Куды ты побёг-то? Назад повертай!
На кой тебе та хворостина?
А, верхи поскачешь? Ну ладноть, давай.
А што за порода? Осина!

Про дерево энто поверишь, аль нет –
Имеется много преданий.
Ага, антиресно? Открою секрет,
Скачи тады рядом с деданей.

На белой осине лист мелко дрожит,
Как цуцик при виде сугроба,
Всегда – и при ветре, и в полной тиши.
А ты, чай не знаешь, с чиво ба?

Случилося энто как раз опосля,
Когда казаки-супостаты
Польстились на звоны царёва рубля
И выдали батьку Кондрата.

Ты думал, кужонок, казачьих врагов
Немае на землях Присуда?
Ан видишь, за сотню целковых всего
Булавина сдали иуды.

Тёр да ёр,
Да жила Епишка,
Вор Егор,
Да прижимистый Тришка,
И Стёпка-резак,
Низовский казак.

До денег робятушки были жадны,
На всякие подлости падки.
За медный пятак из царёвой казны
Заложат родню без оглядки.

И энти иуды линьками вились
В Черкасске вокруг атамана.
И так, день за днём, всю Кондратову жизнь
Сдавали врагам неустанно.

Булавин был честен, душою открыт,
Не верил в казачую пену.
А нужно бы ночью и днём сторожить,
Душить в колыбели измену.

И ночкою тёмной, деды говорят,
Охрана дремала покуда,
В Черкасск провели воевод и солдат
Вот энти казачьи иуды:

Тёр да ёр,
Да жила Епишка,
Вор Егор,
Да прижимистый Тришка,
И Стёпка-резак,
Низовский казак.

Тады перебили усех казаков,
Кто верен был батьке Кондрату,
И плотным кольцом окружили ево
Жилище петровы солдаты.

Уж больно хотели живым взять в полон
Кондрата, как подлого вора.
Да где было знать воеводам, что он
Не снёс бы такого позора.

И поняв, что выхода более нет,
Полон ожидает иначе,
Булавин турецкий достал пистолет
И выстрелил в сердце казачье.

И сразу, о смерти Кондрата узнав,
За мздою пришли к воеводам
Все те, кто адаты казачьи поправ,
Позором стал нашего рода:

Тёр да ёр,
Да жила Епишка,
Вор Егор,
Да прижимистый Тришка,
И Стёпка-резак,
Низовский казак.

Покуда был жив да здоров атаман,
Сулили – за жизню Кондрата
Участнику кажному должен быть дан
Бочонок червонного злата.

А помер Кондрат, дык царёва добра
Добыть не сумели злодеи.
Им дали на всех сто рублёв серебра,
А после погнали взашеи.

Сложили предатели гроши в казан,
Решили зарыть в виде клада.
Поймут казаки, как погиб атаман –
Иудам не будет пощады.

Под белой осиной деньгу схоронить
Придумали бисовы дети.
И днём её видно, и ночью, кубыть,
Отметку нельзя не заметить.

Зарыли они свой предательский клад,
В Черкасск возвращаются тихо.
Ан тут им навстречу казачий отряд,
Прознавший про ихнее лихо.

Полста казаков супротив четверых –
Бессмысленны крики, да вопли.
В кули повязали, да в реку бултых!
Предатели все и утопли:

Тёр да ёр,
Да жила Епишка,
Вор Егор,
Да прижимистый Тришка,
И Стёпка-резак,
Низовский казак.

И хто его знает, где клад их зарыт?
Неведомо, как говорится.
На вечные годы теперя лежит
Под белой осиной в землице.

И досить гутарит людская молва,
Что в память о жизни Кондрата
С тех пор на осине трепещет листва
Как веха злодейской уплаты.

Такие, унучек, у нас калачи.
Поймёшь всё, што нать, ты смышлёный.
Ну, ладноть, давай, по дорожке скачи,
Поведаю завтра про клёны.

Сентябрь, 2012