Ты точно знаешь что я жив, что я дышу?
Ты извини, я просто притворяюсь,
Глаза всё чаще в разговоре отвожу,
Уже почти совсем не улыбаюсь.

Мой милый дом, большой бетонный гроб,
Меня за стенками больные отпевают,
Ещё один сентябрьский озноб,
И мое тело провожалы не узнают.

Бетонный склеп промерз и посинел,
Под цвет лица подстроилась природа,
Такой покой холодных серых стен,
Мне нравится всё больше, год от года.

Я не хотел упасть в объятья пустоты,
Туда где эхо отражают плиты,
Где как скульптуры возвышаются кресты,
И не слышны целебные молитвы.

Там свет как дым, сочится через щели,
Пытаясь жизнь вдохнуть в тянущийся росток,
Лучи до стебля дотянуться не успели,
На дверь повесили увесистый замок.

Хоть нету жизни в этом синем теле,
Я тот росток, туда, где было сердце, помещу,
Ведь получается не так, как мы с тобой хотели,
Я шанс существовать отчаянно ищу.

У всех есть шанс, иначе быть не может,
Но есть ли смысл, если мертвая душа?
Такой душе молитва не поможет,
Она сгнивает в слабом теле не спеша.

И все же так и есть, не я всё это начал,
Но по своей вине все эти годы тлел,
Я шел всегда вперед с расчетом на удачу,
И ни о чем прошедшем, ни капли не жалел.