Глава 17

 Я и мои черти.

Пришла зима. Холодная, с сугробами снега и гололедом. Мы с мамой возвращались с рынка. В ту сторону мы шли с пустыми руками и как-то удерживали равновесие. Теперь у нас в руках были пакеты с продуктами, а под ногами – мама дорогая!.. Идем мы, идем…я поскользнулась и упала, ноги так и подлетели вверх. Посмеялись мы, пошли дальше, а через две минуты мама сделала то же самое. Вот так мы и шли – катились, как колобки. Весело.

Ни мечтать, ни думать я пока не научилась, что меня сильно огорчало. Моя душа никого не помнила, никого не любила. Вот шла я по снегу и думала: почему я раньше только и думала про Вову? Он сидел внутри меня где глубоко – глубоко, и я не могла вытянуть его на поверхность своей души. Я забыла, что чувствовала к нему. Но от этого легче не было. Было как-то по-другому.

Я боялась услышать чей-нибудь знакомый голос. Я боялась, что позвонит Саша, боялась, что придет письмо от Алины. Я не хотела, чтобы что-то повлияло на мою психику, боялась снова попасть в больницу. Только вот к родителям и сестре я очень сильно привязалась. Мама мне стала просто необходима. Я все время была с ней, потому, что боялась оставаться сама.

Но однажды я поняла, что самой болеть не так страшно, как кода болеет кто-то родной и близкий. Мне приснился сон: моя сестра сильно заболела. Ей нужна была операция на печени. Я во сне плакала и хотела только одного – что бы это все происходило со мной, а не с ней. Я не могла согласиться с тем, что болеет моя сестра, а не я!

Я проснулась и вспомнила, и осознала мамины слова, что она говорила мне, когда мы узнали о том, что я больна:

-"Умирать самому страшно. Но, когда умирает твой ребенок…намного страшнее”.

Опять наступал новый год – первый новый год, когда я не ждала, что исполнятся мои мечты. У меня была такая апатия, что я и думать-то разучилась, а не то, что мечтать. Главное было дожить до вечера, что б выпить снотворное и заснуть, и несколько часов не существовать. Раньше на Новый год я бы про себя только и молилась, что б увидеть Вову когда-нибудь, что б он мне позвонил и поздравил…теперь же мне мои мечты показались какими-то мелочными и не главными. А вот что в этой жизни главное я так и не могла вспомнить. Или я просто еще этого не знала.

Подарков мы друг другу почти не дарили. Так, по мелочам, дешевую косметику и т. п., потому, что Кучма довел страну до ручки. Денег у нас было все меньше и меньше. Папа думал взять кредит под нашу квартиру, но пока решил с этим подождать. Наш дом был куплен за одолженные деньги, и пришло время отдавать долг. В этот год папа еще как-то прокрутился.

Я не ходила по земле,

Как птица я летала.

Наверное казалось мне,

Что неземной я стала.

Бежала по дороге я,

Земли ногами не касаясь.

И ангелы несли меня,

Не упустить стараясь.

Я свои крылья ощущала,

Чертята бегали вокруг.

Я наказать их обещала,

Они смеялись вслух и вдруг.

Но все равно мне подчинялись,

Второе место знали…знали.

Чертята те всегда смеялись,

И никогда не исчезали.

Нам приходилось рядом жить,

И с этим мы смирились.

Я не могла их не любить,

Они вокруг роились.

Их миссия была – учить,

Чрез них ученье посылал

Бог, что б могли мы жить,

И каждый свое дело знал.

Я всех должна была любить,

Как ангел, что сошел с небес.

И я одна могла решить,

Что делать должен бес.

Зло ведь должно добру служить,

Хоть людям это не понять.

Ведь черти продолжают быть,

И это богу лишь решать.

Так и живем мы вместе с ними,

Куда бы я сейчас не шла.

Окружена всегда я ими,

И улыбаюсь им лишь я.

После нового года опять покатились дни, долгие и бесцветные. Я читала женские детективы, почти каждый день выходила утром в город на рынок.  Вечером мы с мамой просто гуляли, покупали лимонад, иногда баловали себя пирожными. Когда пришла весна мама стала до темноты пропадать в огороде, звала и меня.

-Нет, - говорю я, - увольте.

Но мам любила копаться в земле и объяснила мне:

-Вот ты любишь писать стихи, что б как-то занять время. Так и я со своими цветами и помидорами, мне просто нужно себя занять чем-нибудь.

Вскоре зацвели деревья, и я даже почти запомнила, что первой цветет вишня, вторыми цветут абрикосы, потом сливы, и самыми последними цветут яблони.

Когда на вишне появились ягоды пришло и настоящее тепло. Мама из вишни варила варенье, а я выколупывала косточки.

Я даже в огороде в одном месте вскопала землю, хоть маме все равно после меня пришлось перекапывать.

Я очень потолстела, и поэтому мне пришлось подбирать на рынке себе новую одежду. Много подобрать просто не удалось, все эти маечки – футболочки почему-то рассчитаны исключительно на худых. Это противно. Покупать не то, что тебе нравится, а то, во что ты влазишь.

Хорошо летом, особенно в собственном доме. Выйдешь себе вечером, посидишь на парапете…

В конце августа папа уехал в Киев купить какую-нибудь самую дешевую машину. А на меня снизошло какое-то ярое вдохновение. Я вновь почувствовала в себе любовь, только она не была похожа на нормальную, я сразу почувствовала, что эта любовь до добра не доведет. Но стихи писала красивые, намного лучше тех, что я делала до этого. Их даже сравнить нельзя было. Я ела один раз в день, даже ночью больше не вставала, и лишь писала… писала…

Папа приехал на "шестерке” за 2 000 долларов и сказал, что я похудела. Но мне этого показалось мало. На четвертый день полной голодовки я проснулась очень рано и поняла, что со мной что-то не так. Я испугалась и сварила себе рис, - прочитала в книге о красоте, что надо есть по три ложки риса каждые три часа, и это заменит салат красоты. Под вечер я стала задыхаться. Сказала маме, она испугалась, но взяла себя в руки:

-Выпей двойную дозу снотворного и иди, ложись, ты заснешь.

Пока меня не потянуло в сон, я лежала в зале, на диване, что б вместе со всеми. Но, слава богу, хуже мне не стало, и я поняла, что засыпаю. Встала и перебралась в свою постель.

Ровно год назад я первый раз попала в больницу.

Утром мне уже было лучше, как-то спокойней. Но в больницу мы все – равно поехали. Врач в кабинете спросила:

-Расскажи мне, что ты чувствуешь?

-У меня такое состояние, как перед экзаменом…или как перед долгой дорогой…

-Какой дорогой: хорошей или плохой?

-Хорошей.

-Так, не понятно. Перед экзаменом ты чувствуешь себя плохо, перед дорогой – хорошо, так какое у тебя возбуждение: плохое или хорошее?

-Да я не знаю!

-Хорошо, иди в свою вторую палату.

И я опять оказалась в больнице. Одно хорошо – здесь даже стены лечат, я уже почти не чувствовала того, что чувствовала дома.

Мне прописали амитриптилин – антидепрессант, и я занялась похудением. Я пила один кефир  и ела йогурты, иногда съедала по котлете в день, в столовую не ходила. Я не ела по ночам, потому, что в вестибюль меня ночью не пускали, совсем отказалась от хлеба, и запретила маме привозить что-то сладкое. Я уже была в больнице, и поэтому не боялась сюда попасть из-за того, что ничего не ем.

Я опять встретилась здесь с Тоней. Ее положили через некоторое время после того, как положили меня. Она просто была 16 – летней малолетней алкоголичкой, потому так и жила: месяц дома, месяц здесь. Ее пока положили в третью палату. Моей же соседкой по комнате была нервная Ира, весом в 42 кг, которая любила с кем-нибудь поссориться и набить тому морду.

В один прекрасный момент эти двое решили отсюда сбежать. Они несколько дней обдумывали как это сделать, и одним вечером я почувствовала себя одинокой и никому не нужной, потому, что они пропали. Через несколько часов их начали искать всем отделением.

Оказалось, что в столовой было одно окно, за которым решетка легко отгибалась. Вот туда девчонки и сбежали. Я только не могла понять зачем? Неужели им нравилось болеть…хотя, если б я была больна так, как они, я бы тоже сбежала. Когда меня привезли сюда первый раз, я только и думала о том, как сбежать.

Утром наша врач пришла похожей на грозу. Ей уже вчера успели позвонить и сказать, что случилось.

Всему медперсоналу пришлось объясняться.

-Почему никто не следил за столовой?! Как они могли там оказаться одни?! Почему никто из вас не знал об этом окне?!

Она приняла соломоново решение:

-Если дома их нет – искать я их не буду. Не хотят лечиться – их проблемы.

Так девчонок и не вернули.

Меня стали отпускать на выходные домой. Папа постоянно спрашивал:

-Как ты себя чувствуешь?

-Нормально!

Он смеялся:

-Прошлый раз, как ни спроси, ты всегда отвечала: плохо. Теперь наоборот, как ни спроси, все время хорошо…

-Так мне и вправду хорошо.

-Чего ж тебя тогда не выписывают?

-Комиссия должна быть, меня будут оформлять на группу.

Я уже долго лежала в больнице, и люди в моей палате постоянно менялись. Теперь ко мне подселили девочку Ксюшу 21 года. Я в ней увидела себя. Такая же вспыльчивая, какой я была раньше, очень обидчивая и всегда во всем права, а ее мама во всем виновата. Я смотрела на нее с терпением. И нежностью. Она мне нравилась, хоть и было с ней не легко. Тяжело было найти общий язык. Все мы психи чем-то похожи и часто можем друг дружку понять. Ксюша была красивой девушкой и очень щедрой. Всегда раздавала конфеты и наливала до краев лимонад. Я знала по себе, что внутри она очень хорошая. Жалко, что эта проклятая шизофрения не дает нам жить! Ксюша курила, как и я когда-то. Сигареты ей покупала мама. И она была, как и я не местная. Не ихняя, как сказала вестибюльная. Иногда становилось очевидным, что Ксюша в мыслях не здесь. Она начинала смеяться, когда ее что-то тревожило.

Когда она засмеялась в очередной раз, другая соседка по палате спросила:

-Чего ты смеешься?

-Мне плохо, и я смеюсь, - ответила Ксюша со злостью.

И от нее отстали. Такая она, не тронь. Вот и про меня всю жизнь говорили, что это у меня характер такой. А на самом деле оказалось, что это шизофрения. Я благодарила бога, что на меня подействовали таблетки, и я совсем изменилась. Мне было жалко тех, кто так и не понял, что с ним, и что он может быть совершенно другим человеком. Если б не мои родители, которые так любят меня, и если б не деньги…а у большинства, кто тут лежит, нет ни того, ни другого.

О том, что я бывшая наркоманка и ВИЧ – инфицирована я никому не рассказывала, я даже наркоманский сленг забыла.

В больнице я пролежала 8 недель. Меня смотрела терапевт, невропатолог, гинеколог, окулист, зубной…

С тех пор, как я узнала, что у меня ВИЧ, я переживала, что если мне понадобится пройти обследование, то я этого теперь сделать не смогу, потому, что у меня язык не повернется предупредить кого-то о том, что у меня СПИД. Благодаря тому, что я оказалась здесь, эта проблема отпала.

В четверг меня посмотрел мужчина – врач из комиссии, и мне оформили группу. Радости от этого я получила мало, потому, что вообще разучилась радоваться. Мое настроение поднялось только когда я дома стала на весы. Стрелка показала 64 кг. То есть минус 10 кг. Худой, конечно, я не стала, но и полной уже не была.

Зря я радовалась, не долго продлилось мое счастье. На следующий день после моей выписки мама с папой отправились на поминки, и привезли оттуда булочек, пирожков, котлеток и голубцов. Они лежали на кухонном столе. Я долго смотрела на все это. Ходила вокруг стола кругами…в больнице было проще, там у меня не было выбора. В конце – концов! Один раз живем, и я решила наесться. Только это оказалось не так-то просто сделать. Я ела, ела, а накушаться не могла. Совет тому, кто хочет быстро похудеть: не делайте этого, потому, что потом все равно наберете свой вес, а скорей всего, что намного больше. За следующий месяц я поправилась на 5 кг. Но все равно, на свой день рождения мне приходилось брюки поддерживать ремнем.

Папа привез нас с мамой на рынок, и мы выбрали мне в подарок зимнюю куртку на меху. Серо – зеленая дубленка из кожи молодого дерматина, правда на меху. Я мерила и смотрела на себя в зеркало:

-А я нормально выгляжу!

69 кг оказались мне в пору.

-Да нормально ты выглядишь, - быстро подтвердила мама.

Мы купили эту куртку и пошли в машину.

Шли недели, а мое настроение все ухудшалось. Каждый месяц надо было ездить к врачу и в следующий раз, когда я жаловалась на свое существование, она предложила меня опять положить.

-Да нет, не надо, - сказала мама.

Тем более, что я только недавно выписалась.

-Тогда будете лечиться дома.

Врач мне прописала инсулин в малых дозах. В первый день совсем чуть – чуть, через день больше…и преднизалон – таблетки, которые надо было пить жменями. И витамины внутримышечно. Последнее меня расстроило. Эти витамины очень больно колоть…

Врач оформила меня в отделение, как – будто я там лежу, а нам сказала, что б мы приезжали каждые десять дней к ней на осмотр.

И я потолстела еще. Встала на весы – 72 кг. Я заплакала. Через несколько дней я снова стала на весы – 76 кг. Я плакала долго, а мама меня успокаивала:

-Ну чего ты плачешь? Ты нормально выглядишь…не в этом же счастье.

Я не могла с этим смириться. Мой вес – 55 кг! И я хочу снова быть такой! Мне это просто необходимо…

Хоть я и грешила на инсулин, но знала, что просто много ем и мало хожу. Я начала делать недолгую зарядку, но больше, чем бегать 20 минут, у меня не получалось. Хотя за 10 дней я похудела на 4 кг.

И это лечение мою апатию не убрало. Мы приехали в больницу, и врач нам с мамой объяснила:

-Курс лечения должен длиться ровно половину того, сколько человек болел. Со скольки лет ты болеешь?

Я думала, что это у меня врожденное:

-С рождения.

-Нет, не с рождения…

 Наверно она имела в виду что-то другое.

-С 15 лет, - ответила мама.

-Вот, это уже больше похоже на правду. И сколько тебе лет было, когда ты попала сюда?

-17.

-Ну, вот и считайте.

Я посчитала. Оказалось, что болеть мне еще год.

-А можно что-то сделать, что б она не поправлялась? Она, бедная, так хочет похудеть и никак не может.

-Двигаться надо.

-Я делаю зарядку.

-Сколько времени?

-Полчаса где-то, - сказала мама первая.

-Мало…ты должна работать в день по три часа. Это твоя норма.

Я бы с радостью, только не знала где ее взять эту работу.

-Тебе из-за СПИДа обязательно нужна вентиляция легких, что б не болеть. Бери спичечный коробок, рассыпай спички по полу, и собирай по одной.

Такой дурней я конечно заниматься не собиралась.

И не СПИД у меня, а ВИЧ. СПИД – это когда иммунитет меньше 200, и тогда начинаются болезни, от которых больной умирает, если не лечить. У здорового человека иммунитет должен быть 900. У инфицированного - норма приблизительно 500. У меня иммунитет всегда колебался от 300 до 400. У тех, кто уже умирает, цифра до 20, и то, то, что он умирает, еще вилами по воде писано. Так что жить мне еще и жить.

-Но что ей делать, - пожаловалась мама, - она ведь совсем не получает удовольствия от жизни?

И тогда врач назначила мне азалиптин: утром, днем, вечером и на ночь. В больших количествах:

-Первые две недели она будет спать, а потом ее настроение поднимется.

Мне понравилась сама мысль – спать и ничего не знать…

Приехав домой, я так и попробовала, но уснуть так и не уснула, только почувствовала, что мне опять становится тяжело дышать.

-Мама, если ты не хочешь, что б я опять попала в больницу, я не буду больше пить азалиптин.

Она позвонила в больницу, врачу, и та согласилась, что лучше азалиптин отменить. Я свободно вздохнула.