− Для начала я прочту вам свои стихи. − Сказал Блиг.

         − О-о! Только не это! – Взвыл Гарцман. – Что вы можете понимать в стихах?! Я читал на литературном сайте ваши вирши. Да лучше открутите мне фаберже в конце концов! Когда люди пишут стихи для того, чтобы просто чего-нибудь написать, то это обычная графомания, мой любезный. Поэзия должна литься свыше к поэту сама! Она выбирает творца! А вы, извините, пытаетесь слить её оттуда, как из сливного бачка!

         Блиг начал декламировать, расхаживая туда-сюда, постукивая себя тросточкой по хромированным сапогам:

«Завоевал как Путин Крым...

И надо ж, рассказал всё сам.

По телевидению нам...

Да ну и черт, казалось, с ним...

Но точно так и про Донбасс

Что оккупирован стал им,

Мы, украинцы, не простим!

Расскажет позже либерасс!»

         − Ну я ж говорил! – взвыл Гарцман…

                            ***

         Гладко выбритый, сбривший по такому случаю усы, пахнущий изысканным французским парфюмом, Никита Сергеевич, в форме штандартенфюрера СС, с безмятежным выражением лица, шёл по коридору гестапо. Часовые на поворотах вытягивались по струнке. Сзади него семенила Маша. С папочкой в руке. В сером строгом костюмчике, состоящем из короткой юбочки, приталенного жакетика и белоснежной блузки с поднятым воротником.

         (Голос за кадром Ефима Копеляна: «Штирлиц знал, что ему не стоило идти к Мюллеру, но долг перед Родиной, а также соратником и другом, был превыше всего!»)

         Внезапно Штирлицу из-за поворота под ноги вылетел андроид «R2-D2». Еле устояв на ногах, от неожиданности Никита Сергеевич чертыхнулся… «Ёшкина к ядрёной фене мать! Какие тут твари ездят…», и прикрыл себе рот рукой. Часовые подозрительно покосились на него, но устав не позволял им выражать бурных эмоций.

Завалившийся на бок «R2-D2», резво вскочил на свои колёса с гусеницами и, визгливо заверещав, стремительно умчался по коридору от греха подальше.

         Зайдя в кабинет к Блигу, Штирлиц Никита Сергеевич представился.

         − А это моя радистка… э-э, секретарь-референт Кэт! – Кивнул Штирлиц на Машу. – Прошу любить и жаловать!

         − Любить Машу – завсегда пожалста! − Ухмыльнулся Лёха, обернувшись на вошедших.

         − По распоряжению Мехеева, − продолжил Штирлиц, не обращая внимания на посторонние реплики, − я забираю у вас Петровича, пастора Гарцмана и… ты кто такой? – Спросил он у Лёхи.

         − Батальон «Айдар»! Украинская армия!

         − А-а! И этого потенциального жителя Европы до кучи! У нас экстренное спецзадание из Вашингтона – «хакнуть» сервер «Игил»!

         − Почему ничего не знаю об этом? – Пожал плечами Блиг. – Никого я не собираюсь отпускать!

         − А вас, Штирлиц, я попрошу остаться! − Раздалось злобное хихиканье у дверей.

         Это был Мехеев. Он держал в руке пистолет «Глок», сорок пятого калибра.

         − Наконец все диверсанты пособирались вместе! Зелёные человечки, мать вашу! Сейчас всех нерусских постреляю!

         − Ты ж сам мордвин нерусский! – Изумился Блиг. – Меня твой националистический шовинизм, честно говоря, Мехееич, частенько ставит в тупик!

         − Молчать! – Заорал Мехеев, заставив всех находящихся в комнате невольно попятиться к окнам. – Демокрасты-либерасты сраные! Всю идею испохабили своим идиотизмом! Ватники позорные, колорадосы!

         − Осторожно ребята! Он пошёл вразнос! Срочно перехожу в поглощающую фазу! – Сказал Петрович и вылетел перед Мехеевым вперёд всех, пытаясь укрыть их от возможного выстрела своим полупрозрачным телом.

         И тут Мехеев выстрелил… Маша ринулась вперёд, стремясь закрыть Петровича. Но тот уже успел перейти в поглощающую фазу. Пуля зависла в воздухе, время остановилось.

         Петрович нежно взял на руки зависшую в воздухе Машу и бережно положил на кушетку. Потом подошёл к висящей пуле и, не зная куда деть такую опасную вещь, проглотил.

         Всё бы хорошо, но «поглощающая фаза» чревата непредсказуемостью. Петрович помнил об этом, поэтому прибегал к ней только в самых крайних случаях.

         Он подошёл к неподвижному Мехееву и забрал его плотность. Потом подошёл к Блигу и забрал его плотность тоже. «В отношении подобных субъектов, надеюсь, совесть меня не замучит!» − Подумал он обескуражено.

         Не хватало третьего тела. И оно не замедлило появиться.

         После того, как Петрович щёлкнул пальцами, время пошло. И в комнату ворвался голый по пояс Коротиньш:

         − «Неудержимые» в городе! Они скоро будут здесь…

         Петрович сытно икнул. Он, наконец-то, надыбал себе полноценное тело.

         − Красные в городе! – Ворвался в комнату атаман Бурнаш из «Неуловимых» и сразу выскочил.

         «Начались девиации пространства!» − Подумал Петрович. – «Надо быть начеку!»

         Вокруг начало твориться что-то невообразимое.

Во-первых, «Неудержимые» открыли огонь из всех стволов по зданию гестапо. Харрисон Форд, при этом, кричал во всё горло: − «Отдайте моего робота «R2-D2» долбанные нацисты!

Во-вторых, на площадь прикатил броненосец «Баштан» и начал изготавливаться к стрельбе.

В-третьих, опять объявились инопланетяне и притащили за собой исправительные «Звёздные врата». Через которые сразу же вылезла, очевидно для устрашения распоясавшихся землян, инопланетная огромная Глокая Куздра (да-да, и она где-то воплотилась в просторах неведомой Вселенной, благодаря чьей-то неумеренной фантазии).

В-четвёртых, над площадью завис звездолёт «Баштанское щастье». В его утробе что-то начало подозрительно гудеть, очевидно нехорошее.

Вот-вот должна была начаться невообразимая пальба и побоище. Мир замер в оцепенении…

И в этот момент с неба опустился в центр площади столб голубого мягкого света, рассеивая вокруг себя во все стороны флюиды спокойствия. Всё оружие перестало действовать. Глокая Куздра обездвижилась. Звездолёт и броненосец умолкли.

Люди, побросав, ставшее бесполезным, оружие на землю, начали подтягиваться к центру площади поближе, потому что там, в голубом свете, начало разворачиваться невообразимое по своей красоте действие.

         Там выросло огромное ветвистое дерево, на котором висели фрукты всех земных видов. Изумрудного цвета листва манила к себе своей тёплой влажностью, мелкие птицы и бабочки порхали меж ветвями, создавая своими крыльями лёгкий озонирующий ветерок.

         Но главное было не в этом.

         Под деревом, в такой же изумрудной мягкой и густой траве, сидела полуобнажённая девушка с такими неописуемо мягкими чертами лица, что никто не посмел бы сказать, что она некрасива. Даже больше. Каким-то образом все люди, собравшиеся вокруг площади, почувствовали, что это девушка… им родственница. И она держала на своих руках необыкновенно красивого ребёнка. И говорила ему «Агу! Агу!» Ребёнок улыбался в ответ и говорил что-то на своём младенческом языке маме. Оба были абсолютно счастливы, это было заметно по некоторому сиянию, исходившему от них.

         Рядом с Евой и дитя стоял Адам. С лицом, источающим благодушие и верность. В руках его была огромная корзина с сорванными райскими фруктами, приготовленными для завтрака.

         Петрович и Маша, в обнимку, тоже подошли поближе к этому дереву, и литератор Гарцман, и айдаровец Лёха, слегка обалдевший от всего происходящего.

         Всем стало жутко интересно, что же это такое. Даже инопланетянам, серым маленьким большеглазым человечкам.

         − Что-то боги наши сегодня в духе! – Сказала Ева Адаму, осматривая всех собравшихся на площади. – Что-то не так?! Чем мы сегодня провинились?

         − Вау! – Единодушно выдохнули все присутствующие в едином порыве. И Петрович с Машей тоже. – Они нас видят!

         − Конечно видим! − Сказал Адам. – Мы всегда вас видим! И очень беспокоимся, когда что-то у вас не так!

         − Вы не провинились! Это у нас все дела пошли наперекосяк! – Ответили им люди на площади хором. – Вы живите, пожалуйста, спокойно! Мы сами разберёмся…

         В этот момент время в голубом столбе света побежало быстрее и быстрее вперёд. У Евы родилось ещё несколько детей. Они выросли, возмужали, окрепли. У них появились свои дети. У детей – ещё дети.

         Появились разные племена, народы, первые государства, войны. Орды одних порабощали племена других. Появились национальности. Они поменялись несколько раз местами и перемешались сто раз. Великие переселения и военные походы изменяли на матушке Земле человеческий ареал много раз до неузнаваемости. Цивилизации гибли от войн и катаклизмов, зарождались вновь, опять угасали, тлея в трудные времена буквально несколькими особями в глубоких пещерах глубоко под землёй.

         В один момент на планете возникло перенаселение и наступил страшный голод. В другой раз прилетел огромный астероид и чуть не убил матушку Землю, вызвав тысячелетнее землетрясение и всемирный потоп. Но потомки Адама и Евы снова смогли выжить, и возродить цивилизацию буквально из нескольких особей вновь.

         Начался новый круг истории. И снова расы перемешались не один раз. Люди, стоящие на площади, видели всё это в убыстрённом темпе, но со всеми потрясающими подробностями. Они видели лицо каждого человека так, как будто он стоял рядом, и чувствовали своё с ним дальнее родство. Шумно и возмущённо выдыхали, когда один из предков вонзал другому кинжал под сердце, отрубал голову или сжигал в огне. Они видели рождение каждого нового ребёнка, каждое своё прошлое воплощение души. Переживали вместе с ними все невзгоды, болезни, войны и лишения. И не могли оторваться от этого действа, как заворожённые.

         Вскоре Земля отдалилась от них, и стала голубой планетой в космосе. Потом совсем удалилась, и перед зрителями понеслись другие звёздные системы, иногда тоже со своими цивилизациями. Они увидели и их историю.

         Потом понеслись центры галактик, чёрные дыры со своими коллапсами, звёздные скопления, пылевые облака изумительной красоты и огромные квазары.

         Потом пришла очередь и галактикам удалиться вдаль, превратиться всего лишь в яркие точки в глубине пространства. Что было дальше? Все замерли в волнующем ожидании. Видимая для астрономов часть Вселенной закончилась.

         Впереди появились огромные врата, нескончаемой величины и размеров. С огромными ручками и замочной скважиной, по сравнению с которыми известные нам время и пространство были всего лишь жалкой мышеловкой. И перед ними стоял такой же огромный страж.

         − Что там дальше? – Выдохнули одновременно все, стоящие на площади, томимые близостью великого таинства.

         − Не положено! Там следующий уровень… − донёсся голос стража на таких звуковых частотах, что все схватились за уши, и поняли, что действительно ещё не готовы…

         В последний раз вспыхнув, голубой столб света пропал. На площадь перед бывшим уже гестапо, а до этого, школой, снова вернулся солнечный день. Защебетали птички в ветвях деревьев.

         Люди, полностью, до краёв, наполненные увиденным, отрешённо разбредались кто куда. Многие старались не смотреть друг другу в глаза. Что-то из прошлого тяготило их. Теперь это не имело никакого значения. Начиналась новая жизнь…

                            ***

         − Ну и кино мы с тобой посмотрели, да Машуль?! – Сказал Петрович, когда они вместе, неторопясь, возвращались к Машиному дому через дамбу. – Однако слишком сильно нам с тобой друг друга любить нельзя. Мы же родные брат и сестра! Мы даже видели нашу общую маму-прародительницу.

         − Да ну тебя! – Засмеялась Маша и стукнула его легонько кулачком в плечо. А Петрович обнял её покрепче.

                   ПОСТФАКТУМ

(сто лет назад, когда ещё не было украинской государственности, накануне больших человеческих потрясений и создания Лениным В.И. впервые республики Украина в составе СССР, герой романа «Белая гвардия» Михаила Афанасьевича Булгакова разговаривал с одним украинским националистом: «Я его спрашиваю, как будет по-украински кот? Он говорит «кит». А как будет «кит»? Обиделся и не разговаривает!»)

         Ранним утром на Баштанском вещевом рынке немноголюдно. Редкие торговцы стоят у контейнеров с товаром и торгуют привезёнными из Одессы шмотками. Покупателей почти никого.

         Когда раздался громкий обиженный кошачий «мяв», никто и не обратил внимания. Здесь это обычное дело, потому что бездомных котов и кошек пруд пруди.

         «Пшёл вон, «стрипизник»! (разговорное украинское словечко, означающее или кузнечика, или ещё какое бесполезное существо) Торговка выгнала метлой забравшегося в контейнер на ночь большого рыжего кота. И он, распушённый, припустил в другой угол рынка. Туда, где было поспокойнее.

         Там он уселся рядом с другим неприметным полосатым котом.

         − Привет Коротыш! Как оно ничего?!

         − Привет Стрипизник! Да как обычно. Рыбу сегодня Марья Николаевна раздавала. Протухшая немного, но есть можно. Проспал ты!

         − Перебьюсь я с той протухшей рыбы! – Зевнул Стрипизник. – Не создан я для неё. Украду сегодня какой-нибудь колбаски.

         − Сегодня сон видел, что мы с тобой в прошлой жизни большими людьми были. – Сказал Коротыш. – Ты главным в этом городе был, а я чуть-чуть пониже, типа вырабатывал идею смысла жизни для котов.

         − Ну и гнёшь ты Коротишка! Что ж мы теперь тогда котами маемся?

         − Слопушили мы как-то, души наши тела потеряли и пришлось в котов вселяться. Голос мне какой-то сказал, что неправедно мы жили, и послали нас на новый круг развития…

         − Ну ты скажешь, так скажешь Коротишка! Не помню я ничего такого. Правда, что в мундире красивом ходил, был такой сон…. Смотри-смотри, какая кошара пошла!

         Мимо двух сидящих котов изящно дефилировала симпатичная кошечка серо-буро-малиновой расцветки.

         − Как тебя зовут красава? – Поинтересовался Стрипизник.

         − Блигса!

         − Иди сюда поближе красава. Свободная любовь, демократия, ферштейн? ...

начало здесь: http://nerlin.ru/publ....-0-2952