Пятница, 29.03.2024, 18:55
Приветствую Вас Гость | RSS
АВТОРЫ
Irbis [136]
Irbis
Форма входа

Поиск

 

 

Мини-чат
 
500
Статистика

Онлайн всего: 29
Гостей: 29
Пользователей: 0
Top.Mail.Ru Яндекс.Метрика © 2012-2023 Литературный сайт Игоря Нерлина. Все права на произведения принадлежат их авторам.

 

 

Литературное издательство Нерлина

Литературное издательство

Главная » Произведения » Irbis » Irbis [ Добавить произведение ]

Сейлор-мент. Часть 2. Глава 6

Ночь прошла спокойно, а наутро, как ни странно, я проснулась сама. Лена еще спала, уткнувшись носом в кулак. Я повернулась и посмотрела на настенные часы. Семь утра. Странно, а почему меня не будят? Не успела подумать, как щелкнул замок двери и раздался певучий мамин голос.
– Девочки! Вставайте, умывайтесь и завтракать!
Лена чуть приподнялась и, протирая глаза со сна, удивленно спросила:
– Тебя что, мама до сих пор будит как маленькую?
– Да, вот так… сплю крепко, из пистолета над ухом выстрелишь – не проснусь, – оправдывалась я, поднимаясь с кровати.
– Ну, ты даешь! А как ее зовут? Ты вчера нас не познакомила.
– Валентина Семеновна. Преподает математику в промышленном колледже.
– Учительница? Ничего себе… Строгая наверно? – удивилась Лена.
– Нормальная. Тебя не съест в любом случае.
С сонными глазами и неумытым лицом я по привычке пошла на кухню, но в проходе словно надзиратель стояла мама. Ловким толчком, как футболист соперника, она направила меня по другой траектории  – в открытую дверь ванной.
– Не позорься перед чужими людьми! – сердито прошипела она.
Я не стала спорить, почистила зубы, быстренько подставила тело под освежающий душ, вышла и позвала Лену:
– Лен, иди – ванная свободна!
Завтрак ждал нас на столе: омлет с зеленым горошком и тарелка с порезанной на дольки вареной колбасой. Когда мы с Леной сели на табуретки и взяли по бутерброду, на кухню зашла мама и произнесла небольшую речь:
– Лена, я так поняла, что вы поживете у нас некоторое время. Я не против, но хотелось бы предупредить вас…
Мы обе замерли и непонимающе уставились на нее.
 – …у нашей Лили есть некоторые странности, пусть они вас не смущают, – закончила она и с довольным лицом посмотрела на меня. У мамы дурацкая манера постоянно пытаться уколоть меня в присутствии знакомых.
– Мума! – сердито пробормотала я с набитым ртом.
Она, дернув плечом, повернулась и ушла в комнату собираться на работу.
– А какие у тебя странности? – поинтересовалась Лена с улыбкой.
– Не слушай ее, она наговорит тебе… воспитывает все… – пробурчала я.
– Родители всегда будут воспитывать.
– Я знаю. Ты не передумала ехать со мной? – спросила я.
– Мне немного страшновато – я как вспомню того Елисеева… обещай, что во время допроса ни на секунду не покинешь меня. 
– Никуда я от тебя не денусь.

К девяти часам мы прибыли в опорный пункт. Юпитера-Юлю я нигде не нашла, скорее всего, сегодня она в другую смену. Я забежала к Меркушевой, распахнула дверь и выпалила:
– Маш, собирайся, поехали в ГУВД. Елена Трофимчук согласилась написать заявление.
– А где она? – несказанно удивилась Меркушева.
– В машине сидит, она теперь у меня дома живет. Давай быстрее, время дорого.
– Ты можешь мне подробно объяснить, как так получилось? – ничего не понимала она.
– Потом расскажу.
  

    До ГУВД добрались быстро, а по пути я успела кратко изложить Маше историю появления у меня Трофимчук. Я припарковалась и велела Лене ждать нас в машине. Чтобы девушка не замерзла, я оставила  двигатель и печку включенными.
Мы с Марией решительно постучались в самый главный кабинет управления и вошли. Полковник в этот момент изучал документы, но поднял голову на стук и, недовольно поморщившись, осведомился:
– Вы по срочному делу?
– Да, Алексанпалыч, – ответила Мария.
– Садитесь и рассказывайте, – полковник указал ладонью на стоящие вдоль стола стулья. – И если можно покороче. Работы невпроворот…
– Мы по поводу Елисеева. Он не захотел открывать дело. Просто взял и выгнал потерпевшую из кабинета.
– Поподробней. Я не в курсе.
Я начала описывать ситуацию, а Мария дополняла, если я что-то пропускала. Полковник, не дослушав и половины, взял трубку и соединился со следователем:
– Андрей Вадимович, неделю назад к вам приходила молодая особа, и вы отказали ей в возбуждении уголовного дела по факту изнасилования… Фамилия Трофимчук… Что там? Поясни.
Елисеев что-то ему говорил, а полковник согласно кивал головой.
– Понял, понял… – Корягин и его полностью не выслушал, положил трубку. – Он прав. Как открывать дело, если Трофимчук сознательно уничтожила все улики, а жаловаться пришла спустя несколько дней. Ни одного синяка нет. Подобные дела расследовать очень тяжело, порой сам факт насилия усмотреть невозможно. Извините, ничем помочь не могу. Пусть лучше успокоится и не бегает по инстанциям.
Такой ответ возмутил меня до глубины души, я внутренне напряглась и приготовилась биться до конца.
– Вы можете помочь, Алексанпалыч. Мы пришли к вам всего лишь за тем, чтобы вы заставили принять заявление и открыть дело, а остальное мы сделаем сами. Доказательства соберем и постараемся довести до суда, – напирала я. – Если не дадите согласия, мы сейчас же пойдем в прокуратуру. А это…
– Касаткина! – не на шутку рассердился Корягин. – Вы работаете в нашей системе, а не где-то на рынке! Чтобы я больше не слышал подобного! Прокурорам только и нужно какую-нибудь зацепку лишь бы к нам придраться и выдрать по полной программе. Думаешь, они все расследуют? Там половина следователей обычные распи… как и у нас в полиции. Дело возьмут и нам тут же подсунут его обратно. Ищите, а мы проверим… Одно название – прокуратура! Я не пойму, с чего вы впряглись за эту Трофимчук? Родственница что ли?
Спорить с ним, что насильник должен сидеть в тюрьме независимо от того, когда, над кем и как  было совершено преступление, я не стала. Он и сам это знает. Я понимала – мы оторвали его от работы, и ему хотелось, чтобы мы побыстрее покинули его кабинет.
– Да, она моя двоюродная сестра, – соврала я.
– С этого и нужно начинать… подошли бы к моему заместителю и объяснили. Ладно, идите к следователю, – распорядился он.
– А можно к Филатову? – попросила я. 
С другими я не была знакома, но точно знала, что Филатову не придет в голову намекать на огурцы.
 – Ладно, идите к Сергею Николаевичу Филатову, а я сейчас ему позвоню, – без разговоров согласился Корягин.
Мы уже хотели выйти из кабинета, но тут Корягин кое-что вспомнил и остановил нас.
– Касаткина! Подождите! Вы, я вижу, в лейтенантах ходите?
– Да… а что? – не поняла я вопрос.
– А сколько времени у нас служите?
– Скоро два года.
– Бумага на вас сегодня сверху пришла официальная, мне надо ответ подготовить, – Корягин вытащил из стопки какой-то особый конверт и показал его мне. 
«Какая еще бумага, кто-то нажаловался на меня?» – внутри появился неприятный холодок, и стало очень зябко. Я знала, что такие письма обычно доставляли спецпочтой.
– А что там? – спросила я, кое-как сглотнув слюну.
– Депутат городской думы Алексей Иванович Трубников официально потребовал поощрить вас за чуткое и внимательное отношение к проблемам граждан. 
– Не знаю никакого Трубникова, тем более депутата, – растерялась я.
– Значит, он вас знает. Выписать премию как-то мелко. Сообщу ему о решении присвоить вам внеочередное звание старшего лейтенанта. Так что, готовьте дырочку в погонах, – улыбнулся Корягин. – Заслужили.
Я даже поперхнулась от неожиданности. Весь день думала и не могла понять, что за депутат. Под вечер только сообразила – «воришка маминой картошки». Можно годами служить и ничего не добиться, а тут какой-то дяденька решает одним росчерком пера.
– Ну ты даешь, подруга, скоро меня обскачешь, – уважительно похлопала меня Мария по плечу, когда мы вышли от начальника в коридор.
– Ничего не понимаю, Маш, честное слово, – тогда ответила ей я, пока мы поднимались на третий этаж к следователю.
У Филатова, как назло, сидел гражданский мужчина, вероятно вызванный по повестке. Пришлось нам немного обождать.
– Ты одну большую ошибку совершила, Лиля, –  поучительным тоном сказала Мария.
– Какую?
– Зря ты представила Трофимчук сестрой. А если у тебя еще кто-нибудь помощи попросит? Что ты скажешь? Опять сестра или племянница? Не поверят.
– Я не подумала.
– Вот видишь, а надо думать. Горячая ты слишком, подруга. Юлька все время говорит про тебя: «Как бы Лильке стоп-кран к спине прикрепить?».
– Извини, Маш, но меня всегда переполняют эмоции, когда я вижу равнодушие. Полковник твердил одно: «Пусть успокоится!». Главное наверх цифры красивые подать, а что человек чувствует ему «до фонаря». И никто палец о палец не ударил, чтобы ей помочь. Если бы я сказала «знакомая», вполне Корягин мог отослать подальше.
– Тут я согласна, – кивнула головой Мария.

С Сергеем Николаевичем я познакомилась при расследовании дела о разбое. Не сказать, что Филатов произвел на меня впечатление, но, по крайней мере, он не такой заносчивый, как майор Ельников, и из его уст я ни разу не слышала ни одного матерного слова. Вот и сейчас Филатов внимательно нас выслушал, а на его лице появилась ироническая улыбка.
– Странная у тебя сестренка, Лиля. По идее она должна сразу к тебе прискакать жаловаться, и преступник давно бы парился на нарах – ты же в полиции служишь. Она  глупенькая? Сейчас таких практически не осталось: либо сразу бегут в полицию, либо молчат и скрывают.
– Нет, не глупенькая, находилась в шоке и психологически деморализованная. Ты ведь должен знать, что женщины на факт насилия реагируют по-разному, – ответила я.
– Я понимаю так – вы хотите его упрятать? Дело провальное, сразу говорю. Еще бы через год пришли. Неужели нельзя сделать проще, как принято у нас в системе? Наймем гопника, он подбросит пакетик с белым порошком ему в карман и дело в шляпе. С работы сразу вылетит, срок получит и не нужно по всему городу бегать свидетелей искать, которых и не найдешь. Можно и по-другому: те же отморозки за тот же пакетик отколошматят так, что преподаватель месяца три в больнице пролежит. Для нее же лучше – никто не узнает, что ее изнасиловали, никто пальцем на твою сестру не покажет. 
Я задумчиво кусала губы. Мария вопросительно смотрела на меня, словно я одна должна принять решение, а не мы вдвоем.
– Ну, твое слово, Касаткина? – нетерпеливо поторопил Филатов.
– Лиль, может он верно говорит? – наконец озвучила свое мнение Мария. – Лично я согласна.
– А я нет! Мне надо, чтобы он сел именно за это преступление. Для меня принципиально и для девушки тоже. Вы не понимаете, посадить его по 131 статье Трофимчук важно психологически, потому что возмездие свершится. Еще это необходимо для того, чтобы общество поняло, что женщины у нас находятся под реальной защитой! Именно доказывать действиями, а не кричать один раз в год на 8 марта – мы вас любим, вы у нас самое драгоценное!
Филатов обреченно вздохнул.
– Идеалистка ты, Касаткина, упрямая и вредная… общество захотела перевоспитать. Тебе бы в общественные деятели идти, а не в полицию. Ладно, приводи сестренку, приму заявление и зарегистрирую, проведу первичный допрос. Его тоже вызову. Возбудим дело. Но только копаем вместе, один я не справлюсь. Я еще ни разу не занимался подобными преступлениями.
– Я же сразу предупредила – мы сами будем работать, это в наших интересах, – успокоила я его. – Сейчас приведу сестру.
Выйдя из управления, я поскользнулась на накатанной от сотни ног дороге и непроизвольно выругалась. Хорошо никто не слышал. Открыла дверь машины и сказала Лене:
– Я договорилась, идем.
– Следователь опять мужчина? – спросила она и посмотрела на меня глазами испуганного котенка.
– Мужчина. Филатов Сергей Николаевич. Но ты не бойся, он нормальный и я прослежу, чтобы не позволял ничего грубого. Я работала как-то с ним, он достаточно культурен и хамства от него не слышала.
Филатов и вправду встретил Лену очень вежливо, предложил сесть, зачем-то даже пододвинул пепельницу с сигаретами. Я села рядом с девушкой, Мария расположилась у окна. Покончив с формальностями, он приступил к допросу. Сначала все шло гладко, но как дошли до того места в показаниях, где она осталась наедине с преподавателем, произошла заминка.
Лена, сжав голову в плечи, повернулась ко мне с жалобным взглядом ребенка.
– Обязательно подробно?
Да, самый трудный момент в деле женщин, переживших насилие. По нескольку раз приходится повторять одну и ту же историю, а для некоторых следователей этого оказывается мало, и они требуют еще больше деталей. Порой непонятно зачем. Фактически это второе изнасилование – первый раз физически на месте преступления, второй раз морально на снятии показаний в полиции.
– Подробно пока не надо, в общих чертах. Я тебе помогу, – ответила я.
– Мы зашли в кабинет… я прошла первой… он сказал: «Положи пособия на тот стеллаж». Сам находился за моей спиной… я забросила листы на полку, а Муравский попросил еще и парту подвинуть на середину. Там стояла парта… я не предчувствовала ничего плохого… а он… – Лена обращалась ко мне и старалась не смотреть на Филатова. – Муравский неожиданно обхватил меня сзади и зажал рот рукой … он весь дрожал… я попыталась вырваться, но он крепко меня держал… его рука … не могу больше рассказывать... я так испугалась…
– Мы поняли, а что происходило потом? Он сразу тебя отпустил? – спросила Мария.
– Нет, он возле дверей раскинул руки и что-то говорил, будто у него любовь ко мне. Я стала плакать, мне было одновременно страшно, противно и больно… Я оттолкнула его и выскочила. Там за дверью какой-то студент стоял, я налетела прямо на него и выбила из рук зачетку. Я тут же развернулась и побежала в сторону другого выхода.
– Ты его запомнила?! – сразу оживился Филатов, бросив на меня короткий довольный взгляд.
–  Нет. Он выше меня, крупный такой парень… а я боялась поднять голову, мне казалось, если я увижу чей-то ехидный взгляд на себе, то это будет просто кошмар! Я ни разу не обернулась.
– Он не выругался? «Куда летишь, коза драная» или еще что-то в этом роде?
– Сергей! Давай без этих формулировок! – попросила я недовольно.
– Я всего лишь к тому, что может у него какое-нибудь ругательство любимое есть, – объяснил Филатов смущенно. – Для дела ведь…
– Нет, точно нет, – уверенно вспомнила Лена.
– Ну хоть одежду, обувь запомнила? – продолжал допытываться Филатов.
– Ботинки хорошо отпечатались в памяти – коричневые, на толстой подошве, сильно похожие на те, что Лиля носит, только размер больше. Свитер вроде серый, но сейчас уже не уверена.
Филатов поднялся и перегнулся через стол.
– Что там у тебя за ботинки, Лиля? Покажи.
– Я сегодня в других. Сейчас для женщин продаются ботинки, почти как мужские, там протектор мощный такой. Зимой в них тепло и очень удобно. Не скользят совсем.
– Ясно, а то я  грешным делом уже подумал – Касаткина на мужскую обувь перешла.
«Обязательно надо мужикам меня чем-нибудь задеть»,  – раздраженно мысленно огрызнулась я.
    Филатов задавал много вопросов: почему сразу в полицию не пришла, на какие полки пособия положила, во что был в тот день одет Муравский. Три с лишним часа мы потратили на это.
    – Подождите за дверью, пожалуйста, – обратился следователь к Лене, когда она расписалась в протоколах.
    – Мария, побудь с ней, – попросила я, испугавшись, что Трофимчук надумает сбежать.
    Они вышли, и мы с Филатовым остались наедине. Сергей укладывал листы в папку и недовольно качал головой.
    – Я, конечно, немедленно поеду и заберу этого Муравского на допрос прямо с уроков. Ты пока бери экспертов и езжай в техникум. Сейчас выпишу постановление на обыск, а завтра копию прокурору отправлю. Ждать просто-напросто некогда – больше недели прошло. Обследуйте кабинет вдоль и поперек. Если Муравский ничего не скажет, а криминалисты ничего не найдут, тогда с чем я пойду к прокурору за санкцией на арест? 
    – Сергей, уговори как-нибудь, – упрашивала я.
– Легко сказать. Ну подержу я его здесь трое суток. Максимум что можно сделать – отстранить от ведения занятий до окончания следствия. Я шесть листов исписал, а ничего ценного нет. Отметки он ей занижал… Это вообще вещь не объективная, а субъективная. Каждый преподаватель как хочет, так и ставит. Что я школу и институт не помню? Вот связался-то с вами… Ищите чувака в коричневых ботинках, если он что-то видел, то другое дело. Может, он в замочную скважину подглядывал. Если он трепач, то быстро на него выйдете. А так смысла не вижу продолжать этим заниматься, лишнего «глухаря»  мне в отчет подсунули, – ворчал Филатов.
    – Она забыла рассказать – Муравский названивал ей три раза после случившегося, – вспомнила я.
    –  Разговор записан? Нет? Ну какой тогда прок? Потом еще раз вызову ее и внесу это в протокол.


Я завезла Лену к себе домой и велела никуда не выходить, а ждать моего возвращения. Просила ее не стесняться и брать из холодильника все, чего душа пожелает, если вдруг проголодается.
– Хорошо, но я так нервничаю, что не до еды.
– Не беспокойся, все будет нормально. До вечера, –  сказала я и взялась за ручку двери.
– Лиля, подожди, – остановила меня Лена. – Я еще кое-что вспомнила: от того парня, что у дверей стоял, сильно пахло потом. Я прямо носом в плечо ему ударилась… но запах такой непонятный…
    – Воняло как от козла? – предположила я.
    – Не знаю, как козлы пахнут, но чем-то неприятно кислым. И штаны у него черные, точно помню.
    – Поняла. В Интернете не шарься, на звонки не отвечай. Да и вообще отдай мне свой телефон пока. Если что – позвоню на домашний.

Когда мы с экспертами появились в техникуме, Муравского уже увезли – полицейские забрали его прямо с занятий. Растерянные педагоги ничего не понимали, а мы ничего не объясняли. Исследование методического кабинета закончилось полным крахом: парта исчезла, пол помыла уборщица. Дима Колесов заглядывал даже под стеллажи, но без толку. Я расстроено осматривала полки и жалела, что стены умеют только молчать…
    Филатов позвонил в обед и проинформировал о возмущении Муравского. Тот утверждал, что все показания Лены бессовестный оговор. Правда, преподаватель три дня посидит в камере, как и обещал Сергей.

В шесть часов вечера мы встретились в моем кабинете. Мы – это я и девчонки с опорного. Главной без всяких споров выбрали меня, поскольку я все затеяла и Трофимчук находится в моей квартире.
– Итак, что мы имеем? Показания Елены Трофимчук и Дмитрия Муравского. Теперь обсудим план дальнейших действий, – начала я заседание.
–  Конечно, мы ведь для этого и собрались, – согласилась Юля.
– Я думаю, опросим учеников из группы Трофимчук. Важно, что происходило не только на тех занятиях, которые вел Муравский, но и на других. Составим картину отношения к ней учеников и педагогов в целом. Запросим характеристики обоих.
– А на нее зачем? – не поняла Юля. – А если плохую напишут?
–Зато мы выясним, как к ней относятся. Давайте ближе к делу…
– Все равно не понимаю, – не отставала Юля.
– Она ведь говорила про некоего парня, на которого наткнулась, выбегая из кабинета, – Мария решила сразу переключиться на основное.
– Вот его и будем искать, – подхватила я. – Это самый важный свидетель, Сергей сказал – без него никак. Я заезжала домой и провела эксперимент: взяла рулетку и измерила расстояние от пола до носа Трофимчук. Приплюсовала к нему голову свидетеля – Лена ведь лицом задела плечо – получилось в районе от метра семидесяти пяти до метра восьмидесяти сантиметров. У Трофимчук рост метр пятьдесят восемь.
– Примерно на голову выше ее, получается, – прикинула  Юля. – Он почти как я или Мария.
Я утвердительно кивнула и продолжила:
– Да, вот что еще – в руке у него была зачетка, не исключено, что он приходил к преподавателям на пересдачу. Завтра мы просмотрим журналы и составим список слабых учеников. Проверим у этих парней зачетные книжки. Дату зачетов по сопромату, черчению и инженерной графике смотреть обязательно. Также непременно обратить внимание на коричневые зимние ботинки. Они похожи на мои, вы их не раз видели, потому нет нужды показывать.
– Он мог и не поставить ему зачет, – выразила сомнение Мария.
– Мог и не поставить, но неважно – проверим, – согласилась я.
– Конечно, проверим.
– Лена еще кое-что вспомнила. От того парня воняло потом, как от козла, – сообщила я, немного приврав, про козлиный запах она не говорила.
– Предлагаешь нюхать всех? – хихикнула Юля.
– Нет, я к тому, что он, возможно, полный и при этом носит теплый свитер, может быть прыщавым, так как у него повышенная секреция сальных желез… – размышляла я.
– Еще он, возможно, курит трубку и играет на скрипке, – сыронизировала Мария.
Юля рассмеялась, а я страшно разозлилась.
– Маша, мы здесь не для того, чтобы устраивать балаган! Будь серьезнее! Если мое предположение неверное или сомнительное, надо объяснить почему. Даже если оно тебе показалось глупым, не стоит скатываться до неуместного юмора!
– С чего ты на меня разоралась?! – обиделась Мария. – Не дай бог тебя поставят начальником какого-нибудь отдела – люди вешаться начнут.
– Девчонки, девчонки! Прекратите, – занервничала Юля. – Не ссорьтесь!
 Я выдохнула, досчитала до десяти и спокойно заговорила:
– Я слушаю вас.
– Я скажу, – Юля словно школьница на уроке подняла руку. – Я борьбой много лет занималась. Наличие запаха больше зависит от чистоплотности самого человека. Если он сильно потеет, но регулярно стирает форму и пользуется дезодорантом, то от него не воняет как от динозавра. Некоторые ребята в нашей группе никогда не уносили кимоно стирать. Из-за них во время борьбы дышать нечем было. Твое предположение слишком сомнительное. Но… не исключено.
– Неужели нельзя так ответить? – повернулась я к Марии.
– Можно, – процедила она, поджав губы.
– Я стараюсь максимально сконцентрироваться на проблеме, потому и вас попросила быть посерьезней, – сказала я примирительно.
– Говорила же Андрею – зря ты это сделал… – буркнула Мария как бы про себя.
– Ну-ка, ну-ка… Какому Андрею? Данилову? И что он сделал? – удивленно спросила я.
– Проехали.
– Заикнулась – говори! – потребовала я, нервно сжав кулаки.
– Когда ЧП с похищенным ребенком произошло, он, прежде чем тебя старшей назначить, подмигнул мне исподтишка. Хотел тебя в настоящем деле проверить. 
«Ах ты, Маша, зараза! Я же подозревала, что вы у меня за спиной шушукаетесь. Больше года молчала!», – внутри меня вскипала волна возмущения.
– Проверили? – спросила я, еле сдерживаясь.
– Да, ты справилась, я ничего не говорю. Молодец. А ему тогда высказала: «Рано Лиле власть давать. Возгордится и командирский дух у нее раздуется до гипертрофированных размеров». Так оно и вышло.
– Значит, кости мои тайком моете? – с обидой произнесла я.
– Нужны они мне, твои кости…
– Ну, девчонки, пожалуйста, прекратите! Я прошу вас! Давайте делом займемся! – восклицала скорбным тоном Юля.
Ее возгласы немного остудили меня. Еще минуту, раздув ноздри, я неотрывно вглядывалась в профиль Марии, а та внимательно рассматривала на стене план эвакуации. Потом я повернулась к Самойловой и проговорила:
– Да, Юль, продолжим. Сейчас не время для личных разборок. А тебе, Маша, я это потом припомню!

Мы распределили обязанности между собой. Поскольку переписывать из журналов фамилии неуспевающих студентов долго и утомительно, то я решила снять их страницы на фотоаппарат, а уже дома разбираться. Для проведения допросов попросим у директора какой-нибудь свободный кабинет. 
–  Еще вот что: я планирую заниматься этим делом каждый свободный час и уговорила Данилова помочь. Часть моих обязанностей по участку он возьмет на себя. Основную работу у вас никто не отменял и если кто-то не сможет в какой-то день прийти ко мне, сообщите заранее. Договорились?
– Договорились, – ответили подруги. 
–  Тогда до завтра?
– До послезавтра, – поправила Юля. – Праздник ведь. 23 февраля! Студенты не учатся.
– О черт, я забыла. Еще один день пропал, – расстроилась я.

Я встала из-за стола, подошла к подоконнику и включила чайник. За чашкой кофе мы еще раз обсудили все детали. Попутно я с Машей окончательно помирилась. Не могу на своих подруг долго злиться, люблю их. Покончив с прениями, мы разошлись. Юля заступила на смену, а мы с Марией разъехались по домам.
Дома меня ожидал сюрприз. Вечно относящаяся негативно к моим поступкам мама сидела рядом с Леной за кухонным столом. 
– А мы уже подружились, – сообщила она с улыбкой и ласково погладила Лену по голове.
Девушка смутилась и покраснела. Хотя, что тут такого?
– Вот и прекрасно. Сейчас разденусь и присоединюсь к вам. Сегодня, я вижу, у нас курица? Мне, мам, грудку положи. Вон ту половинку с корочкой. Макарон побольше и соус грибной.
– Хорошо, доченька.
Я быстренько помыла руки и уселась за стол. Лена недоуменно посмотрела на меня и покачала головой.
– Лиля, ты такая наглая, прям вообще… разбуди… наложи… подай… – прошептала она тихо, когда мама ушла в свою комнату.
– В каждом монастыре свои порядки, – ответила я. – Послала бы она меня подальше, я бы не обломилась и сделала все сама.
– Чем сегодня закончилось? Муравского арестовали? – поинтересовалась Лена.
– Не совсем. Три дня на деревянной кровати поспит, потом не знаю. Одно могу сказать точно – в техникуме до окончания суда и следствия он больше не появится. Через десять дней можешь выходить на занятия.
– Почему через десять?
– Так надо. 
Мне эти дни нужны для того, чтобы преподаватель не смог отловить Лену и предложить ей отступные, потому я и телефон у нее отобрала днем. А после фарш назад никто не провернет. Честно это или нет – меня не интересовало.

На следующий день мама поздравила меня с праздником, ведь я теперь военнообязанная. По первому приказу лейтенант Касаткина запросто может отправиться в горячую точку. Мама об этом ничего не знает, а я молчу. По телевизору показывали скучный концерт, который то и дело прерывался рекламой. Я предложила Лене посмотреть на компьютере интересный английский сериал. Девушка вела себя скованно и ужасно стеснялась. В восемь вечера я ушла на патрулирование улиц. В праздники пьет вся страна, а охранять покой граждан нам, то есть полиции. Я вернулась домой в третьем часу ночи, все давно спали. Включила ночник и тихонько разделась. Лена лежала на спине, я поглядела на ее спокойное лицо, и захотелось погладить ее по руке, но побоялась разбудить. У меня неожиданно возник эффект дежавю. Будто все это происходило раньше. Посидела минуту с закрытыми глазами, но ничего вспомнить не смогла. Значит, примерещилось. Ночью проснулась и неожиданно вспомнила. Только тогда вместо Лены на кресле спала моя подруга детства Таня…

Категория: Irbis | Добавил: Irbis (20.05.2017)
Просмотров: 3792 | Комментарии: 7 | Рейтинг: 4.9/59
Всего комментариев: 7
7 Marakuscha   [Материал]
Пора мне уже давно идти спать, а я все оторваться не могу... интересно!!

5 Мирослав   [Материал]
Закрутилось колесо расследования. Только все равно пока никакой ясности в деле нет, не считая того, что его хотя бы согласились открыть. Парень, если его все-таки найдут, может ничем не помочь, если просто стоял за дверью. Ну налетела она на него, ничего это не значит.

6 Irbis   [Материал]
Надо хоть какую то зацепку найти. А так вооще ничего...

0
3 АлинаНечай   [Материал]
Вообще-то это ужасно: потерпевшая должна как-то доказывать, что она потерпевшая. Еще и отношение к ней, как-будто она сама во всем виновата. Неправильная система. Мы уже к ней привыкли, но от этого ужас меньше не должен становиться...

4 Irbis   [Материал]
В уголовном производстве преступник ничего не доказывает. Доказательства предьявляет следствие.

-1
1 Нерлин   [Материал]
Профессионально выписанный роман. Стараюсь не отставать от событий! up

2 Irbis   [Материал]
Очень приятно услышать это от самого админа.

Имя *:
Email *:
Код *:
                                                  Игорь Нерлин © 2024