Илидор

И я вернулся в темницу. Разговор с отцом дался мне нелегко. Само напоминание о темнице выбило меня из колеи. Последние моменты, проведенные там, мне хотелось забыть, как страшный сон. И вот мне снова придется туда вернуться. Я, конечно, понимал отца, знал, что у него просто нет другого выхода, а все равно обидно было до ужаса. И вообще, ужасно не по себе. Как меня туда переносили, и что я при этом чувствовал, не хочу даже вспоминать. Но действительность на этот раз оказалась не так ужасна, как мне виделась. Во-первых, меня поместили не на подземных ярусах, как в прошлых раз. В камере было даже окно – совсем маленькое оконце, конечно, но свет в него все же проникал, как и свежий воздух. А еще нам было чисто, сухо и не воняло. И не было крыс и насекомых – это я сразу понял. Вообще, сразу понял, что камера защищена магией от сырости, от паразитов, от грязи, освещение тоже было магическое. А еще там была нормальная кровать, на которую меня и положили. И даже письменный стол у стены, под оконцем. Мне пока до него, конечно, не добраться, но все равно его наличие меня обрадовало. А еще больше обрадовала маленькая прикроватная тумбочка, на которой стоял графин с чистой водой и стакан. Я еще бутылка с янтарной жидкостью – в ней я узнал мое любимое эльфийское вино «Закатное солнце». Лучше бы мне сейчас что-нибудь покрепче, но и это сойдет. Дотянулся до дверцы тумбочки, приоткрыл и обнаружил там несколько томов моих любимых книг, тетрадь для записей в кожаном переплете и магический чернильный карандаш. А еще коробку с моим любимым эльфийским печеньем. Как раз под вино. Да, явно было видно, что отец обо всем позаботился, постаравшись учесть мои вкусы и хоть как-то меня развеять. Гнетущая тоска стала понемногу отступать. Поточу что, во-первых, и камера совсем не напоминала ту, прежнюю, а во-вторых – у меня внутри откуда-то появилась твердая, крепнущая  надежда, почти уверенность, что я пережду, смогу тут продержаться какое-то время и не сойду с ума. И хоть полностью тоска исчезнуть не могла – ведь я по-прежнему был лишь жалким преступником в глазах окружающих, а теперь еще и в темнице, но я постарался еще хоть немного ее развеять. Плеснул в стакан вина и выпил залпом. Хотелось именно так – не смаковать, наслаждаясь прекрасным букетом, а выпить залпом. В груди разлилось приятное тепло, и я почувствовал, что меня немного отпускает… Становится легче. Заел парой кусочков печенья и почувствовал, что жизнь налаживается. Интересно, а будут ли меня снабжать тут вином постоянно? Было бы неплохо, - возникла в голове мысль. Но следом пришла другая – грустная мысль в ответ: не будут. Я слишком хорошо знал своего отца. Хотя, если я пообещаю ему не напиваться тут каждый день и не дебоширить – тогда, возможно, он и порадует меня изредка. Но только изредка, чтобы топить свои печали в вине не вошло у меня в привычку. А пока я выпил еще пару стаканчиков и расслабился. Меня начало клонить в сон. Ну что же, подремать сейчас самое время. Тем более, что думать ни о чем не хотелось. Наоборот – хотелось не думать, забыться. И я стал потихоньку уплывать в сон.

Алиса

Мне снился сон, как – будто:

Кассандра мне всё время рассказывала разные истории из своей жизни: как она была влюблена в своего мужа – короля… как у них родились дети… как она нянчилась с последним отпрыском… как у неё вечно полно времени – а ей этого так не хочется! Как она трудится в поте лица по дому – по королевству… а король вечно – постоянно в своих труда, в своей работе по защите государства… и королева нудится от одиночества…

Она меня, вроде – как полюбила… и я её тоже… вроде – как. Я к ней отнеслась сразу с предубеждением, потом поверила и доверилась, потом разочаровалась – когда однажды увидела, как она строит глазки моему демону – Артазелю, когда демон в очередной раз появился… ко мне. Они даже обменялись улыбками, как мне показалось. Или Артазель не улыбался? Или это она не улыбалась – потому, что он ей не улыбался? Или… короче, я запуталась и обиделась на них, и разозлилась. Но потом Кассандра не давала мне покоя и решила вернуть моё доверие. Я клюнула. Повелась на её постоянное присутствие и постоянную… её «привязанность» ко мне как я думала. Как мне казалось. А потом… я увидела её глаза. Однажды… когда никто не видел. Даже – она, Кассандра. Королева – жена Короля… отца Лира.

Она, как всегда, была у меня в комнате – в «покоях», и я собиралась куда-то уходить. И вот… смотрю на неё – а у неё в глазах… безумие и след преступления: убийства. Я почувствовала… кожей это почувствовала. Её глаза выдали то, что она – убийца за маской, за личиной «добренькой бабушки». Может, она и ненавидела меня за то, что я была настолько моложе её. Не знаю! Но я-то, конечно… знала свой возраст… хорошо знала и осознавала и никогда не задумывалась над этим. Просто меня это как-то не беспокоило, я знала и понимала – что со временем буду любить каждый свой возраст, хоть мои года – это моя тяжесть, а не только богатство.

Но в эту минуту я вспоминала: вот, уже произошло два убийства в этом королевстве. И никто не знал – кто это? Кто убийца? Все боялись выйти во дворы из домов. И я боялась. Но уже не теперь. Хотя… волноваться причин становилось всё больше. Следующая её цель – это была я, и я это знала и хорошо чувствовала!

И вот, я решилась: что бы поймать убийцу – надо подсадить живца, то есть – меня. Я согласна была умереть – случайно, (если меня не спасут вовремя), но вывести Кассандру на чистую воду, всё же,  воду было надо…

… И тут до меня внезапно дошло… Какой же я дурак! Какие же мы все дураки! Идиоты! Олухи! Да, следа от магии, поработившей на время Лира, давно уже нет, но зато… Зато я могу погрузиться в его память! Соединить с ним сознания и прочувствовать все то, что чувствовал он в те минуты. А если погрузиться глубже, возможно, даже почувствовать сам момент воздействия, почувствовать ту магию, возможно, даже почувствовать, какое именно заклинание было применено, постараться узнать магический почерк, если он покажется знакомым. Ведь это должен быть кто-то из ближайшего окружения – тот, кого Лир смог подпустить так близко, кому он относительно доверял. А иначе на него не смогли бы воздействовать подобным образом. Он ведь и сам неплохой маг… Был… - докончило мое подсознание, снова нажимая на больные точки.

… Эх, были у меня подозрения. И следовало их проверить.

Илидор

Вот и пришло время объявления вердикта, но было и так уже все понятно.

- Суд признает тебя невиновным, - проговорил судья и добавил смущенно: И мы приносим тебе свои извинения. Но, ты знаешь, все улики были против тебя…

- Да пошли вы, знаете куда, со своими извинениями и уликами?! – взорвался я. Внутри у меня все клокотало.

Артазель

Вечером меня вызвала Кассандра. Впрочем, я на это и рассчитывал. Я знал, что так будет, потому что все это время стоял в сторонке и наблюдал. Ситуация меня забавляла. А вот эта дура Кассандра начинала понемногу раздражать. Ну, не люблю я дураков, скучно с ними. Правда, на призыв Кассандры все же явился. Хотелось развлечься, поломать комедию.

- Артазель, помоги мне!

Ну, нечто подобное я и ожидал. Как же неоригинально, как банально и скучно.

- Извини, дорогая, но не могу. Не имею права вмешиваться.

- Но это ведь ты…

- Что я? Это была только твоя идея – уничтожить мальчишку. Это ты вызвала меня и упрашивала, а я всего лишь предложил вариант… - протянул я.

Вот так-то. Поняла, дура?

- Так ты, значит, умываешь руки?!

- Совершенно верное определение – умываю руки, - улыбнулся я, а Кассандру всю перекосило от злости. – А не надо было быть дурой! – добавил я ей. – Если уж делаешь гадость, то изволь не попадаться, а если уж тебя все равно раскусили, то умей быстро уносить ноги. Так что сама виновата! Твой план оказался несовершенен, а еще ты недостаточно подстраховалась.

- Это был твой план! – взорвалась она.

- Нет уж, извини. – усмехнулся я. – Моей была всего лишь идея. А вот исполнение твое. Дрянное, надо сказать, исполнение. Это же надо – так попасться! Дура! Вытерла бы мальчишке память, или вообще свела с ума, превратила бы его мозги в кашу, и никто бы ни к чему не подкопался. А ты и память-то блокировала ему кратковременно. Слабачка! Он и вспомнил все очень вовремя. Вернее, вовремя для него, и невовремя для тебя. И если бы король в тот момент находился на Рианеле, мальчишку бы даже магии не лишили. Дура!

Кассандра стояла с открытым ртом и хлопала глазами, как рыба, вытащенная на сушу. Действительно, дура! И что я в свое время в ней нашел? Пожалуй, когда-то ее глупость показалась мне забавной. Но уже надоела, приелась. Решил напоследок ее добить. Контрольный выстрел, так сказать:

- И вообще, мальчишку следовало убить. Всего забот-то… Кто тебе не давал? Подстроила бы ему несчастный случай, оплакала хорошо, и жила бы себе припеваючи. Но ты ведь так не хотела ручки пачкать. Хотя, ты знаешь, я даже рад, что ты этого не сделала! Ведь благодаря тебе я получил Алису и скоро ее заберу… Алиса… - я закатил глаза от удовольствия. Нарочно, конечно же. Просто не мог упустить случай еще больше позлить эту дуру Кассандру. – Прелестная девчушка, надо сказать – гораздо интересней, чем ты. А то с тобой так скучно, ты такая предсказуемая… - И я сделал вид, что с трудом подавил зевок. Лицо Кассандры вначале побелело, а потом покрылось красными пятнами. Руки ее сжались в кулаки. Было видно, что она готова меня убить. Так, пора мне отсюда.

- Ладно, дорогая, не скучай!.. – мурлыкнул я и перенесся домой. Последним, что я видел, было ее искаженное злобой лицо.

Илидор

За это время Алиса сдружилась с моим отцом и наставником – пока вместе выхаживали меня, пока искали пути доказать мою невиновность… Вот и выход! Теперь мне есть, на кого ее оставить. Попрошу отца с наставником, чтобы присмотрели за ней, а если к ней вернется память – чтобы переправили домой. От меня все равно никакого толку нет, и не будет. И если демон явится за Алисой – вернее, когда явится за Алисой, я все равно не смогу ее защитить. А отец с наставником меня послушают и хоть как-то помогут Алисе, я уверен. Ведь они теперь верят мне – все теперь верят мне, я больше не изгой. И все жалеют меня, сочувствуют… Вот только эта их жалость и сочувствие меня просто убивают. Я чувствую себя таким жалким, таким неполноценным… Жалким неполноценным калекой… Как недомаг, недочеловек, недопринц, сплошное недо… Не могу я так больше! Не могу так жить и не хочу! Устал я… Прошел всего месяц, как я стал недомагом, а я уже так устал… И при мысли, что мне придется прожить так все оставшиеся годы жизни… Пусть и не такой долгой, какой она могла бы быть, оставайся я магом… Пусть всего каких-то жалких лет 80 – обычных человеческих… А это не так много… И все равно – не могу! Не хочу! Я ведь знал, что это на всю жизнь – эта жалость и перешептывания за спиной. Они не утихнут никогда. Будь я обычным магом, не наследным принцем – они бы посудачили немного, да перестали. Забыли бы скоро обо мне. Но как принц, я всегда буду на виду, а особенно, как несложившийся наследник, как будущий несложившийся король. Они будут еще своим детям и внукам про меня рассказывать, а те пальцем на меня показывать: бедный принц! Как представил себе этих деток – меня аж перекосило. Жалкий неудачник – вот кто я! Просто жалкий неудачник – и все! Не могу прожить всю жизнь жалким неудачником! Да и что это будет за жизнь? Пустая, бесполезная, скучная… Что мне делать без моей магии? Чем заняться? По сравнению с магией, все касалось таким неинтересным, блеклым, пустым… Как мир, который меня сейчас окружал… Серый, скучный, бесцветный и тоскливый… И хоть я и знал, что настоящий мир не такой, что это только мое проклятое восприятие, неспособное воспринимать все краски мира – неспособное больше видеть и слышать этот мир, ощущать гармонию с ним… Пусть я и знал… Вот только от этого мне было не легче. Наоборот, я только еще больше ощущал свою проклятую ущербность. Конченный я человек, конченный маг… Ну все, хватит об этом. Сейчас лучше подумать о другом – как поскорее все это прекратить. Был у меня один яд из эльфийского леса – «Сон бабочки» называется. Не мгновенный, правда, зато абсолютно безболезненный, гуманный. Действует примерно в течение получаса. Выпиваешь – а потом чувствуешь приятную расслабленность, и постепенно начинает клонить в сон. И ты засыпаешь… Только вот больше не простыпаешься, потому что за всем этим следует паралич сердца. Я когда узнал про такой яд интересный – у Тириэля его выпросил. Он и притащил его втихаря в академию. В пространственном кармане. Чтоб не обнаружили. А потом я в свой пространственный переложил, пока дома не перепрятал во время одного из возвращений – добавил в свою коллекцию интересных вещей. Да так и забыл о нем потом. Не сразу, правда, забыл. Тир долго еще подкалывал меня вопросами, кого это я травить задумал так гуманно и безболезненно. Эх, если бы он знал… Если бы я тогда знал… Да если бы мне кто тогда сказал – ни в жизни не поверил бы! Послал бы его лесом… эльфийским… А вот теперь мне этот яд и пригодился. Отца с наставником, правда, жалко… Они так в меня верили, так старались меня вытянуть… Вот только себя мне сейчас жалко еще больше! Это моя жизнь! И я не могу только им в угоду продолжать влачить это жалкое существование!.. Брат, сестры? Поплачут и привыкнут когда-нибудь. А друзья тем более. Про всех остальных я вообще молчу. Долг? Как принц я теперь никакой ценности не представляю, а значит и ответственности в моем нынешнем положении у меня практически никакой. Оставалась только Алиса… Этот вопрос долго не давал мне покоя. Но я поручу ее отцу с наставником, как уже решил. К тому же, меня подспудно грела одна мысль. Я, конечно, не был уверен, но вдруг… Вдруг с моей смертью тот контракт с демоном потеряет силу? Было бы здорово! Я бы тогда сразу двух зайцев убил – и Алису бы освободил от демона, и себя – от этого никчемного существования. А если даже и нет – больше я для нее ничего сделать не могу и не смогу в дальнейшем. Ни помочь, ни спасти. Бесполезен я для нее теперь. А значит, отец и наставник развяжут мне руки. Решил поговорить с ними прямо сейчас. Разыскал отца в его кабинете и попросил. Отец согласился, только вот очень странно на меня поглядывал, словно подозревая в чем-то, словно догадываясь… Но ничего мне по этому поводу не сказал, постарался сделать вид, будто ничего не случилось. Но его тревогу я почувствовал – я же чувствовал его хорошо. И он меня тоже. Поэтому сейчас я тщательно глушил плохие эмоции и старался настроиться на позитив. Может, это его и насторожило? – пришло внезапно мне в голову. – Он ведь не привык к моему хорошему настроению после случившегося. Не было у меня хорошего настроения. Ну вот, только вызвал ненужные подозрения – дурак! Пытаюсь сгладить эффект, объяснив, что настроение поднялось от того, что хоть частично удалось решить проблему с Алисой. Но, похоже, он не очень-то мне верит. Что ж, значит, с ядом придется поспешить, не затягивать. Чтобы не успел всполошиться окончательно и попытаться меня остановить. Вот сегодня и сделаю. При этой мысли становится одновременно и радостно, и грустно, и страшно. Радостно – в смысле, я испытываю веселую злость. Что прекращу с этой немощью! Не возьмете меня, не выйдет! Не буду жить жалким убогим лишенцем, жалким калекой! Не бывать этому никогда! Или магом, или никак! Страшно при мысли о смерти – потому что это естественный живой, животный инстинкт. Мое проклятое тело не хотело умирать, и подавало сигналы тревоги. А пусть вам! Перетопчетесь! А грустно было от того, что все так глупо кончилось. Так глупо кончается моя жизнь, на которую я еще недавно возлагал такие надежды. И грустно было оставлять и расстраивать своих близких. Но тут я уж ничего не мог поделать – значит, не судьба. И все равно, было грустно, а еще к этой грусти примешивались стыд и чувство вины… Проклятая совесть, которая мучила перед близкими и перед Алисой. И стыд, что принц на поверку оказался слабаком, спасовавшим перед трудностями и предпочевшим попросту сбежать в кусты. Не бороться, не продолжать жить, как есть, а попросту уйти на перерождение. Уйти за грань, и когда-нибудь снова родиться. Попросту сбежал. Но иначе я просто не мог, не хотел, хоть на душе от этого было на редкость погано. Остановись, одумайся, еще не поздно, - нашептывал мне внутренний голос, но я предпочитал его не слушать, а еще лучше – просто затыкать. Надеюсь, отец всего этого не почувствует. Перед ним я бы никогда об этом не подумал – это сейчас, вернувшись в свою комнату, я сидел и думал. А эмоции все равно продолжал глушить – ведь отец смог бы почувствовать их и на расстоянии – если это, конечно, были сильные эмоции. А пока я сидел и думал. Наставника я, к сожалению, не нашел. Его не было сейчас во дворце. После обеда ко мне заглянул отец – спросил, не хотел бы я с ним поговорить, если меня что-то тревожит. И попытался осторожно просканировать мою голову. Я это почувствовал, и сразу выкинул все крамольные мысли. А не поймаешь! Поняв это, отец только грустно вздохнул, но я понял, что он теперь с меня глаз не спустит. Значит, нужно спешить. Наконец, ближе к вечеру переговорил с наставником, который тоже дал мне согласие, и тоже погрустнел… Задумчиво так погрустнел… Да что ж они такие подозрительные?! Наверное, потому, что знают меня, как облупленного. Да, с одной стороны, хорошо, когда близкие тебя понимают, но с другой… Но с другой могут возникнуть такие ситуации, как эта. Потом, через пару часов ко мне заглянул наставник – поговорить. Меня чуть не нервный смех стал разбирать. Да что ж это они? Как сговорились, прямо. А потом ко мне пришла Алиса – и вот тогда я уже не выдержал и заржал. Алиса удивилась и смутилась:

- Что такое? – спросила она смущенно. – Над чем, или над кем ты так смеешься? Я что-то смешное сделала?

- Я смеюсь над массовым паломничеством в мои покои, вот над чем! За последние несколько часов ты уже третья!

- Просто твой отец с Галаретом волнуются за тебя. Ты сегодня какой-то не такой. Странный. Да еще и меня им поручил. – Алиса взглянула на меня с беспокойством. – Ты точно ничего не скрываешь?

- Ну, предположим, поручить тебя кому-то сильному, кто сможет о тебе позаботиться, я давно планировал. Еще когда только магии лишился. Вот только не мог решить, кому. А сейчас, когда отец с наставником больше во мне не сомневаются, да и ты с ними сдружилась, вопрос решился сам собой. И вообще, давно надо было тебя им поручить. Это я время тянул – сам не знаю, зачем. Наверное, потому что мысли были заняты тем расследованием и судом. Так что не обращай внимания. Все так, как и должно быть. И еще раз извини, что во все это тебя впутал.

- Да ладно, не будем об этом. – отмахнулась Алиса.

- Ну так ты прощаешь, или нет? – перед смертью мне очень хотелось получить ее прощение. Для меня это было важно. Может, тогда мне будет спокойней, будет меньше мучать совесть. – Ну так ответь, прощаешь?

- Ну что ты привязался со своим «прощаешь»? – сердито спросила Алиса, но увидев мое помрачневшее лицо, сказала, смилостивившись: Ладно, прощаю. Так тебе легче?

- Спасибо, легче, - улыбнулся я.

Она явно не хотела меня расстраивать. В другое время меня бы это, даже обрадовало. Но сейчас для меня куда важнее было просто получить ее прощение. Потом она еще пыталась выведать у меня о моем состоянии – не иначе как отец с наставником попросили. Но, не добившись ничего, она пожелала мне спокойной ночи и ушла. Ну, наконец-то. Для начала решил просто успокоиться, расслабиться, помедитировать, так сказать. Перед тем, как… Сразу принимать яд я не хотел. Боялся, как бы меня не обнаружили слишком быстро. Как бы снова сюда делегация спасательная не наведалась в лице отца, наставника и Алисы. А яд принять лучше ночью, когда все спать будут. И ничего странного не будет, если я тоже буду спать в своей кровати. А утром я просто не проснусь. А пока я отправился на ужин. Обстановка за столом была тяжелая, гнетущая. Попробовал ее разрядить. Не вышло. А затем отец так прямым текстом и спросил в лоб: «Ты что-то задумал?» И тогда я ляпнул первое, что пришло в голову - что задумал съездить в эльфийский лес – к Тиру в гости, пока каникулы не кончились. Но переживаю, как меня там примут такого. Вот и настраиваюсь, настраиваюсь… на позитивный лад. Обстановка немного разрядилась. Похоже, мне пытались поверить. Но не окончательно. Ну, еще бы, короля и высшего архимага провести не так просто. Но, во всяком случае, меня на время оставили в покое. А большего мне пока и не надо было. Дальнейший ужин проходил в молчании, лишь иногда перемежавшемся ничего не значащими фразами. А потом ужин закончился и я, наконец, слинял в свою комнату. Привел себя в порядок перед сном, переоделся – помощь слуг при мытье, переодевании, в общем, при приведении себя в порядок  я не терпел. Я сам способен всегда был о себе позаботиться, ведь я был прежде всего маг, и должен был быть приучен к разным условиям жизни. Поэтому был благодарен в свое время отцу, который одобрил мою самостоятельность, и даже похвалил. Это как раз на мой день рождения было – мне тогда 5 лет исполнилось, и я уже чувствовал себя большим и самостоятельным. А в дальнейшем услуги прислуги мне были нужны еще меньше – я ведь владел уже магией и со многим справлялся сам. А сейчас отсутствие слуг пришлось как нельзя кстати. Как хорошо, что рядом никто не крутился. Я переоделся в одежду для сна и залез под одеяло. Решил пока переждать, пока все не затихнет, и все не уснут. Только вот спокойно лежать я не мог – я был как на иголках в ожидании предстоящего. Так, надо что-то с этим делать – иначе отец почувствует. И я напился успокоительной настойки. Хорошо так к ней приложился. Даже если до рассвета просплю – не страшно. На «Сон бабочки» мне всего полчаса нужно. А все равно расслабиться как следует не получалось. Вроде и начало в сон клонить, но настроение все равно было пакостное. И тогда я вспомнил еще про одну настойку – эльфийскую дурь, дарящую яркие и красочные фантазии и сны. Тоже подарок Тира. Привыкания она не вызывала, но настроение поднимала хорошо. А уж как расслабляла... И припрятана была там же, вместе со «Сном бабочки». Вот вместе их сейчас и достану. Притащил оба флакона к себе в кровать – один на сейчас, другой – на потом. Улегся, хлебнул этой дури эльфийской – и стало мне та-ак хорошо-о… Сразу настроение поднялось, а я сам почувствовал себя чуть ли не бабочкой – вот-вот взлечу. Просто была потрясающая легкость во всем теле. И все было так здорово, и умирать уже казалось не грустным, а смешным. Вот я вам всем! Не ожидали? Что, ожидали? А, ну и пусть! Но помирать, так с кайфом. Не буду тянуть с этим. Глотнул еще эльфийской дури, а потом запил ее «Сном бабочки». А что, приятная на вкус, зараза, даром что ядовитая. Ну что ж, полетаем напоследок. Еще глоток дури… Эх, хорошо, что это такая настойка – трава, от которой передоза не бывает – пей, сколько хочешь, только картинки ярче будут, да голова на другой день будет болеть больше. Хор-роший эликсир, в общем! И название у него смешное было. Научное официальное я забыл – эльфийская трава, все-таки, не наша родная. Но между собой мы с Тиром прозвали ее «крылышки в мозг», или просто «крылышки», для краткости. Ну, и чтоб другие не догадались. Было у нас такое кодовое обозначение. Но эти «крылышки» мы использовали крайне редко – в особых случаях, когда хотелось расслабиться, оттянуться, и по чуть-чуть – чтобы надолго хватило. Потому что достать его тяжело было. Нелегальный продукт, как-никак. С чужими не передашь, а домой Тир выбирался только на каникулах. И вот сейчас, увидев, что у меня еще пол флакона осталось – хорошо, что не так давно запасы пополнил – я решил его долакать, чтоб добро не пропадало. И действительно полетать напоследок. Приложился к флакону – эх, хорошо! Терпкая штука, пряная, забористая, но приятная. Выпил остаток в три больших глотка. Эх, как же меня повело!.. У-ух… Может, и «Сон бабочки» долакать? А, ну его! Знаю, что одного глотка должно хватить, чтоб помереть. А я два глотнул, чтоб наверняк. А больше – ни-ни!.. А то еще скопычусь прямо сейчас… А мне летать, а мне летать, а мне летать охота… Вспомнилась глупая песенка из Алисиного мира. Слышал как-то на их Земле. И мне летать, а мне летать… И тут я действительно полетел! Так красиво и ярко я не летал еще никогда! Я парил над какими-то полями, цветами, и все снова было таким ярким и красочным, как в мою бытность магом. А в это мгновение я и чувствовал себя и магом, и Богом, и бабочкой, и цветочком, и целым миром вообще. Я парил, и летал, и, кажется, даже путешествовал между мирами, потому что картинки сменялись. Интересные яркие поля, пейзажи, я садился на огромные цветы, я скатывался со шляпок огромных грибов! Как здорово! Я-хо-о! Когда я отключился – не помню. А проснулся от того, что кто-то меня тормошил и бил по щекам. Но я не мог продрать глаза. Тогда меня окатили холодной водой. Вернее, ледяной. Я как заору… Я у самого голова просто раскалывается от боли, и глаза продрать не могу. Тут меня просто вытягивают из кровати и с силой куда-то тащат. Как оказалось, в ванную комнату, и с головой окунают в мой маленький бассейн… А-а-а-а! Буль-буль-буль! И-и-и!!!!! А дальше я ругался уже нецензурно. Глаза, наконец, продрал, хоть и с трудом. Кажется, у меня даже веки распухли. Голова по-прежнему раскалывается. Стою на коленях, держусь за бортик и откашливаюсь, отплевываюсь, отфыркиваюсь. Вода попала в нос – в носу больно и свербит. Сморкаюсь… Ой, моя бедная голова… Убейте меня кто-нибудь, пристрелите!.. И тут до меня доходит – а почему я жив? Почему я все еще жив? Я же должен был умереть еще вчера ночью! Но это потом. Мне бы сейчас прилечь… Выползаю из бассейна с третьей попытки – скользко, однако!.. Пытаюсь подняться – не могу… Как же меня качает… Глаза до сих пор не продрал как следует. Что-то там в щелочки видно смутно. Направление к двери выбираю наугад и ползу на четвереньках… Как больно коленкам… Слишком жесткий пол… И тут я упираюсь в чьи-то ноги – пытаюсь задрать голову посмотреть. Ай, голова раскалывается. Теряю равновесие, плюхаюсь на копчик - ух, как приложился. А пол холодный освежает… Хорошо тут, хоть и жестко. Скручиваюсь в клубочек, калачиком… Вот так и буду тут лежать – и делайте со мной все, что хотите… Никуда не пойду!.. Но тут меня просто подхватывают на руки, тащат куда-то и бросают – кажется, на постель. Точно, на постель. При падении ударяюсь головой о матрац  - ай, больно-то как! О, моя многострадальная голова! Кто-нибудь, пристрелите меня!  - кажется, я сказал это вслух. И тут мою щеку обжигает пощечина, затем еще и еще, и слышится грозный крик отца:

- Ты что с собой сделал придурок?! Ты понимаешь, что чуть не умер?!

Отец! Я прям протрезвел малость от неожиданности и испуга. А он в ярости – просто рвет и мечет! Но, видно, понял, что толку с меня сейчас мало. Меня рывком усаживают и дают выпить какую-то вонючую дрянь. Бе-е, какая гадость! Но зато становится легче – головная боль постепенно начинает отступать, в голове проясняется. Я в изнеможении вытягиваюсь на кровати. Но мне уже лучше. Лежу… Отец, наконец, замолчал. Понимаю, что ненадолго. Я его ощущаю – он сейчас в такой ярости, что, того и гляди, прибьет и прикопает меня собственноручно. Тут рядом раздается голос наставника: «Оставь его, пусть в себя вначале придет!» «А ты не лезь!» - рычит отец. И тут он срывает с меня одежду и разворачивает к себе спиной, бросая поперек кровати. А затем на меня обрушивается хлесткий удар, и еще, еще – удар за ударом… От резкой боли я протрезвел окончательно. Закусываю губу, чтобы не закричать. А удары все сыплются и сыплются, обжигая все тело, впечатываясь, впиваясь, царапая, и, кажется, им не будет конца… Не могу сдержать стон… Тут слышу встревоженный голос наставника: «Остановись! Та же убьешь его!» «А разве не этого он хотел? Разве не этого?» - кричит отец в ярости, и удары обрушиваются на меня с новой силой. А затем меня начинают трясти: «Отвечай, щенок! Молокосос! Хочешь сдохнуть? Забить тебя насмерть? Ты же этого хочешь?» «Пощади…» - шепчу распухшими губами. Слезы текут из глаз, я не могу даже пошевелиться. Кажется, на мне нет живого места. Отец отпускает меня, а в следующее мгновение на мою спину опускается что-то холодное и мокрое. Моя мокрая одежда, очевидно. Но я благодарен. Становится немного легче. Но как же стыдно… Отец не порол меня никогда. И вообще – так не порол меня никто. Был момент, что я и вправду испугался, что он меня убьет – просто забьет насмерть. Столько ярости в нем было. Я затем меня снова тащат в ванную и окунают в бассейн, на этот раз осторожно – очевидно, чтобы смыть кровь. Узнаю чуткие руки наставника. Но все равно больно ужасно. От соприкосновения с водой все щиплет. Потом он осторожно вытирает меня, относит обратно в комнату и кладет на сухую половину кровати. А затем начинает намазывать мне спину чем-то прохладным, опускаясь все ниже, к ногам… «Отдай, я сам!» - слышится голос отца. Инстинктивно весь сжимаюсь, чуть ли не с ужасом ожидая его прикосновения. Но он касается очень легко, нежно, осторожно… Вначале легкими движениями наносит мазь или бальзам на кожу, потом начинает втирать в раны, ссадины. Я шиплю от боли. «Терпи,» - строго говорит отец, но я чувствую, что гнев с него уже сошел, и ему стало меня жалко. Он сожалеет, что настолько не сдержался. И знает, что я тоже чувствую его эмоции, но не закрывается от меня, дает мне почувствовать свое сожаление, свое раскаянье. А ведь он знал, насколько мне было больно, - доходит вдруг до меня. – Он ведь все это чувствовал вместе со мной. Всю мою боль. Но все равно не остановился. Крепко же я его допек… Вспоминаются его последние слова, когда он меня порол, и все становится ясно. Он уже знает, что я пытался покончить с собой. Он уже все знает. И на меня накатывает жаркая волна стыда. Отец, похоже, чувствует это, потому что его рука внезапно проводит по моим волосам. Он что же, меня еще и успокаивает, утешает? Мне становится еще хуже – я уже не знаю, куда деваться от стыда. Хочется сквозь землю провалиться. А отец осторожно накрывает меня простыней, и я чувствую, как кровать прогибается под ним- он присаживается на кончик кровати рядом со мной – я это чувствую. Его рука снова гладит меня по голове. «Просто никогда больше так не делай, - говорит он тихо. – Обещаешь? Я не могу еще раз тебя потерять.» И я обещаю ему.

Я лежу рядом с ним, и мне становится так гадко… С одной стороны, у меня все болит – от лечения боль стала меньше, но не ушла. Мне бы сейчас целительское заклинание, и всю боль бы как рукой сняло. Но после лишения заклинания применять ко мне опасались. Кроме легкой осторожной, энергетической подпитки, которую применял ко мне отец. А, с другой стороны, мне так стыдно. Когда я увидел отца сегодня таким, я многое понял… Я не должен был пытаться умереть. Все это время, все последние недели я циклился только на себе, на своем горе, и не задумывался, каково близким, которые меня окружают. Каково им видеть меня таким, и каково им будет без меня. Отец же не переживет, - вдруг пришла в голову мысль, и она меня напугала. – Как же я мог быть таким эгоистом? Как я мог думать только о себе? Как хорошо, что он меня сегодня выпорол. Только мало он мне всыпал. Надо было еще больше – чтобы всякую дурь, всякую чушь из башки выбить. Весь мой эгоизм. Я вел себя недостойно, как глупый мальчишка. Хвала Богам, что я не умер! Интересно, как это так получилось, что я до сих пор жив? Я же вчера, вроде бы, двойную дозу принял… И так хочется спросить, и так неловко заводить разговор про вчерашнее, так стыдно…

Наставник, кажется, заметил мои мучения, или просто угадал, почувствовал мой немой вопрос. Потому что он сказал со вздохом:

- Гористодия элеата, помимо своего расслабляющего и галлюцинаторного эффекта, является еще и хорошим противоядием против некоторых эльфийских ядов растительного происхождения, в том числе, и «Сна бабочки». Так что тебе крупно повезло – отделался легким испугом, так сказать.

Гористодия… Что-то знакомое… Это он про «крылышки», что ли? Про нашу дурь эльфийскую? Ничего себе! Да уж, действительно повезло!.. Кто бы мог подумать… И тут в голову приходит другая мысль, и я чувствую, как внутри, в животе ворочается противный черный клубочек страха: а если бы я вчера не решил расслабиться и оттянуться? Или выпил всего каплю этой гористодии, и она не подействовала? И только сейчас до меня стало доходить, что на самом-то деле я умирать не хочу. Уже не хочу. И какую ошибку я вчера чуть не совершил. Мне становится не по себе. Видимо, холодная ванна и тяжелая отцовская рука вернули мне волю к жизни. И надеюсь, что надолго. В любом случае, я больше не хочу быть слабаком, не хочу сдаваться! И совсем не хочу умирать! Отец, судя по всему, почувствовал, что меня проняло.

- Успокойся, не вини себя больше, - говорит он мне. – Я рад, что ты все понял. Рад, что до тебя, наконец, дошло. Надеюсь, ты никогда не повторишь такой глупости впредь.

 - Никогда, - отвечаю я ему. – Прости, я был такой дурак! И так тебя расстоил…

- Расстроил – это не то слово! Да я думал, что с ума сойду, когда понял, что ты натворил, глупый мальчишка! – он снова повышает голос. И я снова чувствую, как ему больно, когда он вспоминает об этом.

- Прости меня, - снова говорю я ему. Я не знаю, что еще сказать. Все слова, все оправдания кажутся такими пустыми и бесполезными после того, что я натворил.

И тут внезапно он просит прощение у меня в ответ:

- Это ты меня прости, сынок. За все… Ведь это я сделал тебя таким, это я не разобрался вовремя. И прощенья мне нет. Сам я никогда себя не прощу. Но если ты сможешь когда-нибудь…

И тут я понял вдруг, что уже простил его. После того, как увидел его сегодня таким… После того, как чувствовал все его эмоции на протяжении этих недель. Боль, страх, тревогу за меня. И безграничную заботу. И чувство любви – такое теплое… А еще я пробовал ставить себя на его место, и видел замкнутый круг: все улики налицо, допросы ничего не дают… Да он просто запутался. Может быть, и я на его месте повел бы себя так же, кто знает. А он в результате сумел-таки распутать этот клубок, обелить мое имя и добиться полного оправдания и восстановления в правах… Если бы не он, я все еще был бы в темнице – гнил там пожизненно. А долго там не живут – особенно лишенцы. Они просто сходят там с ума. Так за что я должен на него обижаться? За что еще? За недоверие? Но ведь король обязан быть недоверчивым. Иначе он не сможет долго быть королем. Издержки его положения, так сказать. Да, мне было больно от его недоверия, от его предательства. Но теперь я понимал еще лучше, что он просто стал жертвой обстоятельств. Как и все мы. И больше сердиться на него не мог. И не хотел. Он всегда будет для меня самым близким, самым дорогим человеком, которого не заменит никто. И я не представляю своей жизни без него рядом со мной. А он не может без меня. Сегодня я это увидел, я это понял, как никогда. И если вчера меня спасла эта гористодия, то сегодня меня спас он – от дальнейших глупостей. Он спас мою жизнь. И не раз, - вспомнилось мне. Ведь это он не допустил моей казни, он забрал меня из темницы и выхаживал, он не спал у моей кровати, делясь своей энергией, и, наконец, он сделал такую важную вещь – обелил мое имя, нашел истинных виновников, спас меня от вечного заточения и позора. А сегодня он вправил мне мозги, и снова спас меня от глупой ошибки. Я чувствовал себя невероятно благодарным за все. Я не мог больше злиться на него, как раньше. Потому что он любил меня больше жизни. Я знал это, чувствовал. Больше мне обижаться было на него не за что. Не он подстроил ту ситуацию, из-за которой я оказался в нынешнем положении. Он тоже жертва. И ему не менее больно, чем мне. Я видел все его эмоции. Иногда ему даже, наверное, было больнее. Он так терзался, так изводил себя. Все это я знал, потому что чувствовал его. Он не должен больше так изводить себя из-за меня. Он действительно никогда не простит себе мое лишение магии – я знал это хорошо. Но ему будет легче, если он будет знать, что я его простил. И пусть мне по-прежнему больно при воспоминании о его недоверии, я не должен быть таким эгоистом. Сегодня ему было больней, чем мне – гораздо больней. А я слишком люблю его, чтобы продолжать причинять ему боль в дальнейшем. Не будет этого. И я просто сказал ему:

- Уже простил. Куда бы я делся? Я ведь люблю тебя.

Хоть он и слышал мои чувства, а все равно мой ответ удивил его, и несказанно обрадовал.

- Спасибо… Я тоже люблю тебя, сынок… - выдавливает он из себя. Я чувствовал, что от подкативших эмоций ему трудно даются слова, трудно говорить вообще. И тогда я решил немного разрядить атмосферу и задать вопрос, который и так меня интересовал. Было, правда, ужасно неловко, но лучше уж так. И я решился все-таки это спросить:

- А чем ты порол меня сегодня?

Он, казалось, растерялся. Не ожидал явно такого вопроса, не ожидал. Зато отвлекся. Встал, отошел, и через минуту вернулся, держа что-то в руке. Поднес к моему лицу. И, несмотря на всю мою боль, увиденное вызвало у меня смешок. Потому что в руке он держал свой пояс – большой такой, широкий, и с массивной пряжкой. Так значит, меня сегодня просто выпороли ремнем, как сопливого пацана. Ну что ж, поделом мне. Как сопливый пацан себя вел, как сопливый пацан и получил. Так мне и надо.