Король Илирет Второй

Что-то происходило. Лир – он был какой-то не такой. То, как он смотрел на меня, что он чувствовал при этом – все это было так странно. Да он же меня жалеет – вдруг понял я. ОН МЕНЯ ЖАЛЕЕТ?!! С чего бы это ему меня жалеть? Если только… Если только он не чувствовал меня так, как я чувствовал его. И я решил проверить – просто спросить напрямик:

- Лир, ты снова чувствуешь меня? Снова чувствуешь нашу связь?

Лир не ответил. Он только опустил глаза и задумчиво закусил губу. Было видно, что он не решается заговорить, не решается ответить. Между нами была какая-то неловкость.

- Лир, сынок, прости меня, если сможешь!.. – снова попросил я его. – Я знаю, что тебе потребуется много времени, но я готов ждать сколько угодно, лишь бы ты когда-нибудь простил меня…

Лир поморщился и закрыл глаза. Потом сказал тихо: «Не предавай меня никогда больше… Не отказывайся от меня больше, ты слышишь? – повысил он голос. – Слышишь?!» Сейчас он фактически кричал. Его как прорвало. «Как же ты мог не поверить мне?! Ты! Как ты мог?! Ты что, меня не знаешь? Как ты мог поверить, что я когда-нибудь смогу поднять на тебя руку? Что я попытаюсь тебя убить? Что мне нужна власть? Что я могу обидеть братишку? Как ты мог считать меня чудовищем? Как же ты мог?! Как?!» Слезы обиды и горечи брызнули из его глаз, он задыхался от рыданий, грудная клетка ходила ходуном. И я чувствовал, как ему больно. Боль в душе, боль в сломанных ребрах и жгучая обида, снова поднявшаяся в нем. Но пусть лучше так. Пусть лучше он сейчас выпустит наружу всю боль и обиду, чем будет держать ее в себе, а она будет его разъедать, медленно убивая. Пусть лучше так. И он тоже знал это не хуже меня, и не хотел копить, держать эти эмоции в себе. Ему это было слишком тяжело. Я чувствовал это.

Илидор

Эмоции снова нахлынули на меня, обида захлестнула с новой силой, меня понесло. Но я и не хотел останавливаться – просто не мог. Я должен был ему все это сказать. Просто не мог, чтобы между нами оставались недомолвки. Я чувствовал его боль, но мне было в сто раз больнее. Ведь это он предал меня, это он не поверил мне. И это его не было рядом, когда он был так нужен. Если бы он только был тогда, перед обрядом!.. Не выдерживаю. Я просто обязан это спросить:

- Почему тебя не было на обряде?

- А ты думаешь, я мог? – говорит он тихо, и чувствуется, что слова даются ему с трудом. – Ты думаешь, я мог видеть своими глазами, как моего любимого сына лишают магии?

- Тогда почему ты это допустил?!

- Потому что я король, - говорит он устало. – Король был обязан покарать преступника. Все улики были против тебя. Да от тебя за версту разило магией смерти! Что я мог думать? – говорит он с надрывом.

- А ты не мог думать, что меня просто подставили?

- Для всех это был слишком большой шок! А ты ничего толком не хотел объяснить.

- Не не хотел, а не мог, потому что не знал! Я ничего не помнил! Неужели нельзя было проверить лучше мою голову?!

- А мы и проверяли!!! Но там ничего не было! На памяти стояли блоки, а ты знаешь, что было бы с твоими мозгами, если бы мы стали разрушать эти блоки силой, если бы насильно вскрыли твою память! Знаешь, в кого бы ты превратился!

- Может, это было бы и к лучшему! – не выдерживаю я. – Почему вы мне не сказали про блоки? Ну, почему, черт вас всех дери?!

- А зачем? Ведь мы были уверены, что ты сам их поставил, чтобы мы ничего не увидели! Несколько членов совета предлагали тебя пытать, чтобы ты снял блоки со своей памяти, но я не позволил. Не смог. Как король, я проявил тогда слабость, я признаю. Но я не мог позволить им тебя пытать! Не мог, понимаешь?! В прошении о применении пыток я отказал. Но совет сильно и не настаивал, потому что улики были слишком явными! Чтобы вынести тебе приговор, достаточно было имевшихся фактов. Причины можно было и не знать. К тому же, все предполагали, что ничего особенного там и не увидят. Что рассчитывали увидеть? Что ты заигрался? Что пожелал власти? Посмотреть воочию, как ты демона вызывал? Все было и так понятно, слышишь?

- А почему никому в голову не пришел единственный правильный ответ? Что я невиновен? Зачем мне было все это? И неужели я так плохо проявил себя за все эти годы, что достаточно было одной единственной оплошности, чтобы во мне усомниться?!

- Оплошность была слишком велика. Все просто решили думать, что не разглядели чудовища. Что ты слишком хорошо маскировался…

- Даже ты?

- Даже я…

- Хватит! Я больше не могу этого слышать! И ты хочешь после этого, чтобы я тебя простил?! А ты смог бы меня простить, если бы я действительно предал тебя? Если бы это я натравил на тебя того демона? Смог бы?!

- Ты знаешь ответ… - сказал он тихо.

- Знаю, черт побери! Испытал на своей шкуре! Так что же ты хочешь теперь от меня?!

- Я знаю, что оправдания мне нет. Но только хочу, чтобы ты знал. Со временем, может быть, я бы простил тебе того демона. Вначале потрясение было слишком сильно, но со временем… Ты знаешь, тебя ведь тогда приговорили  к смерти… Но я не позволил… Потому что даже тогда ты оставался мне сыном, даже тогда я продолжал любить тебя. Твоей смерти я бы не вынес. Я потому и сбежал в день обряда. Не мог присутствовать, потому что все еще любил тебя, любил, несмотря ни на что! И да, я сбежал, как трус! Я признаю это! Но по-другому я тогда просто не мог!

Сказать, что я был удивлен – это мало сказать… То, что отец ушел специально, чтобы не присутствовать на обряде, я, конечно, предполагал, но вот, что он именно сбежал, я не знал. Как не знал и про то, что он отменил мою смертную казнь. Я и подумать не мог, что он все еще любит меня. Думал, что после всего он меня просто ненавидит. И не пришел на обряд тоже из-за ненависти, презрения. Просто чтобы меня не видеть. Потому что чудовище недостойно монаршего взгляда. Я знал, что ему больно, я чувствовал тогда. Но ненависти и презрения там было столько… А еще недоумения… Что я просто не смог разглядеть за всем этим его любовь. А оказывается, все было совсем не так, как я думал. Отец не отказывался от меня. Он сделал все, что мог, в той дрянной ситуации! И именно это меня погубило!.. Как же мерзко все это! Лучше бы он разрешил меня пытать – возможно, от боли блоки на памяти бы расшатались… Или если бы он остался на обряде, когда я все вспомнил… А он не смог! Или лучше бы он вообще меня казнил! Для меня это было бы лучше, чем быть таким! Но он ничего этого не смог! И именно из-за любви ко мне! Какая ирония судьбы! Он продолжал меня любить, несмотря ни на что, и именно эта его любовь меня и погубила! А если бы он действительно меня тогда возненавидел, и меня был бы шанс!.. Я чувствовал, что у меня мозги пухнут от всего этого. От всех открывшихся фактов. Я совсем запутался. Не знал, что думать, запутался в своих чувствах… И внезапно на меня накатила жуткая усталость… Отец словно почувствовал это и сказал:

- Поспи. Тебе нужно отдохнуть.

 Хотя, почему словно почувствовал? Он и почувствовал. И я чувствовал его. Ему тоже сейчас было не сладко. Не лучше, чем мне. Как же я от всего этого устал… Но теперь я знал, что ненавидеть его больше не смогу… Хотя и стоило бы! И за его проклятое недоверие и за его проклятую любовь, сломавшие мне жизнь!.. Но все равно, мысль о том, что он любил меня, несмотря ни на что, и продолжает любить, грела меня, хоть я и не хотел себе в этом признаваться. Но рядом с отцом мне было хорошо и тепло, а без него так одиноко, так пусто… Я просто не смогу прогнать его, не смогу вычеркнуть из своей жизни, несмотря на все, что он сделал… И ненавидеть его не смогу… Потому что он мне нужен. Потому что я все еще люблю его… Несмотря ни на что… Он все еще самый дорогой для меня человек, и ближе него у меня никого нет… Ну вот я и признался себе в этом, - мелькнула мысль. А еще я отчетливо понял, что прощу его. Когда-нибудь прощу. Сейчас не смогу – мне нужно время. Много времени. Но когда-нибудь я смогу его простить. Это я знал уже точно.

Король Илирет Второй

Да, этот разговор дался нелегко нам обоим, но я был рад, что он состоялся. Он был нам просто необходим. И теперь между нами больше не было недомолвок, мы смогли хотя бы отчасти понять друг друга. Пусть понять – еще не значит простить, но теперь сын хотя бы знает, что я всегда любил его, даже тогда.

Потом Лир уснул – он был еще слаб, и разговор слишком вымотал его. Последние слова, которые он сказал мне, были: «Я постараюсь тебя простить… Когда-нибудь…»

Что ж, большего мне и не нужно было. Это были именно те слова, которые я так надеялся от него услышать. Что он постарается меня простить. Ему это будет нелегко, но он хотя бы попытается. На большее я сейчас рассчитывать не мог. Но даже этого было много – более, чем достаточно. Потому что он давал мне шанс. Он не стал отворачиваться от меня, не стал прогонять меня больше. Он давал мне шанс. Как жаль, что я в свое время ему этого шанса не дал. Все-таки, он оказался лучше меня, благородней. Из него вышел бы хороший правитель… Внутри у меня опять все заныло… Ну все, хватит! Не буду больше думать об этом!

К сожалению, я не мог находиться с Лиром денно и нощно, как бы ни желал этого. Потому что у меня, как у короля, было слишком много обязанностей. Поэтому меня часто сменяли Галарет и Алиса. Алиса – замечательная девочка. Мне кажется, она могла бы повлиять на Лира благотворно… Если бы не все неприятности, которыми они были связаны. Если бы они только встретились в другое время и в другом месте… Тогда бы, возможно, и сбылось пророчество про короля Илидора и королеву Алисию… Но, очевидно, не судьба… Как жаль…

Сегодняшний разговор с советником мне очень не понравился. Я знал, что этот разговор рано или поздно состоится, что тема будет поднята, но гнал от себя эти мысли. Не хотелось думать об этом сейчас, когда Лир в таком состоянии, когда он еще так слаб…

Хотя, что кривить душой, ждал я этого разговора, ждал… Еще совсем недавно мы обсуждали это с Галаретом. Он сказал тогда:

- К сожалению, мальчик не может долго оставаться во дворце. Только до своего выздоровления. Ведь хоть мы и знаем, что он невиновен, но официально его невиновность, к сожалению, не доказана. И пока доказана не будет, он должен будет возвратиться в тюрьму.

- Я сделаю все возможное, чтобы доказать его невиновность! Все вверх дном переверну! – ответил я ему. И больше этот разговор продолжать не желал. Слишком мне это было сейчас неприятно. Галарет это знал, чувствовал, и предпочел деликатно помалкивать. Знал ведь, как на меня такие разговоры влияют. А вот сегодня мой советник во время аудиенции поднял-таки столь ненавистную мне тему. Конечно, про темницу он прямо заговорить не решился, но…

- Ваше величество, народу нужны доказательства. А пока он ропщет из-за излишней снисходительности к принцу. – так он сказал мне.

- Излишней снисходительности? – не выдержал я. – Что им еще надо?! Его изувечили, лишили магии, избили, переломали ребра, бросили подыхать полуголого на полу темницы!.. Что еще им надо?! Разве я и так не был излишне суров к нему? К нему – невиновному?!

- Что Вы, ваше величество… Я, конечно, не осмеливаюсь высказать свое мнение, но если Вам будет угодно…

- Говори! – не выдержал я.

- Я не смею…

- Говори, черт тебя дери! – заорал я на него.

Советник испуганно съежился.

- Если Вам так будет угодно… Вы были не настолько строги…

- Ты хочешь сказать, что я проявил излишнюю мягкость?! – взвился я. – Излишнюю мягкость, черт бы тебя побрал?!

- Я не смею…

- По-моему, мне следует сменить советника…

- Ваше величество, помилуйте, не губите… - повалился в ноги советник.

- Мне советник нужен! Понимаешь, со-вет-ник! – заорал я. – От слова «советовать». Не болванчик, мямлящий всю дорогу «я не смею» и бухающийся мне в ноги, а советник, готовый прямо в глаза высказать свое мнение и способный давать свои чертовы советы!

- Ну что же, ваше величество, - ответил вдруг советник, меняя тон и вставая с колен. – Вы сами изволили это сказать. Я выскажу свое мнение, пусть оно и может стоить мне головы,- добавил он со вздохом. – Так вот, Вы проявили снисходительность и сами знаете об этом. Принц заслуживал смерти. И большинство на суде придерживались именно этой точки зрения. Черный маг, обладающий магией смерти и подписавший контракт с высшим демоном, изменник, устроивший заговор против короля, гнусный предатель, не пощадивший отца и брата… Именно таково общественное мнение о принце. И таким оно было и на суде. Из множества причин, перечисленных мной сейчас, и одной было бы вполне достаточно, чтобы лишить его жизни. Вы же его пощадили, помиловали, фактически.

- Ты можешь так говорить только потому, что ты не маг. Поэтому ты не понимаешь… - ответил я устало. – Мы обрекли его на участь, гораздо худшую, чем смерть. Смертный приговор, по сравнению с лишением магии, был бы излишне мягок. Да, чтоб ты знал, многие лишенцы сами накладывают на себя руки, не выдержав такой жизни. И именно этого я и боюсь… - закончил я тихо, про себя. – Боюсь, как бы он не наложил на себя руки…

Больше я говорить не желал, и видеть советника тоже не желал. И вообще никого не желал видеть. Поэтому сказал, что аудиенция окончена, и отослал советника прочь, предварительно сообщив ему, что сегодня не желаю видеть больше никого. А сам удалился в свои покои и принялся думать, думать… До головной боли… Думать, как вытянуть Лира, как доказать его невиновность. Да, к делу была подключена тайная полиция, велись расследования, улики, факты – перепроверялось абсолютно все, но пока это мало что давало. Лира нужно было бы допросить еще, но пока я делать этого не позволил. Ему сейчас необходима передышка и полный покой. Постепенно ему становилось лучше. Лечение давало свои результаты. Конечно, не так быстро, как хотелось бы – все-таки, он больше не был магом, а еще был очень ослаблен. Его душевное состояние тоже не слишком благоприятствовало скорому выздоровлению – слишком мало у него было воли к жизни. А если учесть еще и постоянную нехватку и отток энергии из организма, становилось вполне понятно, что раны заживали медленно. Слишком медленно, черт возьми! А проклятый народ роптал…

Прошло еще несколько дней, и советник, бывший таким робким еще совсем недавно, поставил вопрос ребром:

- Ваше величество, смилуйтесь! Как долго еще принц пробудет во дворце? Зреют народные волнения, я опасаюсь, как бы не вспыхнуло восстание. Люди ропщут, они очень недовольны нынешней властью, королем, покрывающим черного колдуна. Вера в правящий дом пошатнулась, зреет мятеж. И этим вполне могут воспользоваться крупные феодалы с севера. Я слышал, идут разговоры об их намерениях объединить свои усилия… Это, конечно, пока только слухи, но…

Все это я прекрасно знал и без него. Тайная полиция предоставляла мне отчеты ежедневно. Знал я, что ситуация была гнилая, но тянул время до последнего, откладывал и откладывал, чтобы сын еще хоть немного поднабрался сил. А вот теперь откладывать дальше было некуда. После неприятного разговора с советником, который я опять завершил быстро, сообщив ему, про проблему решу, и отправив восвояси, я направился к Лиру. Он полулежал-полусидел в кровати, держа в руках небольшой томик эльфийских похабных анекдотов. Были у них и такие, как выявилось на поверку. Не такие они уж и утонченные, как пытаются казаться, эти эльфы, хотя… Это была довольно утонченная похабщина. Подарок от его друга, на один из Лировых дней рождения. И вот на днях он попросил подать ему этот сборник, а сейчас листал его. Видно было, что он старается хоть как-то отвлечься и чем-то себя занять, но получается у него довольно плохо. Лицо у него было кислое и задумчивое. А тут мне еще предстояло начать с ним очень неприятный разговор. Но для начала я его тщательно просканировал, с его согласия. И результаты сканирования были хорошими и плохими одновременно. Хорошими – потому что состояние его уже было удовлетворительным, не вызывало опасений, а плохими – потому что теперь я был вынужден, был просто обязан снова отправить его в темницу. И пусть я создам ему там наилучшие условия из возможных и распоряжусь о тщательном уходе и щадящем режиме, пусть угрозами заткну рты тюремщикам, чтобы об этом не разлетелись дополнительные слухи, и чтобы народ не стал роптать о том, как принц жирует в темнице… Всем рты позатыкаю!.. Пусть я сделаю все возможное, чтобы там ему было удобно, но… Чушь все это собачья! Не может быть удобно в темнице, не может быть хорошо! А еще и эта проклятая неизвестность! Ведь согласно нынешнему приговору Лир обязан был быть заключен пожизненно, и он это знал… А с его недостатком воли к жизни, с его нынешними настроениями… Более крепкие и более взрослые маги, лишившись силы и оказавшись замкнутыми в темном тесном каменном мешке, сходили с ума, или накладывали на себя руки, или и то и другое… Что уж говорить о мальчике, едва разменявшем второй десяток лет. И лишившемся всего. Но выхода не было. Я буду поддерживать его всеми силами и вытащу оттуда, чего бы мне это ни стоило, но пока что нужно ему сообщить. Лир почувствовал мой настрой. Он нахмурился еще больше и ждал, смотря на меня исподлобья.

- Лир, сынок. Я вынужден сообщить тебе неприятную новость. – начал я, переходя прямо с места в карьер.

- Я слушаю, - только и ответил он, но выглядел напряженным.
- Боюсь, что тебе придется вернуться в темницу, - выдохнул я.
- Боишься, или придется? – спросил он с горькой злой иронией.

- Придется… - только и мог ответить я.

Лир переменился в лице, хоть и старался сделать вид, будто ничего не произошло. Старался держать лицо, так сказать, но казаться хладнокровным ему сейчас удавалось плохо. Видно было, что воспоминания о темнице даются ему с трудом, а еще… я ведь все чувствовал… Ту непроходимую, гнетущую тоску, которая навалилась на него сразу после моего известия.

- Потерпи, сынок! Это ненадолго. – попытался утешить я его, но, казалось, он меня не слышит.

- Когда? – спросил меня он.

- Что когда? – не сразу понял я, растерявшись под его взглядом – таким горьким.

- Когда меня отправят в темницу?

Я помолчал, собираясь со словами. Тяжело было ему это сообщать, но я уже отдал приказ подготовить ему камеру. Отдал приказ заранее, предвидя эту ситуацию, когда все шло к мятежу, когда ждал, что на меня с минуты на минуту начнут давить. Я отдал приказ еще после прошлого разговора с советником – на следующий же день. Как же я себя в те минуты ненавидел… Но ничего не мог поделать. Я ведь прежде всего король. В те минуты мое положение, моя власть, снова показались мне такой тяжелой ношей… Почти как тогда, когда я приговаривал Лира… А может быть, даже еще тяжелей. Потому что тогда я на короткое время поверил в его виновность, был сражен его предательством, а вот сейчас я знал, что не было никакого предательства, что это по-прежнему тот самый Лир, которого я люблю, не преступник, а всего лишь жертва проклятого заговора, а я должен его, невиновного, больного, слабого, упечь в тюрьму, отправить в темницу. Как же я себя ненавидел! И как хотелось в эти минуты быть не королем, а просто отцом. Любящим отцом, который мог бы позаботиться о своем ребенке и не думал о своем проклятом дурацком долге перед народом, а думал о своем долге перед сыном. Но я все равно оставался королем. Очень хотелось надеяться, что Лир меня поймет и простит мне это – очередное предательство. Потому что я чувствовал себя именно гнусным предателем, разменивающимся своим сыном. Но нарушить закон я не мог. Закон и порядок превыше всего. Именно на нем держится, зиждется спокойствие и благополучие нашего королевства. А ими пожертвовать я не мог. Не имел права. Пока я подыскивал нужные слова для ответа, не зная, как сказать ему, что уже все готово, он задал вопрос первым. Следующий вопрос.

- Уже все готово, не правда ли? Моя камера меня ждет? Хотя, было бы что готовить… - сказал он с горечью.

Он всегда был проницательным, а еще я на несколько мгновений позабыл, что он читает, чувствует мои эмоции. Слишком я был расстроен и растерян, вот и выпустил из виду этот момент. А он просто сложил дважды два.  

- Да, все готово, - только и мог ответить я.

- Там мне собираться, одеваться? Ты отправишь меня туда прямо сейчас? – спросил он жестко, с обидой. Его жгучую обиду я чувствовал. Попробовал объяснить, хоть как-то оправдаться. Хотя какой смысл был в жалких оправданиях. Но все же, он должен знать.

- Лир, сынок, послушай меня. Я сам меньше всего хочу так поступать, и ты это прекрасно знаешь. Ты же чувствуешь все то, что чувствую сейчас я. Но у меня просто нет другого выхода. Народ недоволен, зреет мятеж, понимаешь? Если помедлить еще немного, недалеко и до восстания. Поэтому я просто вынужден…

- Можешь не продолжать. – оборвал меня он. – Я не желаю больше слушать эти оправдания. Хватит. Понял, не дурак. Скажи только – мне отправляться в темницу прямо сейчас?

- Ну, мы можем подождать до завтра, - выдавил я из себя, стараясь не смотреть ему в глаза. Я чувствовал себя таким виноватым…

- Не будем ждать до завтра. – ответил он мне. – К чему продлевать агонию. Лучше уж прямо сейчас. Чем быстрей, тем лучше!

- Лир, ты не понимаешь…
- Все я прекрасно понимаю! Не будем затягивать, и доводить дело до мятежа! А то еще разразится сегодня ночью ненароком. – сказал он со злостью и попытался сесть, но охнул от боли.

- Лир, сынок, не надо так…

- И не зови меня все время «сынок». Раньше ты меня никогда не звал «сынком» в таком количестве. Уже оскомину набило. Не хочу чувствовать себя еще более жалким, чем я есть.

- Но…

- Ты мне поможешь? Не видишь, что ли, что у меня не получается самому подняться с этой чертовой кровати и потопать в темницу?

- Лир, успокойся. Ты же знаешь, что у меня нет выхода…

- Нет, это ты успокойся, - крикнул он мне. – Хватит оправдываться! Я не желаю этого слушать! Делай свое дело, и все! Зови слуг – пусть они меня соберут и отправят.

- Позволь, я соберу тебя сам, – попросил я.

- В этом нет необходимости, - отрезал он. – Слуги со всем справятся. А ты иди, занимайся своими государственными делами. Предотвращай мятежи! Не смею вас задерживать, ваше величество!

Это его «ваше величество» так резануло меня по сердцу… Похоже, он тоже это почувствовал. Почувствовал, что перегнул палку. Во всяком случае, замолчал, а через пару минут добавил:

- Извини, не сдержался…

- Не извиняйся. Ты прав во всем…

Возникла неловкая пауза, потом он тихо сказал со вздохом:

- Да ничего я не прав. Все я прекрасно понимаю, не зря столько лет на принца наследного учился. Просто не сдержался, понимаешь?..

Такое его состояние и настроение нравились мне еще меньше. Из него словно выпустили воздух. Эх, лучше бы он кричал, как несколько мгновений назад. Уж лучше живая здоровая злость, чем это упадническое настроение.

- Поверь, это ненадолго. Я все сделаю, чтобы тебя вытащить. Я обязательно найду виновных!

- Верю… Ты только не опоздай… - говорит он тихо.

- Никогда больше так не говори! – прошу его я. – Просто верь! И я все время буду с тобой – просто чувствуй, что я все время с тобой. Я тебе верю и не бросаю. И навещать буду каждый день.

- Не надо меня навещать… - и он отворачивается.

- Ты не хочешь меня видеть? – говорю я упавшим голосом.

- Нет, просто мне это тяжело… - и он на какое-то время замолкает. А потом добавляет: - Извини. Забудь, что я тебе тут только что наговорил. Так получилось. И, конечно, приходи в любое время.

- Прости меня. – говорю ему, но он молчит. Не отвечает. Но, чувствуя мое ожидание, добавляет тихо. – Прощу. Когда-нибудь.