Пятница, 29.03.2024, 16:30
Приветствую Вас Гость | RSS
АВТОРЫ
Белова Лидия [94]
Белова Лидия
Форма входа

Поиск

 

 

Мини-чат
 
500
Статистика

Онлайн всего: 20
Гостей: 20
Пользователей: 0
Top.Mail.Ru Яндекс.Метрика © 2012-2023 Литературный сайт Игоря Нерлина. Все права на произведения принадлежат их авторам.

 

 

Литературное издательство Нерлина

Литературное издательство

Главная » Произведения » Белова Лидия » Белова Лидия [ Добавить произведение ]

ПРИКЛЮЧЕНИЯ АРТЕМИДЫ, ЕЁ ДРУЗЕЙ И НЕДРУГОВ (продолжение)

 

начало здесь: http://nerlin.ru/publ....-0-5909

 

Глава 8

«Кружок семи»

 

В ожидании гостей Артемида обходила сад, выращенный под ее наблюдением еще до возведения дворца. Хозяйским оком оглядела плетёные столики и стулья, радужно сверкающие в лучах Солнца «фонарики» в ветвях деревьев, теннисные сетки и прочие спортивно-развлекательные снасти. Гости выйдут в сад после заседания, и надо, чтобы каждый мог размяться по своему вкусу (Афродита, уж конечно, не будет играть в теннис, разве что в серсо)...

Она подошла к одному из «уголков отдыха» под раскидистой магнолией, усыпанной белыми глянцевыми цветками, села в плетёное кресло. Солнце стояло в зените, и лучи его щедро освещали парк, просвечивали насквозь каждый листочек, привлекали взгляд к каждому цветку, превращали воздух в физически ощутимую благодать. «Светлый Гелиос, прекрасный Гелиос! – сказала Артемида, еще не осознав, что молится. – Помоги нам вернуть полный духовный свет на планеты, где стали неумеренно резвиться бесы! Пусть вина людей наказывается по всей справедливости космических законов, но только не господством бесов над их душами. Люди созданы по нашему образу и подобию, не дай им превратиться в подобие бесов!»

Она посидела несколько минут, сжав виски руками, тяжело вздохнула и встала – направилась обратно во дворец: там многое еще нуждалось в ее хозяйском присмотре. «Люди умеют хорошо работать, но нуждаются в поощрении, хотя бы чисто символическом, иначе им становится скучно. Мужу нужна восторженная похвала жены за ум, за рыцарский поступок, а ей нужен его поцелуй в благодарность за красоту, за чудесный ужин. Равнодушно пройти мимо искусно сделанной вещицы, украшения – значит обидеть мастера. Вот почему так быстро приходят в упадок города, местности, страны, где у власти оказываются бесы: они не любят хвалить – предпочитают наказывать, а люди терпеть не могут что-либо хорошо делать из-под палки... Итак, иду хвалить – за малейший пустяк, малейшее усовершенствование», – улыбнулась она.

«Кружок семи» должен собраться лишь к вечеру, но сердце у нее было не на месте уже с утра: ведь сегодня окончательно определится судьба Прометея – быть ли ему здесь среди друзей или остаться лишь с сыном. И сегодня же «кружок семи» должен согласовать свое решение с Зевсом и с его мудрым, хоть и юным советником Гермесом. А ответственность за удачу этого предприятия перед Богом и людьми взяла на себя она, Артемида. Тяжело… Да еще бес где-то тут крутится, стараясь угодить сразу двум хозяевам – и Абаддону, и Зевсу. Это-то, правда, и делает его не столь уж опасным: его изнутри раздирают противоречия, так что можно особо-то не тратить на него внимания. Хуже то, что из-за бездействия Зевса Абаддон уже начал засылать в помощь этому бесёнку сообщников...

Конечно, было бы прекрасно улететь отсюда всем вместе, в который раз думала Артемида. Тем более что в том царстве каждый может взять себе другую роль, другие обязанности, а новое всегда интереснее привычного. Но как улететь, если бесы зарятся уже и на Планету богов и с удвоенной энергией портят репутацию Прометея в глазах землян! С наглым упорством выполняют давнюю свою задачу: чёрные легенды о Прометее, сочинённые ими и простодушно повторяемые людьми, должны постоянно доходить до ушей Титана, сердить его так, чтобы он в конце концов отрёкся от землян.

Сегодня их кружок решит этот вопрос: что делать с Землей? Именно их решение может заставить Зевса не заключать никакого договора с Абаддоном: их семеро, сплочённых и готовых отстаивать общее дело, – а остальные боги сегодня думают так, завтра по-другому…

Прометей мог бы первым отправиться в Царство титанов, отряхнув прах этой Вселенной от своих ног со следами глубоких ран от цепей, которыми был прикован к скале на далеком от Олимпа Кавказе. Он имеет на это право. Но ведь это Прометей! Масштаб его души неизмерим, доброта его, при внешней сдержанности, безгранична... У нее забилось сердце, и она прикрыла глаза от слабости – такой поток светлых электромагнитных волн устремился от нее к Прометею. «Пусть он пользуется и моей энергией, – решила она. – У меня она уходит в основном на пустяки: развлечения, наряды, обстановка да бесконечные думы, – а он неустанно занят делом. По существу, влюблен он только в космическую гармонию… Ну, хватит! – оборвала она себя. – Так можно и пессимисткой стать, а богиня не имеет на это права. Что в таком случае делать людям, с их зависимостью от стихий, от богов и даже от бесов, с неимоверным количеством несчастий на протяжении их короткой жизни!»

Настроение никак не поднималось до праздничного, несмотря на блеск и сверкание парка, дворца да и собственного одеяния. Конечно, она не могла бы жить только любовью к Прометею, как живет Психея любовью к Эросу. Ей, Артемиде, нужны и друзья, и опекаемые ею люди, и леса, луга, звери, птицы – вот этот, например, зелёно-красный попугайчик, усевшийся ей на плечо и скосивший глаз на ее бриллиантовое ожерелье. Но... свет из глаз Прометея чуть ли не равен для нее свету Бога-Солнца, любовь к одному из существ Вселенной чуть ли не равна любви к Творцу Вселенной. Вот в чем ее трагедия и ее грех! Он же, Прометей, и тянется к ней, и отстраняется: своим накалом ее любовь отвлекает его от решения мировых проблем. А свой «личный» долг перед миропорядком он считает уже выполненным: у него была жена и есть сын – преданный ему, живущий его заботами, готовый продолжить его дело. И она в этой личной стороне жизни – лишняя...

«Ну всё, всё! – в который раз остановила себя Артемида. – Не хватает еще начать вести дневник своих чувств и мыслей о любимом. Фи! Богиня, называется! Чувства должны подчиняться твоей воле, а не ты их наплыву»...

Проходя через малую гостиную, она наткнулась на разбитое зеркало (просила горничных не трогать, да и забыла о нем сама). Сосредоточила взгляд на крупных трещинах, избороздивших его поверхность, – трещины исчезли. Взяла зеркало в руки, осмотрела и обратную его сторону, «волшебную»: эта сторона показывала всё, что пожелаешь, и не только из настоящего – из прошлого и будущего тоже. Артемида, собственно, сама умела заглядывать в прошлое и будущее, но для этого надо было сосредоточиться, отключиться от быта, а тут – никаких хлопот. «Ну-ка, что поделывает непрошеный гость, разбивший тебя?»

Бес стоял посреди ювелирного магазина. Вот он подошел к витрине, выбрал перстень, попросил продавца – чинного, как какой-нибудь придворный, – дать ему еще один такой же («Один для подарка, другой – чтоб не жалко было дарить», – подумал при этом), стал примеривать. Артемида усмехнулась: «Пусть захочет купить и зеркало. Вроде бы для меня, взамен разбитого». Купил. Стал разглядывать в нем себя. В этот момент Артемида с усмешкой произнесла, грозя пальчиком: «Прекрати пакостить, сатанёнок. Ты пока не безнадёжен, еще можешь стать человеком». Она положила зеркало на место и пошла в большую гостиную.

Зазвенели колокольчики, подвешенные ко входной двери изнутри. Значит, идет кто-то близкий: в таких случаях хозяйка просила слуг обходиться без доклада. Но оказалось, это не посетитель, это горничная, Катюша, проверяет звон колокольчиков перед первым приёмом гостей.

Катюша была не только любимой горничной, но немножко и наперсницей Артемиды. Богиня с удовольствием слушала ее воспоминания о нравах землян, даже советовалась с нею: юная помощница отличалась утончённым восприятием жизни.

– Госпожа, – сказала Катюша, появившись на пороге гостиной, – стража докладывает: к воротам парка подходят сразу четверо. Перечислять?

– А как же! И начни с самого красивого.

Катюша попыталась представить себе каждого из четверых и честно выбрать лучшего, но не смогла:

– Не знаю... Они все – красавцы.

– А все-таки?.. Давай вместе посмотрим. Я их задержу: они будут любоваться цветами в парке… Ну, смотрим. – И она вновь взяла в руки зеркало, положенное было на высокий круглый столик рядом с креслом. В зеркале отразились четверо – проходят в ворота мимо вытянувшихся стражников.

– Мне больше всех нравится вот этот. – Катюша осторожно, смущаясь, указала пальчиком на юношу с иссиня-чёрными кудрями – Гефеста.

– Я знаю, что ты в него влюблена, – рассмеялась Артемида, – но это не значит, что он и есть самый красивый.

Катюша застеснялась пуще прежнего:

– Я люблю чернокудрых. Эрос и Аполлон, может, и красивее, но у них кудри светлые и глаза светлые. А у Гефеста – огненно-карие.

– А Прометея ты, значит, «вообще за человека не считаешь»? – вновь рассмеялась Артемида.

– На Прометея я даже и смотреть боюсь. Влюбись я в него, это было бы смертельно.

– Почему? – Артемиде вмиг расхотелось смеяться.

– Потому что ему не до женщин. Они для него – игрушка, мелкое развлечение от крупных дел.

– Давай, девочка моя, закончим на этом, – сказала Артемида, почувствовав укол в самое сердце. – Они уже идут, тебе пора встречать их.

Вскоре в кабинет-гостиную вошли четверо красавцев во главе с Аполлоном. Вошли – и заполнили всё пространство своей светлой, радостной энергией. Они действительно были так хороши вместе, что выделить кого-то одного казалось невозможным. А когда через несколько секунд Артемида все-таки выделила среди них Прометея, то вместе с тем поняла, что же отличает его от спутников. Простодушие. Остальные трое искушены в придворных играх, на лицах их ощутим налёт лукавства, готовности отказаться от только что произнесённого, признать всё шуткой, – Прометей открыт, простодушен, на его лице ни следа того, что принято называть «себе на уме», ни признака готовности к иронии, сарказму или какому-либо притворству, фальши. Внутреннее достоинство, не нуждающееся в подтверждении ничем внешним. Как никто, настоящий.

Каждый из четверых рыцарей подошел поцеловать ей руку и вручить подарок в честь новоселья (подарками у богов служили исключительно ювелирные «безделушки»). Артемида с удовольствием еще раз рассмотрела каждого. Восхитилась неповторимой красотой брата, Аполлона: аристократически благородный точёный нос, удлинённый разрез глаз, изящно-капризный рисунок губ. Удивительное лицо! Как будто создано оно не природой, а искусным мастером, внимательным к малейшей детали. Аполлон, вручая букет с брошенным в него изумрудным ожерельем, перехватил ее пристальный взгляд, ответил усмешкой:

– Что, соскучилась?

– Ничуть. Наоборот, забыла, как ты выглядишь.

Обычный стиль их отношений, за который в детстве им не раз попадало. Взрослые, не понимая, что за иронией они прячут взаимную нежность, осуждали их: «Как волчата! Ни слова ласкового друг другу!»

Рыцари уселись было в пушистые кресла цыплячьего цвета, но тут же вскочили: в гостиную входила с улыбкой победительницы всемирного конкурса красоты Афродита, а за нею Психея. Юная хозяйка расцвела улыбкой им навстречу, озорно размышляя: «И тут загадка: кто красивее?.. Вначале, пожалуй, всякий бы сказал: Афродита. Но присмотревшись, поправил бы себя: А царевна всё ж милее, всё ж румяней и белее».

Афродита – яркая, одетая с несколько неумеренной роскошью и несколько вызывающей смелостью; количество драгоценных украшений отвлекает внимание от нее самой, а полуобнажённая пышная грудь заставляет забывать о лице. Но зато взглянув на лицо внимательно, уже не оторвешься: красота его не поддается описанию. Древнегреческие мраморные статуи, впрочем, дают верный контур. А Психея – это акварельно легкий рисунок во всем: нежный румянец, прозрачная кожа, ясные глаза неуловимого цвета (тем менее уловимого, что она постоянно прикрывает их длинными пушистыми ресницами); и неуверенная, готовая тут же погаснуть улыбка. Неуверенность ее понятна: Психея приходит на заседания семерых богов, однако не считается членом кружка; ей доверяют, могут даже выслушать, но и только.

У Артемиды сердце защемило от нежности к ним обеим. Не исключено, что «кружок семи» склонится к решению об отбытии, и тогда придется расстаться с обеими очень надолго, ибо она, Артемида, конечно же, не оставит здесь Прометея в одиночестве.

Видимо, именно очарование нежности и слабости навсегда привязало к Психее Эроса. Красота пугливой лани, неуверенно распускающегося цветка («Вдруг сейчас соберется гроза, ударит град? Может быть, нельзя бутону раскрываться полностью? Может быть, еще подождать, поглядеть, косо опуская взгляд, что тут вокруг происходит?»)... Эрос подошел к дамам – матери и жене, – расцеловал обеих и, обняв Психею за плечи, ждал окончания церемониала приветствий; а когда вновь рассаживались, пододвинул свое кресло вплотную к креслу жены: он категорически отказывался признавать правомерность светского обычая на приёмах держаться подальше от жены. Как завидовала белой завистью Артемида, глядя на это нарушение светских приличий! Ведь их брак насчитывает уже не один человеческий век, а как будто только что поженились! Вот от такого брака она бы не отказалась. Отказывалась же потому, что в такой брак не верила: «Да, здесь всё так, без притворства, но это – исключение, практически неповторимое».

– Предлагаю обсудить наш главный вопрос до начала праздника, – сказала Афродита, по праву старшей беря на себя роль распорядительницы. – Кто изложит суть вопроса?

– Простите, сударыня, но ведь еще не явился Зевс. Без него есть ли смысл начинать? – усомнился Гефест.

– Родной мой, именно до появления Зевса и надо выработать нашу программу. Мужчины – по природе своей политики, почему же я должна вас учить? – Афродита произнесла это возмущённо и вместе с тем лукаво-кокетливо, не теряя женского очарования. – Зевса поставим перед фактом: мы единодушно решили то-то и то-то.

– Но и Зевс уже что-то решил, – возразил ее младший сын, Эрос. – Их совещание... простите: ваше совещание, ибо на нем были многие из присутствующих… Так вот: ваше совещание ни к какому решению не пришло, но это не значит, что ничего не решил Зевс. Вы же знаете: он принимает решения не на официальных заседаниях, а на секретных совещаниях со своими негласными советниками. И на официальном заседании он это решение наверняка изложил – в виде своей «приватной» точки зрения. Так?

– Так, – ответил Гефест. – Его «приватная» точка зрения: считать работу в этой Вселенной полностью законченной и лететь. Ибо иначе мы рискуем стать стариками, неспособными перенять власть из рук титанов в новой Вселенной. Прометея он предлагает уговорить не откалываться: пусть опекает свою любимую Землю оттуда, издали; при его гигантских способностях это не составит для него большого труда.

– Прометей согласен? – обернулся к Титану Эрос.

– Нет, – ответил тот хмуро. – На Земле, да и во всей Вселенной, положение сейчас критическое. Люди и все живые существа нуждаются в нашей опеке, как, может быть, никогда. Наблюдать и слегка помогать издали – рано.

– Тупик, – сказал Эрос. – Я-то знаю, сколько тьмы в душах землян. Убедился на судьбе моей Психеи. Собственные сёстры готовы были уничтожить ее только за то, что она красивее и счастливее их. При этом сами они отнюдь не безобразны и не несчастны, что же говорить о концентрации тьмы в душах безобразных и несчастных людей? Они готовы признать несправедливыми все законы мироздания, даже и не желая задумываться над причинами своих бед. А оргии нового времени! Куда там старинным карнавалам с ряжеными! Тогда в центре была талантливая музыкальная самодеятельность народа, а теперь? Нет, не верю я в сколь-нибудь скорое их преображение.

– Вот поэтому я и остаюсь, – сказал Прометей.

– А виноват во всем Зевс! – гневно воскликнула Афродита, на сей раз забыв об имидже соблазнительной красавицы. – Не устрой он историю с наказанием демиурга Земли, Прометея, люди не пали бы так низко! Зря Вседержитель-Гелиос доверил ему управление делами в этой Вселенной.

– А я-то собирался сделать тебя преемницей Геры, – тихо, с горькой укоризной произнёс Зевс, остановившись за креслом Афродиты.

Никто, кроме хозяйки, не услышал звона дверного колокольчика, а она не успела предупредить всех. Гермес, вошедший вслед за Зевсом, стоял у порога, не решаясь пройти без приглашения и уж тем более – перебить кого-либо из говорящих.

– Это даже лучше, что Вы сразу включились в обсуждение вопроса, – отвёл Прометей внимание от смутившейся Афродиты. – Сразу и выработаем общее решение. Я со своей стороны еще и еще раз предлагаю: вы все летите – мы с сыном остаёмся. Ничего другого вам всё равно не придумать.

– Слишком все стали серьёзны, – решил разрядить обстановку Аполлон. – Давайте-ка я вам для начала спою.

– Я за, – ответил Зевс. – Мне надо привыкнуть к роли гостя. Не очень-то вы меня балуете приглашениями. Забываете, что я – патриарх всего вашего рода.

Артемида между тем усадила отца в свое кресло и за руку привела от двери Гермеса, села рядом с ним поблизости от Зевса.

– Перестань, отец! – укоризненно бросил Аполлон. – Ты знаешь, что мы всегда тебе рады, даже если и не согласны с очередной твоей идеей. Жизнь не исчерпывается политикой... Итак, новая песня. Земная. «История» – объявил он голосом профессионального конферансье и склонился над гитарой.

Афродита не поняла его объявления и предложила:

– Спой «Утро туманное, утро седое…». Обожаю русские романсы. И цыганские. Как будто это я их обучала!

– Нет, рано «Утро туманное...». Надо сначала распеться. – И Аполлон вдруг перешёл на вопль (правда, и вопли у него получались гармоничными: такой чистый и глубокий голос невозможно сделать просто «орущим»):

 

…День сменила ночь,

Всё исчезло прочь, –

Исто-ория!

Ничего не жаль,

А в глазах печаль, –

Исто-ория!

 

Ты за мной ходи – не ходи,

Мне в глаза гляди – не гляди,

Только вряд ли что

Теперь изменится.

Я не знаю тебя,

Ты мне чужой,

И, как видишь, Земля

Всё так же вертится.

 

А вот такая исто-ория!

 

Весьма мало связанные между собой куплеты, оглушительные не только по громкости, но и по ритму, вылетали из уст Аполлона под густой рокот гитары, вызывая почти непрерывный хохот у слушателей.

– Ну, и чему смеётесь? – вопросил Аполлон, закончив, и сам не удержался от смеха. – Прекрасная песня. Свидетельство здорового духа в здоровом теле.

– Вот тебе и «Утро туманное...» – вздохнула Афродита.

– А что, есть в этом грохоте своя эстетика, – сказал Гефест. – И о том, что они несутся через космическое пространство вместе с Землей, люди не забывают.

– Они помнят о ней как знающие астрономию, не больше, – уточнил Эрос. – Скажите им, что Земля – такое же живое существо, как и каждый из них, – они подымут вас на смех.

– Неужто дошли до такой степени невежества? – удивилась Афродита. – Я как-то не обращала внимания на эту сторону их мировосприятия.

Прометей слушал молча, как слушал бы отец осуждающие речи о своих детях.

– А знаете, мне после этой песни еще менее хочется оставлять землян на произвол судьбы, – перешла от минорного тона к энергичному Афродита. – Мне нравятся ее авторы. Светоносец, – обратилась она к Прометею, – оставь меня здесь, с собой! Еще лет десять я буду молода, ну а потом улечу вслед за остальными. За это время мы высветлим Землю до сияния звезды!

– Что же Вы, сударыня, не высветлили ее раньше? – спросил бывший муж Афродиты Гефест. – По-моему, Вы лишь способствовали нравственному растлению землян.

– Стыдно, друг мой, – ответила Афродита, покраснев от гнева. – Я всегда учила людей любви романтической, светлой.

– Разрешая при желании чуть ли не каждый день менять предмет увлечения?

– Неправда! Я учу их не превращать любовь в наручники, скрепляющие арестанта и конвойного. Но я никогда не учила неразборчивости, распутству. Не относись к любимому так, будто это навечно купленный тобою шкаф, компьютер, автомобиль, уважай его свободу – вот чему я учила... Впрочем, не хочу унижаться оправданиями. Кто не понимает меня, тот и не поймёт.

– Прости. Я был не прав, – внезапно сменил иронический тон на серьёзный Гефест.

Он, собственно, давно осознал, что не понимал когда-то свою красавицу-жену: не было ее измен – были лишь психологические игры ради сохранения его же любви, а он дал волю гневу и навсегда потерял любимую…

Артемида почти не слушала спорящих: она ждала ответа Прометея. Сердце ее вздрогнуло от предложения Афродиты остаться с ним, как будто ее, Артемиду, пронзило током. От нее к Прометею метнулся резкий, беспокойный луч и заставил вздрогнуть его сердце. Он взглянул на Артемиду и мгновенно понял, в чем дело.

– Нет, – сказал Прометей. – Я не согласен оставлять возле себя никого. Только сына. Когда он вырастет, доверю ему Землю. А твоя помощь, Тима, еще понадобится мне, – беззвучно послал он мысль-чувство Артемиде. – В следующих жизнях, в других Вселенных.

Психея чувствовала себя на этой встрече богов спокойной и уверенной благодаря близости мужа, Эроса. В какой-то момент он пересел на ручку ее кресла, обняв за плечи (и вызвав неодобрительный взгляд Афродиты: «ведь не дома»). Его близость и придала Психее, единственной здесь представительнице Земли, храбрости, и она сказала:

– Мне кажется, нам всем надо остаться. Пока не сделаем Землю полностью светлой планетой. Люди не виноваты: они задыхаются в нравственной духоте, специально созданной бесами. Всем нам семерым надо остаться. А остальные во главе с Верховным правителем могут улетать. – Она замолчала, закашлявшись от смущения.

– Вы семеро выглядели бы героями, не открывайся за этим другая сторона дела, – сказал Зевс. – На улетевших падёт вся тяжесть укрощения стихий, создания первоначальных форм физического воплощения душ! А вы в это время будете здесь заниматься уже вполне обустроенными планетами!.. Если вы примете такое решение, я обращусь в Синклит Галактики. Назову вас бунтарями, игнорирующими распоряжения Высших Иерархий.

– Всем нам устроишь наказание, как когда-то Прометею? – спросила Артемида, до сих нор не вмешивавшаяся в ход дискуссии.

– А что же с вами делать, если вы мешаете исполнять космические законы? – жёстко изрёк Зевс и поднялся. – На этом я заканчиваю участие в вашем празднестве. Я свое слово сказал, а вам советую хорошо подумать, прежде чем сказать свое слово мне. Шутить с вами я не намерен. Гермес, ты, надеюсь, уходишь вместе со мною?

– Ни в коем случае, – улыбнулся Гермес. – Обожаю присоединяться к побеждённым, презираемым Высшей властью, вообще к страдальцам.

Это несколько сбавило грозный пафос Зевса.

– Забавно… И как это в ваше общество попала всегда столь мудрая Афродита? – попытался он отколоть-таки кусочек от семигранного монолита, становящегося всё более строптивым.

Афродита не ответила ни словом, ни взглядом. Когда Зевс принимался за угрозы, все семеро утрачивали склонность к изысканной вежливости.

Зевс вышел, мысленно хлопнув дверью, и Артемида предложила:

– Лети с ним, Прометей. Ему ведь нужны не мы, а только ты. Без тебя он боится встречаться с Титанами даже и здесь, а не только в их владениях. Лети. А я останусь с твоим сыном. Остальные – как хотят... Вернёшься, наладив отношения Зевса с Титанами, и тогда я отправлюсь туда.

Когда начинался серьёзный разговор, а не светский флирт, они с Прометеем привычно переходили на ты.

– Не бери на себя слишком много, – ответил Прометей с грустным сочувствием. – Ты всего лишь барышня, хотя и сильная духом. Подумай: через сколько веков я вернусь? И зачем я там сейчас олимпийцам? Я не нуждаюсь в отдыхе, а их ждет длительный отдых-полудрёма в объятиях стихий.

Прометея неожиданно перебил Аполлон:

– Светозарный, не надо утешать сестру «сказками»! Боги вовсе не спят, покинув обустроенную Вселенную.

– Разве я сказал о сне? Полудрёма, а значит, временная бездеятельность – вот что их ждет. И дается им это больше даже не ради отдыха, а ради осмысления своей жизни здесь и выводов для созидательной деятельности в новой Вселенной… – Прометей вновь повернулся к Артемиде. – Дорогая моя Тима, ты и сейчас готова плакать, еще не взявшись за осуществление своего замысла; представляю, что с тобою станет через несколько веков ожидания.

– Сойду с ума?

– Нет.

– Тогда что?

– Ты будешь занята только тем, чтобы выстоять самой и помочь выстоять моему сыну. А люди нуждаются в твоей радостной, праздничной, жизнеутверждающей помощи. Ты нужна им лучезарная, цветущая, веселая, с легким, шаловливым характером, а не измученная собственным подвигом.

– Мы слишком много говорим обо мне. Давайте решать, что делать нам всем.

– Принять мое предложение, – сказал Прометей: – вы улетаете, я остаюсь.

– Нет! – резко возразил Гефест. – Нельзя утверждать Зевса в мысли, что он способен запугать нас угрозами расправы. Так мы на многие века превратим его в деспота. Я поддерживаю предложение Психеи: всем семерым остаться. Или уже восьмерым? Кажется, и Гермес с нами?.. Зевс сам – виновник вражды с Титанами, пусть сам и ищет способ примирения с ними. Интересное дело: сначала веками издевался над Прометеем, а теперь желает сделать его помощником!.. Итак, я предлагаю: все как один – остаёмся.

И тут все почти одновременно встали, что означало: предложение принимается единогласно, безоговорочно и обсуждение на этом можно завершить.

Артемида могла теперь с легким сердцем предложить сюрприз – вечер в саду. И ужин там, и танцы там, и игры. Всё для этого готово. На вечернее время к «кружку семи» должны были присоединиться многочисленные гости.

Хмурые деловые лица членов кружка стали вновь лицами светских дам и кавалеров – улыбчивыми, беззаботными, даже легкомысленными. Прометей с тем большим удовольствием повёл в сад Артемиду, что не ожидал для себя такой удачи: рядом с хозяйкой салона, не исчезни он в гневе, должен бы идти ее сиятельный отец.

А Гермес постарался забыть о своей безответной любви хотя бы на этот вечер – радоваться тому, что все семеро пришли к полному единодушию.

(ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ)

 

 



Источник: http://detektivi3.ucoz.ru/index/part8/0-27
Категория: Белова Лидия | Добавил: ЛидияБелова (01.09.2017) | Автор: Лидия Белова
Просмотров: 921 | Теги: Артемида, Лидия Белова, Фантастика | Рейтинг: 5.0/6
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
                                                  Игорь Нерлин © 2024