начало здесь: http://nerlin.ru/publ....-0-5909

Глава 20

Визит небесной гостьи на Землю

В огромном служебном кабинете Зевса звенели люстры, сотрясаемые раскатами его мощного баса: царь богов сердился на младшую дочь, Артемиду, за ее желание вновь лететь на Землю.

– Не пущу! Там нас, олимпийцев, ни в грош не ставят, считают «вымыслом язычников», годным лишь для сочинения глупых сказок. Нечего тебе там делать!

– Ты, папа, эгоцентрист. – Артемида критиковала отца как член партии оппозиционеров, с партийной прямотой, но неизменно нежным голоском и с улыбкой. – Меня совершенно не интересует мнение землян о нас. Но я хочу понять их, взглянуть на их жизнь вблизи, в облике обычной земной барышни, а не из наших небесных высот и далей. И я обещаю – ну я клянусь! – не вмешиваться в их дела.

– Ладно, – неожиданно сдался Зевс. – Но если причинишь вред кому-нибудь из землян, немедленно отзову. Да и одну не отпущу. Попроси Гефеста сопровождать тебя.

– Почему Гефеста, а, например, не Прометея? – лукаво поинтересовалась Артемида, зная, что отец опасается ее сближения с главой оппозиционеров, многовековым опекуном землян. Именно под давлением оппозиции, настаивавшей на том, чтобы не уничтожать землян, а духовно и нравственно развивать их, стал играть роль защитника людей и сам Зевс. Он устал от борьбы с инакомыслящими, притворился, что они убедили его, а про себя решил: «Пусть эти безнравственные земляне живут, как хотят. У меня и без них забот хватает». Но имя Прометея по-прежнему действовало на него, как красный флаг на быка.

– Я сказал: возьмешь с собой Гефеста. Изволь выполнять, без разговоров, – ворчливо закончил он беседу с дочерью.

Подлетая к лесной поляне – традиционному месту приземления олимпийцев в этой части Земного Шара, – Гефест и Артемида приметили на опушке леса двоих охотников, высокого и низенького, с рюкзаками и ружьями. «На кого это они здесь собрались охотиться?» – возмутилась Артемида. Лес был заповедным, и дичь охраняли сами олимпийцы (о чем люди не подозревали). Небесные гости задержали свой полёт, невесомо опираясь на облако. Охотники тоже заметили их, остановились, задрав головы, и принялись обсуждать, призраки это, мираж, или реальность.

– Игра солнечных лучей, – сделал вывод высокий, понаблюдав за развевающимся радужным плащом дамы.

Края плаща истаивали в воздухе, сливались с небом, а светлые локоны призрачной красавицы переходили в нити облаков. Золотой обруч с ослепительно сверкающим синим камнем удерживал ее волосы от резких порывов высотного ветра; сияние камня было столь ярким, что лучи его достигали лиц наблюдателей. Но охотники сомневались, не просто ли это солнечные лучи, сфокусированные в одной точке благодаря какому-то атмосферному эффекту.

– Игра солнца, мираж, – прищурившись, повторил высокий. – Но, скажи, как живые! И вроде бы даже глядят прямо на нас.

– А что, если пальнуть в них из ружья? – предложил низенький, с бородкой клинышком. – Сразу и узнаем, мираж это или реальность. – Он тоже прищурился, определяя на глаз расстояние до «объекта».

– Обалдел? – возмутился высокий. – А если они все-таки живые?

– Ну-у, ты скажешь! Стоят на облаке живые люди?

И низенький пальнул. Спутник успел толкнуть его под локоть, и пуля полетела не в самих небесных гостей, а в облако под их ногами. В ответ из облака что-то полыхнуло – и стрелок упал, как подкошенный. Его спутник, ругая пострадавшего на чём свет стоит, засуетился вокруг него: сгибал и разгибал ему ноги, шлёпал по щекам, наконец стал делать искусственное дыхание. Но тело оставалось неподвижным и бездыханным…

Неподалёку от лесной опушки располагалось цветущее в эту пору картофельное поле, и оттуда стали подходить люди. Небесных рыцаря и даму видели многие, и удивлённые зрители собирались, чтобы вместе поахать: всё непонятное пугает, а вместе не так страшно. Вновь подходившие давали советы, сами пытались привести в чувство незадачливого охотника, но ничего у них не выходило.

Зевс брезгливо наблюдал за людской суетой из своих небесных чертогов и, когда ему это надоело, оживил стрелка, а затем распорядился грозным тоном:

– Гефесту – немедленно назад! Вы еще и приземлиться не успели, как уже нарушили космический закон «Не навреди!». И тебя верну, Тима, если начнешь стрелять в людей молниями.

Гефест, возмущённый несправедливостью, тем не менее повиновался. Зеваки внизу изумленно наблюдали, как рыцарь в серебристо-сером одеянии поцеловал руку барышне в радужно-ярком наряде и исчез, растворился в атмосфере. Поцелуй с явным наклоном рыцаря к руке барышни убедил всех, что это не мираж, не игра солнечных лучей. «Но тогда что же?!»

В летнем театре столичного парка шло эстрадное представление: музыканты, певцы и вокально-танцевальные ансамбли принимали участие в конкурсе «Молодые таланты». На скамью неподалёку от сцены присела белокурая зеленоглазая барышня в светлой кофточке и длинной юбке, узкой в талии и развевающейся, «летящей» снизу, с серебряными розами на пурпурном фоне. Парк был почти полностью очищен от деревьев: устроители эстрадных зрелищ постарались сделать сценическую площадку видной из любого конца бывшего зелёного массива.

Артемида бывала в этом уголке Земли не раз – и когда здесь еще шумел непроходимый лес, и когда появились избушки первых землепроходцев, и когда часть леса превратилась в городской парк. Ей стало грустно при виде ровной, устланной красноватым гравием почвы, почти без деревьев, с тощими рядами кустов по краям парковых дорожек.

Никто бы не узнал в этой юной барышне с сумочкой на длинном ремне небесную красавицу, но была она и в земном наряде так хороша, что уже через пару минут возле нее примостились двое: подвыпивший детина лет тридцати и неуверенный в себе юнец, как магнитом притянутый к «девушке-мечте», краше которой он никогда не видал.

Артемида не обратила на них внимания, увлечённая выступлением ансамбля с удивительно яркой вокалисткой – черноглазой, черноволосой, в красной кофточке-майке, синей юбке-колоколе и, странно, с серьгой в одном ухе. Артемида, любившая наблюдать из небесных чертогов земные весёлые концерты, привыкла к тому, что одна серьга – атрибут не девочек, а мальчишек, желающих подчеркнуть свою принадлежность к миру эстрады. Было в этой вокалистке и еще что-то странное, некий перебор в энергичности движений и тона, в яркости взгляда, в самоуверенности. «Неужели наркоманка?» – огорчилась богиня, знавшая об этой новой беде земной молодежи. Голос у певицы был довольно низкого тембра, что противоречило нежной красоте лица и миниатюрной стройности фигурки.

Подвыпивший детина между тем обнаглел: закинул руку за спинку скамьи и придвинулся так, что получалось, будто он обнимает свою очаровательную соседку. «Что за нравы?!» – возмутилась про себя Артемида. Она резко отодвинулась, едва не стряхнув со скамейки другого ухажёра, и мысленно произнесла, глядя прямо в глаза наглому детине: «Брысь!» Тот вмиг исчез, а на одной из верхних веток чудом уцелевшего возле эстрады дерева появился толстый беспородный кот; он раскачивался на ветке, пронзительно мяуча со страху.

Вслед за этим раздался укоризненный окрик, слышный только Артемиде: «Тима!» Зеленоглазая барышня смиренно произнесла: «Прости, отец». Исчезнувший было детина возник под деревом; зажмурившись и тряся головой, он повторял: «Здорово я перебрал… Ну, здорово перебрал...» Наконец, придя в себя, направился обратно к скамейке.

Артемида встала и перешла к круглому столику по другую сторону эстрады. Там сидели две девушки, располагавшие к себе простодушным выражением грубоватых лиц; одно из плетёных кресел возле них оставалось свободным. Артемида спросила, можно ли присоединиться к ним, получила согласие и села, положив на стол сумочку, доверху набитую шоколадными конфетами в разноцветных обёртках. Здесь, в спокойной обстановке, с доброжелательным и необременительным вниманием соседок, она собралась досмотреть представление и, когда девчата попривыкнут к ней, угостить их конфетами.

Вдруг одна из соседок схватила сумочку и высыпала из нее конфеты на стол. Все трое рассмеялись – и девушки, и сама богиня. Но в следующее мгновение та же соседка кинула сумочку невесть откуда взявшимся подросткам, и они бросились со своей добычей к лазу между железными прутьями забора. В сумке, в кармашке на молнии, остались «документы» Артемиды и ключ от ее земного убежища – квартирки в уютном трёхэтажном особняке на Арбате. «Что за люди вокруг меня?! – поразилась их безнравственности Артемида. – Сплошь преступники, что ли?»

Воспроизвести документы и ключ для нее не составило бы труда, но инстинкт богини-охотницы опередил это соображение, и Тима бросилась вслед за мальчишками. Они, юркнув в лаз, разбежались в разные стороны, и барышня-богиня, на зная, в чьих руках осталась ее сумка, безнадёжно перешла на шаг, стараясь представить, что в подобных случаях делают земные девчата. Небесные свои способности она еще на бегу решила не применять, ибо это грозило немедленным отцовским отзывом с Земли. Но тогда как же быть с ключом от квартиры, попавшим в чужие руки?..

Возле богини появился новый поклонник – спокойный, доброжелательный, интеллигентного вида. «Сумочку украли», – поделилась она своей бедой. Доброжелатель предложил идти в милицию. Пошли.

Около здания милиции обнаружился небольшой «загон», огороженный решёткой чуть выше человеческого роста, а за решёткой – вся честная компания: недавно выступавший ансамбль в полном составе, с черноглазой певицей во главе. Певица была теперь в мальчишеском наряде, с распахнутым воротом полотняной рубашки. Богиня заново пригляделась к ней, и загадочная странность певицы исчезла. «Да ведь это мальчишка!» – догадалась Артемида, сразу оценив органичность его нового облика. Она подошла вплотную к решётке:

– Вы артисты?.. За что вас сюда? – В ответ потупленные взоры и молчание. – Ну хорошо, не будем уточнять… Можно узнать, как Вас зовут? – обратилась она к юному вокалисту, чтобы убедиться в том, что это действительно мальчишка. 

– Сергей, – проворчал он хмуро.

– А зачем Вам понадобился девичий наряд?

Вокалист молчал, явно борясь с желанием послать любопытную иностранку к чёрту, и вдруг выплеснул давно наболевшее, яростно сверкнув глазами:

– А иначе на эстраду не попадёшь! Обязательно надо придумать что-нибудь противоестественное. Или быть уродом, чтобы никто тебе не завидовал.

– Потому и гибнут красивые, умные, талантливые люди? – спросила Артемида, давно уже подметившая эту горестную закономерность. – Им завидуют?

– Гибнут что! – мрачно парировал Сергей. – Их никуда не пускают. Бездари наваливаются всей своей серой массой, «держа и вздымая друг друга»… А Вам, собственно, что до этого? – спохватился он, недовольный своей внезапной откровенностью. – Вы, говорят, богатая туристка из Австралии… Это мы украли Вашу сумку, – признался он в отместку за свою откровенность.

– Как?!– изумилась Артемида. – У вас на Земле артисты теперь занимаются кражами?

– Это не кражи, а форма протеста, – митинговым голосом заявил из-за спины Сергея барабанщик ансамбля, как и все успевший переодеться, но с уцелевшей от выступления на сцене повязкой на лбу. – Мы протестуем против разделения общества на богатых и бедных!

– Опять?! – еще больше изумилась богиня. – Вы рискуете снова потерять лучшую часть народа!

– Это богачи-то, воры – лучшая часть народа? – саркастически вопросил из дальнего угла «загона» клавишник, растаптывая сигарету и направляясь к собеседникам с намерением вступить в долгий, страстный спор.

Молодёжный ансамбль, уже прошедший через стадию превращения в банду мелких воришек, на глазах превращался в «красную бригаду» агрессивных борцов за социальную справедливость.

Дискуссию прервал милиционер, возникший возле решётки и поначалу не замеченный спорящими. Обликом своим он напомнил Артемиде высокого охотника с опушки леса; перекинутая через локоть, свисала с его руки ее белая сумочка.

– Это Вы – ограбленная гражданка? – спросил он строго. – Очень меня заинтересовало одно Ваше высказывание. Объясните-ка, что значит: «у вас на Земле»? А Вы сама откуда же, с какой планеты?

Глаза членов «красной бригады» зажглись любопытством. Все сгрудились у передней решётки, мгновенно забыв о деланном безразличии к происходящему.

Милиционер провел рукой по кобуре, предложил сурово:

– Пройдемте, гражданка!

Приведший ее сюда доброжелатель устремился было за нею, но страж порядка жестом остановил его и повел Артемиду в здание милиции одну.

 «Отец, это несправедливо, – мысленно произнесла Тима. – Меня то и дело обижают, оскорбляют, а я не имею права и пальцем пошевелить?» – «Тебя интересовала жизнь землян, не так ли? – усмехнулся Зевс. – Вот и изучай, на собственном разнообразном опыте. У тебя, кстати, немало небесных предшественников – и на костёр взошедших, и распятых, и расстрелянных. Все потом возвращались в небесные чертоги целыми и невредимыми, но земные муки вовсе не были для них иллюзией, веселым приключением. И обрати внимание: никого из них, как и тебя, я на Землю не посылал, сами напросились. Сами и справляйтесь со своими бедами там. Без нытья». – «Хорошо, согласна: мы сами напросились. Но защитить себя мы имеем право? За что ты отозвал Гефеста? Разве можно ничем не отвечать, когда в тебя палят из ружья?» – «Я предупреждал: нельзя пугать людей чудесами, от этого они становятся суеверными, мнительными, утрачивают свободу мыслей и действий. Это во-первых. А во-вторых, поживите-ка всерьёз их жизнью! Только разделяя страдания землян, можно научиться сочувствовать им. А ты пока что позволяешь себе высказываться, например, так: «Меня совершенно не интересует мнение землян о нас, богах!» Что это, как не чванливость? А чванливость – черта отвратительная даже в человеке, не только в боге». – «За твоей позицией трудно уследить, отец, – сказала Артемида, сдерживая раздражение. – Сегодня ты готов уничтожить всех землян, назавтра оказываешься горячим их защитником. Именно поэтому я здесь: хочу разобраться во всём сама. Но твой запрет на самозащиту называется попросту: отдать на растерзание». – «А ты защищайся земными средствами, как все люди вокруг. Надеюсь, после этого не станешь морщиться от их «нравственной низости». Вы, безупречные олимпийцы, осуждаете людей за малейший грех, вот и побудьте в их шкуре!»

«Понятно, – вздохнула Артемида, отключившись от отца. – В очередной раз он обращается со мною не как с дочерью, а как с членом партии оппозиционеров, сторонницей Прометея. И нарочно издевательски путает карты: вовсе не мы осуждаем людей за малейший их грех, а его ближайшие советники».

Между тем конвоир привел пленницу в кабинет начальника, пожилого полковника с добрым усталым лицом.

– Она сказала: «у вас на Земле», – лаконично доложил сержант.

Полковник насторожился:

– Да, это веская причина для задержания. – Взгляд его стал суровым. – Очень много поступает сигналов об инопланетянах. Служба охраны порядка вынуждена принимать меры.

Полковнику явно не хотелось переходить на официальный тон с этой прелестной барышней, словно из сказки вышедшей: золотые волосы крупными волнами спускаются на плечи, зелёные глаза такие большие и яркие, опушены такими густыми, длинными, тёмными ресницами, что не нуждаются ни в какой искусственной подкраске… Ах, хороша!..

– Да Вы садитесь, садитесь, – сменил он суровый тон на благодушный. Он бы с удовольствием и на «ты» перешел, да что-то неуловимое в облике барышни мешало этому. Вроде бы и скромная, а в то же время… Бог ее знает, кто она такая!

– Расскажи-ка гостье о последнем случае, где ты сам был свидетелем, – предложил он сержанту. – А Вы послушайте, с чем нам приходится сталкиваться, и не обижайтесь.

Артемида вгляделась в молодого милиционера и поняла, что он не просто похож на высокого охотника, а это он и есть.

– Ну о чем рассказывать? – угрюмо проворчал сержант. – Тот дурак, который стрелял в небесное видение, все еще проходит курс реабилитации, ничего хорошего. А до «поляны чудес» мы так и не добрались. – Он положил на стол перед начальником сумочку Артемиды. – Здесь ее документы. Она сама пришла за ними. Мальчишки из ансамбля продолжают играть в игру «не давай покоя богачам ни на минуту!» Ну, мы их на полчасика изолировали, пусть поостынут.

– Хорошо… Итак, барышня, как Вас зовут?.. Ага, Артемида, – ответил сам себе полковник, раскрыв паспорт задержанной. – А отчество? Вы что же, не русская? Почему в паспорте нет отчества?

«Потому что олимпийцы не любят врать, а правду вам только скажи – вы такого натворите!» – захотелось ей ответить, после того как она мысленно обругала небесных изготовителей своего паспорта. Выручил конвоир:

– Безотцовщина! – осуждающе изрёк он.

– Да, да… – печально покивала Артемида, но тут же почувствовала в этом предательство по отношению к Зевсу и пошутила, не задумываясь о последствиях: – Зовите меня просто «Тима», как зовет отец.

– Не морочьте нам голову, – сердито сдвинул брови полковник. – То «безотцовщина», то отец.

– Да это типичная инопланетянка! – воскликнул сержант таким тоном, будто речь идет о воровке, шпионке и т.п. – Вы только поглядите: у нее не только глаза, даже волосы светятся. А красивая какая! Настоящая ведьма.

«Та-ак, – подвела итог своим наблюдениям Артемида. – Вот почему сжигали на кострах самых красивых женщин вплоть до семнадцатого века от Рождества Христова. Что же они собираются делать со мною теперь, в начале века двадцать первого?»

Суровый взгляд полковника сделался угрожающим.

– Ответьте нам ясно и понятно: почему Вы сказали «у вас на Земле»? – зло, но почти шёпотом признёс он.

– Не говорила я так. Ваш подчинённый просто не расслышал. Я сказала: «у нас на Земле», – попробовала выкрутиться Артемида, и сама не веря в убедительность этой версии.

– Врёт, – безапелляционно заявил конвоир и собрался продолжать обличение: – Она…

– Да подожди ты! – раздражённо прервал его полковник, не отрывая взгляда от Артемиды. – «У вас на Земле» или «у нас на Земле» – не имеет значения: люди так не говорят.

– Говорят! – возразила Артемида, на сей раз уверенная в своей правоте. – После дальних полётов в Космос, например.

– Логично, – согласился полковник уже спокойнее. – И давно Вы из полёта? Расскажите-ка свою биографию. Служба безопасности проверит, а Вы пока посидите у нас.

«Как легко у них попасть в потенциальные преступники, подозреваемые во всех смертных грехах! – ужаснулась Артемида. – Нет, без небесных способностей от них не вырваться. А это значит: на Земле мне больше не бывать, отец не пустит».

– Расскажите, в каком именно космическом центре Вы работаете; где, на какой планете побывали в последний раз, – продолжал полковник с напускной благожелательностью.

– Что за странное простодушие при Вашей должности и чине! – картинно возмутилась Артемида. – Неужели я стану рассказывать о своей сверхсекретной работе в любом милицейском участке!

– Логично…

«Сейчас он переправит меня в учреждение поважнее, – сообразила она, уже высказавшись. – А там меня наверняка ждет что-нибудь посерьезнее этого глупого допроса… Весело живут земляне! И кто их заставляет так мучить друг друга? А потом обращаются с упреками к самому Господу Богу – дескать, что ж Ты допускаешь такую несправедливость и жестокость? Но до Всевышнего поднимаются лишь мольбы безупречных страдальцев, остальных слышит только Зевс, а он и сам так возмущается вашими нравами, что не раз готов был уничтожить всех – и правых, и виноватых. Где выход? Не вижу выхода!»

Но полковник пошел другим путем.

– А давай-ка отпустим барышню домой, сержант. – Он положил в сумку паспорт и ключ и отдал сумку Артемиде. – И, естественно, установим круглосуточное наблюдение. Учли, Тимочка? Если всё в порядке, живите себе спокойно дальше. Если же Вы – посланница иной планеты, представительница космической цивилизации…

– И что тогда? – не дождалась окончания грозной фразы Артемида. Она уже решилась прибегнуть к небесным способностям, и холодный ужас отпустил ее; она даже рассмеялась, в глубине души сочувствуя бессильным против олимпийцев землянам. 

– Тогда не выпустим, пока не расскажете всё о себе и о тех, кто Вас сюда заслал, столь опасно очаровательную. Сержант прав: таких красивых на Земле не бывает. («Потому что вы их почти всех истребили, борясь с «ведьмами»», – захотелось сказать Артемиде, но она сдержалась.) Красота у Вас то ли небесная, то ли сатанинская, – продолжал полковник, – во всяком случае, не земная. Зачем Вы здесь, с какой целью, а? – Он с невероятной быстротой менял маски: только что – «усталый добряк», а в следующее мгновение – грозный, беспощадный каратель. – И что это за чудеса творятся на поляне заповедного леса, куда я уже не раз посылал своих людей? Один охотник раз десять, почти в упор, выстрелил в лань, а та даже не испугалась и осталась цела и невредима. Не Ваших ли рук дело?

– Я, конечно, могла бы обо всём этом рассказать, – задумчиво произнесла Артемида. – Но отец не советует. Боится за вас, землян. За ваш разум.

– Ты у меня сама испугаешься, за свой собственный разум! – гаркнул полковник. – Никуда я тебя не отпущу! Отведи ее в одиночную камеру, – указал он сержанту на боковую дверь.

«Любить их трудно, ненавидеть – недостойно олимпийцев, – грустно заключила Артемида. – Видно, правильный путь избрал отец: забыть о них, предоставить самим себе».

В следующее мгновение стул, на котором сидела златокудрая красавица, опустел, только покачивалась на его спинке белая сумочка на длинном ремне.

Полковник и сержант выскочили на улицу, решив, что подозрительная барышня ускользнула через дверь; недаром в ней было что-то колдовское: видно, и их загипнотизировала!.. Но зеленоглазой колдуньи нигде не было. Сержант, помня о недавнем «контакте» с небесными гостями, взглянул вверх, на небо. Там, высоко над облаками, развевалось знакомое радужное одеяние, посверкивала корона-обруч на золотистой копне волос – точно таких же, как у сидевшей здесь минуту назад очаровательной пленницы.

– Ты прав, отец, земляне безнадёжны, – жёстко изрекла Артемида, вновь оказавшись в небесном кабинете Зевса. – Пора отказаться от опеки над ними и, в самом деле, заняться созиданием новой Вселенной. Ради кого мы теряем здесь время? Они давным-давно уничтожили самых лучших своих соплеменников, сограждан – и теперь худшие устанавливают и блюдут свои законы… Я буду сама говорить с Прометеем.

– Она будет говорить с Прометеем! – взвился вдруг Зевс в язвительном негодовании. – Да тебе бы в куклы играть, а не судьбами мира заниматься! Что ты понимаешь в серьезных мужских делах?.. Заговорщицы… Мы с Прометеем без вас разберемся, без эмансипированных баб… – Как всегда, мгновенный и неожиданный гнев отца сменился у Зевса ворчливыми репликами; густой его бас напоминал теперь раскаты грома после блеснувшей на миг ослепительной молнии. – Прометей возится с землянами уже не одно тысячелетие – как же, будет он отказываться от них по одному твоему слову! А главное, пока ты совершала свой бессмысленный вояж на Землю, мы получили распоряжение самого Гелиоса: оставаться в этой Вселенной еще несколько тысячелетий; такова воля Синклита Большой Вселенной.

– Прости, я не знала, отец, – только и смогла пролепетать Артемида.

– Вот именно! Ты многого не знаешь, а потому занимайся женскими делами, семью заводи – сколько уж раз тебе об этом говорил!.. Да и с чего ты взяла, что земляне безнадёжны? Сумку у нее украли – подумаешь, беда! Допрос ей, высшему существу, учинили! Да, может, это я им внушил. Чтоб не зазнавалась.

Артемида смотрела на отца широко распахнутыми глазами, и по младенчески милому ее лицу струились слёзы обиды.

– Ладно, не реви, – сказал Зевс примирительно. – Договорим завтра: утро вечера мудренее, как говорят всё те же земляне. А я за ночь-то решу, не послать ли тебя на Землю… – Он зловеще прищурился: видно, нашел-таки способ наказать строптивую дочь. – …Не послать ли тебя туда в воплощённом виде, без небесных способностей и на полный срок человеческой жизни. Туристами-то инопланетянами легко быть! А вы поживите-ка там с ними на равных, да подольше! Вот после этого и вернемся к обсуждению судеб человечества. – На этом последнем раскате затихающего грома закончил Зевс беседу с дочерью, давно уже раздражавшую его своей строптивостью. И впервые напугал ее всерьез.

Неизвестно, скольких еще оппозиционеров удалось Зевсу отправить на Землю в наказание за строптивость. Родственные отношения и внешне дружеские связи никогда не были для него помехой.

Лидия БЕЛОВА

2010,

2014

Мы начали публикацию второй повести дилогии Л.Беловой "Из жизни богов и людей". 
Повесть называется "Истории с московскими красавицами". Одна из московских красавиц – сосланная Зевсом на Землю Артемида. - 20.10.2017

ЧИТАТЬ ВТОРУЮ ЧАСТЬ ДИЛОГИИ ЗДЕСЬ: http://nerlin.ru/publ....-0-6065