужчина, а вы баба, вздумавшая меня учить. Могу добавить: дом давно тщательно проверяют и посты ГАИ по всему городу выставлены. Лучше продолжайте выполнять свои обязанности, я вполне могу обойтись без ваших дурацких советов.
У меня чуть слезы из глаз не брызнули от его хамства, еще и «бабой» назвал… Да, он мужчина, устал, мы должны понимать и сочувствовать ему, а он будет крыть последними словами и вытирать об нас ноги. Можно подумать, мы не устали – с самого утра здесь.
Нам осталось проверить последний дом в этом дворе и опять идти по тем адресам, где люди отсутствовали, когда мы приходили к ним в первый раз. И так по кругу…
– Маш, – вспомнила я. – А младшенький твой в садике, как же он? 
– У него есть старший брат, если я задерживаюсь, он его всегда заберет и накормит. Для того чтобы сварить пельмени особого соображения и умения не нужно. Не беспокойся.
Надо передохнуть, посидеть на лавочке. Мы хоть и не бегаем, но  весь день на ногах. Десяти минут определенно хватит для восстановления сил. Тем временем к беседке штаба провели электричество и подключили фонарь. Волонтеры пообещали, что будут дежурить круглосуточно, пока не найдут. Юлю вызвали по рации, она ушла к ППСникам и вернулась с пакетом.
– Вот помощь голодающим ребятки мои подвезли, – сообщила она. – Перекусим по-быстрому…
Мы в ускоренном темпе принялись жевать теплые пирожки и запивать кефиром. Полагаю, у Самойловой слаженный коллектив, где друг о друге заботятся. Мимо нас шла женщина лет сорока пяти. Заметив, что мы ужинаем, она остановилась и разразилась недовольной тирадой:
– Уселись, принцессы… девочка потерялась, все ищут, а они сидят и пирожки лопают… морды бессовестные! И за что налоги платим?
Юля перестала жевать, побагровела и поставила кефир на лавочку… Я поняла – надо срочно что-то предпринимать.
– Сержант Самойлова, отставить. Сядьте и не обращайте внимания, – строго приказала я.
Выплеснув гадостей, женщина как ни в чем не бывало направилась к штабу. Помогать будет…
– Сука екарная… – в сердцах пробубнила Юля ей вслед.
– Юля, ты первый день в полиции работаешь? Ни разу помоями не обливали? Давно привыкнуть пора. На каждого реагировать себе дороже, – выговаривала ей Мария.
В какой-то момент я почувствовала на себе чей-то взгляд и резко подняла голову. Мужчина из соседнего дома стоял на балконе и смотрел на меня. Холодов – вспомнила его фамилию. Глаза наши встретились, он отвернулся и ушел. Скользкий и неприятный тип. 
Время идет, а о пропавшем ребенке до сих пор ничего не слышно. Для обследования домов в соседних дворах подключили еще два десятка полицейских. В одной из квартир я обнаружила девочку, похожую на Любу Стрельникову. На всякий случай я не только просмотрела документы, но и расспросила ребенка: «Как зовут папу? Как маму? А тебя?». Девочку звали Таня. Молодые родители таращились на меня с ужасом, опасаясь, что я отберу у них дочку. 
Еще через час мы закончили обход всех домов, и я отдала последние результаты Данилову. Он сложил листы себе в папку и сказал:
– Самойлова возвращается к своим коллегам. Мы с тобой, Лиля, пойдем обрабатывать данные в штаб. Мария, ты можешь ехать домой.
Данилов знал, что у нее дома дети, поэтому беспокоился. 
– Я останусь до конца, буду помогать вам, – отказалась Меркушева.
В опорном пункте мы пробыли до полтретьего ночи. Мария диктовала, я вносила данные и запускала фильтр. Отбирала квартиры, помеченные как подозрительные и квартиры с отсутствующими хозяевами. Все что требовало дальнейшей проверки уходило на компьютер Данилова. На дворе глубокая ночь, я порядком вымоталась, цифры перед глазами расплывались, без конца нажимала не те кнопки на клавиатуре, и приходилось многое исправлять.
– Андрей Леонидович, мне кажется, девочку похитили, а преступник или преступники могут быть в другом районе. А вдруг ее на электричке увезли?  – предложила я свою версию. – Может зря вся эта рутина?
– Порой только благодаря такой рутине удается раскрыть преступление. Работают сейчас все службы и транспортная полиция не исключение. Мы выполняем свои обязанности, а зря или нет – покажет время. Попутно я в соседнем доме притон с наркоманами накрыл, нам же будет потом спокойнее. Ты, вижу, еле на ногах стоишь.
– Да… у меня глаза слипаются, больше ничего не соображаю, путаюсь без конца, – ответила я устало.
– Езжайте с Марией отсыпаться, а завтра в девять как штык. Я тоже пойду. Поиски все равно будут всю ночь продолжаться.
– Андрей Данилович, я могу подвезти вас, – предложила я.
– Да я недалеко живу, не беспокойся.
Сперва я отвезла домой Марию. Несмотря на трудный день, она держалась бодрее, чем я. Наверное, привыкла уже к таким мероприятиям. Мы условились, что завтра я заеду за ней и попрощались. Затем я поехала к себе домой. Будто зомби я поднялась на лифте, достала ключ и безуспешно пыталась нащупать им замок. Мама, услышав шум, глянула в глазок и впустила меня. Когда она остается одна, то очень чутко спит и просыпается от малейшего шороха.
– Ты где была столько времени? – с тревогой спросила мама.
– Ребенка пропавшего искали… – ответила я, качаясь, словно пьяная.
– А почему на звонки не отвечаешь?
Я ничего не сказала, скинула туфли, бросила связку ключей на пол и, пройдя в комнату, рухнула на кровать.
– В восемь строго, – произнесла я последние слова и даже не почувствовала, как маманя стащила с меня пиджак, а затем юбку.