Глава 30

Проклятый арменикум

Днем, когда меня перестала колотить после капельницы, я взяла полотенце и пошла в душ умыться. Там в котле была вода, а в палате из-под крана ничего не бежало. Возвращаясь назад, я увидела, идущего мне на встречу Вову. Мы подошли друг к другу вплотную. Я сделала шаг вправо, что б обойти его. Но он шагнул в ту же сторону. Я вяло улыбнулась и решила сделать шаг влево. И опя

ть наткнулась на него. Потом я наконец-то поняла, что он издевается надо мной:

-Тебе что, после капельницы не бывает плохо?

-Нет, не бывает.

Вова обошел меня, обнял, и мы зашагали вперед. Я посмотрела на свое полотенце, а Вова швырнул его в мою палату на мою кровать, когда мы к ней подошли. Мы пришли в столовую. Вова взял себе большей кусок сыра.

-Порежь, пожалуйста, - попросил он меня.

У меня вышло коряво.

-Ты всем так режешь?

-Нет, мужу буду резать нормально.

Я просто хотела сказать, что со мной еще не все потеряно.

-А кто я для тебя такой?

Я не какой-то там психолог, и, поэтому, что хотел услышать в ответ Вова, не поняла. Просто промолчала. Но меня что-то в его голосе одернуло.

Если бы он сам мне рассказал, кто он для меня? Я б послушала.

Как не хотелось Андрею, что б узнала о нем и Алене, все равно все отделение ужу знало.

Поэтому, он, не скрывая, лежал возле Алены. Я завидовала Алене, что ее обнимает Андрей, а я валяюсь одна. Но открылась дверь, и я увидела Вову. Непроизвольно улыбнулась, и Андрей меня сдал:

-Ты  б видел, как она улыбается, Вова, когда видит тебя. Вон, какая довольная лежит.

Вот, предатель.

Вова гладил мою шею, а я, как ни банально это звучит, боялась пошевелиться.

-Ты спишь, что ли?

Уже в дверях он позвал:

-Идем со мной.

-Нет, - я отрицательно покачала головой.

-Не хочешь? Как хочешь!

Я нашла его в пустой палате. И это был последний раз, что мы были так близки.

Я уже говорила, что, что такое страсть, я еще не понимала. Из-за этого лично я не переживала, потому, что знала, что это придет с возрастом. А мне, если честно, пока и восемнадцати не было.

Но Вову это расстроило. Потому, что сам-то он растянуть удовольствие на дольше не смог. Он выругался, и сел на кровати ко мне спиной:

-Со мной в жизни такого не было! Это все проклятый арменикум.

Я положила руку ему на плечо:

-Успокойся.

Он посмотрел на меня и стал одеваться.

Я поинтересовалась:

-Ты будешь у себя в палате?

-Да.

К себе я не попала, потому, что, открыв дверь, увидела Алину, пока еще сидящую рядом с Андреем. Он меня попросил:

-Оставь нас одних.

Я пошла к пацанам.

Карен стал издеваться:

-А что случилось? Что, в собственную палату не пускают?

Я кивнула.

Саша засмеялся и подпрыгнул с кровати:

-Пойдем, Карен, им кайф поломаем!

Они ушли, а вернулись с воплями, и громко топая.

Через пять минут Карен сказал:

-Иди, они уже закончили.

И я ушла.

Глава 31

Это конец

На следующий день Вова зашел и увидел у меня на тумбочке мягкую игрушку, маленькую собачку. Он взял ее в руки, и стал шутить со мной:

-Что это у тебя такое? А чем это ты с ней занимаешься…

-Вова, - я на животе лежала на кровати, - не надоедай.

-А ну, повтори, что ты сейчас сказала.

Я не смотрела на него. Все, - думалось мне, - это конец. Какого черта я это ему сказала…

-Алена, повтори ты, что она только, что мне сказала?

-Она сказала, что б ты не доставал ее.

Я думала, она промолчит. А она предала меня. Или наоборот? Показала, что за меня всегда и во всем?

Конечно, Вова так рычал, что слабый человек не посмел бы ему не ответить. А там кто его знает? Может, он был глуп, я была глупа, а Алина была умной…

Может, это мое молчание было трусостью? Хотя на самом деле, я просто очень хотела вернуть свои слова обратно, и не потерять Вову. А Алина, мне кажется, взяла в этой войне сторону Вовы. А это уже начиналась война.

Через час мужики решили сброситься и купить дюжину бутылок пива и водки. Прошлого "коня” мы с Алиной куда-то так запрятали, что сейчас не смогли найти. Потому Саша сбросил с окна деньги и решил:

-Давайте, несите простыни. Свяжем их между собой целыми и спустим вниз. А потом развяжем

Так и сделали. Ребята принесли из магазина заказ, причем в двух пакетах.

Андрей спустил простыни, внизу привязали к ним первый пакет. Но, только пакет стали поднимать, как простыни развязались. Хорошо, что высота еще была не большая, и разбилось пару бутылок, упав на землю.  Мы стали тихо ругаться, но что делать? Подняли простыни. Несколько простыней оказались мокрыми. Андрей их связал заново.

Пацаны на улице переложили целые бутылки в другой пакет и крикнули:

-Поднимайте.

В этот момент в двери постучали, и мы охнули, испугавшись. Это был Саша:

-Чего вы? Я же специально постучат. Вы ж знаете, что охранники не стучат.

С горем пополам, все места под нашими подушками оказались заняты бутылками. Вот только при раздаче простыней совсем мокрая досталась Андрею.

Вова участие пока во всем не принимал. Сидел в холле и смотрел кино. Долго.

Я без него уже и жить не могла, не то, что делить его с телевизором и тратить время в жизни без него. Поэтому и пить мне было не интересно…

Но он все-таки пришел, когда фильм закончился:

-Классный фильм был. Я его долго ждал.

Вова сел почему-то на ту кровать, где сидела и я.

Мне сидеть ровно надоело, и я отклонилась назад, уперевшись ладонью в кровать, как раз  за его спиной. 

-Не трогай меня, - попросил он.

Я нечаянно прикоснулась рукой к нему.

-Я не специально, - и подняла руку, опять задев его.

Он гаркнул, словно ужаленный:

-Да убери ты руку!

И вообще пересел на другую кровать.

Это было уже хуже.

 Карен сел рядом со мной. Налил полчашки водки и пол чашки пива:

-На, выпей, станет легче.

Я забрала у него ерш и поднесла к губам, хотя никогда раньше такого не делала.

Карен в последнюю секунду отобрал у меня чашку:

-Дай сюда! Если ты это выпьешь, ты и умрешь.

Я решила отомстить Вове и уйти куда-нибудь. Я решила пойти к телевизору. Поднялась. У меня оставался еще Карен. Я это чувствовала, и не ошиблась. У самой двери он спросил:

-Ты куда?

Мне это было надо. Что б хоть кто-то обратил на меня внимание:

-Я сейчас приду.

-Ну смотри.

Я ухмыльнулась. Не приду я сейчас. Потом.

В холле свет не горел. Это было хорошо. Зрители у телевизора так не увидят, какая я пьяная.

-Что вы там делаете? – Спросил у меня чей-то голос.

-Ничего.

Пять минут были вечностью. Я хотела обмануть себя и посмотреть кино. Но что я там могла увидеть без очков? И я пошла обратно.

Карен пять минут ничего не спрашивал. И я даже  засомневалась.

-Где ты была?

Я обрадовалась:

-Телевизор смотрела, - просто ответила я.

-Тебе плохо?

-Угу.

И я ушла в душ умыться холодной водой.

Карен мне сочувствовал, и не хотел оставлять одну.

Он прикрыл за собой дверь:

-Че?

Не знаю я, что ему от меня нужно было, но я решила его предупредить:

-Мне очень нравиться твой брат, - я всхлипывала. – Почему он надо мной издевается?

-Ты глупая, - веселился Карен. – Ну хочешь я тебе вставлю два пальца в рот, и тебе станет легче?

-Нет, не хочу.

Я захотела прижаться к мужскому плечу, подошла к Карену и прижалась. Сначала он меня не обнял, а потом сделал это, хоть и как-то не уверенно.

Я думала, что сегодняшняя порция мужской ласки на этом и закончиться.

Из душа я отправилась к себе в кровать. Отвернулась к стене и увидела полоску света. Саша открыл дверь:

-Ты из-за Вовы ушла?

Я промолчала. Он сел рядом со мной на кровать:

- Пойдем обратно?

-Я не хочу никого видеть, - призналась я.

-Так мне тоже уйти?

Мне этого очень хотелось. Но воспитание не позволило мне в этом сейчас признаться:

-Нет.

-Не расстраивайся. У тебя все будет хорошо.

Но он тоже дураком не был, и быстро понял, что совсем мне не нужен:

-Ладно, я оставлю тебя одну.

Он так и сделал.

                                         ****

Ночью я открыла глаза, - оказалось, я спала, - и увидела Вову перед собой:

-Ты ляжешь?

-А зачем я, по-твоему, пришел? Мне холодно так стоять.

Я подвинулась к стене и пустила его под одеяло. Вернее, простынь. Потому, что в Ереване было еще жарко.

Он укрылся, но не перестал дрожать.

-Не дрожи ты так, а то и я сейчас начну. Ну вот, уже дрожу.

Я хотела только одного, изменить то, что между нами произошло.

-Ты меня обижал целый день.

-А ты, помнишь, что сказала мне днем?

Это уже была так, простая формальность с его стороны. Он уже для себя все решил.

-Но ты первый начал! Ты сам виноват! Что ты нес…

-Хватит, Кристи.

Он меня целовал и обнимал.

-Вова, что между нами?

Теперь он ко мне уже не прикасался:

-Тебе сколько лет?

Все понятно. Взрослые люди нужны друг другу для секса.

-18.

-Оно и видно.

Он пришел обидеть меня, и он обидел. Не буду говорить, что он сказал и сделал, но начала считать его свиньей.

Зашел охранник. Я быстро накинула на Вову простынь, но он из-под нее вылез. Охранник что-то крикнул ему на армянском языке. Вова встал и пошел к себе.

-Не уходи!

-Он сказал, что б я убирался к себе.

Почему-то раньше Вова никогда его не слушал.

Я захотела курить. Пошарила рукой в темноте по тумбочке, но зажигалки не было. Я встала с кровати, что посмотреть повнимательней. Ничего нет. Вова крутил мою зажигалку между пальцами. Мне очень не хотелось сейчас к нему идти, но просить прикурить у кого-нибудь другого посреди ночи, вообще было некрасиво.

Он лежал, заложив руки за голову. И, слава богу, еще не спал.

Я не знала точно где моя зажигалка. Она вообще имела тут свойство куда-то пропадать. И я не хотела обвинить, не дай бог, Вову в том, чего он не делал! 

-Есть зажигалка?

-На тумбочке, возьми.

Я прошагала через всю комнату к тумбочке, взяла зажигалку, и поняла, что она моя. Я прикурила и выпустила зажигалку из рук. Села возле Вовы:

-Скажи мне, что у нас с тобой?

-Кристина, иди к себе.

-Не уйду, пока не ответишь.

-Послушай, меня охранник по-человечески попросил…

-Ну и что?!

Он не знал уже как от меня избавиться:

-Я тебя прошу, уйди к себе. Мы поговорим с тобой завтра, я обещаю. И завтра я тебе все объясню.

Он меня просит сам.

Я встала, обиделась, и зашагала к двери. Мне хотелось, что б мы были уже так давно знакомы, что б я просто могла поцеловать его в щеку, и пожелать: спокойной ночи.

-Ты даже спокойной ночи не можешь мне сказать!

Но я зря рано радовалась. Он опять все испортил, когда я вернулась к нему, поцеловала в щеку, и сказала:

-Спокойной ночи.

-Не надо, поздно теперь!

Завтра мы сделали вид, что обо всем забыли. И друг друга забыли тоже.

Разве что-то зависело от меня? Заикнись я, он бы сказал, что был так пьян, что ничего не помнит…

Я лишь пожаловалась Алине:

-Вова вчера обозвал меня малолеткой, - и засмеялась.

-Ты, что, ему в любви призналась?

И тогда я поняла: я ему не нужна.

И только Сережа не оставлял меня в покое. Если б не он, мне б совсем скучно было.

                                                         ****

Я была одна, а он пришел меня развлекать:

-Так ты поедешь в Москву?

-Меня папа не отпустит. Скажет, сначала в таких случаях люди женятся, а потом уже едут в Москву… и на кудыкины горы!

-Так давай распишемся! Если ты этого хочешь, - добавил он. – В Ереване расписывают по субботам.

-Зачем тебе это? Ты ведь не любишь меня.

Он таки выкрутился:

-Почему ты так решила?

-Сережа, я не поеду с тобой. У меня есть на это причина. Я – с другим.

-С кем?

У меня язык еле повернулся:

-С Вовой.

-С кем?! Ты знаешь, что он тебе на прощание джермук подарит? Слышала про мариупольскую?

-Да. Сережа, если захочешь, приезжай ко мне в гости…

-Ты спала с ним, что ли?

-Да.

-И сколько раз?

-…два.

Он горько усмехнулся.

-Пообещай мне, что подумаешь над моим предложением, если не можешь ответить сейчас. До субботы еще есть время.

-Сережа…

-Нет, ты пообещай.

-Хорошо, обещаю.

-И, значит, в пятницу ты мне скажешь.

-Да, в пятницу.

Он уже уходил, но остановился:

-Ты хоть знаешь, какого цвета у меня глаза?

-Знаю.

Посмотреть на него сейчас, означало б признаться в обратном. И я смотрела в пол и думала. Он армянин, значит, глаза у него должны быть темные. Но, с другой стороны, Сережа был каким-то светлым, как для армянина. А еще я знала, что классический армянин – рыжий с зелеными глазами. Как Харатьян.

-Карие…

-Карие, карие.

Я подняла голову и увидела карие глаза, а он вышел.

Чего это он? Я же правильно сказала…

Бедный мальчик. Я сделала вид, что этого разговора между нами не было.

Вот так. А еще обвиняю Вову.

Для Сережи этот курс лечения был последним. В пятницу он уйдет, но мы так и не поговорим больше.