начало здесь: http://nerlin.ru/publ....-0-5909

Глава 7

Сат в поисках сообщников

Измучившись от жары, Сат содрал с себя пиджак и жилет, зашвырнул в кусты. Наконец-то вздохнулось легко... Нет, мешал еще и галстук-бабочка. Отстегнул и его, швырнул вслед за жилетом. Вот теперь хорошо... «А-а, дьявол! Как только становится хорошо, тут же вспоминаю о рогах и копытах! Ни на минуту не удаётся полностью расслабиться! Вот потому я и нервный... Относись ко мне Абаддон хотя бы так, как относится к четырём своим ближайшим телохранителям, давно бы избавил меня от этих позорных атрибутов».

«Что-о ?! – заполнил всё пространство вокруг грозный голос Абаддона. – Атрибуты чёрта уже стали для тебя позорными? А не хочешь снова загреметь в низшие слои Ада, откуда ты не столь уж давно был вытащен мною за уши?»

Голос Абаддона звучал так явственно и атмосфера вокруг так густо насытилась грозным сухим электричеством, что Сат огляделся по сторонам: где Хозяин? «Нет. Видно, померещилось. Представил его реакцию на свои мысли, остальное – галлюцинация».

Он тщательно расправил завитки волос над рожками, осмотрел носки и башмаки: не видны ли копыта? Всё хорошо. Расстегнул ворот светло-сиреневой рубашки, с наслаждением подставил себя под искрящиеся струйки дождя, вдруг, при ярком солнце, весело побежавшие с неба. Будто кто мощной рукою отвёл возникшую было фигуру Абаддона, заменил его чудовищную тень картиной светлой и веселой. «Зря я испугался, – подумал Сат. – Не так-то легко Абаддону попасть на эту планету. Надо сначала согласовать свой визит с богами: здесь всё пронизано их энергией, другого качества».

Серебряные струйки дождя протянулись по небу в двух направлениях – параллельно солнечным лучам и пересекая их; образовалась сверкающая серебряная сетка; и непонятно было, солнечные лучи подсвечивают нити дождя или, наоборот, сверкающие дождевые струи делают солнечный свет еще более ярким. Никто из прохожих и не думал прятаться от дождя или вытаскивать зонтик. Все радостно поглядывали вверх, подставляя себя полуиспаряющимся в воздухе струйкам.

Сат направился в самую красивую часть города богов – в парк на высоком берегу моря. Деревья этого парка, весь день насквозь просвеченные солнцем, имели необыкновенную листву – будто каждый листочек сделан из живого, трепещущего золота и лишь слегка обведён зелёной каёмочкой. Парк простирался до самого берега, круто обрывающегося в море. Стоя у балюстрады над обрывом, видишь сплошную синеву, бездонную и завораживающую...

Сат помнил ощущение блаженства, охватившее его в первый приход сюда, и сейчас ждал повторения того же состояния. Но блаженство ускользало; вместо него стало заполнять грудь какое-то тёмное, злобное чувство. Захотелось плюнуть с высоты в залив, обломать ближайший куст с пышными оранжевыми цветами и растоптать все эти цветы. «В чём дело?» – недоумённо вопросил Сат. И лишь после сосредоточенного вслушивания в самого себя ответил: «Это зависть. Почему у них такая красота, а у нас – тусклая серость?.. Вот когда эта планета станет нашей, тогда я буду с удовольствием любоваться и парком, и морем. А пока – к чёртовой матери всю их красоту!»

Он-таки плюнул с высоты в залив и отошел от балюстрады. Направился обратно в центр города с твёрдым намерением найти сообщников по изгнанию богов с планеты. И как будто сам Абаддон решил помочь ему – послал навстречу существо, всем своим видом выламывающееся из окрестной красоты и гармонии.

На существе был фрак болотно-зелёного цвета и суженные книзу полувоенные брюки, но при этом туфли, весьма похожие на дамские, – на высокой наклонной подошве («платформе») и с бантиками. Тонкое и гибкое, существо по-дамски крутило бёдрами, но и плечи у него ходили ходуном, как бывает только у неотёсанных парней. Длинные мелкие кудри имели явно парикмахерское происхождение, но выглядели на редкость неухоженными, как бывает опять-таки у неотёсанных парней.

Сат без церемоний направился к болотно-зелёному чуду:

– Miss, I like you.

– Заткнись! – ответило существо басом. – А то и по морде схлопочешь.

Сат приостановился в недоумении: во-первых, никак не ожидал иерихонского баса, во-вторых – за что же по морде?! А парень продолжал свой путь, едва не оттолкнув его. Сат догнал парня, ласково взял под локоть:

– Постой. Скажи, зачем на тебе дамские туфли?

– Мода такая.

– Где?.. Не вижу я такой моды.

– Среди киношников.

– А-а-а! Ты имеешь отношение к миру кино?

– Я – нет. Хозяин мой имеет.

– Ага… И что же он там делает?

– А ты-то кто такой? Чего прицепился?

Парень продолжал идти своей дорогой, предоставляя Сату, если надо, подстраиваться под его шаг. Голос у него отличался редкой монотонностью – как звук трубы, в которую дуют на одной ноте, без модуляций.

– Я же сказал: ты мне нравишься, – модулировал за двоих Сат. – А я умею быть благодарным, так что советую со мной подружиться, а не уходить от меня с тупым упрямством. – Он начинал раздражаться, ибо этот болван в дамских туфлях ни на минуту не приостанавливался, а Сат не умел свободно и легко ходить даже в самых удобных башмаках – спотыкался о каждую кочку, которую легко миновал бы разутым, на крепких своих копытцах, хорошо чувствующих землю, все ее неровности. – Так кто твой хозяин?

– Бизнесмен при кино. Даёт пятак в начале и получает сотню в конце.

– Молоде-ец... Познакомь: он мне уже нравится.

– Бесполезно. Он не считается с моими рекомендациями.

– Ах так...

Они шли теперь бок о бок, медленно, и так же неспешно беседовали.

– Что же, он умён, красив, изящен, твой киношный миллионер?

– Бурбон. Толстый, как бревно. Любитель мужских поцелуев.

«Та-ак... Наш, значит, не этот, наш – тот».

– Но щедрый, – продолжал парень. – Этим меня и держит.

– Я тоже щедрый, мой мальчик. – И Сат вложил в ладонь парня тяжелую золотую монету. – А как тебя зовут?

– Брут, – всё так же монотонно произнёс парень, разглядывая монету.

– Да ну? А хозяина?

– Цезарь.

– Не может быть!.. И он не боится бывать с тобою вместе?

– Почему?

– Слушай, ты с какой планеты?

– Что, не знаешь? Здесь из людей одни только земляне.

– Это-то меня и удивляет, – сказал Сат скорее самому себе, чем собеседнику. – Видно, вы с хозяином оба – большие грамотеи... А чья рекомендация помогла бы мне познакомиться с ним?

– Его экономки. Она вхожа в местный высший свет.

– Да? Видимо, уж она-то хороша? Молода, образованна?

Брут замялся.

– Ну как она выглядит?

– Как, как... Как обыкновенная пятидесятилетняя тётка. – Брут даже в легкое раздражение пришел от собственной неспособности найти подходящие слова.

– Да-а, не обнадёживает твоя характеристика... Но в качестве связующего звена и такая сойдет. Идем!

Только увидев экономку воочию, Сат понял затруднение Брута. Описать ее внешность в самом деле было нелегко: ни одной сколько-нибудь выразительной черты (то, к чему стремился он сам, отправляясь на Планету богов). Не безобразная, но и не красивая. Не толстая, но и не стройная. Одета в общем хорошо (всё добротное, дорогое), но не элегантно. Не стара, но и не молода. Воплощённая среднестатистическая фигура! Не отвернёшься с отвращением с первого взгляда, но и не влюбишься – ни с первого, ни со второго. Невольно возникал вопрос: зачем она существует? Ведь женщины – цветы человечества, его радость жизни. А эта?.. Ответ постепенно складывался однозначный: эта создана, чтобы резать овощи для семейного салата, варить суп, печь пироги... Ну что ж, это – дело, и дело нужное. Но, пожалуй, из-под рук такой женщины не выйдет ничего особенно вкусного, ничего такого, о чём сказал бы: «Пальчики оближешь!»

Однако среднестатистическая дама оказалась на редкость эмоциональной, отзывчивой даже на самые расхожие, банальные комплименты. Она их принимала буквально и отвечала повышенной хозяйственной расторопностью.

За столом с хрустящими салфетками и «благородными» винами разговорились о землянах – о том, как это им удалось, попав сюда в качестве обслуживающего персонала, создать здесь свой мир, достаточно независимый. Собутыльники объяснили Сату, что произошло это благодаря опеке богов, ибо боги больше всего озабочены самостоятельностью людей, их способностью к собственным духовным и техническим достижениям. Кое-что мог добавить к этим сведениям и сам Сат. Так, ему было известно, что под опекой богов развивались и обитатели Венеры, Меркурия, Марса, по существу сравнявшись с богами. Но те в конце концов отказались от этапа физического воплощения, и богам это не очень нравилось. Они сами в любой момент могли превратиться в «шаровые молнии» Вселенной, однако предпочитали долгие века, целые этапы своей жизни оставаться по облику людьми. Это и привлекало их к землянам – отсутствие массового стремления к избавлению от физической оболочки.

Экономка, по имени Патриция дэ Люкс, была в курсе всех этих проблем, но сколь-нибудь обстоятельно и членораздельно высказаться ей никак не удавалось. Она вообще не умела спокойно беседовать, то и дело вскакивала, что-то поднося и убирая. Тем не менее сообщила ценную для Сата информацию, как-то ускользавшую от него до сих пор: первоначально на Планету богов попадали те из людей, что имели заслуги перед Космосом либо тяжко пострадали от соплеменников; ну а следом за ними потянулись родственники, знакомые, знакомые знакомых; в общем, отбора «наилучших из землян» не получилось: слишком много людей требовалось для обслуживания богов. Поначалу Сата тревожила мысль, что развращение землян, подкуп их и натравливание друг на друга – не столь уж простое дело, но по мере объяснений Патриции он успокоился: можно работать вполне уверенно, с надеждой на крупный успех.

Выпив, Сат решил продемонстрировать Бруту и Патриции свое искусство создавать из ничего, из воздуха, любую снедь и любые напитки – по их заказу. И они стали изощряться в заказах. Особенно их увлекли воспоминания о прославленных марках земного вина: «Гавайский ром!.. Испанский портвейн!.. Русская водка!.. Французское шампанское!.. Мадера!.. Еще раз французское шампанское!.. А теперь французский коньяк «Камю»!.. А теперь «Наполеон»!..»

Всё это тщательно пробовалось и сопоставлялось; не разобравшись, какой напиток лучше, возвращались к сравнению еще раз. Ко времени появления «бизнесмена» Цезаря компания оказалась уже не просто тёплой, а горячей, и он был встречен бурей восторга, ибо пирующие не знали, куда девать распиравшую их энергию.

Сат внимательно разглядывал Цезаря – и разглядел: бизнесмен тоже ходил неуклюже (того гляди, споткнётся) и тоже время от времени «случайным» жестом подкручивал завитки волос надо лбом. Соплеменник! Это превзошло все ожидания Сата. Он надеялся встретить просто прожжённого развратника, а судьба преподнесла ему подарок куда щедрее. Видно, Абаддон уже начал практическую подготовку к захвату этой Вселенной, раз ухитрился заслать сюда своего даже без согласования с Зевсом. «Впрочем, кто их знает? – остановил себя Сат от неумеренного ликования. – Может, этот Цезарь оказался здесь для наблюдения за мною?.. Но тогда тем более надо с ним подружиться».

И он, выбрав момент, фамильярно подмигнул Цезарю, чтобы проверить его реакцию. Ну конечно, бизнесмен ответно подмигнул с той же фамильярностью. Ликование снова стало распирать грудь Сата.

Впрочем, Цезарь не располагал свободным временем и вскоре удалился, прихватив с собою и Брута. Уводя его, Цезарь нежно поглаживал его спину, а неотёсанный парень не мог скрыть брезгливой раздражительности. Сат успел заметить, как уже за порогом Брут сильно сжал руку бизнесмена в запястье и резко сбросил ее со своего плеча. «Что ж он дамские туфли-то не сбросит, раз остался таким самостоятельным?»

– А туфли ему самому нравятся, только и всего. Никаких вольностей он Цезарю не позволяет, – сказала Патриция.

Оказалось, Сат произнес свой вопрос вслух. Видно, хлебнул-таки лишнего, несмотря на осторожность. Он посмотрел на собеседницу внимательно. Захмелев, она стала похожа на нормальную, даже хорошенькую женщину: глазки заблестели, щёчки разрумянились.

– Любишь, что ли, его? – догадался вдруг Сат.

– Кого это «его»? – постаралась искренне удивиться Патриция.

– Ладно, не притворяйся. Ясно, что не старого толстяка.

– Да куда мне, – мгновенно убрала с лица искреннее удивление Патриция. – У меня уже внуки.

– А муж где?

– На Земле остался. И все мои там. Я сюда ненадолго. Старого толстяка Цезаря разрешили сопровождать. Он тут никого не знает, а я провела у олимпийцев всю юность, всех знаю.

– Не понял. Провела юность, а дальше?

– А дальше – отправили обратно на Землю. За превышение полномочий.

– В чём?

– Неважно! – вдруг перестала подчиняться его воле Патриция. – Всё бы тебе знать!

– Ну... ну... – Сат подсел к ней, поцеловал в щеку. – Расскажи: это оч-чень интересно!

Но вместо рассказа Патриция разрыдалась, и успокоить ее оказалось нелегко. Стала она успокаиваться только на груди у Сата, и в конце концов он вынужден был отдирать ее от себя: хотелось истратить накопленную энергию отнюдь не с этой незадачливой бабушкой.

Патриция между тем отказывалась понимать, зачем «бесприютному скитальцу» возвращаться в казённую обстановку гостиницы, когда у нее здесь – простор и уют. Сат пожалел, что не ушел вместе с хозяином и его лакеем, но с другой стороны: хочешь, чтобы тебя любили, терпи! Любовь же была ему нужнее всего, ибо только любовь рождает безрассудную преданность, а из безрассудно преданного человека можно верёвки вить.

И все-таки он выдрался, уцелел и возвращался в гостиницу с чувством удовлетворения: практически уже двое у него в кармане, да плюс еще соплеменник, ставший своим в мире кино, а это – возможность завести знакомство чуть ли не со всем городом: люди обожают крутиться там, где снимается кино. Деньги, лесть, а затем и угрозы, и прямой приказ вредить тем, на кого он укажет, – техника всего этого была столь хорошо отработана Сатом, что он уже и сейчас мог представить себе меру вреда, который он причинит Артемиде и другим богам. Скоро они сами прибегут к Зевсу с мольбой: «Летим отсюда немедленно – здесь невозможно жить! Люди как взбесились: мошенничают, распутничают, злобствуют по любому поводу. Того и гляди, начнут грабить уже не только друг друга, а и нас, богов!»

«И летите, милые, летите, – мысленно потирал руки Сат. – А мы на сей раз ничего не будем уничтожать, всю красоту сохраним для себя. Без красоты будем оставлять не себя, а людей – на их планетах».

(ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ)