Часть 3

Революция

Шло время. Все разговоры были только о предстоящих выборах, как раз в день моего рождения. Ровно пять лет назад мне исполнилось 18 лет, и я впервые в своей жизни ходила голосовать. Тогда еще мы все поставили галочки напротив фамилии Кучмы. Да… еще тогда папа смог за четыре месяца заработать денег на новую "Волгу”.

А теперь? Красный мак стал достоянием страны! Все каналы только и делали, что врали и агитировали за Януковича. И лишь "пятый” канал был открыто за Ющенка. Может, он и поднял оранжевую революцию.

Мне подарили деньги, за которые я сделала себе подарок сама, с помощью мамы: она взяла свое старое золото, а я сто долларов, и мы обменяли это все на золотую цепочку, золотой браслет и золотое кольцо.

В день моего рождения мы встали, поздравили меня с днем рождения и поехали отдавать свои голоса за Ющенка. Там у входа стояла огромная колонка, мимо которой пройти не закрывая уши было невозможно, - играла громкая музыка. У нас было не то, что хорошее настроение, а просто прекрасное. Мы шли, как на праздник.

После этого мы поехали домой праздновать. Конечно говорили о том, кто победит.

-Они костьми лягут, но власть не отдадут. Ах, если б они знали, что их могут спихнуть… больше ничего и не надо! – Мечтал папа.

А я знала то, что жить дальше так нельзя:

-Нет, Ющенко выиграет, я вам говорю. Люди не идиоты ведь.

-Так у них же все куплено! То, что мы голосуем – это все до задницы…

В этом он был прав, но мне все – равно хотелось верить  - если не в людей, то в какую-то высшую справедливость.

Хоть и говорили, что на юге Украины голосовали за Януковича – я с такими людьми не была знакома. Это были те, кто хорошо или более – менее хорошо зарабатывал. Я имею в виду – крал.

К вечеру все говорило, что побеждает Ющенко. Мы выиграли первый тур! А может власть просто не захотела, что б люди вышли именно сейчас.

После второго тура, мы с Тимошенко – нашей гордостью - опять праздновали победу, да только рано. Что было дальше, то когда-то опишут в учебниках по истории.

А папа кричал, когда стало понятно, что это конец:

-Почему Ющенко не выводит людей на улицы?!

И Ющенко людей вывел. Хотя, скорее, это Тимошенко вывела людей на улицы. А может ни тот, ни другая, а просто чувство несправедливости в каждом из нас?

                                             ***

Шли дни, и становилось понятно, что люди с площади не уйду без победы.

Все ждали суда. Каждый день казался бесконечно долгим. Все равно было мало надежд, даже на суд. Все мы знаем, что и суд был купленным, или запуганным. Одна надежда была на народ. Какое бы решение суд не вынес, люди бы все – равно никуда не ушли, пока не поставили бы Ющенка президентом. Глядя на то, что происходит, я и сама начала верить в Ющенко. Да только не в нем было дело. Люди просто не могли дальше жить, и им нужен был новый лидер. Но не уголовник же, честное слово! Даже смешно. Руслана не знала, как она будет приглашать людей со всего мира на Евровидение, которое в этом году должно было происходить в Украине. И я ее могу понять. Даже в газетах об этом написали: люди б просто побоялись к нам ехать, зная, кто у нас президент. Но половина нашего народу – это Юг страны. Стоит бабка в Донецке с протянутой рукой, побирается; к ней подходят корреспонденты и спрашивают: "За кого вы голосовали?” "За Януковича”, - отвечает она. "А почему”? – спрашивают у нее, не понимая. Она отвечает: "Я не хочу, что б стало еще хуже”. Куда ей-то еще хуже?! Я уже давно не общалась с людьми, и просто забыла, что люди бывают настолько глупыми. И мне тоже было совсем непонятно, почему люди голосуют за Януковича? А просто потому, что люди не могли выживать на ту зарплату, что предлагало им правительство, и поэтому они научились воровать. Если бы к власти пришел Ющенко, их положение подверглось бы вопросу. Они не знали, что будет дальше, но то, что прежней жизни конец, они понимали. И за это не людей надо винить, а Кучму. Но тех, кто может воровать и убивать всего лишь половина. Есть еще и те, кто пошел на площадь. И мой папа был идеалистом. У него есть друзья, которые смогли в этой жизни прокрутиться, а папа не смог. Потому нам и пришлось продать квартиру, потому за нами и долг в 9 000 долларов. Вот папа-то и должен был предугадать, что и Ющенко ничего в стране не сможет сделать. Что Ющенко – такой же, как и сам папа. Что нашей стране нужен не Ющенко – а Сталин! Но это будет потом, а пока…

Ющенко, думалось тогда, народ будет любить. Хотя, что стоило власти его уничтожить? А еще верней, убить Тимошенко. Одного из них – и все, революции б не было.

Но мы стояли. Самое интересное, что и телевизионные каналы начали «прозревать». Первым сказал "1+1”: "Мы признаем, что все, сказанное нами до этого, это ложь, и мы больше делать этого не будем”. Так и написали черным по белому на весь телевизионный экран. Будь я другим человеком, я бы сказала, что они, как крысы испугались и спешно покинули свой корабль. Но на самом деле я знала, что их команда – это просто нормальные люди и очень смелые, если пошли против пока еще действующей власти. Люди стояли на площади, когда начался суд, который наплевал на все угрозы, и всех нас удивил. Да, с толпой не поспоришь.

Когда Грин Джолы сделали будущий гимн апельсиновой революции, папа сразу скачал его из Интернета, так ему понравилась песня. Да не сама песня, дух, который прослушивался в ней.

Мы еще и культурно вели себя. Вон, в Грузии толпа вообще просто силой вынесло на руках из кабинетов старое правительство и поставило на их место новое. У нас суд длился долгих четыре дня, и это транслировалось по всем каналам, и не было больше других проблем. И каждое утро  мы думали, что это будет последний день суда. Но нет, суд выдержал весь положенный срок. Хорошо, что всего четыре дня, а так бы могло затянуться неизвестно насколько. С первого же дня стало понятно, что суд на нашей стороне, и даже угрозы не смогли задушить в этих людях воли к свободе и желание справедливости. С замиранием сердца страна слушала приговор…

Хоть иногурации еще не было, но все уже знали, что президент Украины – Ющенко. Наступал новый 2005 год. Наверно это был самый счастливый Новый Год у большинства людей. Особенно возбудило мой дух, когда по телевизору показали, как президент Грузии и будущий президент Украины стоят на сцене Майдана Незалежности и широко улыбаются.

Часы бьют 12 раз, и президенты  с площади уходят и медленно направляются к бывшему Музею Ленина.

Настроение было больше, чем приподнятое. Мы смотрели 5-ый канал, забыв про Кучму и его поздравления стране. Приятно было наблюдать, как Саакашвили и Ющенко общаются с простыми телеведущими 5-ого канала, да те и сами удивлялись и радовались, как дети. Потому, что это была победа. До этого была война, а теперь – победа. У меня на глаза выступили слезы, но в них не было ни капли грусти, когда Мария Бурмака  пела новую песню, написанную специально для этого случая. Очень красивые слова и грандиозная музыка. Какие все были счастливые! Ющенко, Тимошенко, Саакашвили…

Наконец – то это произошло! Все от Ющенка многого ждали, по крайней мере те, кто уже не жил, а существовал.

                                 ****

10 марта мы с мамой опять шли в банк, где я получала пенсию. Очереди не было, так, как в основном все уже пенсию получили. Стояли два человека. Пока я их пережидала, мама отошла к прилавку с золотыми изделиями, - здесь, в банке был такой прилавок, - а я услышала разговор:

-Что?.. Юрченко застрелился?!

-Да, сегодня утром…

-Боже!.. А может его застрелили?

-И – и… что творится!

Это был глава районной администрации.

Когда ко мне подошла мама я ее «обрадовала»:

-Юрченко застрелился.

-Да ты что?! А где ты слышала?

У мамы глаза на лоб полезли, и казалось, что она расстроилась.

-Тут, вон все люди говорят…

Хотя мне еще не верилось. Не знаю, что я думала, но не верила.

По дороге к рынку я его вспомнила:

-Юрченко – это тот, которого вы всегда обзывали? – спрашиваю я.

-Ага. Но все – равно, каким бы он не был человеком, застрелиться…

Мы дошли до рынка и зашли в мясной павильон. Если до этого момента я могла думать, что это какая-то ошибка, то сейчас продавщица за прилавком мои сомнения развеяла:

-Ой, вы слышали, что случилось… - качает она головой.

А я думаю:

-Может его кто-то?

Они с мамой начинают обсуждать этот вопрос, пока продавщица взвешивает на весах мясо:

-Да сам он это сделал…

Уже дома папа разговаривал с кем-то по телефону, и я ему на ухо шепнула:

-Юрченко застрелился.

Он кивнул, что знает.

Папа разговаривал со своим братом:

-А ну дай трубку своей жене, она может больше знает?

-Его вчера уволили, а сегодня он и застрелился, - объяснил папа. Все – равно не понимаю, зачем?

-Наверно он решил, что не сможет жить в бедности, как мы.

Папа согласился со мной:

-Может быть… ну не может же быть такого, что б он знал что-то лишнее! Что он мог такого рассказать? Он не такая уж шишка. Кого он мог скомпрометировать?

Я же честно призналась:

-Я другого не понимаю. Как человек, - тьфу, тьфу, тьфу, что б не сглазить, - вообще может взять себя и убить…

Я поплевала, испугавшись, что с моей шизофренией от меня всего, чего угодно можно ожидать.

Папа объяснил коротко и доходчиво:

-Так их доводят до этого! Звонят и гипнозом… вон, твоя тетя говорит, что пред тем, как застрелиться, он позвонил жене на работу, и сказал, что у него дико болит голова! Она бросилась домой – скорую помощь вызывать – но не успела. Забежала во двор, а он уже…

-А Юрченко плохим был?

-Ну как сказать, - папа усмехнулся, - он когда-то так и не продал нам пищевкусовую фабрику.

Да, это нам сильно подпортило жизнь, потому, что фабрику купил кто-то другой и стал нашим конкурентом.

В общем, Юрченка ненавидели почти все. Но какие ему устроили похороны!!! Весь его последний путь был устлан цветами. Людей – тьма!

-Цирк, - говорит папа.

А мама вспоминает тетины слова:

-Она говорит, что не знает, каким он был на службе, но с женой они жили душа в душу. У них были прекрасные отношения.

Да… и у Гитлера, и у Сталина тоже были любимые жены.

Ющенко начал делать свое дело. Он просто не даст больше воровать. А я думала, что пусть он сначала поднимет людям зарплаты до нормального уровня, а не так, что б смеялись. Но для этого нужно открыть фабрики и заводы…

Оставим Ющенко - Ющенку. Мы все равно потом узнаем, что у него получится, а что нет.

                                                 ****

Мне казалось, что уже этого всего и не помню. Но я беру ручку, и мне становится интересно проживать снова эту жизнь. Смешно, ведь я  вынесла столько испытаний. И может это и не правда… то, что мне интересно но, если бы мне было не интересно, я вряд ли бы столько раз переписывала все вдоль и поперек. Что-то было в моей жизни настоящим, что-то наигранным; где-то была любовь, где-то подделка любви. Во что-то я верила, но это оказалось неправдой; на что-то я не хотела обращать внимания, а это оказалось очень даже нужным; что-то было главным и что-то второстепенным. Раньше я жила в своем мире и не хотела расставить все по своим местам, а сейчас я все раскладываю по полочкам. Я словно гипнотизер, который погружает меня в гипноз, что б я все вспомнила. Это мне нужно, что б я вылечилась. Во-первых, от наркотиков. Для этого мне нужно было вспомнить всю боль которую они мне принесли, а не только кайф. Во вторых, от СПИДа. Сидя столько лет одна в четырех стенах, и не общаясь с такимими же, как я, я могла бы начать думать о том, как страшна моя болезнь. Но я погружаю себя в гипноз тех дней, которые я провела в Ереване в больнице. Где все мы просто жили и умирать не собирались. В третьих, от шизофрении. Если бы я не написала про то, что со мной происходило, когда я сходила с ума, а потом, как я менялась, медленно, постепенно… я бы наверное так и не поняла, в чем была проблема, и что я уже почти выздоровела. Я бы может так и осталась какой-то блаженной, которая не совсем понимает, что с ней происходит. Как-то бы жила… но как? Папа сам когда-то говорил, что наркоманов лечат вот таким вот гипнозом, и может быть я себя вылечила. Ведь только два процента наркоманов возвращаются к жизни, и какая это тяжелая дорога. Не пробуйте наркотики! Потому, что… да я уже сказала – почему.

Еще недавно мне нравилось обманывать себя, придумывать какие-то истории, которые к реальной жизни не имели никакого отношения. Теперь я оцениваю по-новому тех людей, которых знала когда-то.

Мне самой интересно, что будет со мной дальше? Может, если я перестану бояться любить, ко мне опять придет любовь?

Пришла весна, и солнце в окне напоминает те дни в Ереване. Наверно я одна, которой все это нравилось. Они все спешили вернуться домой…

А я их всех вспоминаю. Помню, Саша сказал, что Вове легко можно было сесть на шею. Тогда почему мне не удалось это сделать? Потому, что там у него уже кто-то сидел. Может у него дома была девочка, которую он любил больше, чем меня? Хотя, нет, если б у него была девушка, об этом бы обязательно кто-то проболтался. Значит, слава богу, девушки у Вовы не было. Фух…

Но что же означало :

-Забудь, - когда я спросила у Саши тогда в аэропорту…

Я сейчас думаю, может я поспешила с выводами?

А вдруг Саша так тогда сказал в своих корыстных целях? Ох, как же мне хочется знать правду! Хотя… я и так знаю: из наших отношений с Вовой ничего не получилось,  потому, что просто не могло у нас получиться. Кроме того, что я его очень любила, у нас не было ничего общего. Мы были люди из разных миров. Надо на вещи смотреть трезво, а как не хочется! Иногда мне кажется, что если б я увидела его, то ничего не почувствовала. А потом я ясно себе представляю какой он… и понимаю, что нам встречаться нельзя, потому, что я тогда умру. Он мой бог, и мне его видеть нельзя. Еще моя любовь научилась хорошо прятаться, что б ее не видели чужие глаза. Еще она просто жалеет меня, и не хочет, что б я опять сошла с ума. Когда я ее чувствую, мне кажется, что без нее прожить нельзя. Когда она от меня таится, я думаю, что без нее жить намного легче.

Вова у меня спрашивал:

-Ты не боишься меня?

А я отвечала:

-Нет, а почему я должна тебя бояться?

-Мне все говорят, что боятся меня, - сказал он мне.

Я, когда вспомнила это, мне его стало так жалко! Потому, что его все боятся… а он улыбался, и сам не понимая, насколько его жизнь бедна.

А я не боялась его, потому, что у меня уже был опыт общения с такими, как он. Например с Валиком…

Не знает он, что я мечтаю,

Но знает он, что я люблю.

Быть может ночью он мечтает,

Как я когда-нибудь приду.

Не знает он, что я страдаю,

Не знает то, что вспоминаю,

И не узнает никогда,

Что погибаю я, любя.

Страшнее смерти жизнь моя,

Не вырвать из меня любовь!

Не выжечь пламенем огня!

Не заморозить мою кровь…

Не знаю, сколько мне так жить,

Так безнадежно то любить,

Что никогда мне не достать,

И никогда не будет он об этом знать.

Ты знаешь, я уже привыкла,

К тому, как силы забирает

Что-то внутри, что заставляет

Мне в снах любить тебя опять.

Я от тебя уже отвыкла,

Но почему-то продолжаю,

Все возвращаясь, вспоминая,

Стихотворения писать.

Нельзя сказать, что сочиняю,

Я о тебе не привираю,

Ни слова о тебе здесь нет,

Что ты любил… или хотел…

Мне на вопрос не знать ответ:

-Ну почему!.. меня не пожалел.

                                     ***

Мы сидели за столом на кухне. Включен телевизор. Отец шикнул на нас – услышал что-то интересное в новостях:

-… Березовский сделал заявление, что у него хранятся пленки, компрометирующие бывшего президента Украины, - полилось из телевизора.

На этих пленках были так же голоса других высоких чинов, из чего папа сделал вывод:

-Все они там! В том числе и Ющенко… Все они повязаны – кроме Тимошенко -  потому и не хотят, что б эти пленки были услышаны.

Скажу откровенно, папа никогда не жаловал Ющенко. Хотя он и не был против него. Он просто ненавидел бывшую власть. А вот Тимошенко он уважал. Ах, какой она оратор!.. Она часами может уверять в чем-то народ, не заглядывая ни в какие бумажки. Может, даже благодаря ее ораторству, в Украине приняли новый бюджет. Что в нем, толком я не знаю. Знаю только, что опять повысили пенсию.

На улице была весна, поэтому родители поели и ушли в огород. Мама звала и меня, но… мне предстоял час зарядки, которую я делаю каждый день уже на протяжении трех месяцев. И надо сказать, это дало свои результаты, ( тем более, уже прошли две недели поста).

Прошлой ночью у нас украли за калиткой крышку от люка.

-Ну, а че б и не украсть, - отвечает мама, - на улице ни одного фонаря нет. Ну гавкнул  собака; я вышла, накричала на него, что б он замолчал… а что там за воротами делается – мне же не видно!