Командиру всех полицейских служб моего района

                                                                    товарищу-господину будущему генералу

                                                                    Чернышову М. В. с искренней любовью,

                                                                    огромным уважением и надеждой.

     Я, Мурашов Михаил, находясь в трезвом уме и лишь в слегка опохмелённой памяти, взял в заложницы свою сожительницу гражданку Татуеву Е. потому, что она отказалась дать мне обещанных денег на праздник в размере одного прожиточного минимума, который у меня равнялся всего ста (100) рублям, в отличие от всех остальных субъектов. Этим она не только вывела меня из себя и из членов нашей «большой тройки» (я, Лёха-Чиж и Масёк), но и поставила в неловкое положение перед всем мировым сообществом моего района. Где мне теперь искать эту «большую тройку», точнее, уже «двойку»? Как мне жить во вне её? И можно ли вновь оказаться внутри? Эти мысли и желание ограничить хаотичные передвижения гражданки Татуевой Е. по моей квартире, видимо, и заставили меня привязать её её же колготками к кровати, в чём она мне, кстати, с удовольствием помогала, вспомнив, видимо, что-то из своей прошлой жизни и беспочвенно рассчитывая на повторение. Отца с участковым полицейским я не пускал в квартиру из-за страха, так как с детства боюсь отцов и участковых полицейских. В прохожих из окна я никаких вещей не бросал, а гантели, найденные под моим окном с моими отпечатками пальцев, принадлежат не мне, а местному спортивному обществу «Динамо», где я в детстве занимался в секции шашек. Почему они упали с неба в опасной близости от пенсионерки Кругловой, понятия не имею, но хочу отметить, что пенсионерка эта очень неприятная и денег взаймы никогда не даёт, так что это, скорее всего, предупреждение ей от высших сил о неотвратимости наказания за скупость житейскую. Своих любимых и многоуважаемых соседей, всю ночь барабанивших в мою дверь с просьбами не петь песен, я не оскорблял, так как вопрос «Ты кто, тварь стучащая?» считаю не оскорблением, а прямой цитатой из Достоевского, хотя у него там твари не стучали, а дрожали. Но и эти твари у меня тоже ещё подрожат – право имеют они в дверь барабанить в три ночи, если им на работу к восьми? Да ещё с такими лицами, будто я у них отнял что-то. Я, конечно, отнял, но только сигареты, потому что спать надо, а не курить по ночам толпой в подъезде, что, во-первых, запрещено законом, а, во-вторых, от курения и недосыпа синяки появляются, никак не от моих спокойных размахиваний руками в процессе мирных переговоров, что и зафиксировала подъездная камера видеонаблюдения, пока я её случайно не разбил. А уж вызывать наряд полиции, отвлекая его от опасной и трудной службы, считаю поступком вообще глубоко безнравственным и достойным всяческого порицания. При личной встрече я это порицание, разумеется, выскажу, потому что в тех кругах, в которых я вращаюсь, вызов полиции это «не комильфо» (фр. – «западло»).

     Что касается коньяка, якобы отнятого мною у запоздалого пешехода, то заявляю, что это был акт добровольного дарения с его стороны, что и заметил проезжающий мимо полицейский патруль. Если б не моя привычка к ночному оздоровительному бегу, то я, конечно, с удовольствием бы проехался вместе с этим патрулём до отделения и всё объяснил. Нахождение у меня мобильного телефона этого пешехода могу оправдать только бессознательным его состоянием и моей тревогой за сохранность дорогого аппарата. Я позже, и Вам это известно, пытался сдать его на ответственное хранение в круглосуточный магазин, так как дома я его ответственно хранить не мог из-за воровских замашек своей сожительницы гражданки Татуевой Е., но в магазине взять его отказались даже за бутылку благодаря охраннику, из-за чего пострадала витрина этого магазина и сам охранник, подонок и негодяй. А мои слова про то, что этот мобильный телефон принадлежит мне, были лишь милой шуткой и я крайне удивлён, что ни кассирша, ни этот упырь её не оценили, что и зафиксировали магазинные камеры видеонаблюдения, пока я их случайно не разбил. Каюсь в том, что моё удивление было немного чрезмерным, не стоило, вероятно, говорить охраннику горькую правду про его национальность, сексуальную ориентацию и внешний вид, бросать этого охранника в витрину, хватать водку и убегать, а следовало спокойно и мирно дождаться уже вызванных Ваших сотрудников. Но я спешил домой по причине того, что в тех кругах, в которых я вращаюсь, наступил «файв-о-клок» (англ. – «чифирнуть пора»).

     Насчёт кроссовок, обнаруженных у меня в квартире на моих ногах и, по словам всё того же пешехода, ранее принадлежащих ему, могу сказать следующее: в буддизме, который я сегодня исповедую, то, что я в кроссовках, а он босой, означает лишь одно – то, что я в кроссовках, а он босой. Всё остальное это домыслы, невнятные подозрения и сумятица. Вот американский марсоход «Любопытство» с помощью камеры видеонаблюдения, пока её случайно не разбили, нашёл на Марсе крестовую отвёртку, а у меня точно такая же неделю назад пропала. Но я же никого не обвиняю, хотя в моём случае список подозреваемых чрезвычайно узок! Или американцы, или марсиане – всё! Как говорят в тех кругах, в которых я вращаюсь – «азохен вей!» (идиш – «какая лажа!»).    

     Прошу принять во внимание, что гражданку Татуеву Е. в бытность её заложницей я не бил, не считая двух точечных ударов, посвящённых пропаже пачки пельменей, а вот у меня на лице лица нет благодаря слаженным и высокопрофессиональным действиям наряда полиции, за что прошу высказать ему (наряду) своё восхищение в размере ДВД-плеера, который исчез в неизвестном направлении. Особо хочу отблагодарить высокого и красивого мужчину в звании сержанта, который первым ворвался в квартиру и, несмотря на просьбы мои и заложницы посидеть с нами, первым её и покинул вместе с микроволновой печью, только недавно купленной мною в одной из квартир Восточного округа столицы у неизвестных мне продавцов, так как их на месте совершения акта купли-продажи не было. Ворвавшиеся вслед за ним остальные Ваши доблестные сотрудники, обиженные, видимо, отсутствием ещё микроволновых печей, применили ко мне все доступные им средства физического устрашения, а ведь заложница к тому времени была уже отпущена и вольна идти на все четыре стороны, то есть моей вины в том, что она продолжала дурным голосом петь песни, никакой нет. Я вообще не хотел брать её ни в сожительницы, ни в заложницы, она сама напросилась, мотивировав свою просьбу желанием выпить и отсутствием где ночевать. Пообещав дать сто (100) рублей на пропиточный минимум, она обманула меня, как обманула и с приданым, потому что два стакана с подстаканниками и одной чайной ложкой, украденные ею из поезда «Лиски-Москва», никак не похожи на чешский чайный сервиз на полторы персоны из богемского стекла. Но претензий я ни к кому не имею, ни к своей сожительнице гражданке Татуевой Е., ни к героическим полицейским из наряда, хотя микроволновую печь и ДВД жалко, но, видно, полицейским они нужнее. Моё идеальное поведение, кстати, было зафиксировано автомобильной камерой видеонаблюдения, которой я дал эксклюзивное интервью по дороге сюда и только потом случайно разбил. Да, я был немного резок, но это вызвано шоком от ужасных слов гражданки Татуевой Е., которые она адресовала мирным служителям правопорядка. Сразу заявляю, что в то место, в которое она их послала, им ходить совершенно необязательно! Каюсь, но, как говорят в тех кругах, в которых я вращаюсь – «о, темпора! о, морес!» (лат. – «нравы ниже Яузы»).

     Особо хочу отметить, что это я фактически являлся заложником своей сожительницы Татуевой Е. в течение долгих пяти дней или ночей, что может подтвердить любой здравомыслящий человек, коим Вы, уважаемый товарищ-господин будущий генерал, наверняка являетесь. Надо сказать, что именно женщины являются источниками всех мировых и, в частности, моих бед и катаклизмов, начиная от восстания Спартака и заканчивая недавним двухлетним нахождением меня на особо охраняемой территории общего режима буквально ни за что, так как к восстанию Спартака я никакого отношения не имею. А избавиться от женщины это задача архисложная, сложней, чем не попасть в зону обзора камер видеонаблюдения магазина «Ашан», я проверял, их только разбивать нужно, они всё просматривают. А она сидит и сидит, выпить требует и никуда её не выпихнешь, это я про женщину, а не про камеры, разумеется. Так что, как говорят в тех кругах, в которых я вращаюсь – «шерше ля фам» (перевод не требуется).

     В связи со всем вышеизложенным прошу Вас срочно отпустить меня на свободу домой, хотя какая это свобода, когда кругом камеры видеонаблюдения и гражданка Татуева Е.. Но отпустить всё равно надо, потому что уже семь часов, не знаю, утра или вечера, но темно и скоро откроется или закроется, а если закроется, то где я потом возьму, потому что бабу Веру вы оштрафовали и она больше не торгует. А если я вернусь домой с пустыми руками, гражданка Татуева Е. причинит мне невыносимые моральные и физические страдания в форме побоев. По этой причине прошу выдать мне тридцать (30) долларов США в рублёвом эквиваленте в обмен на моё обязательство сообщать Вам обо всех готовящихся противоправных действиях в нашем районе. О первых противоправных действиях сообщаю сразу: все мои соседи по подъезду вступили в террористическую организацию ИГИЛ, заразились лихорадкой Эбола и не поддерживают. Что именно они не поддерживают, Вы можете дописать сами, на своё усмотрение. Обязуюсь впредь не нарушать установленный порядок проживания различных лиц в моей квартире, в ближайшее время закончить вести жизнь тунеядца и начать новую в должности логиста в супермаркете «Пятёрочка» в любом отделе, но только в винном, хотя там логисты и не требуются, о чём я уже дважды писал президенту России. Свою сожительницу гражданку Татуеву Е. обещаю впредь не брать в заложницы ни в каком качестве, хотя качество там, если честно, ниже среднего. На этом буду заканчивать и, как говорят в тех кругах, в которых я вращаюсь – «аста маньяна, бэби!» (исп. – «даст Бог – не свидимся, начальник!»).

Остаюсь в восторге и в восхищении от общения с Вами, с глыбой русской правоохранительной мысли и с Вашими подчинёнными, глыбами помельче – Мурашов Михаил, гражданин и патриот, даже в запое запойно читающий Конституцию, где, кстати, нет ни строчки о том, что каждый мой шаг должен фиксироваться различными камерами видеонаблюдения.    

                                                                                  Илья  Криштул