Страх

Часть первая

В эпоху социализма множество детских дач и пионерских лагерей Кузбасса были расположены в смешанных лесах Юго-западной сибирской равнины. И в одном из этих пионерских лагерей не раз побывала и я в период летних каникул. Административное здание, спальные корпуса с холлами и красными уголками посередине, огромное здание столовой, прачечная, умывальни, баня, лазарет, террасы для отдыха и стадион с большой сценической площадкой на одном из его концов, в окружении тройных рядов скамеек для зрителей – всё это было расположено среди гигантских кедров, сосен, елей и берёз, между которыми вились лесные тропы, ко всем корпусам.
За центральными воротами пионерского лагеря была большая поляна со скамьями и столиками для приезжающих по воскресениям родителей к своим чадам. Вдоль троп, посыпанных мелким щебнем, располагались стройными рядами стенды с портретами юных пионеров-героев страны и героев ВОВ с кратким описанием их подвигов. А на протяжении аллей славы тянулись ровные ряды кустарников. На террасах, закреплённых за каждым отрядом, или в холлах, если был период дождей, пионервожатые и воспитатели, состоявшие главным образом из студентов педагогических вузов, проводили всевозможные занятия. Выбор был большой. Были студии музыки, живописи, скульптуры, макетирования, танца, вокала, где проводились регулярные занятия. Каждую неделю по воскресениям после обеда (сончас отменялся) проходили концерты самодеятельности, репертуар которых менялся. Организовывались в этот же день и выставки предметов художественного творчества, после чего конкурсные жюри выделяло лучших и награждало участников сувенирами и грамотами. В середине недели проходили и спортивные сосревнования по футболу, волейболу, баскетболу и настольному теннису, а также и по всем другим видам физического развития: бегу, прыжкам, гимнастическим упражнениям со спортивными снарядами. Победителей и лучших участников награждали грамотами и импровизированными медалями.
В периоды таких мероприятий в столовой всех ребят ожидал праздничный обед, хотя кормили в те времена просто замечательно и вкусно. Не было бестолковой толкотни – в столовую входили отряды по очереди в две двери. Столовая была такой огромной, что посередине и между рядами столов отрядов были большие проходы. Потому и не было суеты. На огромных окнах висели нарядные шторы. На столах были чистые скатерти в клетку светлых расцветок. Посередине стола уже стояли кастрюли с первым блюдом и половником внутри. Также посередине стола красовалась и корзинка с хлебом. По четырём сторонам стола располагались глубокие большие суповые тарелки с десертными тарелками снизу для вторых блюд и ложки, вилки и стаканы. Также стояли миски с салатом или винегретом. А в полдник притягательно ютилось посреди стола блюдо с булочками или пирожками или пончиками с малиной или со смородиной, которую каждый отряд по очереди собирал для кухни в окрестностях леса, выделяя своих дежурных для сбора лесных даров. Обслуживали столы заранее дежурные, выделенные каждым отрядом.
Всем ребятам безумно нравились такие прогулки под контролем старших. Собирали ребята и грибы, и лекарственные ароматные травы для чая и для лечебных отваров для лазарета. Два-три раза в неделю, в зависимости от показателей в термометрах температуры воды, всех ребят вожатые и воспитатели водили для купания на речку. Все эти прогулки для ребят были радостными. Иногда нас водили на сенокос отдельными отрядами, снабжали граблями и вилами и мы огребали скошенную траву в валки, а мальчишки постарше укладывали уже высушенную траву в стог. Восхитительным моментом для ребят было видеть, как из-под кос косарей в рядках скошенной ими травы яркими брызгами алела спелая клубника, к которой все мы бросались под призывы и шутки косарей.
Грибы мы тоже любили собирать. Их было так много, что никакого труда не составляло наполнить ими корзины доверху в течение небольшого времени. Подберёзовики, подосиновики, сыроежки, маслята, лисички, опята никого из ребят не вводили в заблуждение – все с детства знали их. Ведь жили мы в таёжном крае, где наши сибирские города, сёла и деревни окружали тайга, да равнины, засеянные пшеницей, ячменём, да овсом. Нас с детства вывозили на поля для прополки окраин хлебных полей от осота и других крупных сорняков. Вместо перчаток детвора надевала на руки носки или чулки, сворачивая последние в несколько слоёв.

Ритуалы традиционного порядка в пионерском лагере никогда не нарушались. По сигналу утренней «Зорьки», озвученной горнистом, все ребята вскакивали с постели, быстро заправляли кровать и бежали на построение на стадион делать зарядку под звуки аккордеона. Затем, быстро убирали мусор на территориях, закреплённых за каждым отрядом, после чего шли в умывальни. А в восемь утра шли строем с отрядной песней в столовую. После завтрака начинались занятия в студиях и на стадионе. Если было запланировано купание на речке, ребята с радостными криками отправлялись туда, оставляя дежурных на постах территории, а в корпусах – для уборки комнат и холла, после чего эти же дежурные по корпусам отправлялись в лес за ягодами, травами или грибами. В час обеда нас уже манили ароматы блюд, ожидающие всех проголодавшихся. После обеда с 14.00 до 16.00 часов наступало время сна. То-то ещё было мучение для большей части ребят, взбудораженных прогулками и играми! Подъёма после сонного часа ожидали с нетерпением, предвосхищая вкус пышных и духмяных сладостей полдника. После полдника, если не было организационных или праздничных мероприятий, по-прежнему ребята отправлялись в студии или на стадион, или на репетиции. После ужина все отправлялись на стадион, где проводились танцы, которых, как и всегда, ожидали в приподнятом настроении. Танцевали под музыку собственного импровизированного смешанного ансамбля, или под звуки духового оркестра. Малышей отправляли спать в двадцать два часа. Остальным ребятам разрешалось танцевать до двадцати четырёх часов.

Иногда к нам приезжали гости. Кого мы только не видели! К нам приезжали артисты эстрады, кино, кукольного театра, театра сатиры и юмора. Даже Поль Робсон приезжал к нам! Он сразу же очаровал ребят широкой белозубой улыбкой, искренностью и почти детской наивностью, вероятно смущаясь слабым знанием русского языка и его произношением, которое так смешило ребят, и они старались ему помочь правильно произносить уже сказанные им слова. Он пел нам песни о мире на своём и русском языке, исполнял блюзы, а в конце спел «Подмосковные вечера», «Катюшу» и «Яблочко». В честь его приезда был зажжён костёр и все ребята пели для него свои песни, а он старался подпевать. Пока продолжалось пение, в костре испеклась картошка, всеми любимая с детства.
– Так кусьно, осчень! Ай-ай, ай! Кусьно! Осчень кусьно! – долго повторял он, смеясь в унисон вместе с ребятами.
Закончилась встреча с Полем Робсоном весёлым хороводом под звуки аккордеона и саксофона. Исполнялись «Чешская полька», «Молдованеска», «Калинка», а напоследок ребята сплясали для гостя «Яблочко». Смотря на него, можно было видеть, как он искренне радовался праздничному общению с нами, часто повторяя с восторгом:
– Замесчателно! Осчень замесчателно!
А на утреннем построении в центре лагеря Поль Робсон, восторженно благодаря всех нас за гостеприимство и праздник, торжественно вручил старшему пионервожатому тот самый саксофон, кларнет и… гармошку.

Часть вторая

– Дружина, равняйсь! Смирно!
Под громкую дробь барабанных палочек по центральной аллее огромного круга цветущей клумбы, разделённой дорожками на четыре сегмента, размеренным шагом шёл к трибуне, в сопровождении директора пионерского лагеря, ветеран Великой Отечественной войны. Вокруг клумбы, словно застыв в строю, стояли лицом к трибуне, возвышающейся посередине её, мальчики и девочки, построенные колоннами по четыре человека в ряд. Взгляды ребят, пионервожатых и воспитателей были сосредоточены на госте пионерского лагеря, о приезде которого всем было сообщено накануне.
Поднявшись по ступеням трибуны, и повернувшись поочерёдно на все четыре стороны, ветеран, улыбнувшись, отсалютовал всем отрядам дружины.
– Здравствуйте юное поколение славной Отчизны!
– Здравия желаем и Вам! – дружно и звонко раздалось ответное приветствие.
– Разрешите доложить! – обратился к ветерану председатель совета дружины, краснея от волнения сорвавшимся от волнения голосом.
– Да ты не робей, парень! Здесь все свои. Ну, и я, стало быть, ваш покорный слуга, Лемешевев Иван Данилович, тоже – свой. Докладывай, коли есть что доложить!
– Дружина Красногорского пионерского лагеря имени Володи Дубинина построена!
– Вольно!
Подросток, отдав ветерану салют, повернулся к дружине, салютуя ребятам, и уже окрепшим голосом отдал команду:
– Вольно!
Ребята, вмиг расслабившись, зашевелились, зашептались. Из рядов раздались голоса. Кто-то из ребят, стараясь перекричать других, взволнованным звонким голосом, спросил:
– Иван Данилович, а Вы, с какого фронта?
– С Калининского, ребятки.
– А страшно было воевать? – раздался всё тот же голос, выделившись из голосов внезапно притихшей ребятни.
Окинув посерьезневшим взглядом выстроенные отряды ребят, Иван Данилович, словно что-то вспомнив, немного помолчал. Затем, встряхнув седой головой, ответил проникновенным тоном, чуть охрипшего голоса:
– Если честно, ребятки, то скажу вам, – страшно.
Ещё раз окинув ребят уже более пристальным взглядом, повернулся по кругу и остановился взглядом на юнце, задавшем вопрос. Сделав паузу, слегка покряхтев и прокашлявшись, словно избавляясь от помехи в горле, с хрипотцой начал своё обращение к притихшим ребятам.
– Только страх-то, ребятки, не тот, о котором вы только что подумали. Нет! Не фашистов мы боялись! Не того, что могут тебя убить! Их мы не боялись! Не боялись потому, что гнев, ненависть и ярость к врагам Отечества душила нас! А боялись мы того, что не успеем перебить всех гадов. Боялись думать о том, сколько они наших родных и близких могут убить. Боялись мы и того, – сколько враги нашей страны уничтожат наших полей, садов, сколько истопчут наших пашен, сколько взорвут и затопят наших шахт, сколько разбомбят наших домов, школ, детских садов, заводов, фабрик!
Снова прокашлявшись, продолжал отвечать на вопрос, оказавшийся совсем непростым, так дерзко заданный ему наивным пареньком, вероятно, насмотревшимся приключенческих фильмов, таких, как «Красные дьяволята».
– Вот, ребятки, чего мы боялись на фронте! Мы боялись того, что враг принесёт нашей родной стране много разрушений, а не за свою жизнь, которую мы были готовы отдать за родину и за Сталина! Отдать свою жизнь нам не было страшно или жалко, Нет! Мы думали лишь о том, чтобы спасти свою Отчизну, спасти наши родные края, где жили наши родные: наши дети, наши матери и отцы, наши жёны и сёстры. Ради их жизни и ради спасения, защищали мы родину. Умереть, ребятки, не страшно! Страшно отдать на поругание врагу наше великое отечество – нашу необъятную страну, где всё наше, родное! Вот за что нам было страшно!
Ребята слушали ветерана, замерев, смотря на него распахнутыми от изумления и восхищения глазами. После небольшого замешательства среди тишины снова раздался чей-то звонкий голос:
– Иван Данилович, а Вы ведь ещё не старый. А почему такой седой?
Гость прокашлялся в ладонь, и, вдруг усмехнувшись, и покачав головой, ожившим и внезапно помолодевшим голосом, ответил:
– А я, паренёк, оттого и поседел, что натерпелся я страху за нашу Родину-мать. За её, болезную, переживая, я поседел.

Этот эпизод никогда не сотрётся из моей памяти. Не забыть мне ветерана, прибывшего в наш пионерский лагерь, одетого в парадную форму, китель которой сверкал, прикреплёнными к нему орденами и медалями. И все ребята пионерской дружины вряд ли могли бы забыть этого человека, убеленного сединами, прошедшего всю войну и дошедшего до самого Берлина. Не важно – оставил ли он свою надпись на стене бундестага. Важно то, ради чего он прошёл страшными дорогами войны до самого победного для родины дня. И что, главное? Всем нам: тем октябрятам, пионерам и комсомольцам – а нас было в том пионерском лагере более полутысячи ребят! – не забыть всего сказанного с чувством ветераном Лемешевым Иваном Даниловичем.
Вот так воспитывались подрастающие поколения советской эпохи! И дух того воспитания навсегда оставался в крови русского человека – гражданина СССР, патриота своей родины до самой глубины души, до кончиков пальцев! И славим ныне мы в день победы всех-всех, кто отдал свои жизни, пролил кровь за своё Отечество, и несём мы – сыны и дочери истинно Великой России – в своих руках портреты всех бойцов Полка Бессмертия по улицам городов и сёл нашей необъятной родины. И такая дань памяти нашла отзыв в душах людей едва ли не в каждом уголке всей земли, пронизанной героическим духом истинно русского человека!
22.09.2016 г.