Тоска рапсода

1
После похода с великим Ясоном в Колхиду
К жизни бродячих рапсодов вернулся Орфей,
Он из Фессалии путь свой держал в Арголиду,
Где поселился Геракл, и царил Эврисфей.
Молод певец был и жаждал глубоких познаний,
А за таланты его причисляли к богам.
Было рапсодам известно из тайных сказаний,
Что из Тиринфа уплыл он к чужим берегам.

2
Несколько лет обучался в Египетской школе,
Там покоряя уменьем великим жрецов,
Мир подчинялся его несгибаемой воле,
Голосом мог вызывать он прозренье слепцов.
Пением он усмирял и Зефира с Бореем,
Нежность легко придавал он жестоким волнам.
Эллинам нужно гордиться великим Орфеем,
Был он примером богам олимпийским и нам.

3
Он не стремился ни к власти, ни к царскому трону,
К славе народной он был равнодушным всегда,
Нравились дивные песни его Аполлону,
Музыка звучной кифары текла, как вода.
Он оставался Певцом удивительно скромным,
Не возносился фракийский рапсод до небес,
Знал аргонавт, что владеет талантом огромным,
Но он не хвастался этим, как буйный Арес.

4
Многое видел он, с лирой своей неразлучный,
Не было в доброй Элладе таких областей,
Где бы не слышали голос его сладкозвучный;
Видеть рапсода желали цари средь гостей!
В жёны ему отдавали прелестниц столичных,
Словно царю, предлагали певцу города,
Слышалось «Нет!» лишь в ответах его поэтичных:
«Добрый романтик на троне для царства – беда!»

5
Многих тиранов он знал по походу в Колхиду:
На Саламине царил великан Теламон,
Авгий в конюшню давно превратил всю Элиду,
В славном Коринфе ему предлагал кров Ясон.
Не находил для себя он спасенья от скуки,
Страсти земной возжелала рапсода душа,
Грустную музыку стали наигрывать руки,
Пальцы по струнам водил «соловей», не спеша.

Встреча с Эвридикой

6
Как-то Орфей оказался в Пенейской долине
На берегу неизвестной, но чистой реки,
Камни темнели на дне, как плоды на маслине,
Плавали шустро в протоке над ними мальки.
Он разместился под сенью развесистой ивы
На полукруглом прохладном большом валуне,
Тихо наигрывал к новой балладе мотивы
И напевал её нежно в ночной тишине.

7
Грустно взирала на зелень долины Селена,
Из-за отрогов лесистых являлся рассвет,
В сладостных снах пребывала ещё Ойкумена,
Но не смыкал синих глаз утомлённый аэд.
Голос его разливался над гладью речною,
Эхом звучал меж огромных прибрежных дерев,
Вдруг он узрел на другом берегу под сосною
В ярких одеждах красивых смеющихся дев.

8
Громче запел от волненья певец Аполлона,
Силой магической полнился глас золотой,
Дикие звери спустились вниз с ближнего склона,
Птицы умолкли, и замер в полях травостой.
Спешно Орфей прекратил исполненье баллады
И по камням перешёл воды тихой реки,
К роще направил свой ход, где гуляли дриады,
Вмиг из души улетучился холод тоски.

9
Нимфы смотрели смущённо на облик рапсода,
Что пред богами с рожденья блистал красотой:
Чёрные кудри и очи сине́й небосвода,
Сильного юноши стан поражал прямотой.
Он понимал, перед ним не пейзанки простые,
Что собирают с утра полевые цветы:
Волосы ниже колен, необычно густые,
Ли́ца прекрасны, тела́ неземной красоты.

10
«Голос чудесен! – промолвила *гамадриада,
Что оказалась прелестных подружек смелей. –
Громче Борея и шума в горах водопада!
Прежде не слышали песни нежней и милей!»
Облик её взволновал необычно аэда:
Разве встречались подобные девы в лесах?
Он возжелал, чтоб была до заката беседа,
И не укрылась дриада в своих древесах....

11
«Я направляюсь на север из города *Трикка
И предлагаю тебе стать моею женой!
Только мне имя своё назови!» – «Эвридика! –
Молвила дева, сверкая зубов белизной. –
Ты очень смел! Не боишься от девы отказа,
Нежное сердце рапсода сжигая дотла?»
Но прозвучала Орфея ответная фраза:
«Я без тебя одинок, как без лука стрела!

12
Грезил тобою в походе за шкурой барана,
В чувства мои посвящён был загадочный Нил,
Ты совершенна, как дочь олимпийца-тирана,
Жить без тебя, Эвридика, не хватит мне сил!
Если ты скажешь, то стану я жителем леса
И круглый год буду петь для дриад соловьём,
Елей тяжёлые лапы надёжней навеса,
Где мы прекрасно жить сможем с тобою вдвоём!»

13
Нимфа потупила взор от такого признанья –
Многие девы в лесу не имели мужей,
А полюбившие смертных терпели страданья –
Им не уйти за пределы лесных рубежей!
«Мужем мне став, ты наденешь на деву оковы,
И обратишь нимфу в плен, что для смертных незрим!
Гамадриады людьми быть порой не готовы –
Каждая дева живёт только древом своим!»

14
Но возбуждённый Орфей был в речах очень меток:
«Мы будем жить рядом с туей твоей в шалаше -
Я смастерю наш дворец из подобранных веток!
Счастье не в злате, дворцах, а в прекрасной душе!»
Видел певец сладкозвучный дриады сомненье,
Но и волненье её не прошло мимо глаз,
Тронул он струны кифары, послышалось пенье,
Песня взлетела над рощей, как вольный Пегас:

Песня Орфея

15
«Эту песнь я спою для моей Эвридики чудесной,
В Ойкумене она для меня всех милей и родней,
Грезил с юности встретить я деву с улыбкой прелестной,
Дни и ночи мечтал в одиночестве только о ней!
Я ходил по лесистым горам и зелёным долинам,
С аргонавтами плавал по ближним и дальним морям,
Пел я песни красивым царевнам и их властелинам,
Не отказывал в радости слушать баллады царям.
Грезил я о любимой в потоке широкого Нила,
Не расстался с мечтой у подножий больших пирамид,
Пламень в сердце пылал языками живого горнила,
Растопить мог легко равнодушия крепкий гранит.
Я в далёком Египте встречал бесподобных прелестниц,
Молодых и весёлых, желанных во многих дворцах,
Но душа не желала красот вдохновенных наместниц
И не знала о нимфах, живущих в простых деревцах.

Я вернулся к пенатам, не видя любимого лика,
А прошёл с семиструнной кифарою множество стран,
Лишь в Пенейской долине я встретил тебя, Эвридика,
В сердце вспыхнула страсть, как в Сицилии жаркий вулкан.
Я пришёл в этот край, чтоб увидеть тебя на рассвете
В лёгкой дымке тумана над ширью прибрежных полей,
Чувство вспыхнуло ярко, его не держу я в секрете,
И в мгновение ока ты стала мне жизни милей!
Я душою сейчас на вершине Парнасского пика,
Где меня вдохновляет на песнь о любви Аполлон,
И во всей Ойкумене нет лучше тебя, Эвридика,
Я сдаюсь с удовольствием в нежный любовный полон!
Стану стражем любви и твоей зеленеющей туи,
Пышной хвои её не коснётся чужая рука,
Только ты, Эвридика, познаешь мои поцелуи,
Будь, дриада, любимой женою моей на века!»

Супруги

16
В сильном волненье прослушала песню дриада,
И поразилась, увидев пришедших зверей –
Сбились олени и волки в единое стадо,
Тут же и лоси со львами топтали кипрей.
Клёны с дубами согнулись в глубоком поклоне,
Сочные травы стелились зелёным ковром,
Гелий улыбкой сверкнул на дневном небосклоне,
Ярко блеснула поверхность реки серебром.

17
«Непостижимая магия лиры и слова! –
Дева с любовью смотрела на чудо-певца. –
Ты мне по сердцу Орфей, я для свадьбы готова,
Но не покину я тень своего деревца!»
«Не уведу я тебя, Эвридика, из леса,
Роща твоя – в самой чудной из многих долин –
Не находил я таких в царствах Пелопоннеса,
Нет и во Фракии столь же прекрасных равнин!

18
Звучной кифарой клянусь, не покину вовеки,
Жизнь положу, не торгуясь, к чудесным ногам,
И не оставим мы тую твою без опеки,
Рядом гулять будем мы по зелёным лугам!»
«Ах, согласись, Эвридика! – вещали дриады. –
Нет в Ойкумене прекрасней Орфея певца!
Мы каждый день будем слушать о счастье баллады,
Мысли в которых достойны речей мудреца!»

19
Сделала шаг Эвридика к избраннику сердца,
Вмиг оказалась она на могучих руках,
Гром прозвучал в знак согласья царя-Громовержца,
Радостно вздрогнули листья на юных дубках…
Счастливо жили супруги в любовном тумане:
Всё под рукой: земляника, орехи, вода,
Пищей его угощали за песни пейзане,
Жизнь городская была для Орфея чужда…

Смерть Эвридики

20
Таяло тёплое лето, пришло *предосенье,
Эос земле подарила туманный хитон.
Жителям рощи пришлось пережить потрясенье –
Страшной бедой был нарушен любовный полон…
Эос украсила утро чудесным рассветом,
Ветер ещё не коснулся зелёных ветвей,
Вновь на равнине пахнуло вернувшимся летом,
Новый мотив для любимой запел «соловей».

21
Нимфы в то утро умчались на луг за цветами –
Скоро пожухнет трава под холодным дождём;
Начали клёны сиять золотыми листами,
День ото дня становился мрачней окоём...
Занят Орфей был своим инструментом щипковым,
Слух обострённый ловил смех невидимых дев,
С радостью он сочинял под навесом еловым,
К жизни лесной за три месяца не охладев...

22
Нимфы вернулись с букетами, без Эвридики:
«Где же, певец сладкозвучный, супруга твоя?»
С поля внезапно послышались громкие крики:
«Сёстры, Орфей, помогите скорее! Змея!»
Кинулся муж к призывавшей на помощь супруге.
«Что за беда?» – мысль забилась в его голове.
Вскоре увидел жену он в ужасном испуге,
Тихо лежала дриада в высокой траве.

23
К ней наклоняясь, заметил змеиное тело,
С цепью чернеющих ромбов на серой спине,
Сбросил змею с женской ножки фракиец умело,
Но ужаснулся – Танат приближался к жене.
Муж попытался закрыть Эвридику собою,
Но Чернокрылый успел срезать прядь с головы,
Громко Орфей обратился к Аиду с мольбою:
«Бог, не лишай нимфу солнца, воды и травы!»

24
Душу исторгнув, умчался Танатос в Безвестность,
Быстро в Аид устремился, к воротам дворца,
Стала безмолвной и мрачной прекрасная местность,
Горе отняло и разум, и дух у певца...
Он наклонился печально над телом дриады,
Крупные слёзы упали на девичью грудь:
«*Символ Асклепия быстро лишил нас отрады,
Я за тобою отправлюсь в последний твой путь!»

25
На руки взял песнопевец холодное тело:
«Мне без тебя, Эвридика, впредь жизнь немила!
Выглядит вся Ойкумена теперь опустело…
Как же, любимая, ты без души тяжела!»
Медленно нёс он жену к можжевеловой роще:
«Тело дриады возьмёт в своё пламя костёр –
Не принимает земля дочерей своих мощи,
Смертным простым не понять жизнь деревьев-сестёр!»

26
Молча встречали дриады Орфея с женою,
Стало понятно им всё по опухшей ступне –
Зуб ядовитой змеи был смертельной виною,
След от него виден был на кровавом пятне.
К вечеру в роще свершился обряд ритуальный,
Тело дриады сгорело, как будто смола,
Ночью ушёл из дубравы певец гениальный,
Плакали роща, река и небесная мгла…

В поисках пути

27
К Лариссе шёл песнопевец по брегу Пенея,
Путь освещала несчастному молча Луна,
Медленно двигался он, от росы коченея,
Разум певца помутила идея одна:
«Не понимаю поспешности бога Таната,
Что побудило взять душу из тела жены?
Разве была пред богами она виновата?
Нет, я не вижу за нею и малой вины!

28
Или погибель её – месть влиятельной Геи?
Слышал давно, что богиня не любит людей!
И посылаются к ним ядовитые змеи,
Разве герой-песнопевец для Геи злодей?
Где мне искать на вопрос справедливый ответа?
Не отступлю перед смертью, мой дух – монолит!
Кто Эвридику решил отобрать у поэта?
Чтоб возвратить её, путь свой направлю в Аид!»

29
Пред Фессалийской столицей он вышел из леса,
В город вошёл, утомлённый ночною ходьбой,
Стёртые стопы направил в храм бога Зевеса,
Чтобы узнать, что предписано дальше судьбой.
«Встретишь супругу свою на лугу асфоделей! –
Слышал усталый Орфей тихий голос жреца. –
В царстве богатом, где светом не жалует Гелий,
Если растрогаешь песней тирана дворца!»

30
«Жрец, подскажи, как попасть к переправе Харона,
Есть ли к Аиду в Элладе таинственный лаз?
Знаешь ли ты, где однажды сама Персефона,
В бездне исчезла, сокрывшись от множества глаз?»
«Славный Орфей, бесполезна тебе та равнина –
Грозный Аид не оставил на почве следа!
Только в пещерах глубоких вблизи Элевсина
Есть тайный ход, направляйся скорее туда!

31
Только примчатся в Элладу осенние ветры,
И засияет двуглавый Парнас белизной,
В царство Аида идёт дочь богини Деметры,
Там же выходит на свет Персефона весной».
Помнил Орфей, чем закончилась давняя драма –
Зиму проводит в Аиде Зевесова дочь.
Молча склонился рапсод пред служителем храма
И поспешил в Элевсин, невзирая на ночь.

32
Плотно затянут хитон, за плечами кифара,
Греются ноги аэда от быстрой ходьбы.
Начал уже он в себя приходить от удара,
Зная прекрасно, что трудно уйти от судьбы:
«Только б ещё не покинула свет Персефона –
С нею быстрей доберусь до златого дворца!
Или придётся спускаться мне с прытью *геккона –
Кто под землёй пожалеет с кифарой вдовца?»

33
Сутки прошёл, позабыв о еде и постели,
Но вдруг услышал он грохот повозки гонца:
«Не помогу ли добраться до выбранной цели?» –
С лёгкой улыбкой глашатай спросил у певца.
«Я в Элевсин направляюсь, где правит Деметра,
Там для неё был построен божественный храм!»
«Кони домчат нас быстрее холодного ветра,
Быстро летит колесница по этим горам!»

34
День наступил, но летели по-прежнему кони,
Люди вели меж собою простой разговор,
Снег впереди засиял на большом Геликоне,
Высился он, как небесный красавец меж гор.
«Ночью приедем! – промолвил усталый возница. –
Коль *доминанта в снегу, значит, будет метель!
Полным молчанием встретит повозку столица,
Но и во тьме ты увидишь желанную цель!»

35
Ночью подвёз к Элевсину Орфея возница:
«Громче стучись, песнопевец, откроют врата!
Путь я продолжу – меня ожидает столица…»
«Вознаградится, приятель, твоя доброта!»
В тьме разглядел аргонавт храм царя-Олимпийца,
Где у костра песню пел седовласый рапсод,
И, поклонившись, спросил старика-беотийца:
«Старче, скажи, где здесь в царство *Невидного вход?»

36
«Время не трать ты на поиск его в Элевсине,
Для Персефоны закончилось время забот,
Возле пещеры пропал след великой богини,
Ты опоздал, и закрыт до весны этот вход!»
К мужу спешила богиня быстрей лёгкой серны,
Словно в его подземелье есть благостный край…
Знаю, что нужен тебе город маленький Лерны,
Больше расскажут Геракл или друг Иолай!

37
Там, говорят, у болота есть в скалах пещера,
Гидра её охраняла, как собственный кров!
Славный Геракл, как заставила злобная Гера,
Лихо оставил Эхидны дитя без голов…»
Не отдохнув, песнопевец отправился к морю,
В город Тиринф, к укротителю грозной змеи.
Верил Орфей, тот душою проникнется к горю,
Чтобы помочь, он отбросит заботы свои.

38
Здесь неудача шагала за юношей следом –
В дальнюю Фракию отбыл на судне Алкид.
Но разговор с Иолаем, Геракла соседом,
Был до беседы полезной Орфеем развит.
Смелый племянник героя поведал о бое:
«Головы Гидры узрел властелин Эврисфей!
Не засчитал только подвиг, ведь нас было двое,
Но, что важнее сейчас – монстра нет там, Орфей!

39
Слуги доставят тебя на повозке в ущелье,
Что охраняла убитая нами змея,
Это и будет дорогой твоей в подземелье,
Если желаешь, пойду вниз с тобою и я!»
«Я за повозку тебе, Иолай, благодарен,
Но в подземелье к Аиду пойду я один –
Старший Кронид в отношенье меня был коварен!
В споре не будет, мой друг, золотых середин!»

40
«Четверо суток не спал ты, властитель кифары!
Пищи и тёплой постели был долго лишён!
Досыта ешь и поспи – впереди ждут кошмары…» –
Рёк Иолай, а певец сладкозвучный впал в сон.
Утром до Лерны домчали проворные кони,
Словно исполнили чей-то поспешный каприз,
Вот и дорога в пещерном таинственном схроне,
Начал Орфей долгий путь от поверхности вниз...
Дорога к Аиду

41
Смело шагнул песнопевец в большую пещеру:
«Гидра легко здесь ползла, а она – не гюрза!
Не поколеблет ничто и надежду, и веру,
Свет я покину, а к тьме пусть привыкнут глаза!»
Долго спускался фракиец, цепляясь за стены,
Не обращал он вниманья на раны ступней,
Было в ущелье темно, как в ночи без Селены,
Слышался грохот катящихся сверху камней.

42
Из-под земли доносились ужасные стоны,
Воздух тяжёлый и смрадный ложился на грудь:
«Лёгким был спуск для Аида жены, Персефоны,
А для меня будет труден, но верен мой путь!»
Близость Аида певцу добавляло отваги,
С гордостью он понимал, как сейчас дерзновен,
Мысль посещала на каждом горячем зигзаге:
«Своды сожгут! Надо песню запеть мне для стен:

Песня для подземелья

43
«Горячие стены владений тирана Аида,
Остыньте на время похода под землю вдовца!
Я песню спою, как ждала аргонавтов Колхида
Как слушала стая сирен молодого певца,
Я вам пропою о любимой супруге балладу,
Она пострадала от злой и коварной змеи,
Прошу вас помочь возвратить из Аида дриаду,
Умерьте, каменья, горячие вздохи свои!
Поведаю вам о прелестной жене Эвридике,
О длинных её волосах и чудесных устах,
Что были всегда мужу слаще в полях земляники,
Которую мы находили на пышных кустах.

Огнём не горите напрасно, чудесные своды,
Его сберегите для самых жестоких жильцов!
Нечасто сюда к вам заходят с несчастьем рапсоды,
Прошу вас встречать только с лаской случайных певцов!
Услышьте меня, возбуждённые жаром каменья,
Вдохните с поверхности воздух холодных ветров,
Познаете сразу прекрасные в жизни мгновенья,
Изба́витесь с радостью, стены, от жгучих паров!
Летите сюда, вездесущие ветры Эола,
Вас просит о помощи быстрой несчастный рапсод –
Ему не добраться сквозь жар до Аида престола.
Влетайте скорей, бунтари, в подземелье – здесь вход!»

44
Резко подуло холодным потоком по лазу,
Пламень внизу ослабел, потемнела скала,
Быстро рассеялся дым, путь представился глазу,
Луч бледно-жёлтый пронзил темноту, как стрела.
Долго и трудно пришлось продвигаться Орфею –
Выступы в стенах служили опорой ступням,
Видимый свет добавлял много сил *корифею,
Быстро спускался он вниз по остывшим камням.

45
Шум голосов нарастал с каждым шагом героя,
Не было здесь пресловутой зловещей тиши.
Вот он, Аид! Сил Орфея добавилось втрое,
И посетила идущего радость души!
Вышел Орфей из пещеры на луг шелковистый,
Свет неземной изливался со многих сторон,
Взглядом обвёл он пространство и свод серебристый,
Перед глазами: река, тёмный чёлн и Харон…

У ладьи Харона…

46
Знал песнопевец, что надо идти к переправе,
Где заправляет сын *Нюкты челном и веслом:
«Перевезёт ли без денег, хотя и не вправе,
Или пришельца живого отринет со злом?
Я не имел никогда ни богатства, ни злата,
Не схоронил за душой даже мелкий обол,
Песня моя за провоз – подходящая плата,
Если Харон, как народ говорит, очень зол!»

47
К брегу поэта несли утомлённые ноги:
«В просьбе моей не откажет владелец челна!
Я не сверну с этой выбранной мною дороги –
К трону тирана Аида она лишь одна!»
Ловко Харон отгонял безмонетные души,
Слышался шум от ударов большого весла:
«Вы без *обо́ла стонать скоро будете глуше –
Не суждено вам найти для покоя угла!»

48
«Внемли, могучий титан, властелин Ахерона!
Перевези песнопевца на берег другой!»
«Ты не узришь беэ монеты дворца или трона –
После удара веслом полетишь пустельгой!»
Не ожидал песнопевец другого ответа,
Слыша Харона суровую громкую речь,
Славная песня Харону – оплата поэта!
Быстро фракиец достал инструмент из-за плеч:

49
Песнь Харону

«С мольбой обращаюсь к тебе, сын титана Эреба,
Ты ведаешь, как устрашает внезапная смерть!
Моя Эвридика погибла под куполом неба,
За ней я пришёл в подземелье Аида сквозь твердь.
Супруги душа оказалась у смерти в полоне,
Танатос мгновенно подвёл юной жизни итог!
Я должен увидеть Кронида на царственном троне –
Прошу переправить меня через быстрый поток,
Дышать не могу без прекрасной моей Эвридики,
И жизнь молодого певца без неё не мила.
Возможности сына Эреба и Нюкты велики,
Пойми меня грозный Властитель ладьи и весла!»

50
«Смелый певец, ты разжалобил сердце Харона,
Голос твой дивный из чистого золота свит,
Даже трёхглавый охранник с хвостом от дракона
Рад, что пришёл сладкозвучный фракиец в Аид!» –
Так произнёс восхищённо весла повелитель,
Перевозя кифареда на лодке пустой:
«Жаль, что не слышит твой голос подземный правитель,
Ты удивил бы Аида его красотой!»

51
Вышел из лодки Орфей, направляясь к воротам,
Кербер ужасный спокойно лежал на песке,
Головы пса проводили певца поворотом –
Песня сверкнула алмазом в извечной тоске!
Стала свободной к царю подземелья дорожка,
Кербер молчал, дифирамб замечательно спет,
А под ногами хрустела гранитная крошка…
Сразу в удачу уверовал дивный поэт.

Во дворце Аида

52
Рощу пройдя, он увидел проём в монолите,
Кто-то открыл золочёные створки ворот:
«Видно, меня направляют к подземной элите,
И приглашают певца в изумительный грот!
Вот он, дворец властелина подземного мира,
Песней я должен царя известить о себе!
Сила моя – это голос и звучная лира,
Страсть к Эвридике, укор злополучной судьбе!»

Песнь о любви к Эвридике

53
«Я пришёл в мир теней с пылью многих дорог,
В Ойкумене оставил зелёные кущи.
Пусть услышит меня, кто со мною был строг –
Для него, властелина, мой голос поющий.
Наверху я познал силу грозных морей,
Красоту снежных гор и загадки востока,
Волшебство нежных дев и жестокость царей,
И неспящее вечно драконово око.

Я немало прошёл и пустынь, и долин,
В кровь истоптаны ноги мной в поисках клада,
Я влюбился безумно, как ты, властелин,
Стала счастьем моим молодая дриада!
Я забыл города и столиц суету,
Не манили меня ни походы, ни слава –
Я с любимой узнал страстных чувств красоту,
Только с нами судьба оказалась лукава.

Нас ласкала роса и пьянил аромат
Можжевеловых рощ и долины цветущей,
Веселила семья легконогих дриад
Воды дивной реки, вдоль дубравы бегущей.
Улыбался всегда нам с небесных высот
Вдохновенный титан, ослепительный Гелий,
Эвридике своей пел влюблённый рапсод –
Были песни мои ярче всех ожерелий».

54
Медленно двери открылись в обитель Аида,
И песнопевец узрел повелителя трон,
Но продолжал петь Орфей, не подав богу вида,
Что красотой и величьем Кронида сражён:

55
«Но направил к дриаде пугающий взгляд
Чернокрылый Танат, смерть на землю несущий –
И вонзила змея в Эвридику свой яд,
Улетела душа в твой предел, всем грядущий!
Кто поможет теперь молодому певцу
Эвридику вернуть из глубокого схрона,
Легконогую вновь подвести к деревцу? –
Только ты, властелин, сын великого Крона!

Ты рапсода поймёшь, он пришёл за женой,
Что была для него ярче неба сапфира!
Вспомни чувства свои – Персефона весной
Вновь покинет тебя, царь подземного мира!
Жизнь людей коротка, словно песня моя,
Мы вернёмся сюда, в центр великого круга.
Отпусти, властелин, Эвридику в края,
Где мы жили сто дней, как супруг и супруга!

Без неё я погас, как подводный вулкан,
Пламень в сердце залит о любимой слезами,
И теперь жизнь моя – одинокий бархан,
Окружённый тоской и чужими глазами.
Стал закатом рассвет, сорняками – цветы,
Звон журчащих ручьёв неприятен для слуха,
Без любимой жены в мире нет красоты,
Без неё на земле всё печально и глухо.

В чём дриады вина, объясни, Господин?
Я к ответу готов, как к пути роковому!
Не уйду от тебя совершенно один,
Лучше в царстве твоём мне остаться живому!
Подели на двоих груз оставшихся лет,
Дай с любимой пожить, властелин, хоть немного!
С этой просьбой к тебе обратился аэд,
Мне осталось узнать о решении бога!»

56
Царь подземелья повёл незаметно плечами,
Взгляд устремив на певца, не увидел алчбу,
Песня понравилась – он улыбнулся очами,
Молвил спокойно: «Услышал в балладе мольбу!
Тронул ты сердце моё и… жены Персефоны.
Да, песнопевец, ты прав – жизнь без чувства пуста!
Можно веками летать над землёй, как Горгоны,
И не понять, что в безмерной любви красота!

57
Просьбу исполню, фракиец, за голос чудесный,
Ты с Эвридикой вернёшься в свой радостный лес,
Там, в Ойкумене, вернётся к ней образ древесный,
И поведёт вас туда быстроногий Гермес!»
Вызвал он душу погибшей дриады в обитель, 09
В полупрозрачном обличье явилась она,
Бросился сразу её обнимать посетитель,
Хлопнули руки, как волны о доски челна.

58
Сердце Орфея забилось ключом Гиппокрены,
Ярко улыбка светилась на тёмном лице:
«Скоро, любовь, мы покинем холодные стены,
Жизнь закипит, как и прежде, в твоём деревце!»
Перед Аидом явился Гермес быстроногий:
«Выполню все указанья, что будут даны!»
«Выведи их в Элевсин по знакомой дороге
Так, чтоб не видел певец бестелесной жены!»

Боги щедры на иронию

59
Низко склонился Орфей перед грозным тираном,
Жажда уйти поскорей появилась в груди,
И показалось ему, что пахнуло шафраном,
Как на Пенейских лугах, что их ждут впереди.
Молвил Гермес песнопевцу: «Последуй за мною!
Но не стремись обернуться, несчастный супруг!
Лишь наверху ты сомкнёшься в объятьях с женою!
Не оглянись или выпустишь счастье из рук!»

60
Вышли втроём из дворца: бог, певец и дриада,
Кербер ужасный не спал, но молчал, как скала,
Снова Орфей ощутил запах страшного смрада,
Слышал удары о воду большого весла.
Луг миновали они, торопливо шагая,
В зев сокровенной пещеры вошли наконец,
Сзади летела душа Эвридики нагая,
С радостью стал подниматься по скалам певец!

61
«Только бы сил мне хватило сдержаться от взгляда
На Эвридику, что птицей летит за спиной!
Взор мой на призрак опасней змеиного яда –
Не пожелает Властитель встречаться со мной!»
Словно Сизифов валун, стала лира поэта,
Сам от подъёма наверх он не чувствовал ног:
«Тяжким безумно становится дар Мусагета,
Зря на главу не наденут из лавра венок!

62
Мне не помогут ни голос златой, ни кифара,
Чтоб с Эвридикой быстрее войти в Элевсин!
Верю, закончится скоро Танатоса кара,
Выйдем с женой на простор незнакомых равнин!
Странно, со слухом своим я не слышу движенья,
Или за мной нет навеки желанной души!
На *кадуцее не видно её отраженья,
Словно идём мы с Гермесом по тёмной глуши…

63
Разве незримы все души во мгле беспросветной,
Или моя Эвридика осталась внизу?
Может, мольба к властелину была песней тщетной,
Зря приходил я к нему, проливая слезу?
Нехорошо отвлекать *Психопомпа вопросом,
Правда ли мчится за нами дриады душа!
Много ли толка сейчас в даре сладкоголосом? –
Надо терпеть и шагать за Гермесом, спеша!»

64
Сбилось дыханье Орфея, скрипели суставы,
Сильно болела спина, пот стекал по ногам:
«О, всемогущий Властитель, лиши громкой славы,
Только верни нас с дриадой к родным берегам!
Чувствую, скоро отдам я Танатосу душу,
Грозный Аид! Ты взвалил на меня страшный груз,
Выброшен буду из жизни, как «Арго» на сушу,
Восстановить не даёшь мне с женою союз!»

65
Молвил Гермес, обернувшись: «Напрасна обида!
Я впереди вижу неба сияющий свет!
Не поминай даже в мыслях бунтарских Аида –
Боги щедры на иронию, помни, аэд!»
Шёл сладкозвучный певец и не видел дороги –
Пот водопадом стекал на ланиты с чела,
Передвигал он с трудом онемевшие ноги,
Глядя на блеск золотой кадуцея-жезла.

66
Остановился Гермес: «Вот и небо над нами!
Стадий осталось пройти, измождённый певец!
Скоро узришь Элевсин и залив с валунами,
Близок твоим испытаньям счастливый конец!
Из-за спины Психопомпа увидел фракиец
Серого низкого неба оторванный клок:
«Больше не нужен мне быстрый, как мысль, олимпиец,
Выдержал я мне назначенный богом урок!

67
Не отставал от Гермеса в дороге *ели́ко,
Я заслужил в лес вернуться с любимой женой!
Но не уверен, что сзади меня Эвридика,
Шла ли дриада Пенейская следом за мной!»
И обернулся поспешно фракиец усталый,
Но обозрел ускользавшую женскую тень!
К ней совершил он тигриный прыжок запоздалый –
Вглубь уносилась она, как от зверя олень…

68
«Не исчезай, Эвридика!» – воскликнул несчастный,
Бросился вниз он за тенью любимой жены.
«Сам ты себя наказал! – прогремел голос властный. –
Просьбы твои мы теперь выполнять не должны!»
Вырван певец был рукою Гермеса из грота –
Пал он на землю у храма средь белых колонн,
Спешно закрылись в подземное царство ворота,
Взгляд песнопевца вонзился с тоской в небосклон…

Одиночество

69
Сильно болела спина от паденья на лиру,
Из забытья вывел юношу резкий Борей:
«Буду свиданья с Танатом искать я по миру,
Чтоб оказаться с моей Эвридикой скорей!»
«Юноша, встань! Не лежи на холодном граните! –
Ясно услышал фракиец совет старика. –
А, это ты, что искал тайный ход в монолите?
Знать, не нашёл иль дорога в Аид нелегка!»

70
Старый рапсод протянул худощавую руку:
«Знаешь, приятнее смерть ожидать у костра,
Я расскажу о богах, как любимому внуку,
Времени много у нас для бесед до утра!
А на веку повидал я несчастий немало,
Мне от судьбы доставалось, искатель беды!
Слышал не только восторги и звуки кимвала,
Но и пугающий рёв океанской воды!»

71
Духом ослабший Орфей не противился деду,
Поковылял по холодным камням к очагу,
И завязал седовласый рапсод с ним беседу,
Стал откровенным певец в этом тесном кругу.
Он рассказал о любви к несравненной дриаде,
Долгом и сложном пути по расщелинам скал,
О темнокожем Хароне и звучной тираде,
И описал, как страдают *Сизиф и *Тантал:

72
«Я не могу возводить на бессмертных обиды –
Мойра обрезала нить, и примчался Танат!
Судьбы людей и богов не изменят Крониды –
Молод, красив Аполлон, но, увы, не женат!»
«С выводом этим, певец, совершенно согласен!
Тайной богов я хочу поделиться с тобой,
Чем оказался поступок Паллады опасен –
Выслушав песню, дивись необычной судьбой:

73
Песнь о любови Афины

Тёплое море. Играют дельфины,
Птицы парят над ленивой волной.
Смотрит на камень глазами Афины
Юная дева с тоскою земной.
Именно здесь, на дороге прибрежной
Из Эпидавра в растущий Пирей,
Жребий по воле Судьбы неизбежной
Выпал богине, что Зевса мудрей…
Мир краткосрочный царил в Ойкумене –
Стал ублажать Афродиту Арес;
Даже Афина мечтала о «плене» –
Вспыхнул к мужчинам её интерес:

«Боги любить безоглядно способны,
Яркий пример – всемогущий отец!
Чувством высоким нам люди подобны –
Верят в Эрота старик и юнец!
К людям явлюсь в человечьем обличье –
Зреть не желая ни во́йны, ни кровь!
Спрячу свой истинный вид и величье,
Чтобы понять мне земную любовь!»
С неба спустилась на землю Паллада.
Утро. Дорога, бегущая в лес,
Справа в долине – огромное стадо,
Дева увидела Пелопоннес…

Дело обычное в Древней Элладе –
Шёл наниматься на судно пелазг.
Он и не думал о плотской усладе,
Прежде не ведая с девами ласк.
Сильный, высокий, фигура атлета,
Светлые кудри длиною до плеч,
Лёгкий хитон ярко-красного цвета,
Кожаный пояс и бронзовый меч.
Песнь напевал, подражая рапсоду,
Мыслями был на большом корабле,
Знал, поплывёт он навстречу восходу –
Слава о нём пролетит по земле.

Так он шагал, о победах мечтая,
По каменистой дороге меж скал,
Слева виднелась дубрава густая,
Справа – обрыв, позади – перевал.
Двигался воздух волной от нагрева,
Юноша вдаль устремил зоркий взгляд –
Шла по дороге прекрасная дева
В белых одеждах длиною до пят.
Путники встретили взоры друг друга,
Юный красавец замедлил ходьбу:
«Нет на лице у девицы испуга,
Значит, прелестница верит в судьбу!

Что её гонит из отчего дома? –
Эти леса душегубов полны!
Кажется, это лицо мне знакомо…
Дева Афина, богиня войны!
Сердце в волненье, как *понт в непогоду,
Кровь молодая бурлит, как вулкан,
Впору тушить её, бросившись в воду.
О, как жалею, что я – не титан!»
Страсть налетела, как пламень на хвою,
Вспыхнуло чувство в широкой груди,
Словно пронзила стрелой грозовою
Дева, что видел пелазг впереди.

«Плащ на атлете светлее рубина,
Сам он изящен, как брат Аполлон!
Юноша этот – шептала Афина. –
Редкой мужской красоты эталон!
Мойры плетут замечательно нити –
Там, где событье, у них узелок!
Разве случайно на сером граните
Встречен любви негасимой пролог?»
Вдруг ощутила Афина волненье
И не смогла наслаждаться ходьбой,
Остановила навстречу движенье,
Видя влюблённого перед собой.

Быстро шагнул к ней пелазг изумлённый
Дивным сияньем её красоты,
Взгляд он направил на лик удивлённый,
Жадно обвёл неземные черты:
«Как ты прекрасна богиня Афина,
Море и горы согласны со мной,
И подтвердит то с цветами долина,
Мир говорит: стань моею женой!
Очи твои ярче вод океана,
Волосы льются, как в Альпах река,
Нет в Ойкумене прекраснее стана,
Поступь твоя, как полёт мотылька.

Дивную внешность не в силах природа
Смертным дарить иль создать её вновь –
Мне не хватает таланта рапсода,
Чтобы поведать тебе про любовь!»
«Я не скрываю, что ты мне приятен,
Речь украшает рапсода *пеон!
Только скажи, ты достаточно знатен,
Чтобы войти мог в богов пантеон?» –
Так говорила размеренно дева,
Только вздымалась в волнении грудь
И трепетала, как листья у древа,
Ум ей пророчил неведомый путь...

«Разве любовь выбирают по чину? –
Деве ответил влюблённый атлет. —
Женщина любит не чин, а мужчину,
Истинно это на тысячи лет!».
«Юноша, время – хороший учитель,
Не ошибается в действиях Крон,
Он для богов и палач, и рачитель –
Жди, я скажу, что советует он!
Не покидай это дивное место,
Жди мой ответ при погоде любой!
Или вернусь я к тебе, как невеста,
Или иное дано нам судьбой!»

«Буду терпеть, словно камень, лишенья,
Грозы, дожди и жестокость ветров.
Здесь я дождусь, о, богиня, решенья –
Страсть и любовь лучше царских даров!»
Долго смотрел он, как девушка в белом
Взмыла над полем и скрылась вдали.
«Скоро владеть предстоит этим телом,
И не нужны будут мне корабли!»
Спряталось солнце за чащу густую,
Ветер умчался по мелким волнам,
Юноша лёг под высокую тую,
Чтобы предаться там радостным снам…

Звёзды сверкали во мгле хризолитом,
Грустно сияла Селены щека,
А во дворце, ярким светом залитом,
Деву Афину томила тоска:
«Там, на дороге близ тёмного леса,
Ждёт меня юноша, страстью горя!
Мне же приходится спорить с Аресом,
Чтобы не гибли в войне люди зря.
Снова летали над сушей Горгоны
И погубили немало мужей.
Слышу людские воззванья и стоны –
Просят охраны своих рубежей.

Тесен наш мир, но для дел необъятен,
Хочется выполнить все до конца…
О, как мне юноша смертный приятен –
Прежде не видела ярче лица!
Мне б оказаться опять на дороге,
С юношей смело шагнуть в дивный лес!
Но… на совет собираются боги,
Всех обязал быть родитель Зевес…»
Так пролетали и дни, и недели,
Дева увязла в небесных делах,
А на земле бушевали метели,
Воды дождей собирались в долах…

… Юноша очи открыл в возбужденье –
Видел богиню Афину во сне:
Слушала Дева отца рассужденье,
Как обеспечить победу в войне.
Вышел опять на дорогу влюблённый,
Взор обратив высоко в небеса –
Там в синеве мир богов отдалённый,
Часто творит на земле чудеса.
С путником он перебросился словом,
Юношу звал тот в столицу с собой:
«Легче дождаться невесту под кровом –
Скажет тебе проходящий любой!»

«Деву мою не страшит непогода –
Вызвать способна лавину дождей!
Город её – выше синего свода,
Дева незрима для смертных людей!»
«Что говорить мне с таким одержимым,
Если он любит небес пустоту?»
«Буду я скоро богиней любимым,
В жизнь воплощу ожиданьем мечту!»
День пролетел перелётною птицей,
Добрых вестей не доставил второй…
Старый торговец с весёлым возницей
Крикнули: «В землю врастаешь, герой!»

Счёт потерял он и дням, и неделям,
Выложив в ряд сотни мелких камней,
Но не спешил в города к цитаделям –
Крепло желанье увидеться с Ней.
Ливни и бури, жару или холод
Юноша стойко сносил, как скала,
Только в груди не стучало, как молот,
Сердце пронзила обиды стрела...
Он обратился с молитвой к Зевесу:
«Милость яви, о, Небес Господин!
И приоткрой мне над тайной завесу –
Долго ли я буду в поле один?

Миру являешь ты добросердечность,
Видишь, как я без любви одинок?
Так ниспошли мне терпения вечность,
Чтобы Афину дождаться я смог!
Зевса пелазг умолял ежедневно,
Взор устремляя в крутой небосклон.
Вскоре сказал Громовержец безгневно:
«Выполню просьбу того, кто влюблён!
Сам увлекался я страстью обильной,
Чувствами жаркими был знаменит!
Станет навеки он личностью сильной,
И терпеливым, как твёрдый гранит!»

Море штормит. Скрылись в водах дельфины,
Птицы кричат над высокой волной.
Смотрит на камень богиня Афина
С болью в груди и с тоскою земной...»

Странствие Орфея

74
Юноше странной казалась манера напева,
Старец на это ответил, что он – киприот:
«Видишь, несчастной была и великая Дева!
Так что, должны мы судьбе покориться, рапсод...
Эос неспешно зарделась над Аттикой славной,
Горем убитый Орфей покидал Элевсин,
Стал равнодушным фракиец к судьбе своенравной,
Путь направляя в предместья великих Афин.

75
«Где утешенье найти от разбитой любови?
Без Эвридики не в радость хрустальный Пеней,
Думать теперь не желаю о пище и крове,
А в голове молодой мысли только о ней!
Стала кифара моя мне ненужным предметом,
Голос смирился с потерей живого огня,
И не придётся мне петь, как промчавшимся летом,
Жизненных сил не осталось совсем у меня…»

76
В славных Афинах, Коринфе, во всей Арголиде
Были тираны с фракийцем добры и дружны,
Но сладкозвучный певец, побывававший в Аиде,
Стал совершенно другим без любимой жены.
Боль по ушедшей жене не давала покоя,
Ноги несли песнопевца к любимым краям,
Где любовался с дриадой цветами левкоя,
И, развлекая её, подражал соловьям.

77
Вот этот луг, но не чувствует он аромата –
Прежде его источал над травою шафран,
Туя осыпалась вся, а была кудревата,
Как златорунный красивый Колхидский баран.
«Нет, не останусь я здесь – мне тоскливо до боли,
Сердце щемит, и страданиям выхода нет!
Очи не могут смотреть на коварное поле…» –
Без сожаленья покинул долину аэд.

78
Фракия встретила юношу редкой прохладой –
Люди забыли давно своего «соловья»,
Он их не радовал звучной и доброй балладой,
В поисках жизни хорошей исчезли друзья.
На берегу говорливого Гебра, в дубраве,
Бедный страдалец искал долгожданный покой,
Был равнодушен к толпе и заслуженной славе,
Предпочитая общаться с бурливой рекой:

79
«Дивный поток, ты весной, словно Истр, полноводен,
В жаркое лето струишься, как малый ручей!
Но круглый год для меня будешь ты благороден,
К морю стремишься, не ведая сонных ночей.
Слушать баллады мои ты всегда наготове,
Ярко сверкая на солнце, как дивный клинок,
Выслушай, Гебр, эту песнь о погибшей любови –
Сразу поймёшь, что несчастный певец одинок!

Последняя песня Орфея

80
Я пришёл в этот край без желанья,
Мне не страшен разбойник иль зверь,
Жизнь пустую отдам на закланье,
Не пугаясь невзгод и потерь.
Мне не в радость луга заливные,
Зелень яркая юных дерев,
И на поле гулянья ночные
Молодых веселящихся дев.
Не пылаю огнём македонца,
Что пасёт на равнине коней,
И не греет свет яркого солнца,
Не бурлит в жилах кровь, как Пеней.
Мне ценны только лира с туникой –
Их касалась любимой рука,
Жду я встречи с моей Эвридикой,
Как с заливом большая река».

81
Сидя на камне прибрежном, услышал несчастный
Разноголосицу грубых и пьяных менад:
«Этот пришелец для девушек наших опасный –
Он не желает дарить символ брака – гранат!»
Грустный Орфей, не смолкая, взглянул на безумных,
Что танцевали нагими в честь бога вина,
Зелье лишило ума возмутительниц шумных,
Громко кричали они: «Надо бить певуна!»
Толстые ноги менад мяли спелые травы,
Тирсами пьяные девы трясли пред собой,
Напоминали охотниц огромной облавы,
Но песнопевец играл перед этой гурьбой:

82
«Не нужны мне другие девицы –
Нет прекрасней любимой моей:
Эвридики глаза и ресницы
Мне богинь олимпийских милей!
Нет изящнее стана дриады
И стройнее её дивных ног!
Пусть звучат для любимой рулады,
Без неё я навек одинок!
Ты прости, Эвридика, рапсода –
С опозданьем коснусь нежных рук,
Без тебя на земле я три года,
Но сужается жизненный круг!

83
Ближе и ближе к нему подходили менады,
Тирсы вонзая со злобой в подсохшую твердь,
Но не смолкали над водами Гебра рулады,
Для песнопевца была облегчением смерть.
И не пугала кончина рапсода Орфея –
Путь к Эвридике откроет зловещий Танат,
Что пролетит высоко над кустами шалфея,
В ужас ввергая фракийских безумных менад…
Но заставлял песнопевец, не глядя на поле,
Струны кифары звучать с неизбывной тоской,
Голос Орфея был полон страданий и боли,
Прежде не пел аргонавт песни грустной такой:

84
Прилетят скоро к Гебру метели,
От морозов увянут цветы,
Но в Аиде цветут асфодели,
Где рапсода с любовью ждёшь ты!
Не заставит никто кифареда
Восторгаться девицей земной!
Есть прекрасное в смерти аэда –
Будет в мире ином он с женой!
Я в кругу у менад одержимых,
Жизнь вверяю жестокой судьбе,
Буду скоро в объятьях любимых,
Я в пути, Эвридика, к тебе!»

Смерть Орфея

85
Плотным кольцом окружили поэта менады.
«Бейте его! – закричала одна из толстух. –
Жертвует чувства свои только тени дриады!
Из ненавистника женщин мы выпустим дух!»
«В этом деянье поможет нам бог винограда,
Славный Дио́нис не терпит подобных ему! –
Молвила с дикою злобой другая менада. –
Дар песнопевца не нужен давно никому!»

86
Пьяные девы направили тирсы в пиита,
Словно пред ними был яростный хищник лесной,
И полетели в Орфея осколки гранита,
Вскрикнула лира прощально последней струной.
Вмиг появились на теле несчастного раны,
Острые тирсы вонзились и в грудь, и в живот
Сразу кровавыми стали густые шафраны
После того, как упал на растенья рапсод.

87
Дикий восторг прозвучал над зеркальной стремниной:
«Голос божественный слаб против нас и вина!
Встретится скоро дриада с убитым мужчиной,
Как ненавистна для нас, незамужних, она!»
Небо нахмурилось, видя жестокость на поле,
Ветер примчался в долину, поникла трава,
Но продолжалось безумство менад в суходоле –
Сорвана с плеч их руками певца голова.

88
Быстро катилась она по песчаному склону,
С шумом упала в потоки холодной воды,
А песнопевца душа улетела к Харону,
Что перевёз к Эвридике поэта без мзды.
Кончились долгие дни их печальной разлуки,
Вместе их души парят в Ойкумене родной,
Изредка слышатся песен прекрасные звуки,
Что исполнял сладкозвучный последней струной…

Глоссарий

*А́вгий — царь племени эпеев в Элиде, сын Гелиоса обладал многочисленными стадами, для которых были выстроены на скотном дворе огромные конюшни.
*Аполло́н — бог света, сын Зевса, покровитель певцов , музыкантов, поэтов.
*Арголи́да – область, расположенная на северо-востоке полуострова Пелопоннес
*Аре́с — сын царя и царицы богов Олимпа Зевса и Геры, бог жестокой, кровопролитной войны.
*Асфоде́ль, асфодели — дикий тюльпан бледно-желтого цвета, полевое растение семейства лилейных, распространенное на юге Европы, по преданию, росло в царстве мертвых бога Аида.
*Афи́на – одна из главных богинь древнегреческого Пантеона, богиня Мудрости и справедливой войны. Любимая дочь Зевса, чудесным образом появилась из головы Зевса.

*Боре́й — бог бурного северного ветра, или северный ветер

*Гамадриа́ды — в древнегреческой мифологии — нимфы деревьев, которые были смертны и умирали вместе с деревом.
*Гекко́н — это средней величины ящерица. Характерной особенностью гекконов являются расширенные пальцы, покрытые снизу роговыми пластинками, благодаря особому устройству которых, они легко передвигаются по вертикальным поверхностям, а также, могут сидеть на потолке
*Ге́лий, Ге́лиос — в древнегреческой мифологии — Солнце, солнечное божество, сын титана Гипериона и титанидыТейи.
*Ге́я— великая древнегреческая богиня земли. Родилась вслед за Хаосом. Гея — мать всего, что живёт и растёт на ней,
*Горго́ны — дочери морских божеств Форкия и Кето, три сестры: Сфено, Эвриала и Медуза. обезглавленная Персеем. Изначально прекрасные девы, превращённые Афиной в чудовищ.
*Громове́ржец — один из эпитетов-наименований царя богов Зевса.

*Деме́тра — в древнегреческой мифологии богиня плодородия и земледелия. Родила от Зевса дочь Персефону.
*Домина́нта (от лат. dominans «господствующий») — термин, используемый в разных предметных областях... Здесь – возвышающаяся гора Геликон.
*Дриа́ды — женские духи деревьев, их нимфы-хранительницы, долгоживущие существа, но не бессмертные, ибо их можно убить.

*ели́ко – (устар.) насколько возможно.

*Зефи́р — бог западного ветра, или западный ветер.

*Кадуце́й — это блестящий жезл бога Гермеса — посланца царя богов Зевса. Жезл был увенчан золотыми крыльями и обвит двумя змеями.
*Колхи́да – страна на западном берегу Черного моря,Место нахождения золотого руна, цель путешествия аргонавтов.
*Кори́нф — ород в Греции на западной оконечности Коринфского канала,
*Корифе́й — выдающийся деятель в какой-либо области.
*Крон – в греческой мифологии бог времени, сын бога неба Урана и богини земли Геи, отец верховного бога Зевса, свергнутый им.

*Ла́рисcа – древний город и центр Фессалии, расположенный в Центральной Греции на берегах реки Пеней.

*Неви́дный,( Aidos) — «невидимый» , «безвидный», «ужасный» — эпитеты бога царства мёртвых Аида.
*Нил — священная река в Египте.
*Ню́кта , Никта — богиня ночи, дочь Хаоса, жена Эреба-Мрака, мать Гемеры, Гипноса, Танатоса, Мома, Немезиды, Харона, Эриды, Эфира..

*Обо́л — плата за перевоз через реку, предназначенная Харону. У эллинов существовал обычай: класть покойнику в рот мелкую монету, обычно медный или серебряный обол, чтоб тот мог расплатиться с Хароном.
*Ойкуме́на — обитаемая часть суши, включающая все заселенные, освоенные людьми земли..

*Парна́сский пик,Парнас — название горного хребта и горы в области Фессалия, на одном из склонов которой находился Кастальский источник, считавшийся «ключом поэтического вдохновения»
*Пега́с — полубог, сын бога морей Посейдона и титаниды Медузы Горгоны, живущий в обр*азе белокрылого коня.По преданиям он возносит поэтов на горы Парнас и Геликон.
*Пела́зги — имя, которым древнегреческие авторы именовали народ, населявший Элладу ещё до возникновения Микенской цивилизации.
*Пене́йская долина — живописная долина в Фессалии. У реки Пеней.
*Пеон – стихотворная стопа античной метрики.
*Персефо́на — Дочь Зевса и Деметры, похищенная Аидом и ставшая его женой. Она проводит треть года у мужа в подземном царстве, а мать Деметра грустит о ней и на земле наступают осень и зима.
*понт – по древнегречески – море
*Предосе́нье — время, предшествующее осени; начало осени
*Психопо́мп — «душеводитель», проводник душ, в греческой мифологии эпитет бога Гермеса, доставлявшего души умерших в царство Аида.

*Салами́н— крупнейший из Саронических островов в Эгейском море.
*Селе́на — богиня Луны, сестра Солнца-Гелиоса и Эос-Зари.
*Символ Аскле́пия – здесь: змея, обвившаяся вокруг посоха Асклепия.
*Сизи́ф — царь Коринфа, известный своей скупостью и коварством, обманувший богов. В подземном мире он был наказан тем, что должен вечно вкатывать на вершину горы огромный камень,который с вершины снова скатывался вниз…
*Сици́лия — самый большой остров в Средиземном море, с вулканом Этна.

*Тана́т, Танатос — бог смерти, уносящий души в Аид, брат-близнец бога сна Гипноса.
*Танта́л — в древнегреческой мифологии царь Сипила во Фригии. Обречённый на вечные муки за ужасные преступления. Он убил своего сына и подал его тело в виде кушанья богам, чтоб узнать: всеведущи ли они...
Тантал испытывает в подземном царстве нестерпимые муки голода и жажды. Стоя по горло в воде, он не может достать воды и, видя близ себя роскошные плоды, не может овладеть ими: как только он открывает рот, чтобы зачерпнуть воды, или поднимает руки, чтобы сорвать плод, вода утекает и ветвь с плодами отклоняется.
*Тири́нф — древнегреческий город в Арголиде (Пелопоннес)
*Три́кка (Три́кала) — укрепленный город в Фессалии на реке Лефее, на границах Иллирии, место рождения трёх аргонавтов

*Харо́н — др.-греч. — «яркий») в греческой мифологии — перевозчик душ умерших через реку Ахерон в Аид (подземное царство мертвых). Сын Эреба и Нюкты

*Фессали́йская столица — город Ла́рисса.
*Фессалия.составляла восточную часть Северной Греции и состояла из ряда глубоких долин, отделенных друг от друга горными хребтами

*Чернокры́лый — так называли бога смерти Таната, имеющего чёрные крылья.

*Элевси́н — город в Греции. В античности это был третий по величине, после Афин и Пирея, город Аттики, но прославленным и знаменитым во всей Греции его сделали в первую очередь Элевсинские мистерии и практиковавшийся здесь культ богини плодородия Деметры.
*Эро́т — сын Афродиты, мальчик с золотым луком, пускающий любовные стрелы, в сердца. Божество любви в древнегреческой мифологии.

*Ясо́н — сын свергнутого царя Иолка Эсона и Полимеды (или Алкимеды). Герой, участник Калидонской охоты, предводитель аргонавтов, отправившихся на корабле «Арго» в Колхиду за золотым руном.

Конец книги