А жизнь опять вошла в спокойную колею. Наличие в доме женщины существенно поменяло климат в нашей избушке, исчезла жуткая вечерняя рутина и скука. Марья была веселым человеком и неимоверной болтуньей, ее голос сколько помню никогда не умолкал. Даже у Максима «потолковый рефлекс» практически исчез, я потом догадался, почему он все время смотрит на нее, не отрываясь. Разгадывая кроссворды, в которых остались хоть какие-то не заполненные строчки, при этом лежа на кровати и болтая пятками в воздухе, Марья иногда обращалась к Максу с какой-нибудь просьбой. Он сразу вскакивал и бежал, казалось - вот расшибется. Сергей как-то рассказывал ей о его семье - что он воспитывается только отцом. Как-то она решила расспросить его:
- Максим, а где у тебя мама?
- Она уехала в другой город, нам никогда не пишет, я ее забыл и не помню, как она выглядит.
    Наверно ему всю жизнь не хватало матери, а ее ровесницу воспринимал, как будто она его намного старше.
    Мы частенько играли вечером в карты «пару на пару», при этом мы с Марьей, без конца подмигивая друг другу, нещадно мухлевали, несчастные и доверчивые Серега с Женькой без конца проигрывали, и ничего не замечали. Иногда гуляли перед сном, либо втроем либо вчетвером.
    Синяки проходили быстро, может организм молодой, а может и Серегина трава хорошо помогала. Синяк под левым глазом, правда, дольше всех продержался. Ночью я иногда обнимал Марью, она поначалу испуганно сжималась в комочек, но я не позволял себе ничего лишнего, и она успокоилась. Потом я начал наглеть и просил обнять меня, под предлогом того, что освобождается свободное место и не так тесно. Мы с ней за неделю сдружились так, как будто знали друг друга с детства.
    
Из местных нас никто не беспокоил, тех парней, учавствовавших в драке, я видел раз где-то вдалеке. Похоже, мы их больше не интересовали. Да и зачем после драки кулаками махать?

Я постепенно опять втянулся в работу. Работа в совхозе это - тяжелый деревенский труд, который сделал обезьяну человеком, но никогда не сделал ни одного совхозника миллионером. Да и вспоминая, про те несчастные сто семьдесят шесть рублей, что нам заплатили в конце уборочной, вообще удивлялись, как они там живут, ведь зимой работы почти ни у кого нет.
Особым уважением у нас на яме пользовались шофера, использующие легкие волокуши, лютой ненависти заслуживали те, которые изготавливали их из железнодорожных шпал. Серега без конца их обзывал «долбаными железнодорожниками».
На силосной яме Серега сегодня травмировался: немного отвлекся и одна из таких шпал, здорово съездила ему по ноге. Обматерив несчастного водителя, хотя тот был ни в чем невиноват, Серега ушел к костру и просидел там до обеда, без конца растирая ушибленную ногу. А мне с Николаем и Женькой пришлось работать без него. На обед Сергей поплелся сильно хромая и продолжал вспоминать водителя, без конца зачитывая ему характеристику, которую, к сожалению невозможно опубликовать. 
 Марья нас встретила на своем привычном месте, увидев хромающего бурята, завздыхала, закачала головой. 
 - Опасная у вас работа, глядишь и без ноги останешься, - жалостливо сочувствовала Сереге. 
 Сереге стало неловко, что его жалеет женщина и без конца бормотал: 
 - Да ничего… ничего… 
 - Да это ерунда, у меня в городе профессия гораздо опасней, - высокомерно заявил я, заслужив в ответ презрительные взгляды своих друзей. 
 - Не верите? Расскажу вам один из немногих опасных случаев, когда моя жизнь висела на волоске, - начал я, и гляжу, как у них уже начинается подниматься настроение. 

 - Я же телемастером работаю. Получил заявки с утра и побежал по клиентам. В одной из квартир меня встретили бабушка с внуком, с нетерпением ожидающих, когда им, наконец, отремонтируют телевизор. На их счастье это был телевизор марки «Рубин» -  один из самых любимых по линии ремонта и я клятвенно заверил бабульку, что их ящик будет работать, а над душой стоять не надо. А пока она может быть свободной. Бабулька обрадовалась, сказала: «Я тогда на кухню пойду, на внучка моего не обращайте внимания, он у нас не вполне здоров, немножко «как бы не в себе». Посмотрел я на внучка - крупненький мальчик, круглолицый, лет десяти-двенадцати, сидел на диване и с интересом разглядывал меня, никаких признаков отличающих его от других детей во взгляде я не уловил. 
 Раскрыв чемоданчик, достал паяльник, инструменты и приступил к ремонту. В этот момент, мальчик очень заинтересованный содержимым моего чемодана, вскочил, подошел и, взяв одну из коробок, высыпал все детали в чемодан. Мне этот бардак очень не понравился. Я, грозя ему пальцем, недовольно и очень строго заявляю: «Мальчик не лезь и не трогай». Мальчик, раздув ноздри и поджав губы, недовольно сел опять на диван. Но через несколько секунд он опять встал, и руки его опять оказались в чемодане. Я уже начал злиться: «Слушай! У меня паяльник горячий. Если ты еще раз полезешь туда, я тебя обожгу». Он меня не послушался и опять протянул руки, я тут же сделал вид, будто сейчас приложу к ним паяльник. Мальчик руки отдернул, сильно обиделся и ушел. Я вздохнул с облегчением, развернул телевизор кинескопом к окну и спокойно продолжаю заниматься ремонтом. Я так увлекся и даже не слышал, как он подошел со спины… 
 В одно мгновение мальчик натянул на мою голову полиэтиленовый пакет и стал тянуть вниз. От неожиданности я ухватился рукой за телевизор, который тоже начал падать, а в другой руке находился паяльник и я его боялся бросить на ковер. Мне вдобавок при этом с трудом удалось удержаться на стуле. Мальчика взбесило мое сопротивление и раздающиеся из-под пакета крики: «Бабуля! Бабуля!», и он, недолго думая, одной рукой обхватил мне шею в районе горла, а другой стал затягивать пакет, стараясь чтобы я не орал. 
 Бабушка услышала шум, прибежала с кухни увидела такую картину: телевизор вот-вот грохнется, а ее внучок душит несговорчивого телемастера. 
 «Сереженька! Сереженька!» - кричала она, оттаскивая разбушевавшегося внука. 
 Серега от смеха уже не мог идти, он повис мне на одном плече, а Марья на другом. 
 - Я что думаю? - смотря на Сергея, - А если бы тем Серёженькой был ты? 
 - Да ты бы уже не вышел… сам виноват… зачем детей пугать и обижать, - хохотал он до самой столовой. 
 - Так ты доделал им телевизор ? - закатывались вслед за Серегой Марья с Женькой. 
 - Доделал… пусть пацан смотрит, он без телевизора потому наверно и озверел.
    
  Кстати, судьба меня часто сталкивала с подобными людьми, которые «как бы не в себе», это в моей жизни единственный  агрессивный случай от них. Думаю, действительно по моей вине. Да не то что часто, а постоянно они почему-то липнут ко мне как кошки - к кому бы я ни приходил, пушистые твари всегда сидят у меня на коленях. В городском парке я когда-то подрабатывал в зале компьютерных игр. К нам частенько приходила больная девушка, Жанной звали. Девушка всегда садилась рядом и сидела в зале со мной до самого закрытия. Она с радостью откликалась на какое-нибудь поручение и я, бывало, оставлял ее за себя минут на пятнадцать, пока бегал поужинать в кафэшку напротив, в которой я всегда покупал ей мороженное. Надо же как-то благодарить человека за помощь. Потом я заметил, что у неё подозрительно быстро растет живот, и мой напарник Витька постоянно подкалывал меня: «Ты смотри - будешь потом доказывать всем, что ты не верблюд». 
  И вот однажды девушка привела свою маму и произнесла всего одну фразу: «Это он», и присела как всегда рядом со мной. Я замер. Неужели Витькины пророчества сбылись? Мама внимательно меня разглядывала, я чувствовал себя при этом чрезвычайно паршиво, и все-таки набрался смелости и поднял на неё глаза, в ее взгляде не удалось прочитать ничего, кроме интереса к моей персоне. Постояла и, ничего не сказав, ушла.      Что означал этот визит, я так и не узнал, сколько бы ни пытался. На все мои вопросы по этому поводу Жанна отвечала загадочной улыбкой. Намек в сторону живота, вспомнив подколы товарища, тоже не подтвердился -  с той же улыбкой, отрицательно помахала головой.

Пошла еще неделя и Жанна пришла не одна, с ней был парень, по виду такой же нездоровый, как она, и сидели рядом со мной вместе… Был и такой случай: я сел в свою машину и уже собрался ехать на обед, как она постучала мне в окно и попросила: «Свози меня на речку». Я вздохнул, времени в обрез, были и другие дела, но взглянул в ее просящие глаза, и сказал: «Садись». Потом наблюдал, как она бегает по воде и зовет меня. Я не пошел, сидел с открытой дверью и слушал радио. 
 Когда привез назад в парк, парень уже ее ждал, и Жанна ему с гордостью похвалилась: «Я на речке была!». В душе я улыбнулся, много ли им для счастья надо? С тем парнем она и до сих пор живет и, встречая их в городе, всегда со мной здороваются, забавно при этом толкая друг друга локтями.
 Первая жена, надо мной постоянно по этому поводу смеялась и  издевалась: «Ты где их находишь?». Особенно, после того как, еще одна из тех кто «не в себе», по имени Надя, пришла к нам домой и изъявила желание нянчится с моим маленьким сыном...

  Слава богу, что у жены хватило чувства такта. Она не стала прогонять ее. Пригласила в комнату, напоила чаем и объяснила, что в ее помощи мы не нуждаемся. Впоследствии этой девушке Наде я посвятил свой маленький рассказ "Перрон".

ПРОДОЛЖЕНИЕ ПОВЕСТИ: https://nerlin.ru/publ....-0-3841