Пятница, 29.03.2024, 16:19
Приветствую Вас Гость | RSS
АВТОРЫ
Александр Чураков [20]
Александр Чураков
Форма входа

Поиск

 

 

Мини-чат
 
500
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Top.Mail.Ru Яндекс.Метрика © 2012-2023 Литературный сайт Игоря Нерлина. Все права на произведения принадлежат их авторам.

 

 

Литературное издательство Нерлина

Литературное издательство

Главная » Произведения » Александр Чураков » Александр Чураков [ Добавить произведение ]

Здравствуй, Юра...

 

 

Здравствуй, Юра...

По центральному проходу вагона бросая по сторонам короткие взгляды в поисках свободных мест и стараясь не задевать сидящих с краю, двигались пассажиры. Те, кто пришел раньше, устраивались поудобнее, кто-то раскладывал вещи: что на полку, что на колени, что втиснуть между собой и стенкой вагона; кто-то прилаживал наушники… 

Словом, всё было как обычно.…  

Сергей, привычно устроив на коленях портфель, и опершись на него предплечьями – стандартная поза, сформировавшаяся за годы ежедневной езды в городском транспорте, - смотрел в окно, ожидая отправления пригородной электрички…

С противоположного конца вагона медленно переставляя костыли, чуть слышно позвякивая болтавшимися на груди медальками, двигался средних лет мужик в засаленном камуфляже и такого же вида кепке, надетой чуть набекрень. 

Его одутловатое лицо, покрытое многодневной рыжеватой щетиной с проседью, выглядело усталым, взгляд – отстраненным, словно направленным внутрь себя. Так часто смотрят вагонные попрошайки, "провинившиеся" супруги и закамуфлированные импозантной сединой высокопоставленные чиновники, - словно стараясь укрыть живую свою душу за некой защитной "поволокой" - дабы не узрел ближний корчи внутренней ломки, гримасы и вопли боли неубиваемого живого начала в человеке - совести… 
Бесстрастным голосом мужик монотонно повторял не раз звучавшую в вагоне историю о том, что был ранен, лишился ног, когда «отдавал долг Родине в одной из горячих точек…» и, довершая недолгое вступление, просил пассажиров «подать на протезы».

Сергей и раньше не раз встречал подобные персонажи, которыми были переполнены подмосковные электрички вне зависимости от направлений движения и конечных пунктов. Кто из этих людей говорил правду? Кто спекулировал на милосердии пассажиров? Ответов на эти вопросы, кажется, не знал никто…

Хотя ещё полвека назад кто-то из тогдашних бардов попытался по-своему отозваться на эту российскую напасть пародией:
 
"...Взгляните, рабочий, колхозник и частник,
Я войн всех последних активный участник:
Я бился с врагами за правое дело,
На мелкие части порублено тело.
Я бился с врагами за правое дело -
Порублено тело на мне!

...Злодейка судьба вечно душу мне гложет...
Подайте, подайте же, кто сколько может!
Злодейка судьба вечно душу мне гложет -
Подайте несчастному мне!"

С тех давних пор ситуация ничуть не стала понятнее...

Пропуская вперёд граждан, стремящихся занять свободные места, останавливаясь напротив некоторых купе, герой-инвалид медленно продвигался по вагону. 
Что-то в его голосе, движениях неожиданно показалось Сергею знакомым. 
Не может быть!…  

                                            ***

- Ну, здравствуй, Юра!,- следователь поднял голову и с интересом посмотрел на вошедшего в кабинет в сопровождении майора– дознавателя полного рыжеволосого молодого человека невысокого роста, в грубом свитере и армейских брюках, - Проходи, присаживайся. 
На веснушчатом лице вошедшего глаза-щелки, взгляд - неуловимый, направленный куда-то ни то в пол, ни то сквозь него ... 

- Помоги ему, Николай, - обратился следователь к майору.   
- Ничего, сам справится, пусть привыкает. За что боролся – на то и напоролся…, - раздраженно бросил майор.

Парень, молча проковылял несколько шагов, и сел напротив следователя, расслабленно откинувшись на спинку стула. Заметно было, что в этом положении он ощущал себя гораздо комфортнее…
- Как чувствуешь себя?, - спросил следователь, - показания давать можешь?
- Об чем?…
- О "подвигах" своих, разумеется, - о чем ещё? – удивился следователь.
- Мало ли… откуда я знаю, чо вам надо… как бы про себя пробормотал Юрий. 
- Ну, тогда рассказывай…
- Об чем?
- Что ты заладил: "Об чем", да "об чем"!? О том, как из части ушел? Зачем? Куда путь держал? Как задержали? Что дальше было?… – обо всём рассказывай…
- Из части ночью ушел. Через забор. Потом - на станцию. Там на товарняк сел. До Чу доехал. Там хотел пересесть куда-нибудь - холодно в товарняке было. Но денег не хватало. Есть нечего. Пошел к местным, чтобы поесть чего дали. Покормили в одном доме. Помог им по хозяйству. Там же и спать разрешили… А утром капитан из части и два сержанта приехали за мной – их хозяева вызвали пока я спал. Забрали. Отвели в поезд, в купе. Там сидели, ждали пока поезд тронется,… обратно в часть ехать. Я сказал, что в туалет хочу. Они отвели вдвоём, сами у двери  остались... Я дверь изнутри запер и через окошко вылез. Пошел от них... Все равно, думаю, догонят. Денег нет. Лёг на землю, ноги на рельсы положил до колен и стал ждать. 
- Чего?
- Пока поезд тронется.
- А почему именно «до колен»?
- А что я дурной, - совсем без ног остаться?!, - удивлённо повысил тон допрашиваемый, и, впервые оторвав взгляд от пола, исподлобья посмотрел на следователя.
- Дальше…
- А чо дальше? Дальше поезд тронулся. Смотрю - одну ногу переехал,.. потом - вторую…, -  монотонно, как о чем-то абсолютно постороннем,  происходившем "за тридевять земель" с кем-то совершенно чужим, - продолжал  рассказывать подследственный.
-  Ну я отполз… Кровища хлещет. Перед глазами поплыло всё… 
Потом люди прибежали. Дальше вы знаете.
- Из части-то почему ушел? 
- А чего я там не видел? 
- Как «чего»? Тебя ж в армию призвали служить или ноги под поезд совать? 
- Ну, служить...
- Ну, так и служил бы себе спокойно, уже и оставалось то… 
- А нафига мне…
- Юр, ты выраженья-то подбирай… чай не с корешами в курилке беседуешь…
 Может, обижал тебя кто, бил? Издевался? Деньги отнимал? Непосильную работу заставляли делать?...
- Извините… Да никто меня не бил - я сам кого хошь побью. Надоело просто….

«Мороженое! Кому мороженое!, - пронеслось по вагону, прервав мысли Сергея, -  "Ленинградское". "Пломбир". "Пьяная вишня". "Рожок большой"…, - надрывной скороговоркой выкрикивала худощавая девушка, вразвалку таща на животе перед собой  перемотанную синей изолентой огромную коробку…

…- Ну а дальше-то что делать намерен, - спросил следователь.
- А чо, домой поеду?
- Ну, во-первых, когда ты домой теперь поедешь – суд определит – за дела-то свои отвечать придется…
А во-вторых, кому ты, такой работник, дома нужен? Жене, родителям, - кто помогать будет?
Юрий сидел, уткнувшись взглядом в пол.
 - А чо -  я часы чинить умею. Часовщиком до призыва работал. Если б не забрали в армию – и щас бы работал. Буду в будке сидеть - часы ремонтировать,… жена будет мне пайку таскать… 
- Ну-ну… только и нашел, что ответить следователь, понимая, что дальнейший разговор на темы сознательности малопродуктивен. 

Дознаватель Николай, сидевший всё это время в углу на диване и не проронивший ни слова, встал и, бросив негромкое: «Покурю... пойду», –  вышел из кабинета… 
Сергей оценил деликатность помощника. Ведь именно Николай ещё в самом начале расследования был командирован на родину для сбора материала, характеризующего личность подследственного, встречался с его родителями,  школьными преподавателями, соседями, женой - Леной... И уж он-то доподлинно знал, как отреагировала Лена, узнав о совершенном мужем членовредительстве: "Да на кой он мне сдался теперь, баламут этот. Думала вернётся - заживём по-человечески! А он вишь, что удумал! Ну пусть и расхлёбывает сам... Уйду я от него. Разведусь!", - таков был приговор жены. Сергей понял чувства своего помощника, который, очевидно, просто побоялся не сдержаться в ответ на рассуждения допрашиваемого, и предпочел выйти...

Юра молчал. 

Следователь писал протокол, периодически задавая уточняющие вопросы: какие отношения были с сослуживцами, с командованием, не обижал ли кто, не было ли неуставных отношений, как кормили, не нарушался ли распорядок дня, была ли в части организована медпомощь, как проводил свободное время… Потом перешли к общим вопросам: где жил и чем занимался до призыва, не было ли травм головы, не состоял ли на учете в ПНД, не страдали ли родственники психическими заболеваниями…

Все эти и многие другие вопросы, ответы на которые можно было найти в многочисленных документах, подшитых в деле, казалось бы, были очевидны и не вызывали сомнений, однако всё это требовалось подробно отразить и в протоколе допроса обвиняемого… 
Именно такая, рутинная, доля труда в профессии следователя, отнимавшая очень много времени, часто возмущала Сергея. Особенно - поначалу, когда только начинал работать… Потом, привыкнув, выполнял её уже машинально… Но, просматривая иной раз по телевизору какой-нибудь детектив, где главный герой - следователь ночами сидел в засаде или с пистолетом в руках гонялся за преступником, Сергей не упускал возможности съязвить: «Ох и дурят киношники нашего брата…». 

Фактически обстоятельства самовольного оставления Юрием воинской части и последующего членовредительства были давно расследованы и понятны - парень «просто» не хотел служить в армии. Спокойный, малообщительный по натуре, он был твердо уверен, что напрасно теряет время, ничего интересного в своей службе не видел, планов, связанных с армией, не строил, а ждать пока истечет установленный законом срок службы – не захотел. Может и сидел бы он в своем райцентре в мастерской и чинил бы всю жизнь часы… Но армия есть армия, и будь добр отдать положенное, как это делали до тебя и будут делать после миллионы таких же ребят… 

Вот, собственно и все обстоятельства…   

- Как давно это было? - подумал Сергей, - Лет 15, примерно, назад… А словно - вчера... 
Ну, да, точно – не меньше 15-ти, - ведь уже несколько лет как он уволился из военной прокуратуры в запас, а до этого ещё около 10 лет служил в другом месте…

- Сколько же ему тогда дали? Кажется, 4 года. Точно, – четыре. 

Наказание в виде лишения свободы почему-то именно на этот срок назначали тогда многим членовредителям.

Сами бойцы эту публику не жаловали. 
Если в случае, например, "мордобоя" в казарме, или как его иногда официально именовали, - "казарменного хулиганства", "неуставных взаимоотношений", - у виновного на следствии неожиданно обнаруживались "защитники", причем, нередко - из числа самих же потерпевших (один из  парадоксов явления, известного под названием "дедовщина" в том и заключался, что многие избитые, а зачастую и искалеченные на всю жизнь молодые солдаты наотрез отказывались называть имена своих обидчиков, боясь прослыть "стукачами", чем подонки из числа старослужащих умело пользовались, формируя вокруг совершенного ими преступления обстановку "круговой поруки", порой действительно осложнявшую расследование), то отношение к членовредителям было повсеместно, как правило, однозначно отрицательным и представляло собой нечто среднее между презрением и недоумением. Действительно тяжело было понять логику молодого человека, причинявшего себе пожизненное увечье с единственной целью - раньше уволиться в запас.
 – А я откуда знаю, зачем он это делал - придурок?! Потерпеть, что ли не мог? Я ж служу, и - ничего… И другие служат…, - так или примерно так звучали обычно комментарии сослуживцев по поводу мотивов действий членовредителей или симулянтов... 
   
Из «своих» Сергею запомнились, кроме Юрия, ещё двое: Сагид – невысокий стройный юноша, кажется из связистов, и Гасан, - из военных строителей.

«Хитроумный» Сагид около трех месяца вгонял в «ступор» военных врачей, которые каждый раз при анализе мочи перед выпиской бойца из лазарета, обнаруживали в ней свежие эритроциты, иными словами - свежую кровь, да ещё в таком количестве, что по всем медицинским нормам Сагид должен был бы уже прочно стоять в очереди у проходной перед Чистилищем.  

Но нет. Показывая на область почек, он только кривился, и жаловался: «очень болит». Сергей до сих пор помнил, как удивлялись многое повидавшие армейские айболиты, когда их старший коллега из госпиталя, заподозрив неладное, заставил  Сагида сдать анализ мочи «под контролем», а когда и там обнаружилась кровь, еще раз заставил это сделать и при осмотре выявил свежий укол в области... головки полового члена. 
В последующем выяснилось, что, изобретательный Сагид, не желая служить ("дурак" он что ли - нести суточные дежурства, обслуживать технику, носить оружие, ходить в караулы...), решил имитировать заболевание почек и добиться увольнения «по болезни». Прослышав где-то, что если в моче обнаружат кровь, то непременно уволят, он стал предъявлять соответствующие жалобы, а оказавшись на обследовании в стационаре, при сдаче анализов перед предполагаемой выпиской каждый раз добавлял в мочу капельку-другую крови, для чего "мужественно" прокалывал себе палец. 

Поскольку в лазарете врачи ничего не могли понять в динамике "заболевания" Сагида, его перевели в госпиталь. После обследования и тщательного телесного осмотра врачом,  понимая, что свежий прокол пальца будет обнаружен и истолкован однозначно, "больной" незаметно для медперсонала стащил иглу и ухитрился уколоть себя в причинное место, надеясь, что ТАК подробно его осматривать не станут. 
Увы, доктор попался дотошный и заглянул, что называется «во все дырочки». В буквальном смысле. Как оказалось, - не зря!.. 

«Граждане, подайте на лечение, кто - сколько может…»,- негромко звучало уже где-то в середине  вагона…

Третий - Гасан, фамилия забылась… 
Но принесенную в конце рабочего дня ему в кабинет дознавателем части матерчатую в бурых пятнах солдатскую перчатку с фрагментом пальца, Сергей запомнил надолго… После этого, срочно вызвав судмедэксперта, уже собиравшегося домой, Сергей помчался на место происшествия – зимой темнеет рано и необходимо было успеть засветло провести осмотр.

Возле огромного деревянного чурбана для колки дров, непонятно зачем стоявшего около кочегарки (топили углём), были обнаружены ещё три фрагмента пальцев – сморщенные, потемневшие, перепачканные в покрывавшей всё вокруг угольной пыли, средние и ногтевые фаланги. Плюс - тот, что принес дознаватель, - итого: четыре. 
– Все, - подытожил следователь. 
Там же, чуть в стороне, валялся и брошенный топор со следами крови – орудие преступления… 

На обнаруженных фрагментах были видны «насечки» - характерные повреждения, часто встречавшиеся у тех, кто пытался «закосить» от службы подобным способом. Тело-то своё! Рубить жалко, вот и замедляется непроизвольно движение руки в решающий момент удара - в итоге терзается ни в чем неповинная плоть… пока, наконец, не будет преодолён «на истерике» инстинкт самосохранения. 

…Но дело-то сделано - следы неоднократных ударов остались, и повернуть назад уже ничего невозможно. 

Несмотря на это, Гасан твердил своё: "Пальцы отрубил случайно - промахнувшись при рубке дров и нечаянно попав по руке, державшей полешко". 

На вопрос о том, зачем ему при наличии угля понадобились дрова, - смущённо сопел...

Но наличию «зарубок» нашлось "объяснение" – рука, мол, замерзла и не чувствовала незначительных наносимых ударов. Но потом, одним якобы, "случайным"  ударом отсек все четыре пальца – ерунда, конечно, но для адвоката - зацепка, начнутся спекуляции на том, что был сильный мороз, что у клиента "пониженная чувствительность" или ещё какой-нибудь «бред», направленный не столько на реальную помощь клиенту, сколько на показуху своей активной адвокатской позиции с известной целью. 

...Позднее, когда культи немного зажили и выздоравливающего повеселевшего было членовредителя привели на очередной допрос, следователь в который раз стал задавать одни и те же вопросы: как  рубил, как держал полено, как держал топор?… 

Допрашиваемый охотно показывал: полено держал, как обычно, обхватив кистью левой руки, топор держал в правой, удары наносил сплеча. 

После этого в присутствии понятых и судебно-медицинского эксперта ему было предложено с помощью картонного макета топора показать, как именно он наносились удары, что Гасан и сделал, подтвердив прежние показания. На неоднократно  задаваемый вопрос: одним или несколькими ударами были отсечены пальцы? – упорно настаивал: Одним! 

Все казалось бы выглядело правдоподобно. Понятые, не очень понимая, что происходит, молча переводили взгляды со следователя на допрашиваемого и обратно - что, мол, тут ещё выяснять? 

Сергей достал из стола и протянул "горе-дровосеку" обычную деревянную 30 сантиметровую линейку и предложил приложить к культям: если удар был один, то линейка легко ляжет вдоль линии удара, проходящей через края всех четырёх культей, и все сомнения будут исчерпаны. 

Минут 10 пытался Гасан пристроить линейку "как надо", то перемещая, то плотно прижимая её к розовым еще культям, морщась от боли, выпрямляя и снова сгибая пальцы... Сдвинет к одному пальцу, она с другой стороны отойдёт от другого... Тщетно! Единой линии не получалось. Пальцы были отрублены на разных уровнях. Следовательно, не одним, а как минимум - двумя-тремя ударами. Это обстоятельство, помимо наличия "насечек" на коже, лишний раз подтверждало, что "случайность" тут ни при чём.

Однако и после этого членовредитель продолжал твердить своё: «Удар был один, случайный, не хотел, не заметил...». 

Впрочем, эти утверждения уже мало кого интересовали. Адвокат тоже хорошо понимал их абсурдность, но связанный "позицией подсудимого", вынужден был и в суде настаивать на "случайности" происшедшего. 

Суд назначил тогда также 4 года.
– Получилось - по году за палец, - невесело пошутил кто-то из сослуживцев, присутствовавших в зале суда – армейском клубе, – Откосил, называется… Во – дубина…!»,-и смачно сплюнул сквозь зубы. 

***

Следователь узнал этот голос. Те же интонации, тот же тембр… 
Он звучал, может быть чуть более сипло, чем тогда… в гарнизонной прокуратуре, но - так же бесстрастно, как и много лет назад, когда Юрий монотонно бубнил в кабинете следователя: «переехало одну ногу,… потом вторую,… потом я отполз…».

Только теперь тот же голос просил подаяния, пытаясь взывать к милосердию людей, возвращавшихся домой после трудового дня.
Ближе… ближе… Соседнее купе… Ещё ближе… 
Юрий поравнялся с бывшим следователем, сидевшим к нему лицом у края прохода… 
Тот, молча, словно выжидающе, смотрел на попрошайку. Юрий поднял глаза... Его взгляд какое-то мгновенье продолжал оставаться привычно потухшим, блеклым… Затем "пелена" спала. В глазах инвалида промелькнула целая гамма чувств - изумление, испуг, недоверие, презрение, надежда, молчаливая просьба и, одновременно, - покорная готовность к любому повороту событий. 

Сергей молча достал из кошелька две десятирублёвые купюры и положил их в грязный полиэтиленовый пакет, подвешенный к костылю «героя». 
Юрий опустил глаза и едва слышно произнес: «Спасибо гражданин следователь...». 
Также не спеша, ритмично переставляя костыли, он двинулся дальше…

В вагоне каждый был занят своим делом. Как обычно, люди дремали, читали, шуршали газетами, поклажей, разговаривали. У кого-то в ушах виднелся непременный атрибут современного пассажира – наушники… Никто ничего не заметил. 

Да и кого интересовали несколько слов, неслышно, словно дыхание забытого прошлого, прошелестевших в общем гуле между двумя незнакомыми пассажирами… 

 

 

Категория: Александр Чураков | Добавил: АлександрЧураков (05.12.2017) | Автор: Александр Чураков E
Просмотров: 4597 | Комментарии: 13 | Рейтинг: 4.9/77
Всего комментариев: 13
13 velga   [Материал]
Интересно было читать. Поражена тупостью персонажей. Самовольно себя калечить да еще и так серьезно из-за нежелания служить в армии. Когда-то слышала от одного ветерана ВОВ, что во время боев старались пальцы рук сохранить, поскольку их повреждение могли расценить как самоувечье. И такое обвинение было страшнее смерти.

12 VanoVal   [Материал]
Вечный протест. Мстит герой сам себе или жене за поруганные высокие идеалы. Армия тут не виновата.

11 CoBa75   [Материал]
Автор
молодец. Прочитав рассказ, лишний раз убедилась, что нельзя ни при каких
обстоятельствах подавать попрошайкам. Все они врут.

10 Natalya   [Материал]
Прочитала на одном дыхании... Интересно, неужели человек готов себе искалечить жизнь из-за того, что служить не хочется? А как же он будет себя защищать, если, не дай Бог, что случится?

7 Роман Троцкий   [Материал]
Да уж, жесткая работа получилась... А интересно было бы узнать истории и тех попрошаек, что у нас на остановке деньги выманивают, прошибая слезу.

8 Мирослав   [Материал]
Думаю, если бы можно было узнать подлинные их истории, то многим из них перестали бы давать хоть те небольшие деньги, что еще дают. Такую глупость, как совершил Юра, невозможно понять и оправдать.

6 Леонид   [Материал]
Тема грустная, но жизненная и такие "герои" хоть редко, но встречаются в жизни. Вот идет такой "герой" по вагону и ведь никто не имеет возможности догадаться, как именно он лишился ног - на войне или как-то по-другому.

5 soveren11   [Материал]
Это, наверное, какой-то феномен умственной неполноценности - не умение  (или нежелание?) смотреть на 2-3 шага вперёд. Во всех случаях, спасибо. Поднятая тема нестандартна, а значит, есть о чём подумать.

4 123456788990009090   [Материал]
Всю жизнь я читал книги и никто не написал про персонажа с именем Юра. У других Писателей, что лексикон был такой маленький? Вот про всех написали а про Юру нет. Не ужели имя Юра, никому не нравится? Начал читать, начало многообещающее. Просто не люблю большие рассказы, рано или поздно ли они заканчиваются и весь интерес пропадает их читать. Но за Юру спасибо порадовали))))

С уважением Гайвер Странник

Это серьезно и надолго!  smile Классная проза! Вчитываюсь и кайфую!  smile

2 АлинаНечай   [Материал]
Вот-вот)) 
Добро пожаловать к нам на огонек))

Да уж... Не для слабонервных...

9 Asol   [Материал]
Это точно! Я в таком нервом напряжения читала. И послекаждого абзаца: «все бросаю читать», но как-то осилила. Поразила история…

Имя *:
Email *:
Код *:
                                                  Игорь Нерлин © 2024