Жанр: исторический роман. Стихотворение к книге Прошли уж многие века, Не помнят уж сейчас тех дней, Когда стонала измождённая страна Под гнетом тиранов палачей. Все знали, что грядут татары Но не трепетали, это понимая. Погубили русских их князья Жадности не зная ни конца, ни края. И вот, когда настал момент объединиться, Каждый поспешил своё урвать. Каждый для себя лишь хотел биться, А не для того, чтоб родину спасать. И прогремела злая битва, Уничтожая тех, кто жадным потакал, Поняли мы поздно, что сплочённость - сила, Поняли, но враг уж побеждал. И вот, из-за ошибок предков Двести лет народ страдал Мир и тишь бывали очень редко. Каждый горести познал. Вот что страшная судьбина Сделала, святая Русь, с тобой... Ты и холодна, как льдина, И тепла от крови пролитой. Тебе, о вечная, многострадальна родина, он жизнь и смерть посвятил, Он, непонятый никем и спасший многих, Он, солнце среди тысячи светил, Храбрый князь, не ставший жестоким… Пролог. Лето, 1236 г. Игривые лучи солнца золотили бескрайнее поле, преломляясь о тысячи капель утренней росы, делая их похожими на бриллианты. Между тем, не смотря на рань, по благоухающему полю галопом скакал всадник. Высокий, довольно сильный и крепкий юноша, лет шестнадцати. Светло-русые, чуть вьющиеся волосы до подбородка, пронзительные, мудрые голубые глаза с яростным огнём в глубине – вот его портрет. Свежесть, простор, покой, запах детства… всё это словно парило в воздухе, в самой атмосфере, наполняя душу Александра безгранично светлой радостью. Конь недовольно фырчал, будто жалуясь на неожиданную остановку, стуча копытом о землю. С улыбкой потрепав его спутавшуюся тёмную гриву, всадник пустился дальше неторопливой рысью. Это с детства вошло в привычку – выезжать куда-нибудь утром, наслаждаясь красотой восхода. Кто бы признал в нём сейчас княжеского сына? Простая мужицкая рубаха и штаны из грубой ткани делали его похожим на какого-нибудь холопа или крестьянина. Однако величие, словно кокон окружало юношу, хотя он и не подозревал о том. Сегодняшний день стал для него более чем необычным. Ведь завтра начинается совсем другая жизнь. Ему будет дарована власть, к которой его готовили с пелёнок. Чем представляется власть людям? Чем-то вожделенным, необыкновенно-приятным, едва ли не смыслом жизни. А чем же она была для него, Александра? Когда-то в детстве, наслушавшись ужасающих рассказов о междоусобицах, когда ради власти брат шёл войною на брата, она казалась княжичу глубоким тёмным омутом. Он сильно манит человека, но стоит ему в него окунуться, как его начинает медленно тянуть ко дну. А уж оттуда ты выбраться не сможешь. Можешь кричать, захлёбываться, пытаться выбраться, но тщетно – ты уже раб своих безумных амбиций. И тогда власть становится для тебя дороже, чем все и всё в мире. Ты готов пролить кровь самых дорогих, просто для того, чтобы править, готов убивать беспощадно, лишаясь самого важного - души, человечности, милосердия. Но в таком случае, всё же добившись столь вожделенной власти, ты уже не познаешь простого, самого настоящего счастья – Веры, Любви, семьи. Некоторые умудряются оставаться наплаву, однако это очень и очень сложно. Но это – самое главное для правителя. Ему нужно быть сильным, решительным, справедливым (порой до жестокости), но при этом суметь сохранить хоть малую часть бесценного, редчайшего дара – милосердия, ведь даже Господь наш, Иисус Христос говорил, что это самое важное в ЛЮБОМ из нас, бедняк ли ты или правитель. Все мы рождены с чистыми душами, а уж как распорядиться ею – дело личное. Ежели сумеешь ты, окунувшись в тот злосчастный омут, найдя золотую середину между своей совестью и властью, поняв разницу между справедливостью и жестокостью, всегда держаться наплаву, то тогда, возможно, ты обретёшь заслуженное счастье в жизни своей, став при этом хорошим правителем. Немногим подобное удавалось, всё это – бремя, тяжкий крест, и даже юный Александр, ещё не познавший сей тяжести, это понимал. Однако повзрослев, он уточнил для себя – всё-таки власть – это, прежде всего, ответственность. Долг, который ты обязан соблюдать неукоснительно, лелея, любя каждый клочок родной земли, дорожа жизнью каждого подданного – ведь он беспрекословно вверяет её тебе. С завтрашнего дня, вот эта загадочная штука – власть станет частью и его жизни. Его пригласили князем-наместником в Великий Новгород. В город ярых вольнодумцев, в город, где даже некоторые женщины умеют читать и писать. Он возлагает на княжича больше ответственности, чем какой-либо другой. С этим днём кончается раздолье и юность. Ведь завтра судьба одного из самых важных городов Руси окажется в его руках… в руках у шестнадцатилетнего юнца. Ещё раз окинув взглядом это безбрежное царство трав и свободы, Александр в который раз напомнил себе: его готовили к этому с ранних лет. Тогда откуда сомнения? Усилием воли княжич выбросил их все из головы, повернув обратно. Глава 1 Новгород, 1236-37 г. С радостью, с надеждой встретили Александра новгородцы, вдохновляя и воодушевляя тем самым юного князя. С самого начала он принялся активно улучшать город, делая всё возможное и невозможное, поражая всех энергией и хладнокровной рассудительностью. Люди, уставшие от постоянных страхов, которые неизменно навевали вести о сожжённых татарами городах, воспрянули духом, оживая. И юность князя уже никого не волновала – все видели в нём взрослого человека, правителя, полководца. Было ли это правильным или нет, но совсем ещё юный князь более чем достойно справился с возложенными на него обязанностями, проявляя все лучшие качества своей уже вполне сформировавшейся и уже тогда очень интересной личности. …Почти потухшая свеча слабо освещала комнату, дрожа и потрескивая. «Когда же уже остановятся эти бессмысленные потоки крови?» - думал князь, небрежно опираясь на рукоять обнажённого меча и бросая усталый взгляд в пространство. С одной стороны – междоусобные войны. Беспощадные братоубийства, кровавые, до невероятности жестокие бойни за каждый клочок земли, уничтожающие саму душу народа. Сколько их было? Без счёта. А сколько ещё будет? С другой стороны тёмные полчища – татары. Невиданные до сель по своей мощи и организованности, смертоносный огонь, сжигающий всё на пути к своей безумной мечте – империи от моря до моря (от Тихого океана до Атлантического). Теперь их цель порабощение Руси. Они будто появляются из неоткуда и сложно предугадать, какой город станет их следующей мишенью. И даже не смотря на это, князья не упускают возможности вцепиться друг другу в глотки, совершенно не думая о том, что это так же огромные человеческие жертвы. Как так можно?! Это безнравственно, негуманно, не патриотично, ужасно, мерзко, недостойно, бессмысленно в любом понимании. Междоусобицы… кровь… разруха. Как избавиться от этой живучей напасти или хотя бы приостановить её? Да и хватит ли у него, Александра, ума и силы духа, чтобы сберечь то, что осталось от Руси и княжество, данное ему? Все эти мысли уже давно не покидали его, становясь едва ли не ночным кошмаром. Напряжённо размышляя, Александр вертел в руках письмо с приглашением на съезд князей. Необходимо немедленно всё сообща решить и продумать каждый последующий шаг, забыть о прежних обидах, объединиться. Пока есть, что спасать… Давно пора. …Тихий цокот копыт, отбивающих мелодичную дробь о сухую и твёрдую, как камень, землю, стал чем-то неотъемлемым, привычным. Бесконечные перебирания с места на место, прерываемые лишь коротким ночлегом – вот такое вот путешествие. Сожжённые города и сёла, отчаявшиеся лица изредка встречающихся на пути голодных, израненных путников, навсегда отпечатались в памяти Александра как самое ужасное зрелище. Отчаяние, запустение, боль, кровь. Даже беспощадная битва лучше, чем вот такое состояние везде и всюду - чистое отчаяние, полная потеря веры в избавление. Последствия людской глупости, гордыни, жадности и эгоизма… В груди разгоралось пламя, грозя сжечь дотла его самого. Что бы ни делал, он не мог остаться равнодушным, не мог не думать об этом. Без раздумий княжич делился скудными припасами с путниками, будь то хоть целые семьи, движимый неизмеримой болью. Несмелые осуждающие взгляды небольшого отряда не волновали его – пусть они не поймут его, пусть сочтут даже за слабость. Возможно, так оно и есть – у него нет сил видеть столько отчаяния и страданий, не попытавшись хоть как-то, хоть самую малость облегчить их. Почему же вокруг так безнадёжно пусто? Почему так много обездоленных с усталой печалью в глазах? Где же былое счастье на лицах ваших, Где же те светлые улыбки на ваших губах? Там, где стояли сёла – пепелища стынут… Ныне нет ничего там, где раньше было всё… С болью потери, проклиная судьбину, Вы в неизвестность идёте, куда-то вперёд… Кто?! Кто тот изверг, что сотворил с вами это?! Кто по прихоти лишил вас и детей ваших счастливой доли? Мне родина дороже целого света! Потому, русичи, не в силах я вынести вашей боли… …Кроваво- красный закат бросал зловещий отблеск на очередное пепелище. Небольшая группа из двадцати человек и пары повозок чуть слышно вздыхала. Каждый старался скрыть грусть за маской хладнокровия. Всадник, возглавляющий их, лишь молча проводил взглядом очередные останки села. Ни слов, ни вздохов бы не хватило, чтобы выразить его чувства. Он понял, что уже никогда не сможет забыть то, что видел тогда в пути до Владимира. Чужая боль стала для юного княжича его собственной. … В небольшую охотничью избу едва-едва проникал свет. На широком деревянном стуле сидел властный мужчина лет сорока – пятидесяти с лёгкой сединой в светло-русых волосах. Что-то едва уловимое в его облике указывало на близкое родство со стоящим рядом юношей. - Что же ты намерен делать, отец? – Спросил Александр, тяжело вздохнув, - ведь единственное значимое решение, принятое на сегодняшнем съезде – избрание тебя великим князем. Скорее всего, они просто хотели взвалить на тебя свою ответственность. Хмурое лицо Ярослава Всеволодовича отразило глубокую задумчивость. - Не думаю. Эти люди собрались не лясы точить. Не знаю, что движет ими – долг ли перед родиной, проснувшийся наконец, или же корысть, но князья действительно хотят мира и спокойствия, как, впрочем, и все мы. У меня есть кое-какие соображения по поводу того, что можно предпринять. Вот что, - добавил он, посмотрев на сына, - я пока отдаю тебе помимо Новгорода еще Дмитров и Тверь. Справишься? На мгновение княжич опешил. Зачем? - Это, конечно, честь для меня. Но что натолкнуло тебя на эту мысль? Ярослав грустно улыбнулся. Гордость за сына всегда согревала ему душу, а сейчас больше, чем когда либо. - В этих городах сейчас сложная ситуация, - объяснил он, - пусть ты и совсем ещё юн, сын мой, до меня доходит немало известий о твоих успехах. Я доверяю тебе больше, чем кому бы то ни было. Княжич покорно кивнул. Слова отца укрепили в нём решимость. - Отправляйся на север, Александр. И как можно внимательнее следи за рыцарями. Эти псы не упустят возможности воспользоваться ситуацией. - Я думал об этом, отец, - ответил он, - пока степняки от нас отвлекись, рыцари могут стать нашей самой большой проблемой. Нужно быть готовыми в случае чего. На том и остановились. Глава 2 Осень, 1238 г. Некоторое время Александр зорко следил за продвижением рыцарей на восток, продолжая политику отца на северных границах Новгородского княжества. Он был почти уверен, что рано или поздно придётся защищаться от их вторжения. Поэтому решил на всякий случай подготовиться к этому. Для начала подыскать союзников. Среди них могло оказаться молодое государство Литовское, например. Но прежде всего города Руси. Одним из наиболее заинтересованных в союзничестве с Новгородом оказалось Полоцкое княжество. С ним некогда существовали небольшие распри, и княжич решил, лично встретившись с князем Брячеславом, положить им конец. Всадник на буром коне вместе с длинным караваном остановился у большого и довольно величественного терема. Расписные ворота и ставни на окнах будто небольшие шедевры привлекали взор. Мало что говорило о том, что здесь готовятся к войне и обороне. У ворот Александра встретили слуги, а у большого, просторного крыльца – и сам князь Брячеслав с супругой, окружённый толпой приближённых и местной знатью. Восемнадцатилетний княжич, не особо любящий роскошь, в этот раз решил блеснуть богатством и преподнёс Полоцкому князю богатые дары. Тот, при всём желании, не мог удивить гостя подобным – ситуация у них сложилась не лучшая в городе. Однако встретил с таким радушием и почтением, что княжичу и в голову не приходило усомниться в его намерениях заключить взаимовыгодный союз. Князь устроил едва ли не пир на весь мир по случаю приезда будущего союзника. Огромные столы ломились от разнообразия яств, источая сразу тысячи манящих ароматов. Множество гостей разных сословий собралось там, желая своими глазами узреть хвалёного Новгородского князя и сыграть свою роль в переговорах. Сначала зашёл тёмно-русый угрюмый мужчина средних лет со светловолосой, улыбчивой дамой. То хозяева – князь Брячеслав и его княгиня Евдокия, хорошо знакомые присутствующим. Вслед за ними вошёл молодой человек лет восемнадцати на которого сразу устремились все взгляды. Высокий, голубоглазый, с тяжёлой солдатской поступью и природным величием, которое угадывалось в каждом его движении. Сначала разговор протекал как то вяло, все присутствующие были будто слегка напряжены. Однако княжич умудрился завести лёгкую светскую беседу так, что вскоре от напряжения не осталось и следа. Внимательно слушая князя, Александр быстро понял, что найти с этим человеком общий язык не составит труда – они хорошо понимали друг друга и сложность сложившейся ситуации, стремясь к одним и тем же целям. Полоцкий князь, кажется, говорил что-то о предстоящих сражениях, когда Александр почувствовал чей-то пристальный взгляд совсем рядом. Чуть повернув голову, княжич будто окунулся в два бездонных, глубинно синих омута. Чуть прикрыв сияющие глаза, на него украдкой поглядывала девушка, сидящая рядом с княгиней, с нежной улыбкой на красиво очерченных губках. Блестящие золотые волосы казались потоками солнечного света, мягко обволакивающими незнакомку… В Новгороде множество прелестниц пытались завоевать сердце князя. Каждая была хороша, но каждой будто чего-то недоставало. Чего-то такого, что сразу угадывалось в этой незнакомке: быть может, горделивости, некоего лоска, обаяния, нежности… Заметив его внимание, девушка слегка порозовела, отвернувшись. - …что принесёт нам несомненную пользу, - словно очнувшись, услышал Александр, возвращаясь к разговору, - Вы прибыли как нельзя вовремя. Просидели они так уже довольно много времени. Когда уже большинство проблем было решено и наступил вечер, княжич уже хотел отправиться в обратный путь, как вдруг князь с княгиней ненастойчиво попросили его погостить в Полоцке ещё немного. Посчитав, что отказ бы прозвучал как неуважение, Александр решил согласиться. К тому же ему бы хотелось посмотреть, как живут русичи в других городах. Полоцк оказался вполне себе неплохим во многих отношениях городом. Да и князь с княгиней были очень приятными людьми. Помимо всего этого, Александр сразу заметил, что незнакомка, виденная им ранее, всё время была где-то рядом с княжеской четой. Теперь она тихо вышивала в сторонке с донельзя сосредоточенным лицом. «Может быть, она их дочь?» - предположил княжич, издалека любуясь этой златовласой девушкой. Ты, как всегда в мечтах витаешь Сосредоточенно склонившись над шитьём А я, дыханье затаив, любуюсь, знаешь... И в этот миг есть только мы вдвоём! Я буду помнить всё: ту лёгкую улыбку, Румянец нежный на твоих щеках Буду помнить, как ты хмуришься забавно Как лучи солнца терялись в твоих волосах И целый год покажется секундой Если потонуть в твоих газах Уже сейчас я знаю: будет трудно Не видеть тебя рядом, в жизни и во снах... Полузабытое чувство нежности вперемежку с бурей других эмоций шквалом одолевали князя, сводя на нет все доводы разума, когда он видел её… - Яшка, поди сюда! – выпав из задумчивости, позвал он. - Да, князь, - отозвался дружинник, подбегая. - Эта девушка – княжна, так? Взглянув в указанном направлении, тот уверенно кивнул. - Да, князь, конечно. Это княжна Александра, дочь князя Брячеслава и княгини Евдокии. Будто услышав своё имя, девушка подняла головку, встречаясь взглядом с Александром. Чуть зардевшись, она несмело улыбнулась ему. В то время детей женили рано, и, чаще всего, без их непосредственного согласия. Действительно, кому захочется становиться отцом семейства в четырнадцать лет, или матерью в двенадцать? Это заставляло взрослеть раньше времени, ведь дети, семья – это огромная ответственность. Но взрослость – не значит мудрость. Не все взрослые обладают мудростью, и не все мудрые люди – взрослые. Может, поэтому князь Ярослав не торопился с женитьбой сына? Почему-то именно теперь, глядя в необыкновенные, сверкающие омуты – глаза этой солнечной прелестницы, Александр подумал о свадьбе. К тому же, этот брак мог бы скрепить союз с Полоцком… но главным образом княжича волновало вовсе не это. Тогда он ещё не знал, что в этот момент их обоих посетила одна и та же мысль… Глава 3. Просторная светлая зала, знатные, богатые гости в расшитых золотом одеждах и с постными серыми лицами, обыденность вокруг… а в душе – тоска и обречённость. Так было всю её жизнь, сколько себя помнила. Эти пирушки всегда были ей в тягость, ведь они сопровождались постоянными разговорами о междоусобицах, сражениях и политике, которые представлялись девушке чем-то непонятным и страшным. О ином речей не было, если не считать элементарных вежливых вопросов о здоровье. Нудно, скучно, тоскливо. Обычно она, отмучавшись часок, сбегала с подружками в лес, дабы просто посмеяться, порезвиться, хотя бы на миг почувствовать себя свободной. Свободной от нелегкой доли княжеской дочери. Они были лишь средством достижения большей власти для своих отцов, рабыни, лишённые права голоса и нужные после замужества только для одной цели – дети. В остальном они всю жизнь должны быть не более, чем забитой, покорной тенью. К этому же приучали и её, Александру. Готовили к «удачному» замужеству с раннего детства. Вот только мечтательная девочка, научившись кое-как читать, прочитала много красивых сказок, после чего и слушать не желала всех, кто пытался подготовить её к неизбежному. Девушек в то время замуж выдавали очень рано – в 12-13 лет, ещё детьми. Александру тоже пытались, когда той было четырнадцать, но девочка так брыкалась, что родители пожалели её и решили с подобным не торопиться. Со временем девушка стала очень красивой и лучезарной, как солнышко. Её могла порадовать даже мелочь, вроде ласкового летнего тепла или освежающей утренней росы. Всё и всех она встречала с гордо поднятой головкой и доброй, светлой улыбкой на губах. Много парней и князей заглядывались на красавицу-княжну, многие всерьёз ухаживали и сватались, а та лишь воротила нос, бегала да смеялась, аки дитё малое. Пока не встретила его, новгородского князя. Чем так поразил он её, чем так запал в душу? Княжна и сама не до конца понимала. Внешность? Ну да, красивый, но мало ли таких? Походка, взгляд, голос? Возможно… Девушка не могла понять, почему ей так нравиться смотреть на него, слушать, ловить каждый его взгляд, каждую улыбку, и почему она смущённо краснеет, когда он это замечает… От него будто бы шли волны энергии, силы духа, мужественности, неизъяснимого, приятного тепла. Александра чувствовала себя загнанной в клетку и свободной более чем когда-либо одновременно. Странное, доводящее до безумия чувство, заставляло сердце то биться быстрее, то замирать, когда он просто был где-то рядом. Люблю тебя… почему? Не знаю… Просто так люблю, без слов, без лишних размышлений Только с тобой я, возрождаясь, умираю, Только рядом с тобою сердце замирает от волнений Понимаю не вдруг: я – больше не я, Мой мир перевёрнут тобой Теперь я лишь частичка тебя, Навеки ангел-хранитель твой! Сначала она просто наблюдала за ним из-под полуопущенных ресниц, тайком, будто совершая преступление. Но потом… потом он сам подошёл. И понеслось… Они теряли счёт времени в тех бессмысленных разговорах, где глаза говорили больше любых слов. И жизнь перестала быть пустой, обрела значимость, краски, радость и лёгкость, необычайную, необыкновенную. Вот князь задержался на недельку, затем на другую… Александра успела показать ему весь город, все её любимые леса, полянки и ручейки и уже заведомо знала – когда он уедет, будет очень-очень больно… А княжич, узнавая её, эту прекрасную златовласую девушку, видя её чувства к нему, горящие золотыми искорками в прекрасных синих глазах, лишь убеждался в правильности своего решения. …В полумраке едва освещённой комнаты сидела хрупкая девушка с неоконченным замысловатым шитьём в руках. Вся её фигурка поминутно вздрагивала. Вздохнув, девушка небрежно отбросила работу, прекратив бесполезные попытки успокоиться и чем-то себя занять. Одна мысль сжимала душу неизъяснимой горечью. «Он послезавтра уезжает…» - Непроизвольно всхлипнув, подумала княжна, сжав губки в тонкую линию. Когда за эти три недели он стал для неё кем-то близким? Как? Почему? «Надо будет сходить попрощаться» - Решила Александра, направляясь к двери. Но в этот момент вошла служанка: - Княжна! Ваш батюшка зовёт вас, дело важное. «Вот как? С чего бы это?» - удивилась девушка, но пошла к отцовским покоям. Когда она вошла, князь Брячеслав, ссутулившись над деревянным столом, задумчиво перебирал какие-то письмена. - Вы звали, батюшка? – Сказала девушка, подойдя чуть ближе. Встрепенувшись, князь поднял голову. - Да-да, проходи, дочка, нужно поговорить. Он жестом указал ей на табуретку напротив. Девушка осторожно опустилась на неё, чуть подобрав юбки пышного сарафана и вопросительно глядя на отца. Вздохнув, тот продолжил: - Как ты знаешь, дочка, недавно к нам прибыл новгородский князь Александр, сын Великого князя Ярослава Всеволодовича. Ему восемнадцать с половиной, тебе – шестнадцать, вы оба молоды и идеально подходите друг для друга. Я сразу подумал об этом, но буквально неделю назад княжич сам посватался к тебе. Как ты понимаешь, я не мог ему отказать, но тебе решил сказать как можно позже. Приготовления к свадьбе завершены, и завтра вы поженитесь. Об этом уже объявили. И всё это было сказано весьма категоричным тоном, не терпящим возражений. Александра едва не упала с табуретки, приоткрыв рот от удивления. Что-о?! Забыв, как дышать, девушка вдруг поймала себя на странной мысли: а ведь она и не то, чтобы против… Скорее, совсем наоборот… Князь принял удивление дочери за страх, и принялся уговаривать, утешать: - Ну что ты, доченька, не огорчайся, не стоит! Он очень приятный молодой человек, к тому же это всё равно бы случилось когда-нибудь… ты же княжна… это твоя судьба. Всем своим видом как бы говоря о неизбежности всего этого, князь хотел уже приобнять дочь, дать ей проплакаться да попричитать, как вдруг застыл, будто поражённый громом. Александра, его Александра, которой была с детства противна сама мысль о замужестве, сейчас, широко и задорно улыбаясь, радостно хлопала в ладоши, сверкая кроткими синими глазами, в глубине которых плясали чертенята. - Ты что… н-нее п-против-в? – Заикаясь от глубокого шока, князь удивлённо взирал на дочь. Иисусе, кажется, мир перевернулся!.. - Да, батюшка, вы всё правильно поняли, - Улыбаясь ещё шире, подтвердила девушка, - Я совсем-совсем не против. Князю потом ещё долго и упорно казалось, что он ослышался. … Подъезжая к церкви в небольшой повозке, княжна едва дышала от волнения. Свадьба… какой она представлялась ей раньше? Днём, который навсегда лишит её свободы. Днём, начиная с которого жизнь потеряет краски, превращаясь в череду серых, унылых дней в четырёх стенах терема мужа, совершенно чужого человека. Но теперь всё казалось с точностью да наоборот. В душе, пополам с диким волнением, ютилась несмелая радость. Ещё издалека слышался весёлый перезвон колоколов. День выдался немного хмурым, осень всё-таки, но улыбки толпы горожан, пришедших посмотреть на свадьбу и молодожёнов, компенсировали это с лихвой. Проезжая меж них, княжна сама невольно улыбалась в ответ. Изначально довольно скромная церковь сегодня сверкала небывалой красотой, чистотой и богатством – её готовили специально для церемонии. Опустив головку, невеста неторопливо шла к священнику. На ней красовалось белое с серебристым отливом платье, с небольшим шлейфом, расшитое по подолу серебряными нитями и перехваченное на талии тонким пояском того же цвета. На голову невесты накинули легчайшее белое покрывало, чуть прикрывавшее лицо девушки. Затем вошёл жених, одетый как воин, со шлемом в руке. Оба сияли молодостью, статью и красотой. Священник, проведя церемонию по всем правилам, соединил их руки. - Да благословит Господь ваш союз. Держась за руки, молодожёны одновременно посмотрели друг на друга. С этого момента и на всю жизнь они – половинки единого целого… В день радости и счастья мы с тобою Две жизни, две судьбы навеки спаяли в одну. Люблю тебя, всем сердцем, всей душою, И, что бы ни случилось, я с тобой не пропаду! Весь мир взорвался счастьем в то мгновенье Когда Господь сердца и руки соединил, Даря душе влюблённой радость, вдохновенье, Надежду, Веру, море новых сил! Затем начались празднества. Супругов посыпали зерном, а дорогу им устилали цветами и монетками, дабы жили они, не зная печали и горестей. Песни, пиры и пляски длились почти два дня, заставляя людей немного отвлечься от свалившихся на ни бед и немного порадоваться. Сидя за праздничным столом рядом с супругом, который тихо отдавал приказы насчёт постройки какой-то крепости, княжна внимала бесконечному счастью, заставлявшему трепетать её сердце. Это, наверное, одни из самых светлых и безудержно-радостных дней в её жизни. Но одно её немного нервировало – Александр за несколько часов ни разу даже не взглянул на неё. - Что с тобой? Ты бледна, - Спросил князь, будто услышав её мысли. Девушка улыбнулась - Нет, всё хорошо. Просто я… немного волнуюсь. Не каждый день выходишь замуж… к тому же я никогда не думала, что всё будет… так. - Как? - Вот так… хорошо, радостно, - пояснила княжна, - я думала, всё будет просто ужасно, думала, что придётся стать женой совершенно чужого человека. - Мы с тобой не так давно знакомы, если смотреть с этой точки зрения, - сказал князь, явно заинтересовавшись разговором. - Да, но… ты совсем не чужой мне, - опустив глаза, ответила девушка. Секунду он молчал, будто обдумывая её слова. - Если так, то нас и впрямь ждут лишь долгие годы счастья, - сказал князь, аккуратно, очень нежно сжав её маленькую ручку в своей ладони. Девушка слегка порозовела, но подняла взгляд, и… пропала. Теперь уже окончательно и бесповоротно. Всего лишь один взгляд вмещал в себя весь коктейль эмоций – жгучую страсть, проникновенную нежность, волнение, трепет… В этот момент им обоим было всё равно на весь мир. Глава 4 1240 г. Полутёмная комната, освещённая факелами. Запах сырости и пыли, казалось, являлся главной её составляющей, пропитав собой всё вокруг, даже крепкие каменные стены, на которых виднелась даже мелкая плесень. В центре комнаты стояли двое мужчин. Один из них, в короне и в мантии – король шведов, Эрих. А грузный богатырь с длиннющими рыжими усами – его зять, ярл Биргер. - Пора уже проучить этих варваров, - фанатично блеснув линяло-голубыми глазами, сказал король, - начнём отсюда. Это – самое то! Сказав это, он ткнул длинным костлявым пальцем на карту туда, где находился Новгород. - Вы… уверены? – Засомневался Биргер, - князь Александр, конечно, молод, но… помните, как хорошо о нём отзывался магистр ливонского ордена? Как его там… Андреас фон Вельвен. Эрих лишь махнул рукой, в который раз окидывая жадным взглядом богатые славянские земли. - «Я прошёл многие страны, знаю свет, людей и государей, но видел и слушал Александра Новгородского с изумлением» - кривляясь, процитировал король, усмехнувшись, - Ты только вслушайся в эти льстивые хвалы, Биргер! Твой магистр был пьян, наверное, когда говорил такое о сопливом двадцатилетнем юнце! Пф, да он едва-едва из-под отцовского крылышка выпорхнул! О чём тут говорить? Смех и грех! Вторя насмешкам короля, Биргер слащаво улыбнулся. - Так значит, идем на Новгород, государь? Тот кивнул, всё ещё кривя губы в презрительной усмешке. И отплыли они, собрав огромное войско, к устью реки Ижоры. Князь мирно беседовал с боярами, когда вдруг раздался крик: «Беда!» Запыхаясь, в комнату влетел Яшка, слуга. - Беда, князь! Беда… шведы у самого города! Вот, посла отправили. Все повскакивали со своих мест. Один князь остался недвижим, с серьёзным лицом, похожим на восковую маску. - Введите. Вошёл посланец, весь закованный в железо, донельзя гордый, с оскорбительным презрением в ледяных глазах. - С чем же прислали тебя? – спросил княжич. Ответ Александру перевели так: «Королевский зять и наш военачальник велел сказать тебе, князь варваров, так: «Ратоборствуй со мною, коли смеешь: я стою уже на земле твоей!»» Все присутствующие возмущённо зароптали, загундели. - Некогда лясы точить! – Громко прикрикнул князь так, что, казалось, стены задрожали. - Собирайте дружину, как можно быстрее, - военачальникам. Потом повернулся к посланцу и твёрдо, без тени сомнения произнёс: - Мы встретим нежданных гостей как полагается! … Княгиня застыла, как соляной столб, кусая до крови губы и нещадно теребя какой-то платок. Ей хотелось бегать, кричать, ругаться, лишь бы не стоять, молча и смиренно отпуская безмерно дорогого ей человека, любимого мужа туда, откуда он навряд ли возвратится… Тот так же молча одевал кольчугу, шлем, готовясь к жестокой резне. - Пора, - повернувшись к жене, сказал он. Всхлипнув, девушка крепко-крепко обняла мужа, силясь не расплакаться. Она верила в его возможности – он всегда умел находить правильное решение. Но врагов так много… они сильны и уверенны в себе. К тому же, во время войны всегда есть вероятность потерять родного человека. А князь-то уж точно станет главной мишенью… А если учитывать то, что Александр всегда сражается наравне с другими, то… Две слезы-предательницы всё же потекли по щекам, обжигая. - Не изводи себя пустыми страхами, моя княгиня. Я вернусь, - Уверенно сказал князь, нежно-нежно, почти благоговейно целуя жену. Сквозь тысячи битв, кровавых, жестоких Презрев время и неизбежность разлук Я, обойдя все пути и дороги, К тебе возвращусь, мой ангел, мой друг. Святая земля, дом отцов Всё, что так дорого сердцам нашим Призывает нас идти на врагов! С мыслью этой и умереть не страшно. Я знаю, ты плачешь, и отпускать не хочешь, Причитаешь, молишься, ждёшь… Но на плечах моих столько судеб! Я знаю, ты это поймешь. Молитвы твои – крепче, надёжней кольчуги, Твой голос и последний поцелуй – моя отрада. Или я вернусь, пройдя и зной палящий, и вьюгу. Иль в поле чистом, в бою за счастье полягу. Ты верь: напасть вскоре сгинет, Господь нас не оставит, сохранит! Пока вера души наши не покинет Силу всегда правда победит! Саднящей раной в груди ныл страх за него. Он, её Александр, стал для неё всем – жизнью, её смыслом, целым миром. А себя девушка давно уже перестала ощущать по отдельности, став не более чем его частью. А вот теперь он ушёл… ушёл не оставив ей ничего, кроме страха за него, грусти и огромной надежды на сердце. Глава 5. Александр и его дружина долго молились перед битвой в церкви Святой Софии, и, получив благословение архиепископа, окрепши духом, собирались в путь. Резво вскочив на коня, Александр осматривал наскоро собранную дружину. Некогда было уж ждать помощи от отца. Придётся сражаться, как есть, времен уже нет на дальнейшие сборы. Княжич понимал, что от этого сражения зависит всё, но почему-то сильных тревог не было, а рассудок остался ясен, как никогда. Но войны заметно волновались – сколько слухов было о невероятной силе войска шведского! Крепко-крепко сжав копья, они взирали на князя, ожидая, что же он скажет, чем же воодушевит их на подвиги ратные? Медленно продвигаясь меж рядов взволнованной дружины, князь неторопливо, но громко и чётко заговорил: - Братья мои! Нас немного, а враг силён; но не в силе Бог, а в правде: идите смело за вашим князем! Простая, краткая речь вдохнула в каждого исполинские силы. Ведь в каждое произнесённое слово князь вложил часть силы своего духа, свою любовь к родине. И бездушное слово ожило. Оно перестало быть просто словом, огненной печатью прожигая душу, острым клинком пронзая сердце всех и каждого, превращаясь в безудержное пламя, грозящее сжечь врага, посягнувшего на их родину, дотла. И все до единого уже были готовы пойти за князем, куда тот прикажет, хоть в самое пекло. … Утреннее солнце розовело где-то вдали, отбрасывая замысловатые блики на спокойную гладь залива. Голубое небо, вода, буйные заросли вокруг… очень красивое, вдохновляющее место. Ничего не предвещало того, что вскоре здесь разразится кровавая битва… Заросли, длиной с человеческий рост, тихо колыхались на ветру. В них то и спрятался княжеский разведчик – Пелгусий, начальник приморской стражи, которому было поручено выяснить силу и маршрут неприятеля. Бедняга провёл у залива всю ночь, не смыкая глаз. Сейчас же он ожидал князя. Голова нещадно болела, кружилась, отяжелевшие веки слипались, умиротворяющая тишина давила, неумолимо клоня в сон. Но Пелгусий силой воли заставил себя бодрствовать, отгоняя навязчивый сон. Вот, когда усталость уже почти поборола его, он чутким ухом уловил какое-то движение на воде. Осторожно приподняв голову, Пелгусий посмотрел на дотоле спокойную водную гладь. Неестественный для хмурого утра яркий свет резанул по глазам. Сквозь него виднелись две фигуры в ладье, которые этот самый свет излучали! Пелгусий крестился, не веря своим глазам. В ладье были… святые великомученики, Борис и Глеб! Такие, как их изображали на иконах! Сквозь лёгкий шелест воды прозвучал голос старшего из братьев. - Грядёт битва, брат Глеб. Поможем нашему родственнику Александру! После этих слов и ладья, и великомученики растворились в коконе слепящего света… А Пелгусий побежал радостно вещать князю о свершившемся чуде. … Александр отправил вперёд дозорного, который должен был разъяснить положение. Тот вернулся довольно быстро, доложив, что наивные шведы, уверенные в своей победе, спокойно отдыхают в шатрах, расположившись чуть выше реки Ижоры. - Вот она, удача, князь! – Воскликнул один из дружинников, - в бой? - Рано. Не время ещё, - ответил князь, знаком подзывая воеводу. Александр сам пошёл в разведку, обойдя вместе с Пелгусием медвежьими тропами вокруг лагеря и разработав план сражения. Затем, разделив войско на две дружины, пошёл в атаку, нападая со стороны реки, тем самым отрезая противнику путь к их кораблям. Шведы как ошпаренные повыскакивали из шатров с невероятно ошарашенными лицами. Князь окинул зорким взглядом округу. Что ж, сами напросились… Противник начал поспешно собираться, хвататься за оружие, пытаясь сориентироваться. Но эффект неожиданности уже сделал своё – шведы впали в панику. Вот, первая кровь обагрила землю, воздух наполнили стоны раненных. Сражение – дело интересное с точки зрения тактики. Но кровавое, беспощадное ко всем. Оно похоже на жестокую игру, забирающую тысячи жизней, где каждый бросает все силы на то, чтобы победить, где есть только двое – защитник и нападающий, короли игры. Остальные – пешки, которые их защищают. И победителем будет только один, при том не тот, кто силён в плане численности, а тот, кто умнее, хитрее и сильнее духом. Что ж, пора сделать новый ход… Ярл Биргер со всей яростью кромсал русских, посмевших так нагло потревожить его покой. Его круглое, приплюснутое лицо раскраснелось от гнева и усилий. Конь под ним едва ли не выл, вынужденный постоянно крутиться и отбиваться. Кровь из-под меча ярла лилась рекой, в немалой степени на него самого. Швед был уже увлечён сражением, как вдруг какое-то странное чувство, обдав со спины холодом, заставило его крутануться на триста шестьдесят градусов. Прямо на него скакал всадник, весь закованный в железо, даже лицо его полностью скрывала металлическая маска, сквозь узкие прорези которой виднелись пробирающие до дрожи голубые глаза, полные хладнокровия, силы, решимости. Казалось, обе стороны расступаются перед ним. К тому же лёгкий туман, резвившийся за спиной всадника, казался продолжением его самого, добавляя образу чего-то такого, что суеверные шведы едва ли ни крестились, содрогаясь от мистического ужаса. Даже бойня на мгновение остановилась, ожидая поединка, результат которого и для тех, и для других, должен был стать судьбоносным знамением. Биргер только успел направить на противника оружие, как вдруг резкий выпад последнего заставил его протяжно взвыть – копьё Александра пронзило глаз и рассекло пол лица. Хвалёный ярл Биргер рухнул, как подкошенный. К тому же в тот момент, когда шведы уже думали, что преимущество в битве за ними, из леса выбежал свежий запасной полк, во главе с известным воеводой, Гаврилой Алексичем. Это окончательно подорвало боевой дух противника, и те, всё ещё кое-как отбиваясь, в ужасе бросились к кораблям. Но Гаврила Алексич на коне поскакал по сходням, очутился на вражеском корабле. Его сбросили в воду, но тот, ничуть не растерявшись, поплыл к берегу, и, схватив лежащий неподалёку меч, бросился на шведского воеводу и победил его. Шведов теснили со всех сторон, поэтому они, схватив раненного Биргера, утащили его на корабль, и остатки некогда могучего войска бежали, поджав хвосты. Глядя на удирающих врагов, князь невесело ухмыльнулся, вложив меч в ножны. Он намеренно дал им уйти – пускай бегут, всё равно ещё долго на Русь после такого не сунутся. От шока только ещё лет двадцать отходить будут. Победители, прохаживаясь меж богатых шатров, разжигали костры, перевязывали раненных, хоронили погибших, чуть слышно переводили дух, с благодарностью поглядывая на князя. Пока у них есть такой мудрый и сильный полководец, не страшна вражья сила земле Новгородской! … - Княгиня… прошу вас, успокойтесь! – Тихо попросила Ксеня, служанка, с соучастием глядя на Александру. Та сидела на табурете у небольшого окна, бледная, как смерть, с опухшими от слёз красными глазами, упрямо глядя куда-то вдаль и неслышно шепча молитву. Тревога жгла душу, не давая отвлечься ни на секунду, сжимая тисками. Время словно остановилось, издевательски растягивая мгновения, превращая их в вечность. Услужливое воображение рисовало самый худший исход, насмехаясь. Страх и боль бились в груди, в такт ритму сердца, сводя с ума. Как говорят, даже смерть лучше, чем ожидание оной. Александра уже не знала, сколько просидела здесь, застыв соляным столбом. В ответ служанке она лишь упрямо поджала губы, прокушенные до крови. И так с того момента, когда дружина отправилась в путь... - Нельзя так себя изводить, - тихо, неуверенно сказала Ксеня, - Наш князь, хоть и молод, но умён и силён. Вернётся он, точно вам говорю! Княгиня грустно улыбнулась. Слова девушки вторили голосу её надежд. Но, Боже, как же страшно! - ВЕРНУЛИСЬ!!! – Раздался извне комнаты чей-то голос, а через секунду на пороге стояла ещё одна служанка, задыхающаяся от быстрого бега - княгиня, фу-ух, они… - Он вернулся! – сияя, прошептала Александра, подскочив. Сердце билось, словно ненормальное, взлетая куда-то ввысь. Вздох облегчения вырвался из самой глубины души. Он вернулся! Вернулся! Мир ожил, покой медленно возвращался к ней, принося немыслимое облегчение, будто камень свалился с души… Князь торжественно въезжал в город под радостные крики толпы, сияя стальными доспехами и лёгкой улыбкой. Люди кричали ему и славной дружине хвалы, прославляли. Но настоящий поток безудержной радости нахлынул на княжича в тереме, где княгиня с ходу полетела его обнимать, улыбаясь так, что полутёмная комната казалась вместилищем света. И никакие слова не смогли бы сказать больше этой улыбки, наполненной бесконечным счастьем… Глава 6 Не успела слава о победе Александра разлететься по миру, как пришла новая беда на Русь: немецкие рыцари из Ревеля во главе с ливонским вице - магистром Андреасом фон Вельвеном взяли Изборск, а через некоторое время и Псков. Сначала Новгородцы были счастливы и пели князю дифирамбы. Но буквально по прошествии одного-двух дней в их вечно неспокойные души упали губительные зёрна сомнения и страха. Новгород, по сути своей, был почти что городом-республикой, так как обычно у них решающую роль играло вече, тоесть всеобщее мнение, которое было выше воли князя. Однако Александр большинство решений принимал сам, так и тогда, когда считал нужным. Это их настораживало, а так же то, что князь удачлив, властен, решителен и силён духом. Мало ли, какие амбиции у такого перспективного? Авось, ещё царём стать вздумается! Больше всего на свете новгородцы боялись потерять свою независимость, потому и не понимали, глупые, что всё их нынешнее благосостояние и спокойствие зависимы от Александра. А князь, то и дело ловя на себе чьи-то неприязненные взгляды, не мог понять: что им не нравится? Он победил, защитил и город, и важнейшие торговые пути. Откуда тогда эта всеобщая неприязнь и подозрительность? Немцы подбирались всё ближе к Новгороду, поэтому Александр вёл упорную войну с боярами. На поход-то они согласились, вот только раскошеливаться не спешили. Ворча, что нет у них денег, они давили на то, что князю будто бы большей власти захотелось, тем самым распаляя народ. Это всё переходило в озлобление, даже в ярость. Абсолютно необоснованную и незаслуженную. … Только что отзвучал вечевой колокол. На площади шумел, кричал, ругался народ, решая, как поступить. Александр стоял посреди комнаты, вертя в руках меч. Он не мог поверить в то, что всё это происходит на самом деле… Толпа хлынула к его терему. - Выходи, князь, - Сказал, чуть приоткрыв дверь, Яшка, - народ принял решение. Вложив меч в ножны, Александр вышел к новгородцам, столпившимся у его терема. Всё в нем клокотало от ярости и какой-то неясной, глухой боли. Завидев его, народ на секунду поутих, замерев. Он стоял, гордый, невозмутимый, властный, как всегда. Но внутри разразилась буря. - Изгоняем тебя! – Как приговор, прокричал какой-то смельчак, - Не нужен ты нам больше, князь! Его подхватил хор тысячи голосов, полных презрения, почти ненависти. Люди думали, что поступают правильно – этот княжич своеволен и умён. Когда-нибудь ему обязательно придёт в голову забрать всю власть себе, лишив их независимости. А Александр чувствовал себя так, будто его честь, всю его любовь к этому городу, к этим людям, всё то, что он сделал для них, облили помоями. Мерзко, грязно, до боли обидно. Вот так плата за всё хорошее… Он лишь поднял руку, а голоса уже покорно затихли. Воцарилось молчание. Люди с удивлением увидели на его лице умелую маску отстранённого равнодушия. И лишь в глазах пропастью зияла давящая горечь… - Хорошо, это ваше решение, - негромко, но очень чётко проговорил князь, - я оставлю этот город. Но знайте – с того момента, как я покину его, мне будет уже всё равно на ваши судьбы. Сказав это, он ушёл обратно в терем, оставив их всё в таком же застывшем молчанье. Несколько минут спустя, люди, уже будучи окончательно и бесповоротно уверенны в том, что им лишь мешает защита и опека князя, разошлись. В тот же день, наскоро собравшись, Александр вместе с женой покинул город. Папа Римский и все враги Руси торжествовали – уход столь сильного лидера мог стать прекрасным поводом для завоевания богатого Новгорода. Ведь его жители, по сути – мощная сила, но лишь в том случае, когда их направляет и контролирует кто-то, кто способен это выдержать, а таковым был только Александр. В противном случае новгородцы не смогли бы действовать сообща, всё время ведя лишь бессмысленные ссоры, этим самым убивая драгоценное время. И даже если бы кто иной, кроме Александра, попытался бы направить их, у него наверняка не хватило бы ни сил, ни ума, ни упорства. Ведь иначе новгородцы бы не жалели так сильно о содеянном… … Слепящая глаза своей яркостью зелень, лучи рассвета, поле, посреди которого – небольшая хиленькая охотничья изба, - князь решил на пару дней покинуть Владимир, где в это время княжил его отец, и немного поохотиться. Чуть поодаль раскинулся огромно-величественный лес. Из него верхом ехал Александр, неся добычу с охоты. Невесёлые вести приносили Ярославу Всеволодовичу и его сыну – некоторые князья и знать, покорившись псам-рыцарям, заранее щедро отписывали им огромные территории. Те, в свою очередь, безжалостно грабили и сжигали селенья в окрестностях Изборска, Пскова, Тесова, Копорья, Сабеля. Люди, покидая свои жилища, стекались в Новгород, которому тоже грозила подобная участь. Не многие осознавали, какую страшную напасть несут рыцари с собой. Многолетние, очень выгодные обеим сторонам торговые отношения с немцами почему-то вселяли в людей бесстрашие, похожее больше на неверие или безразличие. Русь зажата меж двух огней, а им хоть бы что, пока их убивать не начнут! Думая об этом, князь лишь тихо скрипел зубами от бессилия как-либо изменить это. И, как бы ни был он обижен, больше всего боялся он за своё родное княжество, оставшееся без настоящего хозяина. Оно наверняка станет следующей целью… В это время там княжил брат Александра, Андрей. Княжич искренне надеялся, что в это тяжёлое время брат сможет повести за собой армию и победить. Уже подъехав к крохотной избе, Александр уже собирался слезть с коня, как вдруг заметил на горизонте несколько всадников. Мало людей заезжало сюда. Неужели по его душу? Случилось чего? Между тем всадники быстро приближались. Вскоре князь уже мог разглядеть их лица. Вместе с крохотным отрядом, к нему приближался сам архиепископ Спиридон. Подъехав, всадники резво спешились, приближаясь к Александру. Все бледные, со встревоженно-виноватыми лицами. Седовласый представительный мужчина с добрыми голубыми глазами, тоесть сам Спиридон, шёл чуть впереди. - С чем пожаловали? – Уже заведомо догадываясь об ответе, спросил князь, хмуро оглядывая их. Немного помолчав, архиепископ объяснил: - Множество несчастий обрушились на нас, князь, - тихо начал он, сжав в тонкую линию сухие и потрескавшиеся, как пергамент, губы, и тяжело вздохнув, - Псы рыцари не дают покоя люду. Того и гляди на нас нагрянут… Брат ваш, Андрей, конечно, человек хороший, но… он не полководец. Новгородцы уже осознали, какую ошибку совершили, изгнав вас. И просят прошения. Просят вернуться. Все мы вас просим об этом… Взгляд князя походил на море во время шторма. Противоречивые чувства раздирали сердце. - Сказанные однажды слова не забирают обратно, сославшись лишь на «Мы осознали» , - хмуро ответил он, - они могли подумать об этом раньше. Уверен, и среди новгородцев найдётся полководец. Сказав это, он развернулся, хотел уйти, пытаясь внушить себе, твердя про себя, как заклятие, сказанные не так давно слова: «мне всё равно на их судьбы». Но ведь это не так… - Князь, - неуверенно обратился к нему один из дружинников, выступив вперёд, - нам не обойтись без вас. Мы совершили ошибку, это так. Но неужели же вы будете вспоминать обиды в тот миг, когда вашему княжеству грозит опасность? «Вот же, знают, на что давить» - задумавшись, усмехнулся про себя Александр. А дружинник «добил»: - Весь город умоляет вас простить нашу глупость. Вернитесь, к нам, пожалуйста, князь! С этими словами дружинник опустился на одно колено, склонив голову. Его примеру последовали и все остальные, помимо архиепископа. Да, Александр не мог вот так сразу простить их. Слишком велики пренебрежение, оскорбление, но… «Прав дружинник. Не место и не время думать об обидах», - Подумал Александр, согласно кивнув. Александра, сидящая у окна, слышала разговор. « По-другому и быть не могло», - подумала девушка, улыбнувшись. Всё-таки у неё неповторимый муж. Но горечь вновь затопила душу – он опять уйдёт на войну… мир снова станет серым, превращаясь лишь в бесконечную череду дней тягостного, волнительного, пугающего ожидания… А ведь она уже почти привыкла к размеренным, радостным совместным дням жизни обычных, не обременённых властью или богатством людей. Это незабываемые, солнечные дни… Но и им пришёл конец. Чёрные и белые полосы постоянно сменяют друг друга на протяжении всего нашего жизненного пути. Ну что ж, ежели сейчас пришло время для чёрной полосы, нужно лишь немного потерпеть, зная, что совсем скоро её непременно сменит белая. Глава 7. Приехав в Новгород, Александр сразу сказал: хотите безопасности – раскошеливайтесь. Нужна боеспособная дружина и хорошее вооружение. Вновь почувствовав его тяжёлую руку, бояре, ворча и тяжко вздыхая, собирали требуемое. Молча исполняли приказы князя – многие поняли, что от рыцарей добра им не ждать. Набрав дружину из лучших воинов, князь повёл их в поход. О его планах знали лишь самые близкие и самые преданные. Им, кстати, он доверил важнейшее дело – разведку, и не ошибся с выбором. Тайными тропами те обошли дозор врага, и вышли к Водьской крепости, а завладев ею, взяли Копорье. Предателей, посмевших переметнуться к врагу, Александр безо всякой жалости казнил, а захваченных немцев частью оставил в заложниках, частью… отпустил. На этот раз князь получил помощь от отца, и, уже с новыми силами, продолжал наступление. Молниеносно преодолев большое расстояние, дружина Александра ворвалась в охваченный противником Псков, где немцы бесчинствовали, разоряли, грабили. Любимый эффект неожиданности не подвёл и на этот раз (а немцев ничему не научил пример предшественников!). Рыцари, находясь в состоянии шока, даже не сопротивлялись. Однако князь не спешил ликовать. Он понимал, что для того, чтобы отбить у европейцев охоту нападать на Русь, нужно победить немцев в большом сражении. Причём не просто победить, а разбить наголову. Александр, выяснив расположение противника, привёл дружину на западный берег Чудского озера. Тут же случилось несчастье: один отряд нарвался на дозор противника и потерпел поражение. Однако несколько выживших среди них всё же осталось, и те выяснили точную численность всего войска противника. Как оказалось, численностью крестоносцы уступали дружине Александра, но, закованные в тяжёлую броню и очень хорошо вооружённые, они представляли собой мощную силу. - Что будем делать, князь? – Как-то немного уныло поинтересовался Гаврила Алексич. Выслушав доклад разведчиков, Александр пытался зацепиться за что-то, однако это «что-то» упорно от него ускользало. Примерно прикидывая возможный ход сражения, княжич зорко осматривал окрестности в поисках чего-нибудь полезного. А вокруг – весна… постепенно оттаивающий снег готовил мир к новой жизни. Сзади, недалече, располагается широкое озеро, Чудское, поверхность которого, всё ещё покрытая лёгкой корочкой льда, отливала всеми цветами радуги. Да! Вот оно, подходящее решение! Заметив, как загорелись глаза князя, воевода понял – план сражения готов. …С двух сторон друг на друга яростно надвигались две огромные, тёмные грозовые тучи – то русичи супротив врагов. Они грозили снести друг друга, да и всё вокруг. Холодный ветер нещадно бил по лицу, но обе стороны не замечали ничего, несясь друг на друга. Одни – с безжалостностью грабителей, перед глазами которых маячили богатства Великого Новгорода да и других русских городов, - другие – с яростью осаждаемых. Князь забрался на огромный валун, чтобы внимательно наблюдать за ходом сражения. И понеслось… Поле превратилось в кровавое месиво, где дрались, едва отличая своего от чужого. Красная пелена перед глазами изгоняла из сердца страх, делая меч, простую железяку – единственным спасителем. Здесь человеческая жизнь становится чем-то ничтожным, незначительным, в сравнении с самой целью, с предполагаемым итогом. Здесь те, кого ты ни разу в жизни не видел, чьих имён ты не знаешь, становятся твоими злейшими врагами, и у тебя лишь одно слово в голове – «Убить!». Здесь, в сражении, вырывается наружу вся глубина человеческой порочности. Ужасная картина, словно земля вмиг обернулась преисподней. Уже долгое время шло сражение. Немцы, закованные в свою броню, становились почти неуязвимы. А ряды русских, редели, редели… Отбиваясь с отчаянностью обречённых, дружина Александра начала медленно отступать, сначала пятясь, потом почти бегом. Крестоносцы, почуяв лёгкую добычу, теснили их всё дальше, и… угодили в «капкан». Русские загнали рыцарей на тонкий лёд Чудского озера. Сами-то русские налегке, а вот рыцари, у которых даже лошади представляли собой огромную тяжесть, начали падать в ледяные объятия. Дружина Александра окружила их со всех сторон, не давая выползти на берег. Охотники и жертвы поменялись ролями… Немногие, лишь около пятидесяти человек всё же выползли на берег и сдались на милость победителям. Остальные погибли в этом жестоком сражении… При взгляде на утопающих и их последние попытки спастись, сердце Александра на мгновение кольнула жалость. Ну что ж, как говориться, не рой другому яму – сам в неё попадёшь. Захотели немцы богатых земель русских себе во владение, а народ – в рабы, принесли нам с собой горе, вот и получили сполна. И, каким бы несправедливым и жестоким ни казался бы человеку мир, Добро, рано или поздно возвратится к тебе Добром, а Зло – лишь злом к тебе и вернётся, и об этом желательно помнить всегда. … Полное поражение, нанесённое врагу русскими в том сражении, уже тогда, в 1242 году стало притчей у всех на устах. Все восхищались умом, силой и отвагой князя и его дружины. Во Пскове, спасённом Александром от захватчиков, князь упорядочил судопроизводство, дал городу грамоту, которая порадовала ремесленников и купцов. Наладив там дела, князь наконец-то отправился домой… После разведок, битв, крови, жестокости, тепло и уют родного дома представляется раем, не иначе. Уставшие лица дружинников светились надеждой побыстрее добраться туда, где шумит на вече да на базарах народ, где ждёт в уютном деревянном гнёздышке жена, всё время хлопоча по хозяйству, где слышен беспрестанный серебристый смех маленьких, забавно-чумазых детишек, где всё так до боли знакомо… душа рвалась к своей маленькой родине, которая сейчас казалась милее, прекраснее, чем когда либо. А когда замотанный в боях человек хочет вернуться домой, только смерть может его остановить. Но, так как умирать больше никто не собирался, войско-таки добралось до Новгорода, а уж там князь их распустил. С негромким радостным возгласом, похожим на тихий полустон-полувздох, княгиня выбежала к мужу. Обняла его крепко-крепко, боясь, что он вновь растает, как дым, исчезнет куда-то, оставляя ей лишь постоянный страх за него и робкую надежду. Все бессонные ночи печатью неизмеримой усталости легли на прекрасные черты её лица, все непролитые слёзы огромной, давящей болью застыли в синих омутах её бездонных глаз. Душа пела, вдруг воспарив куда-то ввысь, ликуя, торжествуя, смеясь. А князь будто бы медленно возвращался к жизни из какого-то оцепенения, которое сковало сердце в ледяные оковы. Он снова мог чувствовать эти неповторимые эмоции - радость, страсть, щемящую нежность, которые тогда, перед боем, были лишь чем-то полузабытым, недоступно-запретным – мечтой. А сейчас, когда всё это снова стало той реальностью, которая похожа на сказку, где ничего не было лучше в целом мире, чем тонкий аромат её волос, чем эта радостная, нежная улыбка и счастливые, такие любимые синие глаза, которые буквально лучились светом, не хватало слов выразить всё это. Рядом с ней – покой и радость, которых так жаждало изнурённое постоянными войнами сердце Александра. Рядом с ней – настоящее счастье - величайший дар Бога, который так хрупок, неповторим, и от того он ещё ценнее. Близкие, искренне любящие люди – лучшее лекарство для любого человека, и никакая власть, никакое богатство, которых все так жаждут, никогда не заменят их, они не стоят ни единой их слезинки, ни единой секунды счастья, проведённой рядом с ними. Сейчас, бережно обнимая ту, которая стала частичкой его сердца и души, князь понял это очень отчётливо. Наверное, у каждого наступает в жизни такой момент, когда ты понимаешь, что всё то, что казалось тебе раньше таким непомерно значимым – ничто, по сравнению с искренней Верой в Бога, с настоящей, взаимной Любовью, со счастьем большой и крепкой семьи. Глава 8 Но так и не дали князю окунуться в мирные заботы. По прошествии буквально нескольких месяцев с победы на Чудском озере, пришли вести об изощрённо-жестоких набегах на Русскую землю литовцев. Они ещё в двенадцатом веке стали усиливаться, строить города, устраивать набеги на земли, принадлежащие Киевской державе. Вобщем-то, с этим должны были бы справиться князья, перед чьими землями стояла бы более непосредственная угроза. Но нет, они сидели, сложа руки, или грызясь между собой. Поэтому Александр решил сам взяться за дело. Слишком уж жестоко бесчинствовали нападающие. А ведь вся Русь для него – единая родина, хотя и был Новгород ему милей всех остальных её городов. А слухи ходили такие, что волосы дыбом вставали. ТАКОЕ не прощают! Даже бояре согласились с тем, что это надо пресечь, причём любыми средствами. Однако сразу возникла извечная проблема: А где же взять эти самые средства? После большого похода денег на содержание большой дружины не осталось. - Ничего не поделаешь, князь! – Сказал забавный кругленький боярин с донельзя серьёзным лицом - У нас есть шанс. Небольшая дружина – тоже сила, даже против вдвое превосходящего врага, - возразил князь, - если быть умнее и правильно рассчитывать каждый свой шаг. Основную часть дружины он распустил, но какую-то часть оставил при себе. Но с такой численностью нападать на литовцев… - Как? Это безумие! - Что? Это невозможно! - Что за глупости! – загалдели бояре, возмущаясь. С какой-то стороны это и впрямь было неосторожно, но князь знал, что делает. - Это дело решённое. Если не изгнать врага сразу, он, как чума, распространится повсюду, - безапелляционным тоном ответил Александр. И, летом того же года, выступил в поход. …Александр стоял на крыльце терема вместе с воеводой, Гаврилой Алексичем. Они о чём-то тихо разговаривали. Последние лучи заходящего солнца заливали кровавым светом окрестности, делая прекрасный пейзаж каким-то зловещим. - Ох уж неймётся этим литовцам! – Грузно вздохнул воевода. - Такова, наверное, природа человека – до него трудно доходит поражение, - как-то невесело усмехнулся Александр. - Что делать-то, князь? – Спросил воевода, - что, опять в поход? Обоих эта мысль не особо прельщала. Они только-только начали привыкать к нормальной, спокойной жизни. - Придётся. Только на этот раз надо проучить так, чтобы не совались больше! – Ответил князь. - В целом, дружина готова. Дня через два можно и выступать! – Сказал воевода, - Если на этом всё, то я, пожалуй, пойду. Александр коротко кивнул. Его мысли сейчас целиком и полностью занимала стратегия предстоящих битв. Он так глубоко задумался, что поначалу не заметил появления жены. Та шла с неверяще-счастливой улыбкой. Одна её ладошка покоилась на пока ещё плоском животе, ласково поглаживая. - Что, так закняжился, что забыл жену? – Надув губки, лукаво поинтересовалась она. Александр чуть вздрогнул, будто выходя из транса. - Забудешь тебя! – Тепло улыбнулся он. И тут князю показалось, что что-то с ней явно не так. Немного бледная, да и поза какая-то странная… такая, как будто… - Неужели… - охрипнув от волнения начал он, ещё раз внимательно оглядывая жену. Девушка, кивнув, заулыбалась ещё лучезарнее. В то же мгновение будущая мама оказалась зажата в крепких объятия мужа. Мир радовался, смеялся вместе с ними, наполняя смыслом и счастьем всё вокруг. Неведомо сколько времени они простояли вот так, в обнимку, внимая бесконечному счастью, пока князь не отстранился, вдруг посерьёзнев. - Ты знаешь… так получилось, мне… через несколько дней снова нужно в поход, - сбивчиво, как-то виновато сказал Александр. Княгиня с силой прикусила губу, пытаясь сдержать подкативший к горлу горький комок слёз. Почему?! Вот почему именно тогда, когда она забеременела, ему снова нужно в поход? Нет, ну где справедливость? - Не волнуйся. Это ненадолго, - добавил князь. - Ага, знаю я это «ненадолго! – Пробурчала девушка, небрежно откинув назад длинную золотую косу, - полгода, как минимум. А мне волнуйся и мучайся?! - А вот этого не надо! – Заявил князь, вновь обнимая жену, но уже более бережно, - Или ты не веришь в наш успех? С секунду подумав, княгиня ответила с насмешкой: - Верю. Эх, бедные литовцы… жалко их. Всё ведь им припомнишь! - Глупо жалеть тех, кто нас не щадит, - глухо, едва слышно сказал князь, отвечая, скорее, своим собственным мыслям. …Довольно быстро добираясь до нужных мест, князь снова и снова одерживал победы, проявляя лучшие качества полководца – ум, дальновидность, расчётливость, действуя по своей своеобразной и, по итогу, достаточно эффективной тактике. Деяния литовцев по жестокости даже кое-где обошли татар. Видя последствия сего, князь был беспощаден. Пленных не брали, никого не оставляя в живых… жестоко, но заслуженно. Не мы, люди, решаем, кому и как суждено поплатиться за свои грехи, но в случае, если какой-то внешний враг вот так набегает, грабит, издевается над простыми мирными жителями, кто-то должен покарать их за это не только на небе, но и на земле. Так справедливее. Если врагу было всё равно на жизни русских, то с чего вдруг русские должны их жалеть и терпеть это? Можно долго судить о том, кто в этих схватках был прав, а кто виноват – слишком мало до нас дошло фактов. Однако итог остаётся таким, каким есть: как бы то ни было, Александр, одну за другой, одержал семь блестящих побед подряд, не считая мелких сражений, на некоторое время отбив у Литвы охоту совать свой нос на территорию соседа. Затем вернулся в родное княжество и спокойно занялся мирными делами. Однако спустя три года литовцы снова напали на Русь. Литовцы, ограбив Торжок и Бежецк, довольные хотели отправиться домой. Однако неподалёку от Торопца их настигли соединённые силы Новоторжка, Твери и Дмитрова. В открытом бою литовцы проиграли, и, отступая, укрылись во взятом ими Торопце, организовали оборону. Взять крепость штурмом было сложно, а на долгую осаду у русских не хватало продовольствия. Весь день они искали выход, но так и не смогли прийти к единому мнению. Что делать? И вот тут появился со своей дружиной Александр. Ему думать было некогда – он уже решил всё за время перехода, и теперь с боевым маршем пошёл на штурм. Торопец был взят. Враги попытались ускакать – кони у них быстрые, но… по-видимому, у русских ещё быстрее. Победители настигали и убивали бегущих – одних только вождей неприятеля погибло около восьми, однако в какой-то период князь приказал прекратить резню. Пленных у них тогда оказалось немало… Но и на этом новгородцы не остановились – преследовали ничего не подозревающих литовцев до озера Жизца. Там неприятель решил сделать привал. А зря… На этот раз пленных уже не брали. Жестоко, да. Зато эффективно… Глава 9 1246 г. Шкодный четырёхгодовалый сынишка князя, Васька, весело и пока ещё неуклюже шагая по комнатам, забавно так, «воинственно» махая деревянным мечом, сражался с неведомым врагом. Отложив всякие дела, князь наблюдал за сыном с маленькой чашей вина в руке. Малыш будет славным воином, уже сейчас видно! Княгиня сидела напротив, на другом конце стола, тоже искоса приглядывая за дитятей. - Ишь, какой воин, в отца весь! – Улыбнулась она, оторвавшись от шитья. - Конечно, мой же сын! – Поймав и усадив к себе на колени ребёнка, ответил князь - Вообще-то наш! – Сердито поправила княгиня мужа, ласково потрепав реденькие светлые кудряшки мальчика. Александр собирался что-то добавить, когда неожиданно со скрипом отворилась расписная дубовая дверь. Из-за неё показалась голова слуги. - Князь! К вам гонец из Владимира. Срочно, говорит, должен увидеться с вами. Наедине. Какое-то очень нехорошее чувство кольнуло сердце Александра. Что там стряслось? - Зови. В комнату вошёл плохо вооружённый и явно потрёпанный дружинник. Княгиня незаметно исчезла вместе с сыном, однако ж уютно устроившись под дверью. Мало ли что там опять… - Увы, князь, на мою долю выпало сообщить вам о большом несчастье, - начал гонец, почтительно склонив голову, - наш Великий князь, ваш многоуважаемый отец, Ярослав Всеволодович смертельно болен… и заболел при весьма странных обстоятельствах. Увы, он при смерти. Сердце пропустило удар и остановилось. Нет… не может быть! - Как?! – Едва сдерживая вибрирующую дрожь в голосе, произнёс князь. Невозможно… невозможно! Его отец… он всегда, ВСЕГДА был сильным! Он не может… - Как я уже говорил, обстоятельства, при которых заболел Ярослав Всеволодович весьма странные, - продолжал дружинник, - Видите ли, князь… совсем недавно он ездил на поклон в Каракорум, к хану Туракину. Пересилил себя и гордость свою ради всех нас. Приняли его хорошо, однако… через несколько дней князь очень сильно заболел, якобы неизвестной болезнью, которая стремительно прогрессировала. Скорее всего татары, зная о силе, мощи и авторитете вашего отца, подсыпали ему яду… Всё, что нам остаётся – пригласить вас во Владимир, проститься с ним. - Хорошо, ступай, - мёртвым, пробирающим до дрожи голосом ответил князь. Дружинник, поклонившись, вышел. - Отец… неужели и ты... ты, такой смелый, сильный… неужели и ты стал жертвой этих беспринципных, жестоких, трусливых тварей?! – неверяще прошипел Александр, утопая в ярости и сыновьей боли, сминая медную чашу, будто восковую. По его руке текло, проливаясь на стол, кроваво-красное вино, но князь в этот момент не замечал ничего, чувствуя лишь, что от его души с болью и кровью отрывают важнейшую её часть, одного из самых близких людей на свете. Неужели НИЧЕГО нельзя сделать?! Наверное, бессилие – самое ужасное чувство для того, кто привык побеждать… …Полутёмная комната, освещённая всего одной свечой. В центре её лежал едва живой Великий князь Ярослав. Его осунувшееся лицо было иссиня-бледным, овеянное ледяным дыханием смерти. Он уже не двигался, так как это приносило страшные мучения. Каждое слово давалось ему уже в прямом смысле потом и кровью. У его изголовья стояли четверо: высокий, широкоплечий молодой человек с короткими тёмно-русыми волосами и голубыми, как у отца, глазами, второй, похожий на него, только моложе, ниже и коренастее, и третий – длинный, крепкий, худощавый и явно моложе всех из них. Это сыновья Ярослава – Андрей, Ярослав и Михаил. Они уже попрощались с отцом, но всё ещё не могли поверить, что человек, которому хватило сил на то, что не смогли сделать все князья вместе взятые, вот так умирает от какой-то там болезни. Рядом с Андреем, приобняв его, стояла безутешная жена умирающего – Феодосия. - Где… мой сын? Где… мой Александр?! – Хрипло прошептал Ярослав. Мир уже плыл перед глазами… Нет! Он так много не успел им сказать, столь многому не успел научить их всех… и это единственное о чём он сожалел. - Отец!.. – Буквально влетев в комнату, воскликнул Александр, весь покрытый дорожной пылью. Он сходу бросился сюда, только-только приехав. Больше всего на свете он боялся опоздать. Сейчас он на секунду застыл, не веря своим глазам. Наверное, так уж мы все устроены… Если родители любят своих детей, они не просто отдают им частичку своей души и жизни, а полностью посвящают себя им. И тогда уже не столь важно – бедняки ли они, или царская чета – они сделают всё, но обеспечат своему ребёнку счастливую жизнь, всегда найдут время для него. В детстве они представляются нам добрыми волшебниками, которые бессмертны и всемогущи. И, вырастая, мы на подсознательном уровне продолжаем так считать. Поэтому когда всё же приходит неизбежное, нам так зверски, невыносимо больно. Вот и Александр, глядя на отца, всё ещё не верил. Ярослав, несмотря на катастрофическую нехватку времени в силу своей должности, всё равно умудрялся очень часто бывать с детьми. Он научил его всему – милосердию хорошего человека, дальновидности мудрого правителя, расчётливости полководца. Он подарил ему бесконечную, всеобъемлющую, незаменимую и настоящую родительскую любовь, безоблачно-радостное детство. Он доверял ему всё, гордился любыми его успехами, при всём при этом оберегая от врагов и от грязи мира, давая бесценные советы, наставляя. И, в конце концов, он, Ярослав, был для Александра не просто отцом и советчиком, но и кумиром, примером для подражания, к которому всегда стремился его сын. Подойдя к ложу, князь рухнул на колени, будто изнемогая, осторожно и трепетно-ласково взяв в ладони недвижимую руку отца. Неизмеримая боль наполнила его глаза, неотрывно глядящие на умирающего. - Сынок, - попытавшись улыбнуться, прохрипел Великий князь, - мой Александр. Приехал всё-таки к старому отцу. - Что ты говоришь? Я не мог не приехать, - ответил княжич. Слова давались с трудом, горечью обжигая горло. Всё сейчас причиняло боль и ничего, кроме последних слов отца, не имело значение. - Это сделали они? Татары? – Спросил он. - Сын… - Просто ответь мне! С секунду помолчав, Ярослав едва заметно кивнул. Александр задохнулся всепоглощающей яростью. Сейчас ему было абсолютно плевать, во сколько раз превосходят татары русских в военном плане. - Убью тварей! – Прорычал он, едва сдерживая рвущийся наружу гнев. - Это уже слишком! – Прошипел Михаил, крепко сжимая рукоять меча. - Нет, Александр, - тихо ответил Ярослав, - дети, не пришло ещё наше время. И так много бед на Руси. Междоусобицы, войны с рыцарями, а ещё и набеги этих самых татар… мы захлебнулись кровью, сын… потеряли и силу былую, и веру, и самих себя потеряли. Ослабли мы, Русь… умирает. Пока есть хоть какой-то хрупкий мир с более сильным врагом, его нужно беречь, пуще всего. Даже если придётся ради этого поплатиться гордостью и жизнью некоторых, вроде меня. Придёт время, и Бог покарает их за все загубленные ими души. Придёт время, и мы отомстим, освободимся, но… для этого нужно ждать. По мере того, как он говорил, голос его затухал, вместе с жизнью. Из уголков губ текла кровь. Цепляясь за последние драгоценные секунды, Ярослав прохрипел, сжимая руку Александра: - Ты… будешь Великим князем, я знаю… возможно, не дай Бог, тебе тоже ради всея Руси… кх-кх… постигнет такая же… кх, судьба. Берегись этого… я всегда рядом с вами буду… и береги братьев, семью, родину. Они… дороже. Их жизни, судьбы… будут, кхе… в твоих руках, я почти уверен. Решать тебе… главное, никогда… не забывай об этом!.. И, сказав это, испустил дух. - Папа!.. – совсем по-детски прошептал князь. Сжав его ещё тёплую руку, он… заплакал. Сколько смертей он видел на своём веку, скольких убил своими руками! Он встретился с ней где-то в четырнадцать лет, с тех пор она стала частью его жизни. Ведь власть соседствует со смертью. Следуя долгу, он разучился плакать, рано и навсегда расстался с иллюзиями и мечтами юности. Так он думал до сего момента. Неверие, ужас и боль, боль… Порванная на клочки, будто тряпка, душа безутешно, болезненно выла, опустошая, убивая изнутри. Сгорает, безутешно рыдая, моя буйная душа, В полу потухшем пламени свечи. Отец! Ведь мне никого нет дороже тебя! Говори что хочешь, только, умоляю, не молчи… Я ледяной, я плакать не умею… Я воин, князь, безжалостно карающий врагов… Но я – твой безутешный сын, и слёзы все же льются. И вот сейчас, впервые не хватает слов. То, что никому не удавалось – ты осилил. Ты всех и всегда привык побеждать Отец, как же вот так получилось Что смерти не сумел ты избежать?! Вот благоговейно сжимаю твою ещё трепещущую руку, Жадно ловлю каждое слово – твоя воля для меня священа. Отец! Ты – моя поддержка, советчик, порука! Знай – твой сын всегда будет помнить тебя… - Сынок... – как сквозь вату услышал Александр умоляющий всхлип матери. На плечо легла чья-то тяжёлая рука. Обернувшись, княжич наткнулся на голубые глаза старшего брата, как две капли воды похожие на его собственные. Братья... Всю свою жизнь Александр не знал, как к ним относиться. Они, вроде бы и братья, но в то же время – политические соперники. Они – одна семья, и они же – противники. Два почти противоположных чувства каким то образом уживались в сердцах у этих четверых: братская любовь и желание победить вперемежку с опасением. Нет, они, конечно, никогда не могли и подумать, что причинят друг другу какой-то сильный вред (что уже для того кровавого времени – достижение), однако во многом, особенно в мелочах, им приходилось постоянно натыкаться друг на друга и соперничать. Однако сейчас, в этот тяжёлый для них момент, братская любовь всё же на мгновение пересилила соперничество. - Мы, наверное, уже не сможем быть прежними, братья, - крепко обнимая Александра и Михаила, сказал Андрей, - Говорят, люди по-настоящему взрослеют только тогда, когда умирает их отец. А сейчас и я это понял. - Я тоже, - ответил князь. - Знаешь… - добавил Андрей, внимательно посмотрев на Александра, - Многие годы я жаждал власти, как и все, поэтому мы никогда не были близки так, как могли бы, родись мы в простой семье. И я очень жалею об этом, братья, хотя вы и вправе не верить. Возможно, татарский хан выберет меня, возможно – тебя, может Михаила, а может и оставит дядю, как по обычаю – один Бог знает. Но даже если это выпадет мне, и я добьюсь того, чего так хочу и всегда хотел – это не заменит мне отца и не загладит вину перед вами. Наше соперничество всегда было, есть и будет, мы не в силах этому помешать, но я клянусь памятью отца, что в любом случае никогда не стану относиться к вам как к врагам и не пойду против вас ради власти. На сердце чуть-чуть потеплело. Да, сейчас оно едва ли способно на радость, но… - Я всё ждал, когда же ты это скажешь… - Задумчиво ответил Александр, - Я тоже клянусь вам в этом. Как бы то ни было, вы, прежде всего, мои братья. Не вини себя ни в чём, по-другому и быть не могло... Хотя, если честно, я всегда больше всего боялся именно этого – вражды между нами, ненависть никого не доводит до добра. А мы соперники, да, но не враги – мы братья. Я помнил об этом и буду помнить всегда, е сомневайся. Клянусь памятью отца. - И я, - С горькой улыбкой кивнув, сказал Михаил. - Я тоже, - тихо сказал Ярослав. Ещё некоторое время они молча, погрузившись в себя, стояли над телом Великого князя навсегда прощаясь с частичкой себя – с детством и юностью. Каждый должен был осознать и принять, что больше не будет всесильного князя, любящего и любимого отца, готового всегда прийти на помощь, защитить от всех и вся. Но, Боже, как же это больно и трудно! Мать княжичей, Феодосия, стоя в сторонке, грустно улыбалась сквозь обильные горькие слёзы. Если её сыновья поклялись памятью родителя, то они ни за что не нарушат клятву. А ведь больше всего н свете уже многие годы княгиня боялась именно того, что они пойдут друг на друга войной, как и все другие. Но, слава Богу, в них есть человечность, милосердие и любовь к своей семье. Это самое важное. Если она и Ярослав смогли воспитать в них эти качества, то жизнь уже прожита не зря. Глава 10. Несколько лет прошли относительно спокойно – Александр, погрузившись в мирные дела, стараясь во всём улучшить вверенное ему княжество, медленно отходил от внезапной потери. Однако уже прошло много времени со смерти Ярослава, и пора бы выбрать нового Великого князя. Так как по обычаю таковым должен был стать старший в роду, им стал дядя княжичей, Святослав. До сих пор Александр ни разу не ездил на поклон к хану, в отличие от других князей. Новгородцы гордились этим, говоря, какой у них независимый князь. Даже… пугали им монголов. Видимо, в какой-то момент Батыю это надоело, и он велел сказать хвалёному князю так: «Князь новгородский! Известно ли тебе, что Бог покорил мне множество народов? Ты ли один будешь независимым? Но если хочешь властвовать спокойно, то явись немедленно в шатре моём, да познаешь славу и величие монголов». Ох, как хотелось бы князю отказаться… но ведь и впрямь, как говорил отец, отечество дороже и жизни, и гордости княжеской. Вот так Александра и его брата, Андрея, пригласили в Золотую орду. Хан Батый обоих их принял хорошо, побеседовав отдельно с каждым. Как человек, наделённый огромной властью, опытом, умом и интуицией, он хорошо разбирался в людях. Как завоеватель и политик он понимал, что сейчас Русь ни при каких обстоятельствах не сможет его победить, однако ущерб, причём очень значительный, нанести сможет. Пример тому – маленький, казалось бы, городок – Козельск, все жители которого погибли, но не сдались, перебив при этом половину монгольского войска. «Злой город» - так называл его Батый. После этого случая он понял, какова разрушительная сила людей, впавших в отчаяние. Именно поэтому русских надо держать в узде, но попытаться заставить их с этим смириться, утихомирить. А сделать это ему может помочь только умный и сильный духом князь, который прекрасно понимает, что Русь не в силах сейчас как-либо противостоять хану. В другом случае это повлечёт за собой много напрасных жертв с обеих сторон. Александр спокойно и уверенно отвечал на заковыристые вопросы хана. И, похоже, впечатлил его… Как бы то ни было, своим вельможам хан сказал после беседы с Александром, что ни одно доброе слово о нём не было преувеличением, что он человек совершенно необыкновенный. По итогу Батый поручил Александру всю южную Русь и Киев. Андрей же по праву старшинства сделался Великим князем Владимирским вместо неугодного татарам Святослава. Это решение устраивало обоих. На этой довольно радостной ноте они и отправились домой. …Довольно длинный обоз тянулся на несколько метров, жаркое солнце припекало головы, хотелось спать. Александр пока ещё ехал вместе со старшим братом, у обоих были сонные, усталые лица. Ничто не нарушало тишину кроме мерного цоканья лошадиных копыт о сухую землю и скрипа колёс. Однообразие уже начинало основательно надоедать. Вдруг дозорный увидел на горизонте столб пыли – приближающегося всадника Тот скакал бешенным галопом и ещё издалека виднелся шлем дружинника. - Посол, наверное, - стряхнув с себя сон, предположил Андрей, - авось в княжествах наших случилось чего… - Что-то важное, - согласился Александр. Тот довольно быстро подъехал и резво, почти на ходу соскочил с седла. Подойдя к братьям, вежливо поклонился. - Князья… я должен вам обоим сообщить печальную новость, - склонив голову, сказал он, - литовцы вновь напали на Русь. Брат ваш меньшой, князь Михаил Московский, защищаясь, погиб. Мы просим вас отомстить за нашего князя, так как сами пока не в силах сделать этого. Слушая посла, Александр, как, впрочем, и Андрей едва удержался в седле. Михаил погиб? да ещё и… вот так? От рук литовцев?! Ну вот зачем он туда полез… Братья одновременно посмотрели друг на друга: да, возможно, они не в силах отомстить татарам за смерть отца. Но вот обнаглевшим зажравшимся литовцам за смерть самого юного из четверых братьев вполне хватит сил. - Даже не сомневайтесь, - тихо ответил послу Александр. Как горько, когда бесславно умирают молодые… Да, все они, четверо, мало времени проводили вместе в детстве. Да, все они – соперники, но… Всё равно горько, всё равно больно. Как-никак, семья… Они едва-едва отошли от потери отца, а тут… будет ли конец череде смертей?! Александр крепко стиснул в руках поводья, едва ли не скрипя зубами. Вот же тупые, как будто специально провоцируют! Всё, сил терпеть больше нету! - Всех, гадов, порубим, - мрачно, зловеще так сказал князь, на что Андрей лишь коротко кивнул. Выбора нет, да и руки чешутся после стольких лет нападок противника... а уж смерть брата – последняя капля. … Что и следовало ожидать, Александр с братом быстро разбили уже и без того сильно ослабшего противника. Потом разъехались по своим княжествам. 1251-1252 год прошёл относительно спокойно, если не считать некоторые неурядицы в Новгороде – случайный недостаток в хлебе, пожары и болезнь князя. Болезнь, казавшаяся сначала лишь небольшим недомоганием, оказалась смертельно опасной. Не выдержав, князь слёг. Вся Русь приняла участие, обнаруживая свою любовь к Новгородскому князю и благодарность за то, что он многих русских, попавших в плен к татарам, выкупал, отдавая при этом огромное количество золота, и за то, что он всегда защищал все города по мере сил. …Александра, держа свечу, сидела у кровати мужа. Смертельная бледность покрыла его лицо, пугая её. Обжигающий воск капал на руки, но княгиня ничего не видела, впав в состояние какого-то транса. Опухшие от усталости глаза её с болью, любовью, нежностью неотрывно смотрели на Александра. - Как могло так случиться, что ты, Александр, тот, кто прошёл столько войн и ненастий, находишься вот в таком состоянии из-за простой болезни? – Тихо прошептала она. Вот уже который день она только и делает, что молится. И не она одна… Вся Русь молилась, возлагая основные надежды на него. Видимо, Бог услышал искреннюю молитву народа – Александр выздоровел. И тут же принялся за дела, как ни в чём ни бывало! Наладил дела в вверенных ему городах и с другими странами. И всё бы хорошо, однако тут же лавиной накатили проблемы. Не на Александра, нет – на великого князя. Андрей Ярославович был для всех человеком доброй души, однако не оправдал ожидания. Дела во Владимире шли всё хуже и хуже, князь не выдерживал возложенной на него власти. А однажды и вовсе по непонятным причинам решил… отречься и бежать. Предположительно он чем-то разозлил татар – возможно, отказавшись платить дань. Вследствие чего на его небольшую дружину прислали часть татарского войска. Понимая, что здесь, на Руси, проблему не решить, Александр вновь поспешил в Орду. В это время Андрей подошёл к Новгороду, надеясь, что брат примет его. Однако так как Александра не было в городе, за него всё решил народ – не впустили они князя, считая едва ли не изменником. Немного утихомирив татар на определённых условиях, Александр сказал брату, что тому нужно переждать некоторое время у иностранцев. Андрею ничего не оставалось, кроме как последовать совету брата. Вот так в 1252 г. Новгородский князь Александр Ярославович Невский стал Великим князем Владимирским, оставив княжить в Новгороде своего старшего сына Василия, коего по малолетству заменяли регенты – советники. Глава 11 До Владимира доходили сведения о новых столкновениях с литовцами, однако дружина новгородская храбро отражала все их нападки. Радуясь этим известиям, Александр вдруг неожиданно получил ещё одно… гораздо менее приятное. …Великий князь обсуждал какие-то дела Владимира, связанные с судостроительством. - Да, пожалуй, так будет лучше, - согласился князь с доводом одного советника, - Хорошо, когда можно хоть ненадолго расслабиться. В кои то веки наступил, пусть и шаткий, но мир на Руси. - Зря вы так думаете, князь, - покачал головой советник, - до нас доходят прескверные слухи… Запнувшись, он неуверенно замолчал. - Ну?.. - Говорят, князь, - продолжал советник, - будто сын ваш, вместе с советниками… с позором изгнан из Новгорода… Казалось, сам воздух застыл в напряжённом молчании. Александр побледнел, не хуже мертвеца. Что-о? - КАК. ТАКОЕ. ВОЗМОЖНО?! – Едва не взрываясь, подобно пороховой бочке, взревел князь, вскочив. Бояре опасливо зажались по углам. - Кто? – Уже чуть более спокойно произнёс князь, пронзая тяжёлым взглядом советника. Тот мялся, не решаясь ответить. - Предположительно… ваш брат, князь Тверской, Ярослав, - Быстро затараторил он, - сначала он отказался от княжения в Твери, стал князем Псковским, затем, неведомо какими хитростями преклонил к себе Новгородцев. Князь, они…новгородцы не только изгнали сына вашего и объявили Ярослава своим князем, они… кажется, отказываются признавать вашу власть как Великого князя над собой… Буквально рухнув обратно на стул, Александр устало потёр лоб ладонью. М-да, вот этого ещё не хватало… - Почему не сказали раньше?! – наконец сказал он. Советник вздохнул. - Мы не хотим кровопролития, князь. Конечно, такое спускать нельзя, но… - Неужели вы думаете, что всерьёз пойду с мечом на город, который столько лет был моим домом? – С ноткой горечи в голосе усмехнулся князь, - однако ж запугать немного их стоит. «И встретиться с Ярославом, - про себя с раздражением добавил князь, «о как помог мне, братец дорогой!» … Кругом – леса и болота. Та природная защита, которая в своё время не дала степнякам подобраться к Новгороду. Уже несколько дней князь скакал во весь опор, не переводя дух. Вот, где-то здесь они должны встретиться… Отсюда, с небольшого холма, видны стены города. Новгород… его жители многим обязаны Александру. Тогда почему? Почему они снова вот так его предают?! Уловив где-то сбоку какой-то шум, князь резко повернулся. Перед ним пешим, в охотничьем костюме, стоял Ярослав. Даже его поза говорила о крайнем волнении и настороженности. Исподлобья он пристально изучал брата взглядом. - И что же тебе так не терпелось мне сообщить, дражайший братец? – Осторожно, немного язвительно поинтересовался Ярослав. - Как будто ты не знаешь! – Ответил тот, спешившись, - Вот уж не ожидал такого… брат. - Вот только не надо из меня делать грешника, который ради власти предал семейные ценности, - Фыркнул Ярослав, сложив на груди руки, - давай поговорим начистоту. Сын твой – малолетка, а за моей спиной сила. Тверь неплохой город, но по статусу гораздо ниже Новгорода. Тогда почему там княжит твой сын, а не я? Хочешь, чтобы все города принадлежали лишь тебе, а, Александр? Так вот знай, что так быть не может. Ты, может, Великий князь, но не монарх! И свободолюбивые города, вроде Новгорода, не позволят тебе одному управлять всеми нами! Видя, как с каждым словом Ярослав всё больше распаляется, Александр скривил губы в почти угрожающей усмешке. - Хочешь поговорить начистоту? - «Весело» начал он, - Ну что ж, давай! Я не посягаю на определённые положенные свободы городов, но требую от них признания моей власти как Великого князя, это так, иначе вновь все будут разрозненны и независимы, а под конец вообще каждый город захочет быть отдельным государством. За Новгородом я приглядываю больше всех по двум причинам: во первых, там наиболее буйный народ, уж мне ли не знать. Во вторых, я много лет был лишь князем Новгородским, и этот город - мой дом. До недавнего времени я думал, что тебе и в Твери неплохо живётся, потому и не думал о таком. Что касается силы за тобой… знаешь, не хвастаюсь, но я не юнец, который не умеет правильно управлять дружиной. Если дело дойдёт до кровопролития, у меня, хм… пожалуй, есть «некоторый» шанс победить. Но я не хочу никаких жертв, слышишь? - У нас есть только два варианта? – Мрачно спросил Ярослав, оценивая перспективы. - И третьего не дано в сложившейся ситуации, - кивнув, ответил Александр, - Просто подумай – так ли нужна тебе эта битва, Ярослав? Мы поклялись памятью отца, что не будем идти друг на друга с мечом. Так-то ты держишь клятвы? - Не пытайся надавить на совесть. Не поможет… – Как мальчик, у которого пытаются отобрать конфетку, пробурчал Ярослав, бледнея. - По причине отсутствия таковой? – С лёгкой улыбкой закончил Александр, - У хорошего правителя совесть – весы правосудия. Хотя, судя по твоим действиям, для тебя это не так. - Поражён вашей догадливостью, Великий князь, - с издевательским полупоклоном ответил Ярослав, - Возможно, ты прав и всё это того не стоит. Возможно я и… откажусь от жертв и мы забудем всю эту историю. Так? Но знай, это не потому, что я тебя испугался, а… ради памяти отца. - Не сомневаюсь, - с немного презрительной ухмылкой сказал Александр, - Но учти – это я пока что верю тебе на слово. Если, не дай Бог, такое повторится ещё раз… - Ты бы сначала новгородцев усмирил! – Раздражённо сказал Ярослав, уходя, - А потом рассуждай! Глава 12. Успокоив вечно недовольных новгородцев, Александр снова направился в Орду, так как там произошла перемена – Батый умер и ханом стал его брат, Берки. Была той поездке и другая причина – татарам захотелось обложить данью северную Русь так же, как Киев, Чернигов и т.д. Поэтому Александр, вместе с братом Андреем (который уже вернулся и жил в Суздале) поехал к новому хану на поклон. И, хоть и встретил их Берки неплохо, от намерений своих, увы, не отказался… Теперь вся Русь, уже окончательно и бесповоротно оказалась под тяжким бременем ненавистного ига. Однако при всём при этом татары пытались ещё и духовно подчинить себе непокорных русских. Одним из наиболее лёгких способов для этого являлось всяческое поощрение церкви. Наверное, они отдавали ей ну очень приличные суммы, раз даже некоторая часть духовенства… молилась за них! За них, поработителей своего народа!! Александру ничего не оставалось, кроме как молча принимать всё это, проглатывая унижение, гнев, боль, и помнить слова отца. Нужно просто подождать… Так же хан потребовал, чтобы и Новгород платил дань. И с этим, увы, ничего нельзя сделать. Попытка сопротивления – напрасные жертвы, которые ничего не дадут, лишь добьют Русь. И пришлось Невскому пытаться подчинить своевольных новгородцев, заставить их признать, что это необходимо. Но люди упорно отказывались, считая, что уж лучше пусть вымрут все русские, чем окажутся под чьей-то властью. Они наотрез отказались платить дань. И даже Василий, родной сын Александра, поддавшись чужому влиянию, посчитал отца предателем, который везёт на Русь оковы рабства, который стал трусом. Ослеплённые своей иллюзорной независимостью, новгородцы походили на стадо глупых баранов. Разве сложно было понять, что всё это Александр делает для них, для них ездит на поклон в Орду, для них унижается, забыв честь свою княжескую?! - Папа! Почему ты такой грустный? – Тоненьким детским голоском поинтересовалась полуторагодовалая Катя, дочь князя, явно норовя запрыгнуть ему на колени. Улыбнувшись, Александр нежно поцеловал белокурую головку девочки. Рядом с ней стояли её братья, восьмилетний Дмитрий и трёхлетний Андрей, как всегда с любопытными, немного чумазыми забавными личиками. - Сколько раз говорила, не отрывайте отца от дел! – Строго отчитала детей княгиня, неслышно войдя в комнату. - Они мне ничуть не мешают, - ответил князь, усадив к себе на колени Катю и Андрея. - Они – возможно, но… со старшим-то что делать? – С тревогой возразила Александра, присев на ближайшую табуретку, - Совсем от рук отбился… надо же, такое вытворяет, и… - Хватит, - помрачнев, оборвал её муж, - ты знаешь, мне неприятна сейчас эта тема. - А что с братиком? – Спросил Андрей округлив глазки. - Я хочу знать, как ты собираешься наказать его за проступок, - поджав губы, добавила княгиня. - Уже, - пожав плечами, ответил князь, немного поигравшись с детьми, - Им пора спать. Княгиня покачала головой. Ну вот, опять он уходит от ответа… - И? Вздохнув, князь осторожно опустил детей на пол и, посмотрев в глаза жене, сказал: - А какого ответа ты ждёшь от меня? Что я его изгнал из Руси, запер в темницу? Нет, конечно. Он всё же мой сын, хотя и предал меня… Я лишь приказал ему остаться в Суздале, первое время – под стражей, чтоб ещё чего не учинил. Советников, надоумивших его на такое, примерно наказал. Ответ исчерпывающий? Я не хочу думать об этом, Александра. Особенно сейчас, когда это ещё свежая рана. Немного помолчав, княгиня кивнула. Другой на месте Александра мог бы поступить и менее милосердно. Василий сам виноват, хотя и не может этого признать её материнское сердце. Как и ожидалось, хан тут же послал в Новгород своих сборщиков дани, которые бесчинствовали так, что даже новгородцы согласились платить дань с условием передавать серебро-золото самим. Отечество наше рабствовало от Днестра до Ильменя… … Господство монголов открыло путь к нам всяких разных купцов, например, хазарских, которые умели как торговать, так и грабить народ. Их вопиющие мошеннические проделки довольно долгое время оставались якобы незамеченными – русские терпели во имя хрупкого мира. Однако любому терпению есть предел. Когда нахальство и грабёж со стороны хазаров уже перешли все границы, русские не выдержали. Тут и там вспыхивали мощные восстания против такого произвола. Доведённые до крайности люди, как огненная лавина, сметали всех неугодных. И, вроде бы, справедливо, вот только хазары находились под покровительством татар, потому всё произошедшее могло и для них стать небольшим оскорблением. А правительство не могло или не хотело удержать народ… И то, и другое, могло стать причиной озлобления хана на Александра. Возможно, поэтому всё получилось так, как получилось… ...Повозка, в которой везли князя, медленно, мерно тряслась, этим самым усугубляя и без того сильную боль. Его то бросало в жар, то одолевал сильный озноб. По болезненно-бледному лицу ручьями лился пот, не переставая. Внутри всё горело, будто он проглотил горячие угли. Александр ехал в Орду с добром, просто извиниться за вспыльчивость своего народа. Хан встретил его приветливо, согласился на изгнание тех жуликов-купцов из земель русских и на некоторые весьма приятные для Руси уступки. Однако продержал Невского в Орде всю зиму и лето. В какой момент князь выпил подсыпанный ему яд, Александр не знал. Просто чувствовал, что та болезнь, внезапно накатившая на него в дороге - вовсе не случайность. Видя его всё ухудшающееся состояние, отряд умолял его остановиться и подлечиться где-нибудь. Однако князь упрямо шёл вперёд, прекрасно зная, что если хан дал ему медленно действующий яд, то навряд ли что-то сможет помочь. Поборов новый ужасающий приступ боли, которая, казалось, пронзает каждую клеточку тела, Александр неотрывно смотрел на небо. Наверное, такова Воля Бога – время его земной жизни истекает. Казалось бы только вчера была юность, любовь, победы, слава… но они ушли, убежали куда-то в небытие, оставляя после себя лишь сладкий привкус когда-то прожитого счастья. Александр никогда не боялся смерти – он попросту привык видеть её рядом, ощущать на себе её ледяное дыхание. Везде, всюду, постоянно. Войны, стычки, угрозы врагов, власть – всё это сулило отнюдь не безопасность и безмятежность. К тому же смерть – неизбежный итог жизни, и Александр давно знал это. И каждый раз перед сражением он готовил себя к этому. Потому в его душе не было страха. Лишь горечь от того, что он столько не успел сделать… Но на самое важное времени хватить ещё должно. Он, Александр, прожил жизнь, которой трудно позавидовать, прошёл такие испытания, кои выдержал бы далеко не каждый. В чём же секрет его нескончаемой внутренней силы? Любовь к своей Родине, к своей семье и Вера. Безграничная, нескончаемая, единственно-вечная Вера в Бога. Самое светлое, чистое, сильное чувство, часть тебя, твоего сердца и души. Вера даёт нам силу совершать почти невозможное, как то не раз бывало с ним, Александром. С именем Божьим на устах он жил, и умрёт с ним же. Добравшись до Городца, князь понял, что сил ехать дальше уже просто нет. Лёжа в полутёмной комнате, медленно и мучительно умирая, князь будто бы и не чувствовал больше боли, словно привыкнув к ней. Душа рвалась наконец-то освободиться, попрощавшись с теми, кто дорог. Перед самою смертью своей Великий князь Александр Ярославович Невский принял монашество. Семья всё же успела приехать к нему. Жена, дети… Сердце рвалось в клочья, раздирая, причиняя невыносимую, нестерпимую, страшную боль. Неужели он, её муж, тот, кого так любит она, да и вся Русь, умирает?! Он был для неё бессмертным, непобедимым, незаменимым, самым дорогим и любимым. А всё происходящее казалось не более чем жутким кошмаром, случайно приснившимся ей в один из тех безмерно счастливых дней, что они прожили вместе. Я хочу быть слезой, В твоих родиться глазах, Жить с тобой на лице, И умереть на губах… Ты меня не поймёшь, Тебе потери не знать, Чем жить без тебя, Лучше слезой умирать… Душа сгорала, становясь не более чем пеплом, кода она увидела его муки, словно бы переживая их на себе. А Александр, умирая, чувствовал себя почти счастливым, ведь он уже посвятил себя богу и они, его близкие, рядом с ним сейчас, в последнюю секунду. Да и жизнь его, какой бы она ни была тяжёлой, явно прожита не зря – он стал обожаемым народом правителем, да и простое человеческое счастье хоть обрёл в какой-то мере. Быть может, даже потомки будут вспоминать его с благодарностью. Значит, всё не зря, и жалеть не о чем… Успокоенный этой светлой мыслью он спокойно умер в тот же день – 14 ноября 1263 года. … Тихое бормотание молитв и потрескивание свечей – лишь они нарушали тишину в церкви. Духовенство, бояре, молились о чём то своём, как вдруг будто из неоткуда появился Митрополит Кирилл. Его лицо покрыла смертельная бледность а в добрых глазах стояли слёзы… - Прошу всех, кто есть сейчас здесь, услышать меня, - громко и твёрдо произнёс он, - То, что случилось недавно огромнейшая потеря для всей святой Руси… братья! Солнце отечества закатилось… И слёзы всё же полились… основные, такие тяжкие слова горечью застряли в горле. - О чём вы? – Тихо спросил кто-то. Повисла давящая, тяжёлая тишина. Огромная толпа владимирцев ждала ответа, затаив дыхание. Но то, что сказал митрополит превзошло все ожидания, повергая всех в ужас: - Не стало Александра! С секунду люди молчали, не в силах поверить в услышанное. Что? ЧТО?! Раздался хор вздохов и голосов, средь которых слышалось неизменное: «погибаем!» - Наша надежда, наш герой, наш Великий князь нас недавно покинул, - с нескрываемой болью добавил митрополит, - он очень многое сделал для нас… потому всяк, кто почитал и любил его, должен проститься с ним как полагается… Тело Великого князя привезли в столицу и, не смотря на жестокий зимний холод, митрополит, князья, все жители Владимира шли навстречу к гробу до Боголюбова. Не было человека, который бы не плакал и не рыдал, всякому хотелось облобызать покойного и сказать ему, как живому: «Русь слаба без тебя…» Когда оставила нас былая воля и сила, В годину мрачных, страшных дней, Ты, наш светоч, князь непобедимый, Вёл вперёд, крича уверенно: "смелей!" Ты вдохнул надежду в наши души Вернул покой и радость настрадавшимся сердцам Знает каждый из нас: не найдём князя лучше! Не покидай, княже, возвратися к нам! Скажи, что вовсе ты не умер, Ярославич! Поведи, как раньше, к свету за собой! Все мы вечно будем тебя славить, Не забудем никогда мы подвиг твой!