НАЧАЛО: https://nerlin.ru/irbis_sergej_da_marja_nachalo

Прошло дней десять, может, чуть больше. Совхозная жизнь быстро наскучила. Так и в этот вечер делать было нечего, валяться на кровати и слушать приёмник порядком надоело. Серёга где-то опять работал, а с малоговорящими обувщиками мне было скучно. Лёжа на кровати, подумал: «А не сходить ли мне на ту сторону реки и зайти в общежитие? Вроде говорили - ещё кто-то из города приехал, могут и знакомые быть». Не знаю судьба меня туда направила или дурь. Перешёл через мост на улице, было так тепло в этот вечер, что на мне была одна рубашка. Зарулил в первое попавшееся самое большое общежитие, жизнь там била ключом, все почти комнаты открытые, где-то играла музыка, кто-то резался в карты, кто в домино. Многие валялись на кроватях и читали. В некоторых комнатах народ культурно отдыхал сидя за бутылочкой спиртного местного разлива. Обойдя несколько комнат, убедился, что знакомых не появилось, все были чужие, хотя большинство с моего города. 

 Я заглянул в одну из открытых комнат, где играли в карты. Посередине стоял круглый стол, обставленный вокруг кроватями. Вдоль комнаты чинно прохаживался мужик по прозвищу Ахмед, по виду похожий скорее на азербайджанца, а может и на цыгана. Этот здоровый крепкий мужчина лет пятидесяти, правда, с большим пузом, страшно любил изображать из себя то ли вора в законе, то ли крутого пахана. 
 - О! Это что за незнакомец к нам пожаловал? Проходи, гостем будешь! Правда, почему без бутылки? - с наигранным гостеприимством спросил Ахмед, - И как зовут незнакомца? 
 - Владимир меня зовут, я случайно зашел. Да и пить я не собирался, думал, может, кто из новоприбывших появился. 
 - К нам никого не селили. А насчет бутылки - на сегодняшний день прощаю, завтра не пущу, а сейчас присаживайся, - заявил дутый авторитет. 
 Делать все равно было нечего, и я присел к играющим в "тысячу и попросил раздать для меня.. Курили они при этом так, что дым стоял коромыслом. Заигрался, не заметил, как свечерело. Пока шлепали картами, пришли местные парни человек пять. Двое вошли и встали возле стола - смотрели, как игра идет, трое остались на крыльце. Понял из разговоров, что одного совсем мелкого, лет двадцати, звали вроде как Гриша, второго высокого моего возраста - Васька, и если бы он был худой, то вид двух друзей напоминал бы картинку из книжки «Дон Кихот». Заметно было по их пьяным глазам, явно не за этим пришли. Васька спросил у Ахмеда: «Они на месте?», на что тот утвердительно махнул головой. Они отошли от стола и, повернув от двери направо по коридору, куда-то вышли. Малёк на прощанье сказал Ахмеду: «Мы прогуляемся с ними». Ахмед ничего не сказал и продолжал смотреть на карточную игру. В тот момент я не придал значения этим фразам, даже не понимал про кого они там говорят. 
 Через какое-то время в конце коридора послышался истошный женский крик, затем второй. Я глянул на Ахмеда - его лицо ничего не выражало, да и игроки вдруг стали говорить громче и играть сосредоточенней, а у меня в душе появилось какое-то необъяснимое беспокойство. Хотя мне все еще казалось, что какие-то дамы просто перепили. Соскочив с кровати, z запрыгнул в ботинки, но сидящий рядом какой-то заика схватил за руку и произнёс: «Н-н-е х-х-о-ди ту-т-да, о-н-ни уб-б-ь-ю-т т-тебя». Но крик усиливался, а я никак не мог понять странного поведения обитателей этой общаги. Я вырвал руку и выскочил в коридор. Там эти местные парни в одной из дверей пытались вытащить кого-то из комнаты. Несмотря на то, что многие двери в этом общежитии барачного типа были открыты, никто из обитателей не вышел. Я растерялся и повернулся к Ахмеду: 
 - Ахмед, а что вы сидите?! 
 - Это не наше дело, и ты лучше не связывайся, - довольно грубо ответил мне, и даже не повернулся. 
 Игроки голов не повернули, продолжая шлёпать картами. Мне на секунду даже показалось, что они к этому давно привыкли. Но если кто-то кричит, значит ему нужна помощь, ну а как иначе? Если кому-то больно, то боль эту надо остановить. Я не выдержал.
 «Да что ты так боишься, прогуляемся и всё», - я услышал, когда подбежал к дальней комнате. Видно было, как Гриша вытащил обладательницу красной куртки, виденную мною не раз в столовой, за дверь. Вторая - Лариса пыталась вырвать подругу, но бесполезно, так как длинный запихивал ее обратно в комнату. Видно было, что поддатые лица у местных выражали не явную страсть к прогулкам. Я кинулся, вырвал заплаканную девчонку из рук мелкаша и тот сразу вцепился мне в ворот рубахи. «Тебе что здесь надо!», - заорал плюгавый. Но я не слушал его, выдернул ворот из его руки, быстро протолкнул девчонку назад за Ваську, при этом он попытался пнуть меня, чтобы освободить проход, но мимо. Я крикнул женщинам: «Бегите!». 

 Женщины сразу бросились в свою комнату и заперлись там. Гриша с размаху влепил мне в скулу: « Ты кто такой, мы тебя здесь никогда не видели, что тебе здесь надо?». Второй схватил меня за ворот с другой стороны и прижал к стене и дыхнув в лицо перегаром: « А ты что? За б… заступаешься?». 
 Из комнаты вышел Ахмед и хмуро произнёс: 
 - В коридоре драк не устраивайте, хотите драться - идите на улицу. 
 Местные хулиганы потащили меня к выходу. Стоящие на улице остальные трое, крайне удивились, когда вместо особи женского пола вытащили мужского. Им явно показалось, что те что-то перепутали. 
 - Не понял? - удивился один из них. 
 - Этот п… за б... заступается! - орал как недорезанный Гриша. 
 - А ты кто такой? Смелый, что ли? - спросил один из них меня. 
 - Да нет. Зачем женщин обижать? 
 Они заржали: 
 - Где он тут женщин нашел? Городские одни шлюхи да б…! Тебе просто по роже дать или драться будешь? Отвечать за свои поступки надо как-то? Или как? 
 - Один на один? - с тихой надеждой в голосе спросил я, при этом Ахмед тоже вышел во двор и стоял рядом. В этот момент мне стало страшновато – все-таки их пятеро. 
 - Конечно! - засмеялись они, - Гриня, иди развлекись! - и вытолкнули меня на открытую освещенную прожектором площадку перед домом. 
 Гриня, он же Гриша выскочил на середину и с криками «Ки-ай», которые слышал наверно в фильмах про Брюса Ли, стал носиться вокруг меня, при этом прыгая и высоко задирая ноги изображая нечто похожее на каратэ. Но у меня руки были намного длиннее, и он так и ни разу в меня не попал. В конце концов, я его толкнул и он упал. Поднявшись, он отряхнул штаны и отошёл. Я с удивлением посмотрел на деревенских, и показалось, что они мне устраивают какой-то балаган. Я опустил руки, ничего не понимая, подумал, что представление на этом и закончилось. Но я глубоко ошибался. Из общаги на шум , полагая увидеть настоящее цирковое шоу с потешными клоунами, уже вышли зрители. 

 Цирк закончился с того момента, когда я повернулся лицом к благодарным зрителям. Ко мне резко подскочил тот самый Васька и нанес прямой в удар лицо. Он был выше меня ростом, да и покрепче, типичный представитель отвязанных деревенских отморозков. По тому, как он держал руки, сразу понял - с ним на кулаках я не справлюсь, и первый пропущенный удар подтвердил это. Дрался я из рук вон плохо и потому пошел на то, чему меня обучали еще тогда, когда ходил в борьбу. Выждав момент, резко пригнувшись, я поймал его ниже талии, обхватил и также резко оторвал от земли. Васькины ноги, потеряв опору, беспомощно болтались в воздухе, и я тут же со всего размаху рухнул прямо на него. Матов как в спортивном зале здесь не было, и от удара спиной об землю, ему, наверное, стало очень больно, и он завопил: «С-с-ука! Я убью тебя!». Он пыхтел, матерился, пытаясь выбраться из захвата. Но я так обхватил его руками и ногами, и не давал ни одного малейшего шанса вырваться. К сожалению, у меня не было опыта дальнейших действий в этой ситуации и, держа его мёртвой хваткой, не знал, что же надо делать дальше. В секции нам про это не говорили. А шеи сворачивать я так не научился до сих пор. Вдобавок по детской наивности рассчитывал на некое благородство деревенских парней. 
 Но поражений на их земле быть не должно. Никогда. Так всегда было и будет. Дальше было то, что не забудется и по сей день. Сильнейший удар ногой в лицо просто отрывает меня от Васьки. Это вступились за Ваську остальные. Тот, почувствовав свободу, вскакивает и также с размаху начинает бить меня ногами, даже не разбирая куда. В этот момент я увидел, что на крыльце стоит уже много зрителей, человек тридцать, и тот пятый, самый старший из местных стоит рядом с Ахмедом, и что-то говорит ему, а тот по-прежнему с мрачным видом, молча его слушает. О чем они тогда говорили, я так никогда и не узнал. 
 Я даже не узнал, что испытывали те стоящие рядом люди, когда четверо буквально «месили» одного. Может какой-то восторг? Или может жалость? Если жалость, то они никогда не будут на это смотреть, потому что здесь уже далеко не кино, но никто не проронил слова. Все-таки они, наверное, верили, что это цирк и притом бесплатный. 

 Тем времени все четверо, не переставая ни на секунду, продолжали готовить для себя отбивную. Я вертелся, отбивался руками и ногами как мог, стараясь хоть как-то закрыться, хотя левый глаз уже почти ничего не видел. Мне даже удалось раз вырваться, но вовремя поставленная подножка, перечеркнула эту попытку, и бить от этого стали только сильней. Понимал, что единственный шанс остаться в живых - только побег, но до спасительного плетня всего было два метра, а шансов выбраться из адского котла оставалось все меньше и меньше. Хотя утверждать, что я что-то понимал не стоит, скорей сработал инстинкт самосохранения. Больше всех усердствовал маленький Гриня, ему казалось, что из-за маленького роста его удары не причиняют мне никакого вреда, и когда они очередной раз сбивали меня с ног, он остервенением начинал прыгать на мне, старясь втоптать мою грешную голову в землю. Я не был тогда ещё верующим и не просил бога мне помочь, я еще надеялся, что хоть что-то их остановит. Или кто-то из благодарных зрителей захлопает в ладоши и крикнет: «Хватит!». Или это все неожиданно закончится как мучительный поход к стоматологу. Я видел, как в кино убивают людей, теперь я ощущал на себе, как это делается. Потом какой-то сильнейший удар, наверно в висок и для меня, и похоже, все закончилось. Я увидел в голове багровый закат, сил уже не было, и я уже почти ничего не чувствовал. Мне даже было наплевать на голос Женьки, которой с трудом попал в мой мозг: 
 - Вы что делаете, разве так можно?! 

 Как потом мне Женька сам рассказывал - он подбежал и оттолкнул одного из них, но тут же испугался, отбежал и стал петлять как заяц, стараясь не попасть им в руки. Трое бросились за ним и безуспешно пытались его поймать. 
 В какой-то момент багровый закат начал темнеть, и мне стало все равно. Закат превратился в чёрное тёплое одеяло, но тут кто-то в замутнённом мозгу буквально крикнул: «Вова, вставай!». Вспоминая этот момент, иногда мерещится, что это был голос моей матери, тот самый голос, который с утра поднимал меня в школу. Этот крик вселил в меня ярость… дикую ярость. Я уже в этот момент не был человеком. Это состояние я пережил два раза в жизни - сейчас и гораздо позже, через несколько лет. Закат пропал, и я почувствовал - кто-то на мне стоит. Это был Гриня, уже порядочно уставший прыгать, стоял на моей спине и ждал когда поймают Женьку. Я поднялся, собрав все оставшиеся силы, и шпендик взлетел в воздух и рухнул рядом. Он заорал как раненый заяц, и сразу вцепился мне в ногу. Я, дёрнувшись, упал рядом с ним. На этот раз я не стал с ним церемониться, он увидел в моих глазах нечто такое, что сразу сообразил, что сейчас с ним будет…. 
 Не помню сколько раз я его ударил, помню только его крик ужаса, от которого казалось, что можно оглохнуть и бегущих ко мне его друзей… 
 Не дожидаясь, когда подбегут дружки, я вскочил и сделал, наконец, эти спасительные два шага к забору. Перевалившись через высокий плетень, раздирая себе живот, упал, так как одна палка зацепилась за меня и оторвалась, увлекая за собой. Видел, как они все бегут к забору. Я не видел кто из них кто, лица были как белые пятна. Подхватив палку, ударил по первому, кто перелезал. Он не удержался на качающемся плетне, и, матерясь, упал, разрывая при этом рубаху. Другие уже пытались перелезть в другом месте, и я не выпуская палку из рук, рванул в темноту. Я перескакивал через грядки, мчался не разбирая дороги и боялся лишь бы не споткнуться. Бежал почти ничего не видя перед собой. Местные уже перелезли и мчались, пытаясь в темноте разглядеть меня. И тут на пути какой-то сарай. Я с ходу взлетел на низкий чердачок, упал на пол и полностью выключился. И ничего не знал, что же там дальше происходило. 
 Они пробежали мимо, ведь темнота была кромешная. Я даже не знаю, как долго лежал без сознания может час, может три, и когда очнулся, то долго не мог понять, где же я все-таки нахожусь. Сначала вернулся слух. Я услышал какой-то шум внизу и, повернув голову, осознал, что лежу над чьим-то коровником. Следом проснулась головная боль. Меня начало выворачивать наизнанку, и, вытирая губы соломой, долго не мог остановиться. 
 Когда отпустило, сел и увидел птицу, я даже не знаю, как она называется, с таким ярким и оранжевым брюшком. Она сидела и казалось пела, но я только видел, что она поёт. Кроме кукушек, я никогда не слышал пения птиц. Видел, как они открывают рот… но никогда не слышал…. Потом увидел лежащую со мной рядом палку и события вчерашней ночи постепенно стали возвращаться в мою разбитую голову. Я обернулся, прислушивался, но вокруг кроме топчущейся копытами под навесом коровы, ничего не было слышно. На горизонте уже начинало подниматься солнце. Наверно было уже часа четыре. Я слез, все тело болело и саднило, потрогал нос, вроде не сломан. Идти вокруг через мост не было сил, и я перебрался через речушку, и даже не сообразил умыть лицо. Переплывая, неожиданно вспомнил: «А как же Женька, откуда он там взялся? А если они, что-то с ним сделали?». 
 Они меня ждали... Да конечно не те, а свои. Сидели на лавке и все глядели в сторону моста, но я появился с другой стороны. Женька сидел, прижавшись к Сергею. Увидев, его я сразу успокоился. Потом я уже узнал, когда они бросились за мной, он догадался смыться. Слава богу, что моему спасителю ничего не досталось. 
 Говорят, господь является человеку три раза в жизни, я уже даже подумал, что это он прислал Женьку мне на помощь, хотя оказалось куда прозаичнее… 
 Я осторожно присел на лавку. Меня штормило и на первый взгляд им даже показалось, что я пьян. Увидев меня мокрого, грязного, да ещё с таким лицом, выпучили глаза, мой вид их шокировал: 
 - Ну тебя и уделали… 
 - А ты как, Жень? – спросил я. 
 - Да со мной все обошлось, а вот ты… 
 Сергей стал материться. 
 - Вот скоты! А ты-то зачем туда поперся?! Зубы, ребра целые? 
 - Черт его знает, во рту кровь сплошная, про ребра ничего не могу сказать. Но тошнит сильно. 
 - Сотрясение значит. Капитально они тебе по чайнику настучали. А ты своё лицо видел? - бурят притащил зеркало и поднёс к моему лицу. Лицо было как сплошной синяк, абсолютно грязное и все в крови. 
 - Пошли в дом… 

 Потом бурят гонял парней то за водой из колодца, то за лопухами, то за подорожниками. Растительную массу растерли в мокром холодном полотенце, уложили мне на горящее лицо. Когда полотенце нагревалось, Сергей поливал его холодной водой. Без конца сокрушался: 
 - Ну что ты туда поперся?! 
 - Скучно было. А ты сам-то, где был? 
 - Я корову бабке ходил поднимать, подыхала. 
 - А откуда Женька возле общежития взялся? 
 - Да вот я у бабки картошки взял, нажарил, и послал его за тобой на ужин. А ты болтался где-то… Я уже туда два раза ходил, тебя все искал… но там мёртвая тишина, все окна тёмные. Я даже не в курсе, что там произошло. Женька сам напуганный, два часа в кустах прятался. Что случилось-то? 
 Значит, не господь его прислал… 
 Серега ухаживал за мной как за ребёнком и все ждал, когда я расскажу, но сил рассказывать не было, и я уснул. Да и не мог я ничего рассказывать. Уже почти засыпая, услышал: 
 - Меня в армии на первом году тоже хорошо избили, но не по лицу. Хорошо, что на них сапог не было… 
 - На ком?.. – спросил я сквозь дрёму… 

 Утром парни ушли на работу и я, проснувшись в обед, все переживал, что тяжело придётся работать вдвоем. Потом возникло состояние тревоги продолжавшейся до самого вечера. К семи часам пришёл Женька с «пацанами», принес пакет с котлетами, но меня тошнило, и я есть отказался. Сереги с ними не было. Я забеспокоился: «А Серега-то где?». Они только плечами пожали. 
 Уставший Сергей проявился через два часа. Смотрел на меня странным взглядом, похожим на то, когда какой-нибудь уважаемый человек вдруг начинает показывать клоунаду или снимать штаны перед всеми. 
 Я вопросительно смотрел на него одним глазом, второй закрывая зеленым травяным полотенцем. 
 - Что?! - приподнимаюсь на кровати. 
 Серега, при этом, не меняя выражения лица, ответил: 
 - Я с Ахмедом разговаривал. 
 - И что тебе этот урод сказал. 
 - Почему урод? Он сказал, что ты первый начал, оскорбил местных парней, ударил какого-то Гришу. Тебе замечание сделали, а ты не понял. Рубашку на Ваське порвал. Вот они тебя и проучили. Чего это с тобой вчера случилось? Выпил что ли? 
 - Вот сука… а про женщин спросил? 
 - Каких женщин? Ты мне ничего не говорил! 
 Я начал злиться, хотел на него крикнуть, но передумал и только попросил его: 
 - Сходи и узнай что с ними, слушаешь кого попало. Там не так все было. Про тех, которых все время в столовой встречаем: одна в голубой, а другая в красной куртке. 
 - Они-то причём? - удивился Серега. 
 - Притом… Серый я прошу, сходи опять за реку, узнай. Прямо сейчас. Я тебе потом все расскажу. 
 Он, чертыхаясь, ушёл и появился опять через два часа, взгляд его выражал еще более странное выражение, но смотрел уже вроде не как на идиота. 
 - Ну?! 
 - Кое-что выяснил - с ними все нормально. Еле нашёл у бабки какой-то, спрятались у неё. Мужики не знают, а женщины общаговские не хотели рассказывать где они прячутся. Только утром им рассказали, что произошло дальше. Они даже не знают, кто их оторвал от этих ублюдков, так напугались, даже лица твоего не разглядели. Теперь переживают за тебя, Лариса хотела сейчас со мной пойти, но я сказал - не надо. А зачем Ахмед врал тогда? 
 - Я не знаю Серёг, они в той общаге все странные. 
 - Да я видел… на первый взгляд мужики как мужики… 
 - Слушай Сергей, ты сходи, купи самогонки, мне выпить надо. 
 - Сдурел что ли? Зачем тебе? 
 - Нет, не сдурел, мне мать говорила, когда стресс сильный, надо всегда водки выпить. Сходи, деньги у меня в кармане. 
 - Да ты меня загонял уже! 

 Друг сильно вредничать не стал. Сходил и принёс. Когда разлил - мне в кружку, себе и Женьке поменьше. Я, давясь этой тёплой сивушной гадостью, выпил в четыре присеста. Захмелел почти мгновенно и почувствовал хоть какое-то облегчение. Серёга всё ходил и ходил по комнате, Андрей уже спал. Максим сочувственно смотрел на меня, наверно никогда не видел такие живописные лица. Женька что-то жевал, явно уничтожал вчерашнюю картошку, на которую я так и не попал. 

 - Серег! - позвал его, когда уже выключили свет, - у меня была уже в жизни история, тоже хорошо из-за женщины досталось. 
 - Что за история? 
 - Друзья Игорь и Ольга у меня есть. Они поженились почти сразу после школы. «По залету», как говорят. Мне тоже тогда всего девятнадцать лет было. Игорь в ночную смену работал в тот день, а жена с ребёнком дома оставались. Она тоже в смену работала, а тут её вызвали, смену поменяли и в пять утра надо было уходить, а Ольга сколько бы ни пыталась до мужа дозвониться - ничего не получалось, хотела чтобы он пораньше пришел. Позвонила мне. Я проснулся, на часах - четыре утра. Она мне говорит: «Вова выручай - посиди с Сашей до прихода Игоря». Я-то добрая душа, приперся к ней, проводил, а сам сел в кресло и заснул, утро ведь раннее. Спал я так крепко, что даже не слышал, как он зашёл в квартиру. Проснулся тогда, когда Игореха - дурак здоровый, почти двухметрового роста, молотить меня начал, чуть нос мне не сломал. Орет: «Я на работе, а ты, сволочь, жену мою под себя подминаешь!». Я ору ему: «Позвони Ольге! Позвони Ольге!». Да куда там… пока соседи не начали в дверь ломиться. Еле ситуацию ему сумел объяснить. Долго он потом извинялся. А я с двумя фингалами на учебу ездил... 

 - Вов, - слышу, приподнялся, - так он дурак был! К тому же полный. 
 - Я знаю, психопат он ревнивый. 
 - Я не об этом,- с некоторой иронией в голосе, - они на каком этаже живут? 
 - На четвёртом, - даже не понимая, к чему он клонит. 
 - Не надо было будить тебя. Надо было вынести тебя на балкон и «пущай полетает»! 
 И тут же гомерический смех моих друзей взорвал тишину деревенской ночи, проснулся в другой комнатке Андрей, залаяла собака в соседнем дворе, вслед за ней и другие начали перелаиваться, где-то даже и свет зажёгся. Я разобиделся: 
 - Да пошли вы … никакого сочувствия от вас. 
 Серега подсел рядом, весь трясясь от смеха: 
 - Нет, просто та Ольга дура, могла бы табличку повесить «Не бить и не будить!» - и ушёл ухахатываться дальше. 
 В эту ночь тошнило сильней, самогон явно дерьмовый и я уже почти заснул, слышу, Серёга опять рядом сел, не спится заразе. 
 - Судьба у тебя такая, Вов! Не меня же она туда прислала, а тебя. Хотя, честно говоря, я никогда и подумать про тебя не мог, что ты можешь в это ввязаться. Ладно, спи, Вовка - добрая душа. Правильно твои мама с папой говорили… 

 Утро… Серега будит меня лёгким шлепком по плечу, все уже одеты, и я, кряхтя, поднимаюсь: 
 - А меня-то, почему не берете? 
 - Да лежи ты… успеешь. Какой из тебя работник? Еле ходишь... 
 - Ладно, но послезавтра я пойду с вами. 
 Оставшись в одиночестве, появилось ощущение, что я начинаю сходить с ума. Я уже не мог спать. Стояла такая тишина, если только мух не считать, а мне все мерещилось, что там за рекой происходит нечто страшное, а я здесь просто лежу и валяю дурака. Казалось, что я что-то недоделал и надо срочно куда-то бежать. А головная боль и шум в ушах только усиливали чувство невыносимой тревоги. К обеду я ничего уже не мог думать, казалась, голова сейчас лопнет, и тут я вспомнил о таблетках имевшихся у Андрея. Это было спасение. Когда боль стихла, навалилась слабость и я впал в забытье. 
 Я не слышал, как мне кричали, как выламывали двери. Проснулся уже только тогда, когда неожиданно мне в бок что-то воткнулось. Это Сергей, вытащив одно стекло, просунул палку и попытался пошевелить меня. 
 Я проснулся, открыл глаза и увидел его насмерть перепуганное лицо. 
 - Ты зачем так пугаешь?! Я уже думал ты всё… 
 Поднялся и открыл им дверь. 
 - С тобой все в порядке? - спросил такой же напуганный Женька, после Толика, им вполне могло примерещиться и что-то похуже. 
 - Да, я просто заснул очень крепко, но завтра я в любом случае с вами пойду, ребята, я с ума схожу от одиночества, никак не дождусь, пока вы придёте. Я буду ходить медленно и потихоньку, вы ведь неподалёку будете. 

 Слава богу, принесли поесть, и вечный тимуровец вдобавок еще и банку молока от бабки притащил. Невооруженным глазом было видно, что без меня они там сильно устали, рассказали, что шофёрам пришлось помогать, а то бы не справились. 
 На следующее утро, когда проснулся, опять возникло знакомое ощущение тревоги, и я уже начал догадываться о причине этого состояния. 
 Еле доковылял, придерживаясь за Серегу, до столовой, но заходить вовнутрь не стал. Прошел на задний двор, где имелся пенек, на который можно было поставить тарелки. 
 - Андрей, поесть мне вынеси. 
 Я присел на пенёк, подозрительно неожиданно откуда-то взялся Гришка. Где-то рядом крутился или специально караулил? Остановился в метрах пяти от меня, и мы некоторое время разглядывали друг друга. Он оценивал работу местных художников, а я свою. 
 - Ты - покойник! Понял! Мы тебя не нашли тогда, куда ты спрятался-то? Тебе просто повезло… 
 - Да пошёл ты… 
 - Не дай бог, тебя одного встретим… - объявил он мне и ушёл. 
 Вышел Сергей, увидел прошмыгнувшего перед ним Гришу. 
 - Это кто к тебе подходил, один из тех, что ли? Я-то думаю, что он тут по утрам второй день крутится, здорово ты ему припечатал. Он тебе этого никогда не простит, - улыбнулся Серега. 
 - Убить грозился. 
 - Они тебя не тронут больше, я так думаю. 
 - Почему ты так считаешь? 
 - Те большие придурки не так страшны, если бы захотели - давно бы к нам на разборки привалили… я сам из деревни знаю все как тут есть. Самый опасный по идее, он - Гриня. Из-за угла выстрелит или дом спалит, а один никогда не нападет. Мелкий, пакостный, он единственный кто может мстить исподтишка. Видишь - до сих пор успокоиться не может? Ладно, не бери в голову, держись за меня, один не ходи и никто нас не тронет. Ты кстати, пожрал уже? 
 - А вы принесли мне? 
 - Ой, блин, забыли. Максим, принеси Вовке поесть. 

 Максим притащил тарелку холодной каши и хлеб с кусочком масла. Хлеб я есть не стал, сильно болели щеки. Кое-как съев завтрак, побрели на работу. 
 - Слушай, Вов, а ты что драться вообще не умеешь? 
 - Плохо, я и не дрался никогда, нет, подожди, один раз было. Я в юности ходил секции - в вольную, да самбо, бороться я умею. 
 - Как медведь? 
 - Это ты как медведь, а мне мать все время внушала - « драться - не хорошо». 
 - Значит - маменькин сынок? 
 - Нет! - обиделся я. 
 - Да я шучу, не обижайся, знаю что не маменькин… а хочешь, расскажу, как в деревне у нас дрались? Тебе и не снилось, и кольями и чем только можно. Страшные битвы бывали и людей калечили. 
 - Я под конец тоже палку схватил... 
 - Вот и правильно, а то… борется… 
 - А я в жизни даже ни разу ни на кого не замахнулся, - вставил наш добряк Женька. 
 - Ну и команда у меня… - сокрушенно покачал головой наш бородач. 
 - Да хватит тебе, - говорю, - ты, Серега, лучше скажи мне, а тебе кто больше нравится Лариса или вторая, не знаю, как её зовут. 
 Серега резко обернулся и, опустив брови, посмотрел на меня взглядом… я такой же взгляд помню, был у психиатра, которого я просил поставить мне печать в справке медкомиссии, забыв медицинскую карточку дома. Подобная наглость, как врач мне тогда сказал, лишнее свидетельство, того чтобы карточку я принес ему незамедлительно. 
 - Похоже, они тебя не добили… еле-еле идет, а все о бабах думает или наоборот все мозги выбили… 
 - Перестань…все нормально… отвечай на вопрос, я не хочу о плохом разговаривать. 
 - Слышал вроде, Марьей ее все зовут. Мне Лариса нравится, чем-то на жену мою похожа, такая же светлая, только повыше гораздо, а тебе тоже? 
 - А мне наоборот, та брюнетка. 
 - Ну ты выбрал... Лариса спокойная, держится с достоинством, а та все время хихикает и кокетничает в столовой, бесит прямо. Из-за своего кокетства, я на сто пудов уверен - все из-за неё! Вела бы в деревне подобающе, может быть и ничего бы не произошло. Там же еще четыре женщины в общежитии были, их ведь никто не тронул и не трогает. Да и мелкая она какая-то. 
 - Не, она красивее. А другие Серега и не такие совсем, серые, да и в возрасте. А эти сразу в глаза бросаются. 
 - Я и вижу, что она тебе в глаза бросается… и что в ней? Она и не поймешь кто. То ли грузинка, то ли армянка, нос какой-то не такой… а ты случайно не бабник? - уже довольно язвительно подколол он. 
 - Да нет, мне она как приехала, еще в первый день чем-то понравилась. Вот познакомились бы мы с ними, может такого и не произошло… 
 Серега уже смотрел на меня с сожалением, он искренне считал, что я уже наверно потерян для общества. 
 - А может и чуть раньше, ты бы от них получил!

ПРОДОЛЖЕНИЕ:  https://nerlin.ru//irbis/...marja