Глава 2

Любовь, друзья, враги и деньги

Следующий период моей жизни трудно описать. Первый укол, за ним второй, появился Валик… с которым я начала встречаться, обниматься, целоваться, за руки держаться и тому подобное.

День за днем ожидание счастья, когда мы снова будем колоться…

Как описать эту жизнь? Начну с описания друзей.

– Держи, это тебе, – в качестве подарка он мне протянул шприц с ширкой – наркотическим раствором, который вводится в вену.

Они – друзья вроде как и есть, и вроде как их и нет. Так, держатся один за другого…

– Завтра с утра мы с Валиком у меня варим, а вы с Дашей придете попозже.

(Варят – Женя с Валиком. Соломку. С Дашей попозже должна прийти я). Мы вчетвером – друзья. Есть еще пара человек. Мы вроде есть – друзья. Я дружу с Валиком, он держится с Женей, который дружит с Дашей, а та держится меня.

…Любовь.

Ни Валик, ни Женя описанию не подлежат, но мы их любим. А они – нас. А еще мы с Дашей любим вмазаться, в смысле уколоться.

У меня сначала  всегда ширка, а потом любовь. Правда было какое-то время, что мы все спрыгнули, в смысле завязали с наркотиками – так любовь была у нас с Валиком без ширки. Правда с водкой или после водки. По-другому мне не хотелось, да и так получалось, что по-другому не получалось. Не успевалось. Мы всегда то пили, то кололись.

Наша любовь не сильно отличалась от той же дружбы. Вроде она есть, а вроде ее и нет. Опять же – наслаждения от нее никакого –  ни душе, ни телу.

Ни родители, ни братья, ни сестры ничего не знают и не понимают.

И чем я действительно думала? Я даже вообразить себе не могла, что мама с папой узнают когда-нибудь… У меня один знакомый спросил:

– Родители еще не знают, что ты – наркоманка?

Я тогда подумала: что значит еще?! Они никогда не узнают! И ответила:

– Ты что?!

Когда это было…

Они не понимают… и поэтому их тоже вроде как и нет.

А как на это все смотрят одноклассники и одногруппники? Был у меня в группе друг. Мы как-то сразу с ним еще на первое сентября на линейке возле института подружились. Может, потому что учились до этого в одной школе… Потом, когда я раз через раз появлялась на парах, мы садились за одну парту, после учебы вместе пешком шли домой. Он играл в баскетбол, и я с ним ходила вместо пар на игры.

Уже на первое сентября меня ломало, и поэтому с каждым днем я все больше и больше терялась в этой жизни. И в глазах этого парня.

В конце, зимой, перед тем как я совсем забила на институт, он по дороге домой не выдержал и спросил:

– Кристина, ты колешься?

– Ты что? С ума сошел? Как тебе такое могло в голову прийти?!

В общем, всем понятно. Потом я и в глаза бы ему не смогла посмотреть, если бы не бросила учебу.

А еще деньги. Без них ничего бы не было, поэтому деньги были. Но, как это ни смешно звучит, денег и не было.

И за такое счастье я вначале получила пощечину от подружки Валика, с которой он встречался до меня. То есть до того момента, как она нас с ним застукала целующихся на дискотеке в первой школе. И, с которой он, впопыхах, порвал перед тем, как начал встречаться со мной.

Вот как это было.

В тот вечер мы напились водки, выкурили драпа и пошли на дискотеку. Там мы танцевали – целовались, танцевали – целовались, ехали, ехали и приехали. Ее не было, но она откуда-то появилась. Позвала меня на улицу. Пока мы спускались по ступенькам, Валик нас догнал и потянул ее за собой, как только что тянула она меня. Но она меня таки достала. Нашла момент, когда Валика не оказалось рядом, и врезала мне по лицу. От обиды я заревела. Хотя нет, скорее от драпа. От водки, и просто, чтобы меня пожалели друзья, которые тогда были с нами и за нас.

Были у меня и враги, как и друзья и любовник…

Пара девушек. Но они тоже наркоманки. А таким надо держаться Валика и надо дружить со мной. Там, где я – там и Валик, а там, где Валик – там ширка. Ведь этот человек – ничто без наркотика, как вор – не вор без тюрьмы.

Так какая же жизнь была у нас?

Как ни странно, но последний год школы я закончила даже лучше, чем предпоследний. Мы тогда с Валиком, Дашей и Женей кололись лишь по праздникам.

Пришла весна – сама по себе праздник, и мы начали колоться по пятницам.

Пришло лето, каникулы, и мы… мы еще контролировали себя. Да-да!

Закончились каникулы. И все, закончилась жизнь. Четыре месяца были превращением нас из людей в нелюдей. Мы стали настоящими наркоманами. Впрочем, не мы, а я с Дашей. Валику и Жене это было не в первой.

Мы кололись, но мы знали с Валей, что мы должны бросить. Желание вмазаться боролось с остатками человеческих чувств. Мы даже с Валиком раз насобирали денег на трамадол. Чтоб завязать, спрыгнуть в смысле. Какой-то барыга нам рассказал об этом лекарстве:

– Ну вообще не чувствуешь кумаров (ломки), а тех кто не двигается (колется), даже прет.

И мы с Валей загорелись.

Так вот. Одним вечером давай мы названивать во все аптеки из его кухни:

– Есть ли у вас в продаже трамадол?

И тут услышала его мама:

– А зачем вам? А что это?

Я говорю:

– Это мне, – о том, что я колюсь, она ничего не знала.

Я что-то там придумывать стала, но кто поверит? Пришлось Валику признаваться:

– Это мне. Я, мама, колюсь опять, но завязываю, добавь денег.

И она добавила.

А мы с Валей вот так потом поссорились: этого трамадола нигде не оказалось. Зато в одной аптеке была последняя упаковка трамалгина. Какая разница? Этот в четыре раза дешевле. Ну а действие должно быть тоже. И попробуй, докажи мне обратное, когда мы прочитали аннотацию, предварительно купив "колеса”.

– Сдай обратно, – говорю ему.

– Не буду.

Я сразу в слезы, кричу.

Он, конечно же, пошел обратно. Забирать деньги. Вернулся.

– Я-то сдал, но сразу за мной какой-то пацан их забрал.

Мол, я сделала ошибку. Если б эти таблетки были плохими, то не забрал бы.

А мне все  равно. До тех пор, пока стало ясно, что мы сегодня останемся ни с чем. И я понимаю, что надо соглашаться с Валиком, и трамалгина, понимаю, что мы лишились тоже. А он ржет:

– На, – достает из кармана таблетки.

Конечно же, вместо того, чтоб обрадоваться, я разозлилась. Все наркотики…

Завтра мы купили и трамадол. Выпили. И ничего. В смысле не ломает. Вот и хорошо.

Мы зашли к знакомому Валика. Валик пошел на кухню, где шла варка, оставив меня не мешать в зале. Мне хотелось только одного – спать. Днем постоянно бегаешь, ночью смотришь глюки, пока прет, потом, когда перестаешь смотреть глюки и начинает ломать, опять же не до сна. И я заснула. Выпустив Валика из вида.

Будит и дает мне подарок, с улыбкой:

– На, – в руке шприц.

Что–то там внутри меня взбунтовалось, но так и осталось там внутри.

                                                 ****

Как-то захотелось просто отдохнуть. Я сказала Валику, что хочу побыть дома, и он запаял мне в несколько ампул несколько кубов ширки. Но это почему- то тоже не получилось.

На ночь глядя он явился:

– Дай два куба, а то я на кумарах (на ломках).

Так все и шло до Нового года, а там стало туго с соломой. Нечего варить.

На Новый год, слава богу, или вопреки его стараниям, нам повезло. Нашлась солома, причем в два раза дешевле, чем обычно. Хорошо, потому, что с денежкой тоже было плохо.

Но после Рождества удача отвернулась. У нас с Валиком не было уже ни копейки. Чего я только не придумывала маме, чтоб она дала мне денег. Но папа запретил давать мне деньги. Что-то заподозрил и решил проверить.

Проверил.

Мне стало уже все  равно. Меня ломало, я кашляла, рвала, рыдала, но… накрасилась и вытянула у мамы из сумочки 20 гривен.

Вроде такая малая сумма, аж смешно, а мне тогда словно жизнь спасла. Валик, урод, до этого момента так и не появился, и я пустила его по боку. Пошла к знакомой наркоманке – барыге и купила себе ширки.

Потом я от Валика позвонила домой, потому что папа позвонил Валиковой маме, и вместе они решили то, что и должны были решить.

Папа был пьян и сказал мне:

– Кристина! Ничего не бойся и иди домой!

А что мне оставалось еще делать?

И чем я думала?..