В Светлый праздник - чудесное стихотворение. Внем благодарность, принятие и много-много любви. Вышло, как всегда, искренне, от чистого сердца. Думаю, ваше послание уже Им услышано.
Я как-то не задумывался об этом, но действительно такоечувство как любовь можно прировнять к Богу. Ведь во всем хорошем, что есть в этом мире, фундаментом, основой есть любовь.
Я бы не была так уверенна в точ, что любовь может простить, тем более - за все. Л Любовь и Бог - это никак не синонимы. Любовь - чувство земное, прошу не путать с приземленным. Мы любим детей, мужа/жену, родителей, в конце концов, любим модно красиво одеваться, вкусно поесть и мягко спать. Только, при чем тут Господь Бог? Не надо смешивать в одну кучу возвышенное, высокодуховное и обыденное, земное. Поменьше концентрации на себе, любимом/любимой. Ведь, если были в вашей жизни крылья, которые "носили на руках", то теперь и вам пора бы стать крыльями, той соломинкой, которая поможет не опуститься на дно, даст кому-то надежду почувствовать тепло и радость, счастье земного бытия.
А, когда любовь от смерти спасает, это тоже не Бог? Простите, но я с Вами абсолютно не согласна. Но Вы так уверенно говорите, будто за руку с Богом держались.
Любовь от Бога, и всякий любящий рожден от Бога и знает Бога. Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь. (1-е послание Иоанна, 4:7-8)
Библия, однако... Так что возразить Вам довольно легко. Другое дело, что трактовать эти слова можно очень по-разному. Всегда удивлялся, как в великом и могучем, богатом и многообразном, нашлось всего одно слово для определения такого огромного количества широчайшего спектра привязанностей, иногда совершенно непохожих друг на друга. Любовь к детям, любовь между супругами, любовь к животным, цветам, еде, автомобилям, занятиям... влюблённость с любовью поровняли и даже беспримесную похоть умудряются иногда назвать любовью. Любовь сделали синонимом притяжения, часто пристрастия к чему-либо. Отсюда и путаница, споры без перспектив разрешения и проч. Это проблема нашего языка. Притом, мне кажется, что некое внутреннее ощущение чистоты, что ли, того чувства, которое мы склонны назвать любовью, должно говорить каждому в отдельность об её истинности.
